Кокоревское подворье
В 1862-65 годах на Софийской набережной в Москве строится нечто небывалое по своим масштабам. Для москвичей в новинку видеть гостиницу таких размеров, тогда в Москве еще не было ни Метрополя, ни Боярского двора. На Софийской набережной был построен первый в своем роде комплекс - гостиница, склад, деловой центр. Название ему дали москвичи. Это было «Кокоревское подворье», этакий «караван-сарай», но на русской почве и по русскому образцу.
Для Москвы такой комплекс был настоящим чудом, таким же чудом был и хозяин комплекса Василий Александрович Кокорев, «откупщицкий царь», «купеческий кандидат в министры финансов», «предприниматель-славянофил», «феномен» и «самородок», «лапоть золотистый».
Василий Александрович Кокорев родился в 1817 году в семье вологодского купца-старообрядца, который владел небольшим солеваренным заводом в Солигаличе (север Костромской губернии).
Там делал свои первый шаги и Василий Кокорев, а когда завод закрылся, поехал в Петербург “для приискания откупных занятий”. На этих занятиях он и сколотил свой первоначальный капитал. Василий александрович разработал свою систему организации «питейного дохода», который вскоре лег в основу закона "Положение об акцизно-откупном комиссионерстве", который просуществовал 16 лет. В итоге 45 процентов от всех поступлений в государственную казну стали составлять доходы от винной торговли, а Василий Александрович получил в 1851 году звание коммерции советника, и был таковым при министре финансов князе Вронченко и его приемниках.
Но талантом Кокорева было не только его предпринимательская жилка, он был человеком интересным, остроумным, непохожим на других. С.Т.Аксаков в письме к своему другу М.П.Погодину так сказал о своих впечатлениях от встречи с ним: «Я не могу опомниться от Кокорева! Это вполне русское чудо».
А другой современник Кокорева писал: «Был Кокорев человек замечательный по редкому уму, по оригинальности воззрений и по широкому добродушию своего характера. Это был тип коренного русского человека, с его достоинствами и недостатками - человека, который был не чужд утонченной цивилизации, а крестился двумя пальцами, не прочь был заимствовать с Запада, что там было хорошо, но верил, что Россия страна мужицкая. Шампанское пил с квасом и огуречным рассолом, обожал иногда поесть с лотка у прихожей бабы тертого гороха с постным маслом… Прекрасно излагал свои мысли, искусно подбирая подходящие словечки и новые обороты, отличался остроумием. Также хорошо и оригинально писал, любя употреблять библейские изречения».
В годы Крымской войны Кокорев снарядил за свой счет сто санных троек с продовольственными посылками для русских солдат из Москвы в Севастополь. Назад эти тройки вернулись с ранеными защитниками героического города. Именно Василий Александрович устроил потом в 1856 году торжественную встречу защитникам Севастополя в Москве, которую никто не мог вспоминать без слез.
«Кокорев с Мамонтовым (отцом Саввы Ивановича, Иваном Федорович, с коим Кокорев дружил и был партнером), сняв шапки, несли на большом серебряном блюде хлеб-соль, какую-то испеченную гору, для которой чуть ли не складена была особая печка. Поравнявшись с гостями, Кокорев передал поднос старшему офицеру. "Други и братья, - сказал он им, едва сдерживая слезы, - благодарим вас за ваши труды и подвиги, за пролитую кровь для нас, в защиту родной земли. Примите наше сердечное спасибо и наш земной поклон".
Чего не умел Кокорев, так это молчать, или просто помалкивать.
Как-то во время заседания Комитета помощи голодающим крестьянам северных губерний члены комитета спорили, какую помощь оказать крестьянам: единовременную или систематическую. Спросили кокоревского совета. Тот, не вставая с кресла, пожал плечами и заявил:
- Никакие меры из предложенных и никакие миллионы не спасут Север... Единовременная помощь бесполезна, систематическая невозможна. На систематическую не хватит денег, от единовременной, если ее не украдут по дороге, мужик забалует.
- Но что же делать? -- вопрос председательствующего был скорее риторическим, однако Кокорев дал на него вполне конкретный ответ.
- А накупите ружей, пороху и дроби - вот и все. Это поправит их лучше всякой помощи.
Сказав это, купец встал и вышел из залы.
- Гениальный человек, - только и сказал ему вслед глава комитета.
Долгое время крестьян на полном серьезе считали, что освободил их не государь-император своим манифестом об отмене крепостного права, а выкупил Кокорев с друзьями, купцами Алексеевым и Солдатёнковым. А все потом что на Рождественском банкете 28 декабря 1957 года Кокорев произнес речь, которая несколько лет потом ходила по России в списках.
Тогда были сказаны слова: «Обязанность гласности - распространять в обществе понятие о правде и праве. Без гласности жить нельзя. Это воздух, освежающий понятия, это контроль общественной непорочности».
Банкет получил название митинга, и по повелению Александра II «все выступления по вопросам государственной важности были запрещены, а за неугомонным московским купцом был установлен строжайший негласный надзор». А все потому, что Кокреву нравилось произносить подобные речи, и он даже организовывал специальные банкеты, на которых и выступал, как единственный оратор.
Кокорева отстранили от «откупного дела», и он занялся «учредительством». Учредил вместе с Иваном Мамонтовым "Закаспийское торговое товарищество" по торговле с Персией и Средней Азией, создал акционерное Русское общество пароходства и торговли, основал Волжско-Каспийское пароходство “Кавказ и Меркурий”, учреждает Общество “Сельский хозяин”. А так же первый частный банк в Москве - купеческий банк.
И... на пять лет раньше американцев начал промышленную добычу нефти - стал пионером нефтяного производства в России. Первый нефтяной фонтан в США забил в 1861 году. А Кокорев, за несколько лет до этого, следуя указаниям знаменитого химика Либиха, извлек из земли, пропитанной нефтью, новый вид осветительного масла, известное нам как керосин. Причем сам Кокорев дал этому маслу своё название - «фотонафтиль», где это «фото» («светлое») было использовано специально, чтобы подчеркнуть, что его, кокоревское «масло» светлее и качественнее, чем темное, которое добывают американцы.
Благодаря трудам Кокорева Россия к концу XIX века давала 51 процент всей мировой нефтедобычи.
Потом Кокорев занимается железными дорогами и строит Волго-Донскую железную дорогу., а в 1874 году основывает вместе со своим давним партнером Губониным Общество Уральской железной дороги.
Он и нефтянник, и железнодорожник, и банкир он же и меценат. Ведь еще за 30 лет до появления галереи Третьякова, Кокорев открывает свою галерею: в будние дни здесь брали за вход 30, в праздники - 10 копеек. В залах были выставлены специальные планшеты, объясняющие содержание картин. Современник вспоминал: «Все восемь залов были убраны богато и со вкусом. Мягкие диваны, красивая резная мебель в русском стиле, прекрасный паркет, столы с затейливой инкрустацией… достаточный свет сверху». Здесь были небольшой лекционный зал, и даже трактир - для привлечения «простой» публики. Галерея насчитывала 500 картин, среди них 42 - Брюллова, и 23 Айвазовского.
А.Гребнев. Интерьер картинной галереи В.А. Кокорева. 1864г
Находилась галерея в Петроверигском переулке, в специально псотроенном для нее флигеле. (Или в Трехсвятительском в особняке, ставшим Морозовским. (?))
А ведь знаменитая Погодинская изба - это тоже Кокорев. Именно он в 1856 году «водрузил в Погодинском саду русскую избу» - деревянный, с резными наличниками дом по проекту архитектора Никитина, положив начало использованию народного стиля в строительстве. Историк К.А.Скальковский считал Кокрева отцом «русского стиля в архитектуре».
Принимая во внимание эту и все иные заслуги Кокорева перед русской культурой, российская Академия художеств решила удостоить Василия Александровича звания почетного своего члена, что и было сделано в 1889 году - за несколько месяцев до его кончины. Находясь на склоне лет, как бы подводя итог своим размышлениям, Василий Александрович издал книгу “Экономические провалы”, которая вызвала немалый шум в обществе. По словам публициста-предпринимателя, цель этой книги была в том, чтобы объяснить, "как русская народная жизнь искалечивалась, как на нее надвигались тучи бедности и лишений, несмотря на блестящую внешность официальной России".
"Пора домой! - писал Кокорев. - Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами отечества и засорять насильными пересадками на родную почву; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу».
Но вернемся в подворье. Кокорев заказал проект гостиницы ведущему архитектору Военного министерства академику Ивану Денисовичу Чернику. Гостиница была построена в любимом Кокоревым русском стиле: великолепные своды, окна в виде бойниц, наличники в стиле московского барокко. В отделке фасадов и интерьеров использовались ценные породы камня и дерева, фигурные конструкции из литого и кованого чугуна. Однако с другой стороны, гостинца была обоудована всеми новинками европейской и американской техники: камеры духового отопления и вентиляция ("камины холодные для очищения воздуха"), водокачальные машины и "ватерклозеты с проводом чистой воды", механические грузовые подъемники на паровой тяге и недавно изобретенный телеграф.
Место для подворья было выбрано неслучайно. Это был берег судоходной тогда Москвы-реки, недалеко от Хлебного рынка. Прибывавшие на подворье продавцы выгружали товары на пристани и тут же помещали их на оптовых складах.
Ансамбль подворья занимал все пространство между Софийской набережной Москвы-реки и Болотной набережной Водоотводного канала. В подворье было семь корпусов: шесть - по периметру, и один - внутри участка. В трех корпусах располагались меблированные комнаты, четыре корпуса - занимали склады.
Торговцы и покупатели останавливались в комфортабельных меблированных комнатах, столовались и развлекались в местном ресторане. В номерах попроще жили их приказчики. Ценные вещи сдавались в сейфовые хранилища, которыми охотно пользовались и выезжающие на время из города москвичи. Здесь же в лавках и магазинах подворья можно было реализовать товары оптом и в розницу. В комплексе работали отделения Волжско-Камского банка и транспортного агентства, почта, телеграф и библиотека. Клиенты получали и отправляли корреспонденцию, просматривали прессу, заключали биржевые сделки, заказывали перевозки товаров в любую точку России, меняли валюту в обменных пунктах.
Складские помещения, где хранились зерно, мука, чай, кондитерские изделия, мануфактура, меха, были выполнены в противопожарном варианте без использования дерева, а стены сейфовых хранилищ делали из высокопрочного железа. Помещения складов напоминали древние хозяйственные палаты северных монастырей.
Поблизости находилась церковь святой Софии, в которой состоятельные временные прихожане могли молиться и вносить пожертвования перед заключением сделок и началом торговли.
В 1865 году «Иллюстрированная газета», издававшаяся в Петербурге, писала: «Москва в последнее время украсилась многими замечательными зданиями. К весьма полезным, и отличающимся красивою архитектурою, принадлежит дом известного Василия Александровича Кокорева. Это складочное подворье для товаров и хорошая гостиница для приезжающих. В подобном заведении Москва давно нуждалась. Помещения в Кокоревском доме, расположенном на берегу Москвы-реки, против Кремля, отличаются удобством, простором - и, главное, дешевизною. В доме 250 подвалов и кладовых для складки товаров, охраняемых ответственною артелью, 20 роскошных магазинов для торговли разного рода, где помещаются чайный, колониальный, часовой, ламповой, продажи косметических и туалетных предметов, бумаги и принадлежностей письменного стола и прочего […] В гостинице 315 нумеров, ценою от 30-ти копеек до 4-х рублев в сутки - и что всего удивительнее; даже нумера 30-ти копеечные чисты и удобны. В нумерах - 700 кроватей с матрацами и бельем; проведена вода, устроены ванны и ватерклозеты, железные шкапы для хранения ценных вещей и денег; для провизии - каменные шкапы; в бель-этаже балкон с видом на Кремль. При нумерах есть обеденный стол, бесплатная читальня русских и иностранных журналов и газет, артельщики для торговых услуг, отправление почт городской и иногородней. Тут же помещаются меняльная лавка с разменом процентных бумаг и контора общества «Дружина» для отправки кладей во все места России. Одним словом, дом Кокорева устроен совершенно на европейскую ногу, за что, конечно, ему скажут искреннее спасибо все, посещающие Москву».
Кокоревское подворье являлось и просто крупнейшей и самой удобной гостиницей Москвы. Кроме купцов, там любили останавливаться писатели П.И.Мельников-Печерский. Д.Н.Мамин-Сибиряк, художники И.Н.Крамской, И.Е.Репин, В.В.Верещагин, композиторы П.И.Чайковский и А.С.Аренский, другие видные деятели культуры и искусства.
Все постояльцы с удовольствием вспоминали время, проведенное в гостинице.
«Я взглянул в окно, над Москвою заря занимается, ясны только силуэты старинных церквей и башен… Может быть, точно такая же заря занималась накануне боя Степана Парамоновича с Кирибеевичем. Теперь мне даже кажется, что завтра будет происходить этот бой. Как-то особенно торжественно и тихо. Точно ждет чего-то старая Москва. Да, она действительно ждет пробуждения». (Из письма художника И.Е.Репина искусствоведу В.В. Стасову. 1872 год.)
А.Васнецов
«Как у меня хорошо… Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль!» (Из письма композитора П.И. Чайковского брату М.И. Чайковскому. 1880 год.)
А.Васнецов
Это картины Аполинария Васнецова, который 10 лет считал «Кокоринское подворье» своим домом. Наверное, это виды из окна.
Чехов, однако, их восторгов не разделял и уподоблял кокоревское подворье испанским застенкам: "Вы опять в мрачном «Кокоревском подворье»! - пишет он И.Л.Леонтьеву (Щеглову). - Это Эскориал, и Вы кончите тем, что станете Альбой. Вы юморист, по натуре человек жизнерадостный, вольный, Вам бы нужно жить в светленьком домике, с хорошенькой голубоглазой актриской, которая весь день пела бы Вам тарарабумбию, а Вы, наоборот, выбираете всё унылые места вроде Кокоревки или Студеной горы, которая почему-то представляется мне Шлиссельбургом, и водите компанию с такими инквизиторами, как Соловьев или рыжий Фудель!"
Теперь о грустном.
Еще при жизни Кокорева подворье переходит в казну. В одних источниках говорится: "отдал за долги" в других - "продал Министерству Финансов за полцены". Факт остается фактом - владелец поменялся.
Каким-то образом подворье переходит к Мамонтову, и носит название Мамонтовская гостиница.
В 1905 году в амбаре, арендованном у подворья, хранилась бумага для подпольной типографии ЦК РСДРП на Лесной улице. Сюда же свозилась отпечатанная нелегальная литература, и отсюда она распространялась по районам. В советское время здание надстроено тремя этажами. В 1926 году здесь находилось Жилищное товарищество, затем общежитие для военных. Потом в доме размещается квартирное управление Министерства обороны. В советское время подворье надстроили тремя этажами.
«*» на Яндекс.Фотках
А сейчас будут воссоздавать, "убирая советские наслоения". Оно "увенчается исполинским куполом". Фу, даже писать об этом не хочу.
http://www.mail.mos-time.ru/zimin_guchkov/part2_04.pdf
http://www.stroi.ru/newspaper/2000/52_2000/52_8.asp
http://www.russologia.ru/mamont1.html
Для Москвы такой комплекс был настоящим чудом, таким же чудом был и хозяин комплекса Василий Александрович Кокорев, «откупщицкий царь», «купеческий кандидат в министры финансов», «предприниматель-славянофил», «феномен» и «самородок», «лапоть золотистый».
Василий Александрович Кокорев родился в 1817 году в семье вологодского купца-старообрядца, который владел небольшим солеваренным заводом в Солигаличе (север Костромской губернии).
Там делал свои первый шаги и Василий Кокорев, а когда завод закрылся, поехал в Петербург “для приискания откупных занятий”. На этих занятиях он и сколотил свой первоначальный капитал. Василий александрович разработал свою систему организации «питейного дохода», который вскоре лег в основу закона "Положение об акцизно-откупном комиссионерстве", который просуществовал 16 лет. В итоге 45 процентов от всех поступлений в государственную казну стали составлять доходы от винной торговли, а Василий Александрович получил в 1851 году звание коммерции советника, и был таковым при министре финансов князе Вронченко и его приемниках.
Но талантом Кокорева было не только его предпринимательская жилка, он был человеком интересным, остроумным, непохожим на других. С.Т.Аксаков в письме к своему другу М.П.Погодину так сказал о своих впечатлениях от встречи с ним: «Я не могу опомниться от Кокорева! Это вполне русское чудо».
А другой современник Кокорева писал: «Был Кокорев человек замечательный по редкому уму, по оригинальности воззрений и по широкому добродушию своего характера. Это был тип коренного русского человека, с его достоинствами и недостатками - человека, который был не чужд утонченной цивилизации, а крестился двумя пальцами, не прочь был заимствовать с Запада, что там было хорошо, но верил, что Россия страна мужицкая. Шампанское пил с квасом и огуречным рассолом, обожал иногда поесть с лотка у прихожей бабы тертого гороха с постным маслом… Прекрасно излагал свои мысли, искусно подбирая подходящие словечки и новые обороты, отличался остроумием. Также хорошо и оригинально писал, любя употреблять библейские изречения».
В годы Крымской войны Кокорев снарядил за свой счет сто санных троек с продовольственными посылками для русских солдат из Москвы в Севастополь. Назад эти тройки вернулись с ранеными защитниками героического города. Именно Василий Александрович устроил потом в 1856 году торжественную встречу защитникам Севастополя в Москве, которую никто не мог вспоминать без слез.
«Кокорев с Мамонтовым (отцом Саввы Ивановича, Иваном Федорович, с коим Кокорев дружил и был партнером), сняв шапки, несли на большом серебряном блюде хлеб-соль, какую-то испеченную гору, для которой чуть ли не складена была особая печка. Поравнявшись с гостями, Кокорев передал поднос старшему офицеру. "Други и братья, - сказал он им, едва сдерживая слезы, - благодарим вас за ваши труды и подвиги, за пролитую кровь для нас, в защиту родной земли. Примите наше сердечное спасибо и наш земной поклон".
Чего не умел Кокорев, так это молчать, или просто помалкивать.
Как-то во время заседания Комитета помощи голодающим крестьянам северных губерний члены комитета спорили, какую помощь оказать крестьянам: единовременную или систематическую. Спросили кокоревского совета. Тот, не вставая с кресла, пожал плечами и заявил:
- Никакие меры из предложенных и никакие миллионы не спасут Север... Единовременная помощь бесполезна, систематическая невозможна. На систематическую не хватит денег, от единовременной, если ее не украдут по дороге, мужик забалует.
- Но что же делать? -- вопрос председательствующего был скорее риторическим, однако Кокорев дал на него вполне конкретный ответ.
- А накупите ружей, пороху и дроби - вот и все. Это поправит их лучше всякой помощи.
Сказав это, купец встал и вышел из залы.
- Гениальный человек, - только и сказал ему вслед глава комитета.
Долгое время крестьян на полном серьезе считали, что освободил их не государь-император своим манифестом об отмене крепостного права, а выкупил Кокорев с друзьями, купцами Алексеевым и Солдатёнковым. А все потом что на Рождественском банкете 28 декабря 1957 года Кокорев произнес речь, которая несколько лет потом ходила по России в списках.
Тогда были сказаны слова: «Обязанность гласности - распространять в обществе понятие о правде и праве. Без гласности жить нельзя. Это воздух, освежающий понятия, это контроль общественной непорочности».
Банкет получил название митинга, и по повелению Александра II «все выступления по вопросам государственной важности были запрещены, а за неугомонным московским купцом был установлен строжайший негласный надзор». А все потому, что Кокреву нравилось произносить подобные речи, и он даже организовывал специальные банкеты, на которых и выступал, как единственный оратор.
Кокорева отстранили от «откупного дела», и он занялся «учредительством». Учредил вместе с Иваном Мамонтовым "Закаспийское торговое товарищество" по торговле с Персией и Средней Азией, создал акционерное Русское общество пароходства и торговли, основал Волжско-Каспийское пароходство “Кавказ и Меркурий”, учреждает Общество “Сельский хозяин”. А так же первый частный банк в Москве - купеческий банк.
И... на пять лет раньше американцев начал промышленную добычу нефти - стал пионером нефтяного производства в России. Первый нефтяной фонтан в США забил в 1861 году. А Кокорев, за несколько лет до этого, следуя указаниям знаменитого химика Либиха, извлек из земли, пропитанной нефтью, новый вид осветительного масла, известное нам как керосин. Причем сам Кокорев дал этому маслу своё название - «фотонафтиль», где это «фото» («светлое») было использовано специально, чтобы подчеркнуть, что его, кокоревское «масло» светлее и качественнее, чем темное, которое добывают американцы.
Благодаря трудам Кокорева Россия к концу XIX века давала 51 процент всей мировой нефтедобычи.
Потом Кокорев занимается железными дорогами и строит Волго-Донскую железную дорогу., а в 1874 году основывает вместе со своим давним партнером Губониным Общество Уральской железной дороги.
Он и нефтянник, и железнодорожник, и банкир он же и меценат. Ведь еще за 30 лет до появления галереи Третьякова, Кокорев открывает свою галерею: в будние дни здесь брали за вход 30, в праздники - 10 копеек. В залах были выставлены специальные планшеты, объясняющие содержание картин. Современник вспоминал: «Все восемь залов были убраны богато и со вкусом. Мягкие диваны, красивая резная мебель в русском стиле, прекрасный паркет, столы с затейливой инкрустацией… достаточный свет сверху». Здесь были небольшой лекционный зал, и даже трактир - для привлечения «простой» публики. Галерея насчитывала 500 картин, среди них 42 - Брюллова, и 23 Айвазовского.
А.Гребнев. Интерьер картинной галереи В.А. Кокорева. 1864г
Находилась галерея в Петроверигском переулке, в специально псотроенном для нее флигеле. (Или в Трехсвятительском в особняке, ставшим Морозовским. (?))
А ведь знаменитая Погодинская изба - это тоже Кокорев. Именно он в 1856 году «водрузил в Погодинском саду русскую избу» - деревянный, с резными наличниками дом по проекту архитектора Никитина, положив начало использованию народного стиля в строительстве. Историк К.А.Скальковский считал Кокрева отцом «русского стиля в архитектуре».
Принимая во внимание эту и все иные заслуги Кокорева перед русской культурой, российская Академия художеств решила удостоить Василия Александровича звания почетного своего члена, что и было сделано в 1889 году - за несколько месяцев до его кончины. Находясь на склоне лет, как бы подводя итог своим размышлениям, Василий Александрович издал книгу “Экономические провалы”, которая вызвала немалый шум в обществе. По словам публициста-предпринимателя, цель этой книги была в том, чтобы объяснить, "как русская народная жизнь искалечивалась, как на нее надвигались тучи бедности и лишений, несмотря на блестящую внешность официальной России".
"Пора домой! - писал Кокорев. - Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами отечества и засорять насильными пересадками на родную почву; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу».
Но вернемся в подворье. Кокорев заказал проект гостиницы ведущему архитектору Военного министерства академику Ивану Денисовичу Чернику. Гостиница была построена в любимом Кокоревым русском стиле: великолепные своды, окна в виде бойниц, наличники в стиле московского барокко. В отделке фасадов и интерьеров использовались ценные породы камня и дерева, фигурные конструкции из литого и кованого чугуна. Однако с другой стороны, гостинца была обоудована всеми новинками европейской и американской техники: камеры духового отопления и вентиляция ("камины холодные для очищения воздуха"), водокачальные машины и "ватерклозеты с проводом чистой воды", механические грузовые подъемники на паровой тяге и недавно изобретенный телеграф.
Место для подворья было выбрано неслучайно. Это был берег судоходной тогда Москвы-реки, недалеко от Хлебного рынка. Прибывавшие на подворье продавцы выгружали товары на пристани и тут же помещали их на оптовых складах.
Ансамбль подворья занимал все пространство между Софийской набережной Москвы-реки и Болотной набережной Водоотводного канала. В подворье было семь корпусов: шесть - по периметру, и один - внутри участка. В трех корпусах располагались меблированные комнаты, четыре корпуса - занимали склады.
Торговцы и покупатели останавливались в комфортабельных меблированных комнатах, столовались и развлекались в местном ресторане. В номерах попроще жили их приказчики. Ценные вещи сдавались в сейфовые хранилища, которыми охотно пользовались и выезжающие на время из города москвичи. Здесь же в лавках и магазинах подворья можно было реализовать товары оптом и в розницу. В комплексе работали отделения Волжско-Камского банка и транспортного агентства, почта, телеграф и библиотека. Клиенты получали и отправляли корреспонденцию, просматривали прессу, заключали биржевые сделки, заказывали перевозки товаров в любую точку России, меняли валюту в обменных пунктах.
Складские помещения, где хранились зерно, мука, чай, кондитерские изделия, мануфактура, меха, были выполнены в противопожарном варианте без использования дерева, а стены сейфовых хранилищ делали из высокопрочного железа. Помещения складов напоминали древние хозяйственные палаты северных монастырей.
Поблизости находилась церковь святой Софии, в которой состоятельные временные прихожане могли молиться и вносить пожертвования перед заключением сделок и началом торговли.
В 1865 году «Иллюстрированная газета», издававшаяся в Петербурге, писала: «Москва в последнее время украсилась многими замечательными зданиями. К весьма полезным, и отличающимся красивою архитектурою, принадлежит дом известного Василия Александровича Кокорева. Это складочное подворье для товаров и хорошая гостиница для приезжающих. В подобном заведении Москва давно нуждалась. Помещения в Кокоревском доме, расположенном на берегу Москвы-реки, против Кремля, отличаются удобством, простором - и, главное, дешевизною. В доме 250 подвалов и кладовых для складки товаров, охраняемых ответственною артелью, 20 роскошных магазинов для торговли разного рода, где помещаются чайный, колониальный, часовой, ламповой, продажи косметических и туалетных предметов, бумаги и принадлежностей письменного стола и прочего […] В гостинице 315 нумеров, ценою от 30-ти копеек до 4-х рублев в сутки - и что всего удивительнее; даже нумера 30-ти копеечные чисты и удобны. В нумерах - 700 кроватей с матрацами и бельем; проведена вода, устроены ванны и ватерклозеты, железные шкапы для хранения ценных вещей и денег; для провизии - каменные шкапы; в бель-этаже балкон с видом на Кремль. При нумерах есть обеденный стол, бесплатная читальня русских и иностранных журналов и газет, артельщики для торговых услуг, отправление почт городской и иногородней. Тут же помещаются меняльная лавка с разменом процентных бумаг и контора общества «Дружина» для отправки кладей во все места России. Одним словом, дом Кокорева устроен совершенно на европейскую ногу, за что, конечно, ему скажут искреннее спасибо все, посещающие Москву».
Кокоревское подворье являлось и просто крупнейшей и самой удобной гостиницей Москвы. Кроме купцов, там любили останавливаться писатели П.И.Мельников-Печерский. Д.Н.Мамин-Сибиряк, художники И.Н.Крамской, И.Е.Репин, В.В.Верещагин, композиторы П.И.Чайковский и А.С.Аренский, другие видные деятели культуры и искусства.
Все постояльцы с удовольствием вспоминали время, проведенное в гостинице.
«Я взглянул в окно, над Москвою заря занимается, ясны только силуэты старинных церквей и башен… Может быть, точно такая же заря занималась накануне боя Степана Парамоновича с Кирибеевичем. Теперь мне даже кажется, что завтра будет происходить этот бой. Как-то особенно торжественно и тихо. Точно ждет чего-то старая Москва. Да, она действительно ждет пробуждения». (Из письма художника И.Е.Репина искусствоведу В.В. Стасову. 1872 год.)
А.Васнецов
«Как у меня хорошо… Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль!» (Из письма композитора П.И. Чайковского брату М.И. Чайковскому. 1880 год.)
А.Васнецов
Это картины Аполинария Васнецова, который 10 лет считал «Кокоринское подворье» своим домом. Наверное, это виды из окна.
Чехов, однако, их восторгов не разделял и уподоблял кокоревское подворье испанским застенкам: "Вы опять в мрачном «Кокоревском подворье»! - пишет он И.Л.Леонтьеву (Щеглову). - Это Эскориал, и Вы кончите тем, что станете Альбой. Вы юморист, по натуре человек жизнерадостный, вольный, Вам бы нужно жить в светленьком домике, с хорошенькой голубоглазой актриской, которая весь день пела бы Вам тарарабумбию, а Вы, наоборот, выбираете всё унылые места вроде Кокоревки или Студеной горы, которая почему-то представляется мне Шлиссельбургом, и водите компанию с такими инквизиторами, как Соловьев или рыжий Фудель!"
Теперь о грустном.
Еще при жизни Кокорева подворье переходит в казну. В одних источниках говорится: "отдал за долги" в других - "продал Министерству Финансов за полцены". Факт остается фактом - владелец поменялся.
Каким-то образом подворье переходит к Мамонтову, и носит название Мамонтовская гостиница.
В 1905 году в амбаре, арендованном у подворья, хранилась бумага для подпольной типографии ЦК РСДРП на Лесной улице. Сюда же свозилась отпечатанная нелегальная литература, и отсюда она распространялась по районам. В советское время здание надстроено тремя этажами. В 1926 году здесь находилось Жилищное товарищество, затем общежитие для военных. Потом в доме размещается квартирное управление Министерства обороны. В советское время подворье надстроили тремя этажами.
«*» на Яндекс.Фотках
А сейчас будут воссоздавать, "убирая советские наслоения". Оно "увенчается исполинским куполом". Фу, даже писать об этом не хочу.
http://www.mail.mos-time.ru/zimin_guchkov/part2_04.pdf
http://www.stroi.ru/newspaper/2000/52_2000/52_8.asp
http://www.russologia.ru/mamont1.html