Волошинский фестиваль
Вот - на крымском побережье с драматургом Олегом Михайловым, чья пьеса про Лермонтова обскакала мою пьесу про Чарскую, но поскольку и Лермонтов, и Михайлов оказались вполне круты, сидим мы тут дружелюбно и даже благостно.
У Олега, с которым мы раньше знались только в жежеше, оказалось редкое человеческое свойство. Такое сочетание совсем разного, внутренняя дистанция от самого себя. Ну, огрубляя, когда можно полтора часа говорить о том, что адепты доминирующей нынче вербатимной и стилизованной под нее "документальной" драматургии пусть идут и объясняют Соркину, что люди по сорок минут подряд не острят в троллейбусе, а потом пойти плясать перед лавкой с пиццей под извечную композицию про милого бухгалтера.
И вот эта странная тонкость, которая есть и в его текстах, по-хорошему театральных - в них слышится ритм, скрип сцены, смех в зале - тем точнее, чем более скрываема.
У Олега, с которым мы раньше знались только в жежеше, оказалось редкое человеческое свойство. Такое сочетание совсем разного, внутренняя дистанция от самого себя. Ну, огрубляя, когда можно полтора часа говорить о том, что адепты доминирующей нынче вербатимной и стилизованной под нее "документальной" драматургии пусть идут и объясняют Соркину, что люди по сорок минут подряд не острят в троллейбусе, а потом пойти плясать перед лавкой с пиццей под извечную композицию про милого бухгалтера.
И вот эта странная тонкость, которая есть и в его текстах, по-хорошему театральных - в них слышится ритм, скрип сцены, смех в зале - тем точнее, чем более скрываема.