Дом-корабль
Подворье на углу Маросейки и Лубянской площади находилось во владении Николо-Угрешского монастыря еще в 1737 году. Было у него подворье и в Кремле, но при строительстве дворца в 1771 году его разрушили к неудовольствию монахов.
Подворье же на Маросейке существовало до конца 19 века. В рассказе "Архиепископ Леонид Краснопевков на Угреше" Е.Егорова пишет:
Снова серьезно побеспокоиться о здоровье о.Пимена довелось о.Леониду в конце 1875 - начале 1876 года, когда старая болезнь опять обострилась. Накануне одной из операций преподобный видел сон, очень ободривший его: «Снилось, что я на Лубянке в нашем подворском новокупленном доме стою в углу в какой-то часовне (которой в действительности нет)… Вижу, что посреди часовни стоит покойный наш владыка, митрополит Филарет, с непокровенной главою, а сам он как будто одет какою-то мглою, держит на левой ладони две частицы хлеба и, наклоняясь, читает молитвы, но так тихо, что ничего не слышно; потом он этими двумя частицами меня причастил...
Вижу, что напротив дверей часовни стоит какой-то мальчик и говорит мне: «Владыка-то вон вышел». …Я тотчас побежал по Георгиевскому переулку посмотреть, куда ушел владыка, и остановился напротив ворот нашего старого дома, а владыка, вижу, выходит уже из ворот и переходит Маросейку через рельсовую дорогу. На нем белый клобук и белая ряса. Он шел и благословлял народ, и казалось мне, что он выше всех ростом…»
Под новокупленным домом подразумевается Подворье на Лубянке, которое было приобретено монастырем у прежних владельцев Лаврентьевых в 1870 году.
Интересно, что часовня существовала. До 1870-х годов подворье представляло собой два двухэтажных каменных здания, и в одном из них была часовня и гостиница для настоятеля и монастырской братии. Другое здание занимали трактир и харчевня. Харчевня была известна по имени хозяина - крестьянина "Максима большая закуска". Крестьянин этот на свои деньги слил колокол в 130 пудов для церкви Николы в Клинниках. Вот в благодарность того, что "господь благословил его труды", Максим подавал закуску в два раза больше обыкновенной порции.
В 1870-х обветшалые здания снесли и построили новые, тоже двухэтажные. Часовню же не возобновляли. Может быть, зря.
Гонения на Николо-Угрешский монастырь начались в 1920-х годах, тогда же пострадало и здание монастырского подворья. На фотографии угол Маросейки и Лубянского проезда занимает уже Еврейская столовая, а в 1929 году, подмяв и вобрав в себя стены старого подворья выросло здесь здание Птицеводсоюза.
1930-1935
Строил здание гражданский инженер В.Д.Цветаев. Ему же в Москве принадлежит Дом Моссельпром (там он выступил только в роли инженера, архитектором дома был Д.М.Коган, а инженером угловой башни А.Ф.Лолейт (я о нем писала в статье про Известия). С домом Птицеводсоюза Цветаев справился сам.
В.Д.Цветаев был профессором кафедры архитектуры гражданских и промышленных зданий. В статье об истории кафедры пишут:
В 1929 г. были образованы две кафедры: Архитектуры гражданских зданий (под руководством проф.Л.А.Серка) и Архитектуры промышленных зданий (проф.В.Д.Цветаев). В 1935 г. их объединяют в одну кафедру, которую возглавил проф.В.Д.Цветаев, затем он создал первую в стране учебную лабораторию строительной физики и ввел раздел строительной физики в курс Архитектуры гражданских и промышленных зданий.
Там же есть запись, что В.Д.Цветаев закончил Московского института путей сообщения.
Итак, в 1930-м году угол Маросейки и Лубянского проезда (а позднее ул.Богдана Хмельницкого и проезда Серова) украсил дом Птицеводсоюза, о чем и сообщил журнал "Строительство Москвы" №3 за 1930 год. (как утверждает paulkuz)
Вот вы будете смеяться над этим названием. А ведь в 1930-е годы кипели настоящие куриные страсти. Михаил Кольцов посвятил одну из своих замечательных статей "всесоюзной курячей переписи 1930 года". Статья называется "Куриная слепота" и написана она как открытое письмо Заместителю председателя сельскохозяйственной секции т. Н. М. Лишевскому (настоятельно рекомендовано к прочтению).
"На мой вопрос вы ответите, что, хотя курицу в живом виде вы однажды наблюдали, но вообще-то кур изучать вы не обязаны, что на то есть Птицеводсоюз, который, кстати, и просил вас двадцать пятого февраля (за подписью т. Носова) произвести куриную перепись в его интересах.
Но тогда возникает мой второй вопрос, столь же жгучий, как первый. Вы-то сами, ответственный работник Госплана, как полагаете: действительно является столь целесообразной всесоюзная курячья перепись 1930 года?
Не могу удержаться от еще одной цитаты:
Кстати, вы нигде на учете не состоите, товарищ Лишевский?
На это, я знаю, вы возмущенно ответите целым потоком доводов специального порядка.
Я услышу: «Недопустимое невежество»... «Напряженный куриный баланс Союза!!»... «Недооценка куропроизводительных ресурсов пятилетки!!»... «Проблема птичье-пуховой гегемонии на мировом цыплячьем рынке!!»... «Аккумуляция петушиной энергетики районов и областей!!».., «Избыточно-товарный комплекс куриного помета!!»...
Ну, хорошо, куриная перепись необходима, как воздух, она ведет нас прямо к социализму.
http://media.utmn.ru/library_view_book.php?bid=1304&chapter_num=43
Позднее здание занял Станкотрест. Ничего не смогла найти толкового, даже с птицеводством было легче.
Может быть, там был не один Станкотрест, потому что одно из названий этого здания - Дом трестов. В здании разместились такие замечательные организации, как "Союзкрупа", "Свиноводсоюз", "Инкубатороптицецентр" и Центральный яично-птичный союз.
1967 год
С 1935 по 1938 гг. в здании располагался Наркомфин, с 1939 г. - ЦК ВЛКСМ.
Когда в доме засел ЦК ВЛКСМ, я была там в гостях. У меня подружка работала секретаршей у двух комсомольских начальников. Как мы радовались, когда на лестнице увидели Нурали Латыпова. Ах-ах, звезда "Что? Где? Когда?" ходит с нами по одним ступенькам.
Потом комнаты сдавались под офисы, и я приходила туда к Лешке, который работал на втором этаже, окна кабинета выходили на Маросейку.
Вот такой еще один дом-корабль, а в трюме - монастырское подворье.
Подворье же на Маросейке существовало до конца 19 века. В рассказе "Архиепископ Леонид Краснопевков на Угреше" Е.Егорова пишет:
Снова серьезно побеспокоиться о здоровье о.Пимена довелось о.Леониду в конце 1875 - начале 1876 года, когда старая болезнь опять обострилась. Накануне одной из операций преподобный видел сон, очень ободривший его: «Снилось, что я на Лубянке в нашем подворском новокупленном доме стою в углу в какой-то часовне (которой в действительности нет)… Вижу, что посреди часовни стоит покойный наш владыка, митрополит Филарет, с непокровенной главою, а сам он как будто одет какою-то мглою, держит на левой ладони две частицы хлеба и, наклоняясь, читает молитвы, но так тихо, что ничего не слышно; потом он этими двумя частицами меня причастил...
Вижу, что напротив дверей часовни стоит какой-то мальчик и говорит мне: «Владыка-то вон вышел». …Я тотчас побежал по Георгиевскому переулку посмотреть, куда ушел владыка, и остановился напротив ворот нашего старого дома, а владыка, вижу, выходит уже из ворот и переходит Маросейку через рельсовую дорогу. На нем белый клобук и белая ряса. Он шел и благословлял народ, и казалось мне, что он выше всех ростом…»
Под новокупленным домом подразумевается Подворье на Лубянке, которое было приобретено монастырем у прежних владельцев Лаврентьевых в 1870 году.
Интересно, что часовня существовала. До 1870-х годов подворье представляло собой два двухэтажных каменных здания, и в одном из них была часовня и гостиница для настоятеля и монастырской братии. Другое здание занимали трактир и харчевня. Харчевня была известна по имени хозяина - крестьянина "Максима большая закуска". Крестьянин этот на свои деньги слил колокол в 130 пудов для церкви Николы в Клинниках. Вот в благодарность того, что "господь благословил его труды", Максим подавал закуску в два раза больше обыкновенной порции.
В 1870-х обветшалые здания снесли и построили новые, тоже двухэтажные. Часовню же не возобновляли. Может быть, зря.
Гонения на Николо-Угрешский монастырь начались в 1920-х годах, тогда же пострадало и здание монастырского подворья. На фотографии угол Маросейки и Лубянского проезда занимает уже Еврейская столовая, а в 1929 году, подмяв и вобрав в себя стены старого подворья выросло здесь здание Птицеводсоюза.
1930-1935
Строил здание гражданский инженер В.Д.Цветаев. Ему же в Москве принадлежит Дом Моссельпром (там он выступил только в роли инженера, архитектором дома был Д.М.Коган, а инженером угловой башни А.Ф.Лолейт (я о нем писала в статье про Известия). С домом Птицеводсоюза Цветаев справился сам.
В.Д.Цветаев был профессором кафедры архитектуры гражданских и промышленных зданий. В статье об истории кафедры пишут:
В 1929 г. были образованы две кафедры: Архитектуры гражданских зданий (под руководством проф.Л.А.Серка) и Архитектуры промышленных зданий (проф.В.Д.Цветаев). В 1935 г. их объединяют в одну кафедру, которую возглавил проф.В.Д.Цветаев, затем он создал первую в стране учебную лабораторию строительной физики и ввел раздел строительной физики в курс Архитектуры гражданских и промышленных зданий.
Там же есть запись, что В.Д.Цветаев закончил Московского института путей сообщения.
Итак, в 1930-м году угол Маросейки и Лубянского проезда (а позднее ул.Богдана Хмельницкого и проезда Серова) украсил дом Птицеводсоюза, о чем и сообщил журнал "Строительство Москвы" №3 за 1930 год. (как утверждает paulkuz)
Вот вы будете смеяться над этим названием. А ведь в 1930-е годы кипели настоящие куриные страсти. Михаил Кольцов посвятил одну из своих замечательных статей "всесоюзной курячей переписи 1930 года". Статья называется "Куриная слепота" и написана она как открытое письмо Заместителю председателя сельскохозяйственной секции т. Н. М. Лишевскому (настоятельно рекомендовано к прочтению).
"На мой вопрос вы ответите, что, хотя курицу в живом виде вы однажды наблюдали, но вообще-то кур изучать вы не обязаны, что на то есть Птицеводсоюз, который, кстати, и просил вас двадцать пятого февраля (за подписью т. Носова) произвести куриную перепись в его интересах.
Но тогда возникает мой второй вопрос, столь же жгучий, как первый. Вы-то сами, ответственный работник Госплана, как полагаете: действительно является столь целесообразной всесоюзная курячья перепись 1930 года?
Не могу удержаться от еще одной цитаты:
Кстати, вы нигде на учете не состоите, товарищ Лишевский?
На это, я знаю, вы возмущенно ответите целым потоком доводов специального порядка.
Я услышу: «Недопустимое невежество»... «Напряженный куриный баланс Союза!!»... «Недооценка куропроизводительных ресурсов пятилетки!!»... «Проблема птичье-пуховой гегемонии на мировом цыплячьем рынке!!»... «Аккумуляция петушиной энергетики районов и областей!!».., «Избыточно-товарный комплекс куриного помета!!»...
Ну, хорошо, куриная перепись необходима, как воздух, она ведет нас прямо к социализму.
http://media.utmn.ru/library_view_book.php?bid=1304&chapter_num=43
Позднее здание занял Станкотрест. Ничего не смогла найти толкового, даже с птицеводством было легче.
Может быть, там был не один Станкотрест, потому что одно из названий этого здания - Дом трестов. В здании разместились такие замечательные организации, как "Союзкрупа", "Свиноводсоюз", "Инкубатороптицецентр" и Центральный яично-птичный союз.
1967 год
С 1935 по 1938 гг. в здании располагался Наркомфин, с 1939 г. - ЦК ВЛКСМ.
Когда в доме засел ЦК ВЛКСМ, я была там в гостях. У меня подружка работала секретаршей у двух комсомольских начальников. Как мы радовались, когда на лестнице увидели Нурали Латыпова. Ах-ах, звезда "Что? Где? Когда?" ходит с нами по одним ступенькам.
Потом комнаты сдавались под офисы, и я приходила туда к Лешке, который работал на втором этаже, окна кабинета выходили на Маросейку.
Вот такой еще один дом-корабль, а в трюме - монастырское подворье.