Десятая муза Москвы
Угол Тверской и Камергерского... блинная "Теремок"...
В начале ХХ века, когда Тверская была одной из красивейших улиц в мире, угол Тверской и Камергерского украшал интересный доходный дом Толмачевой, построенный архитектором Б.Фрейденбергом.
Для нас ты будешь музою десятой
И в десять раз прекрасней остальных,
Чтобы стихи, рожденные когда-то,
Мог пережить тобой внушенный стих.
Пусть будущие славят поколенья
Нас за труды, тебя - за вдохновенье.
(38 сонет В.Шекспира, перевод С.Я.Маршака)
На протяжении веков угол этот был выделен, украшен, заметен. XVII век, обширный участок дома номер один по Камергерскому переулку занимает двор окольничего князя Г.Г.Ромодановского. "Перед ним, самом углу, стояла каменная церковь Спаса Преображения, по которой переулок тогда и назывался Спасским," - читаем мы у П.Сытина. И дальше: "На углу с Тверской, выдаваясь вперед в переулок, чтояла ветхая церковь Спаса, каменная, с каменной же колокольней. Рядом с ней находился одноэтажный деревянный домик ее священника." Кладбище церкви было по другую сторону переулка, на участке номер два.
Участки переходили от владельца к владельцу, двор Г.Г.Ромодановского заняли Долгоруковы, сначала И.А.Долгоруков, а потом его сын М.И.Долгоруков, он то и построил после пожара 1773 года каменные палаты, простоявшие в глубине двора до 1930-го года (в нем была вторая студия МХТ).
И.А.Долгоруков, по словам историка И.К.Кондратьева, "пользовался доверенностью императора Петра II", но царь рано умер, а при Анне Иоановне Ивана Алексеевича сослали в Березов, а потом в 1739 году в Новгороде четвертовали. Он был женат на Наталье Борисовне Шереметьевой, первой русской княжне, последовавшей за мужем в Сибирскую ссылку.
По возвращении из ссылки, после казни отца, в доме поселился его сын Михаил, тогда дети за отцов еще не отвечали. Михаил Иванович выучился, стал статским советником, был почетным опекуном Московского воспитательного дома, московским уездным предводителем дворянства. Н.Б.Долгорукова (Шереметьева) вернувшися из ссылки и выучив старшего сына, постриглась в монахини. О ней писали стихи Рылеев и Иван Козлов.
О, будь десятой Музою моей,
Соперничая с девятью другими,
И в десять раз будь остальных сильней,
Стихи сквозь годы пронеси живыми.
И если им в веках дань воздадут,
То слава вся твоя, мой - только труд.
(38 сонет В.Шекспира, перевод И.Фрадкина)
Тем временем Спасопреображенская церковь сильно обветшала, и в 1787-9 году ее разобрали. Часть земли пошла Долгоруким, а часть просто легла во основу улицы, тогда Спасский, а к тому времени Одоевский переулок (по владельцу дома 3) или Старогазетный (по типографии газеты "Московские ведомости") сильно расширился. Князю Одоевскому тогда тоже пришлось пожертвовать частью двора.
Участок продолжает переходить из рук в руки: "Голицына, Самарина, Утин". При С.Ю.Самариной в 1817 году на углу Тверской и переулка появляется "Санкт-Петербургский магазин бриллантовых вещей". С.Ю.Самарина была матерью известного славянофила Ю.Ф.Самарина, который одно время проживал по этому адресу.
При Самариной это уже не палаты. Все дома переулка сгорели в пожар 1812 года и восстанавливались заново на прежних фундаментах, переулок же опять немного расширили.
От Самариной дом переходит к некому Утину, потом принадлежит "наследникам вдовы Дашкевич", а потом - А.Г.Толмачевой.
К этому времени за переулком закрепилось название Камергерский - "по придворным чинам двух видных и богатых здешних владельцев".
В 1891 году А.Г.Толмачева строит здесь четырехэтажный доходный дом. Проект дома выполнили архитекторы Б.В.Фрейденберг и Э.С.Юдицкий. Архитектор со странным именем Бернгард или просто Борис Викторович был мастером эклектики и ложнорусского стиля. Его любили приглашать купцы для постройки деловых центров. Дом, построенный для Толмачевой, был большой, поэтому в нем поместились ресторан «Рояль», магазин Ворониной, магазин военных и гражданских вещей И.Т.Каткова, павильон фотографа Ф.К.Вишневского, магазин Груздева «Садоводство», вывеска которого класуется на многих фотографиях начала века. В здании был большой зал со сценой, который занимал сначала Железнодорожный клуб, а затем театр «Весёлые маски».
В 1914 году в здании были проведены ремонтные работы по проекту архитектора В.С.Кузнецова.
В начале 1920-х годов здесь было кафе "Десятая муза". Десятой музой была муза кино, а ведь неподалеку в здании Саввино-Сторожевского подворья открылась тогда первая московская киностудия Ханжонкова.
Стань Музой, заменив все девять прежних,
Что песни вдохновляли сотни лет.
Пусть тот, кто поверял тебе надежды
В веках прославлен будет как Поэт.
А буду я отмечен средь людей,
Труд будет мой, а слава вся - твоей.
(38 сонет В.Шекспира, перевод С.И.Турухтанова)
С кафе связана деятельность Союза работников художественной кинематографии (сокращенно СРХК). Это было самостоятельное профессиональное объединение, которое задумывалось в противовес "буржуазному" ОКО - «Объединенное кинематографическое общество» (С Ханжонковым во главе) и должно было иметь свои «внеклассовые» интересы. Кафе «Десятая муза» было призвано стать центром общественной и культурно-просветительной жизни членов СРХК. "Однако в погоне за доходами кафе вскоре превратилось в одно из многих злачных мест дооктябрьской Москвы".
Вся эта кинематографическая возня происходит между февральской и октябрьской революциями. После Октябрьской революции эти союзы плюс "пролетарские профобъединения низовых групп работников кино" объединяются в единый профессиональный союз киноработников. А Ханжонков возвращается из эмиграции и продолжает снимать кино в России.
"Десятая муза" продолжает оставаться богемным кафе и после Октябрьской революции. Оставаясь кинематографическим кафе, в апреле 1918 года в нем даже открылось кабаре «Короли экрана среди публики», в котором участвовали актёры Вера Холодная, Владимир Максимов, Вячеслав Висковский, Осип Рунич, Иван Худолеев и другие, оно становится поэтическим кафе.
Десятикратно краше Девяти,
Десятой Музой стань ты для поэта,
Стиху дорогу в вечность освети,
Дабы звенел он до скончанья света.
Коль строками потомкам угодим, -
Взяв труд, тебе всю славу отдадим.
(38 сонет В.Шекспира, перевод С.Степанова)
В нем проводились общие собрания Всероссийского союза поэтов. Здесь любили бывать Владимир Маяковский и Давид Бурлюк, Г.Эренбург, Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. В 1918 году Брюсов написал в кафе импровизацию «Memento mori».
Ища забав, быть может, Сатана
Является порой у нас в столице:
Одет изысканно, цветок в петлице,
Рубин в булавке, грудь надушена.
И улица шумит пред ним, пьяна;
Машины мчатся длинной вереницей…
По ней читает он, как по странице
Открытой книги, что вся жизнь - гнусна.
Но встретится, в толпе шумливо-тесной,
Он с девушкой, наивной и прелестной,
В чьих взорах ярко светится любовь…
И вспыхнет гнев у Сатаны во взоре,
И, исчезая из столицы вновь,
Прошепчет он одно: memento mori!
Как это напоминает сюжет "Мастера и Маргариты" М.Булгакова...
Дом рушили частями. Сначала убрали кусок дома посередине, а потом снесли и самую интересную игловую половину с башенкой и крышей-теремком.
В 1937-1940 годах по Тверской улице был построен жилой дом по проекту архитектора А.Г.Мордвинова и инженера П.А.Красильникова.
Если вы когда-нибудь обращали внимание на ширину переулков, то вы бы заметили, что дома по Тверской, которые начинают Камергерский переулок, а тогда проезд Художественного театра, стоят шире, чем старые дома по переулку. Дело в том, что по генплану реконструкции Москвы, проезд Художественного театра был частью еще одного полукольца. Эта новая магистраль должна была опоясать Москву между Бульварным кольцом и центром. Обошлось.
От дома А.Г.Толмачевой осталось только кафе поэтов, надстроенное в 1938 и 1960 годах. В 1980-е годы здесь находилась «Пельменная». О бывшем кабаре напоминал только график ее работы - это заведение общественного питания работало круглосуточно.
Теперь здесь офис ВТБ банка.
Десятой Музой будь и в десять раз
Прекраснее известных девяти,
Нам радости неси за часом час
И в вечности их сможешь превзойти.
Коль ты согласна Музой стать моей,
Живи в хвале до окончанья дней.
(38 сонет В.Шекспира, перевод А.Кузнецова)
В начале ХХ века, когда Тверская была одной из красивейших улиц в мире, угол Тверской и Камергерского украшал интересный доходный дом Толмачевой, построенный архитектором Б.Фрейденбергом.
Для нас ты будешь музою десятой
И в десять раз прекрасней остальных,
Чтобы стихи, рожденные когда-то,
Мог пережить тобой внушенный стих.
Пусть будущие славят поколенья
Нас за труды, тебя - за вдохновенье.
(38 сонет В.Шекспира, перевод С.Я.Маршака)
На протяжении веков угол этот был выделен, украшен, заметен. XVII век, обширный участок дома номер один по Камергерскому переулку занимает двор окольничего князя Г.Г.Ромодановского. "Перед ним, самом углу, стояла каменная церковь Спаса Преображения, по которой переулок тогда и назывался Спасским," - читаем мы у П.Сытина. И дальше: "На углу с Тверской, выдаваясь вперед в переулок, чтояла ветхая церковь Спаса, каменная, с каменной же колокольней. Рядом с ней находился одноэтажный деревянный домик ее священника." Кладбище церкви было по другую сторону переулка, на участке номер два.
Участки переходили от владельца к владельцу, двор Г.Г.Ромодановского заняли Долгоруковы, сначала И.А.Долгоруков, а потом его сын М.И.Долгоруков, он то и построил после пожара 1773 года каменные палаты, простоявшие в глубине двора до 1930-го года (в нем была вторая студия МХТ).
И.А.Долгоруков, по словам историка И.К.Кондратьева, "пользовался доверенностью императора Петра II", но царь рано умер, а при Анне Иоановне Ивана Алексеевича сослали в Березов, а потом в 1739 году в Новгороде четвертовали. Он был женат на Наталье Борисовне Шереметьевой, первой русской княжне, последовавшей за мужем в Сибирскую ссылку.
По возвращении из ссылки, после казни отца, в доме поселился его сын Михаил, тогда дети за отцов еще не отвечали. Михаил Иванович выучился, стал статским советником, был почетным опекуном Московского воспитательного дома, московским уездным предводителем дворянства. Н.Б.Долгорукова (Шереметьева) вернувшися из ссылки и выучив старшего сына, постриглась в монахини. О ней писали стихи Рылеев и Иван Козлов.
О, будь десятой Музою моей,
Соперничая с девятью другими,
И в десять раз будь остальных сильней,
Стихи сквозь годы пронеси живыми.
И если им в веках дань воздадут,
То слава вся твоя, мой - только труд.
(38 сонет В.Шекспира, перевод И.Фрадкина)
Тем временем Спасопреображенская церковь сильно обветшала, и в 1787-9 году ее разобрали. Часть земли пошла Долгоруким, а часть просто легла во основу улицы, тогда Спасский, а к тому времени Одоевский переулок (по владельцу дома 3) или Старогазетный (по типографии газеты "Московские ведомости") сильно расширился. Князю Одоевскому тогда тоже пришлось пожертвовать частью двора.
Участок продолжает переходить из рук в руки: "Голицына, Самарина, Утин". При С.Ю.Самариной в 1817 году на углу Тверской и переулка появляется "Санкт-Петербургский магазин бриллантовых вещей". С.Ю.Самарина была матерью известного славянофила Ю.Ф.Самарина, который одно время проживал по этому адресу.
При Самариной это уже не палаты. Все дома переулка сгорели в пожар 1812 года и восстанавливались заново на прежних фундаментах, переулок же опять немного расширили.
От Самариной дом переходит к некому Утину, потом принадлежит "наследникам вдовы Дашкевич", а потом - А.Г.Толмачевой.
К этому времени за переулком закрепилось название Камергерский - "по придворным чинам двух видных и богатых здешних владельцев".
В 1891 году А.Г.Толмачева строит здесь четырехэтажный доходный дом. Проект дома выполнили архитекторы Б.В.Фрейденберг и Э.С.Юдицкий. Архитектор со странным именем Бернгард или просто Борис Викторович был мастером эклектики и ложнорусского стиля. Его любили приглашать купцы для постройки деловых центров. Дом, построенный для Толмачевой, был большой, поэтому в нем поместились ресторан «Рояль», магазин Ворониной, магазин военных и гражданских вещей И.Т.Каткова, павильон фотографа Ф.К.Вишневского, магазин Груздева «Садоводство», вывеска которого класуется на многих фотографиях начала века. В здании был большой зал со сценой, который занимал сначала Железнодорожный клуб, а затем театр «Весёлые маски».
В 1914 году в здании были проведены ремонтные работы по проекту архитектора В.С.Кузнецова.
В начале 1920-х годов здесь было кафе "Десятая муза". Десятой музой была муза кино, а ведь неподалеку в здании Саввино-Сторожевского подворья открылась тогда первая московская киностудия Ханжонкова.
Стань Музой, заменив все девять прежних,
Что песни вдохновляли сотни лет.
Пусть тот, кто поверял тебе надежды
В веках прославлен будет как Поэт.
А буду я отмечен средь людей,
Труд будет мой, а слава вся - твоей.
(38 сонет В.Шекспира, перевод С.И.Турухтанова)
С кафе связана деятельность Союза работников художественной кинематографии (сокращенно СРХК). Это было самостоятельное профессиональное объединение, которое задумывалось в противовес "буржуазному" ОКО - «Объединенное кинематографическое общество» (С Ханжонковым во главе) и должно было иметь свои «внеклассовые» интересы. Кафе «Десятая муза» было призвано стать центром общественной и культурно-просветительной жизни членов СРХК. "Однако в погоне за доходами кафе вскоре превратилось в одно из многих злачных мест дооктябрьской Москвы".
Вся эта кинематографическая возня происходит между февральской и октябрьской революциями. После Октябрьской революции эти союзы плюс "пролетарские профобъединения низовых групп работников кино" объединяются в единый профессиональный союз киноработников. А Ханжонков возвращается из эмиграции и продолжает снимать кино в России.
"Десятая муза" продолжает оставаться богемным кафе и после Октябрьской революции. Оставаясь кинематографическим кафе, в апреле 1918 года в нем даже открылось кабаре «Короли экрана среди публики», в котором участвовали актёры Вера Холодная, Владимир Максимов, Вячеслав Висковский, Осип Рунич, Иван Худолеев и другие, оно становится поэтическим кафе.
Десятикратно краше Девяти,
Десятой Музой стань ты для поэта,
Стиху дорогу в вечность освети,
Дабы звенел он до скончанья света.
Коль строками потомкам угодим, -
Взяв труд, тебе всю славу отдадим.
(38 сонет В.Шекспира, перевод С.Степанова)
В нем проводились общие собрания Всероссийского союза поэтов. Здесь любили бывать Владимир Маяковский и Давид Бурлюк, Г.Эренбург, Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. В 1918 году Брюсов написал в кафе импровизацию «Memento mori».
Ища забав, быть может, Сатана
Является порой у нас в столице:
Одет изысканно, цветок в петлице,
Рубин в булавке, грудь надушена.
И улица шумит пред ним, пьяна;
Машины мчатся длинной вереницей…
По ней читает он, как по странице
Открытой книги, что вся жизнь - гнусна.
Но встретится, в толпе шумливо-тесной,
Он с девушкой, наивной и прелестной,
В чьих взорах ярко светится любовь…
И вспыхнет гнев у Сатаны во взоре,
И, исчезая из столицы вновь,
Прошепчет он одно: memento mori!
Как это напоминает сюжет "Мастера и Маргариты" М.Булгакова...
Дом рушили частями. Сначала убрали кусок дома посередине, а потом снесли и самую интересную игловую половину с башенкой и крышей-теремком.
В 1937-1940 годах по Тверской улице был построен жилой дом по проекту архитектора А.Г.Мордвинова и инженера П.А.Красильникова.
Если вы когда-нибудь обращали внимание на ширину переулков, то вы бы заметили, что дома по Тверской, которые начинают Камергерский переулок, а тогда проезд Художественного театра, стоят шире, чем старые дома по переулку. Дело в том, что по генплану реконструкции Москвы, проезд Художественного театра был частью еще одного полукольца. Эта новая магистраль должна была опоясать Москву между Бульварным кольцом и центром. Обошлось.
От дома А.Г.Толмачевой осталось только кафе поэтов, надстроенное в 1938 и 1960 годах. В 1980-е годы здесь находилась «Пельменная». О бывшем кабаре напоминал только график ее работы - это заведение общественного питания работало круглосуточно.
Теперь здесь офис ВТБ банка.
Десятой Музой будь и в десять раз
Прекраснее известных девяти,
Нам радости неси за часом час
И в вечности их сможешь превзойти.
Коль ты согласна Музой стать моей,
Живи в хвале до окончанья дней.
(38 сонет В.Шекспира, перевод А.Кузнецова)