История одной мистификации (подробность 1)
В истории с мистификацией Боброва http://madiken-old.livejournal.com/492795.html?view=8253179#t8253179 интересна даже не сама мистификация, интересно то, что участников этой мистификации постарались спрятать, забыть, замолчать.
Во всяком случае я пока толком ничего найти не могу, кроме отголосков, сносок, слухов. Газеты "Наш век" я не нашла, это была кадетская газета, бывшая "Речь", и просуществовала она до августа 1918 года. Почему именно туда отнес Лернер свое открытие непонятно. Ее буду искать. А вот где именно Сергей Бобров, про которого тоже пишут с неохотой, а если верить Либрусеку: "Архив С. Боброва хранится в РГАЛИ нетронутым, собрание его сочинений не издано, нет ни одной научной монографии о нём. Бобров-поэт ныне прочно забыт, не в последнюю очередь из-за литературной неуживчивости и критической язвительности." Так вот где Бобров сделал признание я теперь даже и не знаю.
С.П.Бобров
Прежний заявленный источник был в сборнике работ Ю.Тынянова, в комментариях. И те источники, которые там указаны, были точными, и только этот "паленый". Мне все это напоминает поиск информации о вечере памяти Блока в "Стойле Пегаса", все слышали, но толком никто ничего не говорит, а статья в "Жизни искусства" вообще оборвана именно в том месте, где про этот вечер написано, одни клочки. Ну да ладно. Пока ясно одно - искать признание Боброва нужно в газетах и журналах 1918 года, а не 1922. На это указывает редактор "Книжного угла" В.Ховин в комментариях к статье А.Слонимского "Мнимые стихи Пушкина": "Теперь мистификация раскрылась - известно и имя автора подделки, одного из молодых пушкинистов". (Вот чтоб тут же бы эту фамилию и написать - неееет, не написал. Как это называется?)
Статья Слонимского интересна тем, что рассказывает всю историю мистификации:
"В пасхальном номере "Нашего века" Н.О.Лернер сделал драгоценный подарок пушкинистам - напечатал окончание пушкинской "Юдифи" ("Когда владыка ассирийский..."). Пока, впрочем, он познакомил нас только с выдержками - остальное сохранил для "специального научного органа". История этой находки довольно замысловатая. Оказывается, сам г.Лернер рукописи не видал, а видел ее некий "инженер-электрик" Зуров, обитатель Харькова, приславший г.Лернеру копию с нея. При копии приложено письмо, которое г.Лернер привод целиком..."
Узнать можно и Лозинского и Чуковского, а вот Н.О.Лернер стоит в центре: третий слева направо.
Надо заметить, что в то время еще не отшумели споры по поводу самой громкой мистификации с поэзией Пушкина - некто Зуев дурил голову академику Ф.Коршу своим "окончанием" "Русалки". Зуров - Зуев. Бобров даже фамилию электрика подобрал говорящую если не кричащую о розыгрыше. Дальше следует совершенно фантастическая история о заветном сундучке и потерянном оригинале.
"У инженера Зурова был в Киеве приятель некто Кащенко; у этого Кащенки жила старуха - кухарка. Кухарка умерла, и после нея остался сундук, а в сундуке нашлись письма к ней ея прежних хозяев. Среди этих-то писем и оказалась заветная рукопись, вложенная в конверт..." Дальше больше: "Рассказ г.Зурова о дальнейшей судьбе пушкинской рукописи принимает неожиданно элегический характер. Кащенко убит большевиками, дом сгорел - сгорел и кухаркин сундук с рукописью", но предусмотрительный Зуров сделал копию, которую и послал Лернеру. Можно было бы проверить факт передачи рукописи у бывших хозяев кухарки, но Зуров забыл их фамилию, дальше какая-то сказка про белого бычка "Кащенко говорил, что она говорили" и вроде бы они живут в Москве у церкви Василия Кесарийского. Церковь действительно существует, отчего бы не быть хозяевам и кухарке, и сундучку, и пушкинскому автографу. Лернер счастлив и хоть и сомневается в первые минуты, но потом "узнал "пушкинскую работу, быструю и лихорадочную"" для Лернера ясно, что перед ним "результат вдохновенной работы, для которого потребовался бы талант не меньше пушкинского". ""Поищи-ка теперь такого!" победоносно заявляет г.Лернер" - (А.Слонимский). Вот Бобров, наверное, наслаждался, читая такие похвалы.
До этого случая, надо сказать, этот же Бобров послал в одну из редакций стихи Баратынского, подписав вымышленным именем, стихи печатать отказались под предлогом того, что "автор подражает В.Брюсову".
Дальше в статье А.Слонимский подробно разбирает новые стихи, и доказывает, что Пушкин тут "мнимый" и намекает на первоапрельскую шутку: "письмо, отправленное из Харькова 15-28 марта, при нынешних обстоятельствах должно было поспеть к г.Лернеру как раз 1 апреля - если не старого, то нового стиля."
Мне же пока ясно только одно, эта статья Слонимского - единственный легкодоступный источник информации о мистификации Боброва. Она дала повод описать его в интернет энциклопедии розыгрышей и мистификаций. Но, вопрос остается вопросом. В этом журнале нет фамилии Боброва, а мне хотелось бы почитать, что именно он написал в статье-признании. Ведь даже эту статью Слонимского отважился напечатать только "Книжный угол" Ховина, остальные не пожелали связываться с Лернером.
А какая красивая книжка вышла в 1913 году. Н.Лернер "Новооткрытая рукопись Пушкина" о "Наездниках" Пушкина. В книгу вставлены листы как бы настоящей рукописи Пушкина, на синих страницах, чернилами. Такое впечатление, что держишь пушкинский автограф. Бумага, издание. Эх, Бобров рано сознался, глядишь и "Юдифь" так же бы издали. Хотя в 1918 вряд ли :)
Во всяком случае я пока толком ничего найти не могу, кроме отголосков, сносок, слухов. Газеты "Наш век" я не нашла, это была кадетская газета, бывшая "Речь", и просуществовала она до августа 1918 года. Почему именно туда отнес Лернер свое открытие непонятно. Ее буду искать. А вот где именно Сергей Бобров, про которого тоже пишут с неохотой, а если верить Либрусеку: "Архив С. Боброва хранится в РГАЛИ нетронутым, собрание его сочинений не издано, нет ни одной научной монографии о нём. Бобров-поэт ныне прочно забыт, не в последнюю очередь из-за литературной неуживчивости и критической язвительности." Так вот где Бобров сделал признание я теперь даже и не знаю.
С.П.Бобров
Прежний заявленный источник был в сборнике работ Ю.Тынянова, в комментариях. И те источники, которые там указаны, были точными, и только этот "паленый". Мне все это напоминает поиск информации о вечере памяти Блока в "Стойле Пегаса", все слышали, но толком никто ничего не говорит, а статья в "Жизни искусства" вообще оборвана именно в том месте, где про этот вечер написано, одни клочки. Ну да ладно. Пока ясно одно - искать признание Боброва нужно в газетах и журналах 1918 года, а не 1922. На это указывает редактор "Книжного угла" В.Ховин в комментариях к статье А.Слонимского "Мнимые стихи Пушкина": "Теперь мистификация раскрылась - известно и имя автора подделки, одного из молодых пушкинистов". (Вот чтоб тут же бы эту фамилию и написать - неееет, не написал. Как это называется?)
Статья Слонимского интересна тем, что рассказывает всю историю мистификации:
"В пасхальном номере "Нашего века" Н.О.Лернер сделал драгоценный подарок пушкинистам - напечатал окончание пушкинской "Юдифи" ("Когда владыка ассирийский..."). Пока, впрочем, он познакомил нас только с выдержками - остальное сохранил для "специального научного органа". История этой находки довольно замысловатая. Оказывается, сам г.Лернер рукописи не видал, а видел ее некий "инженер-электрик" Зуров, обитатель Харькова, приславший г.Лернеру копию с нея. При копии приложено письмо, которое г.Лернер привод целиком..."
Узнать можно и Лозинского и Чуковского, а вот Н.О.Лернер стоит в центре: третий слева направо.
Надо заметить, что в то время еще не отшумели споры по поводу самой громкой мистификации с поэзией Пушкина - некто Зуев дурил голову академику Ф.Коршу своим "окончанием" "Русалки". Зуров - Зуев. Бобров даже фамилию электрика подобрал говорящую если не кричащую о розыгрыше. Дальше следует совершенно фантастическая история о заветном сундучке и потерянном оригинале.
"У инженера Зурова был в Киеве приятель некто Кащенко; у этого Кащенки жила старуха - кухарка. Кухарка умерла, и после нея остался сундук, а в сундуке нашлись письма к ней ея прежних хозяев. Среди этих-то писем и оказалась заветная рукопись, вложенная в конверт..." Дальше больше: "Рассказ г.Зурова о дальнейшей судьбе пушкинской рукописи принимает неожиданно элегический характер. Кащенко убит большевиками, дом сгорел - сгорел и кухаркин сундук с рукописью", но предусмотрительный Зуров сделал копию, которую и послал Лернеру. Можно было бы проверить факт передачи рукописи у бывших хозяев кухарки, но Зуров забыл их фамилию, дальше какая-то сказка про белого бычка "Кащенко говорил, что она говорили" и вроде бы они живут в Москве у церкви Василия Кесарийского. Церковь действительно существует, отчего бы не быть хозяевам и кухарке, и сундучку, и пушкинскому автографу. Лернер счастлив и хоть и сомневается в первые минуты, но потом "узнал "пушкинскую работу, быструю и лихорадочную"" для Лернера ясно, что перед ним "результат вдохновенной работы, для которого потребовался бы талант не меньше пушкинского". ""Поищи-ка теперь такого!" победоносно заявляет г.Лернер" - (А.Слонимский). Вот Бобров, наверное, наслаждался, читая такие похвалы.
До этого случая, надо сказать, этот же Бобров послал в одну из редакций стихи Баратынского, подписав вымышленным именем, стихи печатать отказались под предлогом того, что "автор подражает В.Брюсову".
Дальше в статье А.Слонимский подробно разбирает новые стихи, и доказывает, что Пушкин тут "мнимый" и намекает на первоапрельскую шутку: "письмо, отправленное из Харькова 15-28 марта, при нынешних обстоятельствах должно было поспеть к г.Лернеру как раз 1 апреля - если не старого, то нового стиля."
Мне же пока ясно только одно, эта статья Слонимского - единственный легкодоступный источник информации о мистификации Боброва. Она дала повод описать его в интернет энциклопедии розыгрышей и мистификаций. Но, вопрос остается вопросом. В этом журнале нет фамилии Боброва, а мне хотелось бы почитать, что именно он написал в статье-признании. Ведь даже эту статью Слонимского отважился напечатать только "Книжный угол" Ховина, остальные не пожелали связываться с Лернером.
А какая красивая книжка вышла в 1913 году. Н.Лернер "Новооткрытая рукопись Пушкина" о "Наездниках" Пушкина. В книгу вставлены листы как бы настоящей рукописи Пушкина, на синих страницах, чернилами. Такое впечатление, что держишь пушкинский автограф. Бумага, издание. Эх, Бобров рано сознался, глядишь и "Юдифь" так же бы издали. Хотя в 1918 вряд ли :)