Клиника душевных болезней имени А.А.Морозова
Вчера был День психического здоровья.
Первой из клиник Девичьего поля была построена Клиника душевных болезней в Олсуфьевском переулке. Это было первое пожертвование со стороны Московских меценатов для постройки Клинического городка Московского Университета и первое пожертвование, сделанное Варварой Алексеевной Морозовой.
3 апреля 1884 г. Варвара Алексеевна сделала Университету письменное заявление: «Признавая крайне желательным устройство при Московском Университете клиники для душевно-больных, где бы будущие врачи получали возможность практически изучать душевные болезни, я предлагаю Совету Университета принять от меня на постройку здания подобной клиники из завещанных покойным мужем моим А.А.Морозовым сумм, капитал в размере 150 000 руб. на нижеследующих условиях:
1) капитал в 150 000 руб. вносится мною в течение 2 лет.
2) первый мой взнос в 50 000 руб. будет произведен мною тотчас же, как только Совет Университета, а) изыщет и укажет надежные средства, вполне обеспечивающие дальнейшее устройство и содержание клиник на 50 человек душевно-больных, б) окончательно определит и получит в полное распоряжение место для постройки зданий клиники душевно-больных, в) составит специальные сметы и приступит к постройке вышеупомянутых зданий.
3) Совет, надеюсь, не откажет мне в праве принимать посильное участие наряду с другими, от Совета назначенными лицами, в наблюдении за постройкой и в контроле за расходованием на этот предмет предлагаемого мною капитала.
Желая видеть в возможно ближайшем будущем осуществление моего намерения по устройству клиники для душевно-больных, покорнейшей прошу касательно моего предложения».
Варвара Алексеевна не стала ждать, когда Комитет по устройству клиник решится с местом, а выкупила участок в Хамовнической части, принадлежащий Александре Григорьевне Олсуфьевой. Клиника оказывалась вблизи от Девичьего поля и остального городка, и в то же время в дали от проезжей дороги и всякого шума. Парк усадьбы Алсуфьева оставили для прогулок пациетов, занятий цветоводством и огородничеством.
Варвара Алексеевна Хлудова была выдана замуж за Абрама Абрамовича Морозова против своей воли. В июле 1866 года она писала в своем дневнике: "Кажется уже все кончено. Я выхжу замуж за А.А.Морозова. Я решилась пожертвовать собою. (...) прощай моя молодость, прощай мое счастье! Скоро я перестану жить для себя и начну жить для других. (...) Буду ли я счастлива с А.А.? Едва ли! Но все-таки я буду стараться быть честной и хорошей женщиной." Уже после в декабре 1866 года ей удалось избежать этого брака, но потом для шестнадцатилетней девочки начался просто ад. Ее запирали дома, слезы и истерики, ругань. "Не было унижения+ которым бы он (отец) не подвергал меня во время этого обеда." - пишет В.А. после того, как послала отказ Морозову. После улегшейся бури жизнь в доме Хлудовых налаживается, и над Варварой Алексеевной перестает висеть домоклов меч неприятного замужества, но в 1867 или 1868 году она все-таки соглашается на брак с Морозовым. Последней каплей в решении "пожертвовать собой" стала ссора отца с братом Варвары Михаилом. Отец лишил его наследства, и Варя ставит отмену этого решения условием своей свадьбы.
В браке рождаются три сына: Михаил, Иван и Арсений, а в 1881 году Абраму Абрамовичу Морозову ставят диагноз "полное сумасшествие, без всякой надежды на выздоровление". Причиной болезни был прогрессивный паралич, иначе говоря сифилис. При этом заболевании распад личности и психической деятельности происходит на десятом году после заражения. 13 сентября 1881 года пришедшим в дом Морозова по Большой Алексеевской улице представителям Московского губернатора Варвара Алексеевна заявила, что "больной муж и в настоящее время находится и впредь будет находиться на ее попечении." Помещать Абрама Абрамовича в клинику Варвара Алексеевна отказалась. Огромную помощь по уходу за больным супругом ей оказывал Сергей Сергеевич Корсаков.
Сергей Сергеевич Корсаков был учеником А.Я.Кожевникова. Это был замечательный, умный, добрый, честный человек. Главной его заслугой было проведение в жизнь идеи нестеснения. Благодаря Корсакову, психиатрические клиники России отказались от смирительных рубашек, связывания, изоляторов. Этих методов лечения не было в Клинике душевных болезней, которая открылась в Олсуфьевском переулке.
Клиника строилась с учетом идеи нестеснения. На окнах не было решеток. Стекла были каменные, достаточно прочные. На окнах занавески, двери украшены портьерами, на стенах висят картины, в палатах - мягкая мебель, на кроватях - кружевные накидки. Потолки в клинике сделаны не прямые, а как бы сводчатые, шумопоглащающие. Сергей Сергеевич рекомендовал, чтобы по возможности выполнялись желания и даже прихоти пациентов, если эти прихоти не противоречат врачебным предписаниям или больничному режиму. Он считал, что врач должен быть другом пациента, знать его переживания, взаимоотношения с родными, близкими.
В клинике больные могли трудиться, заниматься творчеством. Ведь в разное время там лежали и Врубель, и Есенин. По соседству с клиникой поселился Л.Н.Толстой и даже уступил для клинического сада часть свой усадьбы, а в заборе была сделана калиточка, через которую писатель свободно входил в клинический сад.
В здании клиники была оборудована библиотека, большинство книг подарил Сергей Сергеевич Корсаков.
Сергей Сергеевич Корсаков умер рано, в 1900 году. От университетской церкви гроб с телом усопшего студенты несли на руках до Алексеевского монастыря.
В 1930-х годах Клинику душевных болезней имени А.А.Морозова переименовали в Клинику им.Корсакова, а у входа в здание поставили бюст работы С.Д.Меркурова.
Клиника еще со старыми слуховыми окнами
Однажды ночью мы сидели в клинике и рассматривали старый архив. Выцветшие чернила, бурые от времени фотографии пациентов. За окнами шумели деревья одного из уютнейших и красивых садов Москвы, который еще помнит Корсакова, Толстого и всех пациентов, которым разрешали гулять по саду, или совершать утренние пробежки. Было жутковато, и очень-очень тихо. В коридоре клиники есть шкаф, в котором лежат смирительные рубашки, кандалы, и всякие приспособления для связывания пациентов, это шкаф всегда закрыт.
Первой из клиник Девичьего поля была построена Клиника душевных болезней в Олсуфьевском переулке. Это было первое пожертвование со стороны Московских меценатов для постройки Клинического городка Московского Университета и первое пожертвование, сделанное Варварой Алексеевной Морозовой.
3 апреля 1884 г. Варвара Алексеевна сделала Университету письменное заявление: «Признавая крайне желательным устройство при Московском Университете клиники для душевно-больных, где бы будущие врачи получали возможность практически изучать душевные болезни, я предлагаю Совету Университета принять от меня на постройку здания подобной клиники из завещанных покойным мужем моим А.А.Морозовым сумм, капитал в размере 150 000 руб. на нижеследующих условиях:
1) капитал в 150 000 руб. вносится мною в течение 2 лет.
2) первый мой взнос в 50 000 руб. будет произведен мною тотчас же, как только Совет Университета, а) изыщет и укажет надежные средства, вполне обеспечивающие дальнейшее устройство и содержание клиник на 50 человек душевно-больных, б) окончательно определит и получит в полное распоряжение место для постройки зданий клиники душевно-больных, в) составит специальные сметы и приступит к постройке вышеупомянутых зданий.
3) Совет, надеюсь, не откажет мне в праве принимать посильное участие наряду с другими, от Совета назначенными лицами, в наблюдении за постройкой и в контроле за расходованием на этот предмет предлагаемого мною капитала.
Желая видеть в возможно ближайшем будущем осуществление моего намерения по устройству клиники для душевно-больных, покорнейшей прошу касательно моего предложения».
Варвара Алексеевна не стала ждать, когда Комитет по устройству клиник решится с местом, а выкупила участок в Хамовнической части, принадлежащий Александре Григорьевне Олсуфьевой. Клиника оказывалась вблизи от Девичьего поля и остального городка, и в то же время в дали от проезжей дороги и всякого шума. Парк усадьбы Алсуфьева оставили для прогулок пациетов, занятий цветоводством и огородничеством.
Варвара Алексеевна Хлудова была выдана замуж за Абрама Абрамовича Морозова против своей воли. В июле 1866 года она писала в своем дневнике: "Кажется уже все кончено. Я выхжу замуж за А.А.Морозова. Я решилась пожертвовать собою. (...) прощай моя молодость, прощай мое счастье! Скоро я перестану жить для себя и начну жить для других. (...) Буду ли я счастлива с А.А.? Едва ли! Но все-таки я буду стараться быть честной и хорошей женщиной." Уже после в декабре 1866 года ей удалось избежать этого брака, но потом для шестнадцатилетней девочки начался просто ад. Ее запирали дома, слезы и истерики, ругань. "Не было унижения+ которым бы он (отец) не подвергал меня во время этого обеда." - пишет В.А. после того, как послала отказ Морозову. После улегшейся бури жизнь в доме Хлудовых налаживается, и над Варварой Алексеевной перестает висеть домоклов меч неприятного замужества, но в 1867 или 1868 году она все-таки соглашается на брак с Морозовым. Последней каплей в решении "пожертвовать собой" стала ссора отца с братом Варвары Михаилом. Отец лишил его наследства, и Варя ставит отмену этого решения условием своей свадьбы.
В браке рождаются три сына: Михаил, Иван и Арсений, а в 1881 году Абраму Абрамовичу Морозову ставят диагноз "полное сумасшествие, без всякой надежды на выздоровление". Причиной болезни был прогрессивный паралич, иначе говоря сифилис. При этом заболевании распад личности и психической деятельности происходит на десятом году после заражения. 13 сентября 1881 года пришедшим в дом Морозова по Большой Алексеевской улице представителям Московского губернатора Варвара Алексеевна заявила, что "больной муж и в настоящее время находится и впредь будет находиться на ее попечении." Помещать Абрама Абрамовича в клинику Варвара Алексеевна отказалась. Огромную помощь по уходу за больным супругом ей оказывал Сергей Сергеевич Корсаков.
Сергей Сергеевич Корсаков был учеником А.Я.Кожевникова. Это был замечательный, умный, добрый, честный человек. Главной его заслугой было проведение в жизнь идеи нестеснения. Благодаря Корсакову, психиатрические клиники России отказались от смирительных рубашек, связывания, изоляторов. Этих методов лечения не было в Клинике душевных болезней, которая открылась в Олсуфьевском переулке.
Клиника строилась с учетом идеи нестеснения. На окнах не было решеток. Стекла были каменные, достаточно прочные. На окнах занавески, двери украшены портьерами, на стенах висят картины, в палатах - мягкая мебель, на кроватях - кружевные накидки. Потолки в клинике сделаны не прямые, а как бы сводчатые, шумопоглащающие. Сергей Сергеевич рекомендовал, чтобы по возможности выполнялись желания и даже прихоти пациентов, если эти прихоти не противоречат врачебным предписаниям или больничному режиму. Он считал, что врач должен быть другом пациента, знать его переживания, взаимоотношения с родными, близкими.
В клинике больные могли трудиться, заниматься творчеством. Ведь в разное время там лежали и Врубель, и Есенин. По соседству с клиникой поселился Л.Н.Толстой и даже уступил для клинического сада часть свой усадьбы, а в заборе была сделана калиточка, через которую писатель свободно входил в клинический сад.
В здании клиники была оборудована библиотека, большинство книг подарил Сергей Сергеевич Корсаков.
Сергей Сергеевич Корсаков умер рано, в 1900 году. От университетской церкви гроб с телом усопшего студенты несли на руках до Алексеевского монастыря.
В 1930-х годах Клинику душевных болезней имени А.А.Морозова переименовали в Клинику им.Корсакова, а у входа в здание поставили бюст работы С.Д.Меркурова.
Клиника еще со старыми слуховыми окнами
Однажды ночью мы сидели в клинике и рассматривали старый архив. Выцветшие чернила, бурые от времени фотографии пациентов. За окнами шумели деревья одного из уютнейших и красивых садов Москвы, который еще помнит Корсакова, Толстого и всех пациентов, которым разрешали гулять по саду, или совершать утренние пробежки. Было жутковато, и очень-очень тихо. В коридоре клиники есть шкаф, в котором лежат смирительные рубашки, кандалы, и всякие приспособления для связывания пациентов, это шкаф всегда закрыт.