Бочка. Символ Арктики?
Оставим нашу поварню "Дача". Приплыли телевизионщики с телеканала "Моя планета", всех и вся обшутили, от и обсняли, побывали на полигональных ледяных жилах, похрапели на петушатнике в балке, крепко и со знанием дела поработали, загрузили лодку огромным количеством техники и ушли на полярку "Кигилях". Я, как самый медленно ходячий, отправился бережком к дому, а геологини решили пробежаться к горе Санникова, увеличив длину маршрута на десяток километров. Она всегда видна с любой точки, то в тумане, то чистая. И название манит. Дух Санникова тут везде. И гора, и пролив, и неведомые исчезнувшие острова, в поисках коих пропало много хороших мужиков и даже одна барышня(возможно).
Итак, по берегу, всего чуть менее 20 километров, в рюкзаке любимый маленький некс 7 и три объектива. Штатив приторочен, как и положено сбоку, из изысков не очень любимый мною поляризационный фильтр.
Это цель - берег у Полярки Кигилях. Но свет меняется настолько часто, что от полного монохрома на скалах до многоцветья птичьих базаров всего несколько минут.
Иногда среди камней встречаются глубокие гроты, возможно там также как и я , отдыхали путешественники Санникова или Матвея Геденштрома, который собственно и закартировал острова. Да что там говорить - точно сидел, вот рядом со мной, наверное на этом камне и курил трубку. Удивительно, но нигде на островах не видно окурков, фильтров от сигарет или коробков спичек. Море только иногда выносит пластиковую уточку, ватник, спасательный круг.
Среди байджерахов, которые иногда подходят прямо к береговой линии и говорят о том, что и тут столетия назад были стены полигональных ледовых жил, попадаются развалины старых поварен (землянок).
Быстро идется по самому краю берега моря. прибой и прилив уплотнил мелкие камни. Впереди маячит прибрежный Малахатик- Чокурдах с неимоверным количеством букв А, У и К (расставляй по вкусу и в любом количестве). Обрывы его отвесны, можно только пересечь гору.
А перед горой, как по-Маяковскому, дыра и в ту дыру, наверно, сливалась всяко ГСМ, медленно и верно. База геологов, готовая к консервации и вывозу, но люди ушли раньше, вывоз затянулся.
На самом деле, у геологов все прилично. Бочка к бочечке, лампа к лампочке, остов ГТСки рядом с ГТТшкой или какой еще буровой.
Рядом военное имущество, в коробках и ящиках. Увы, вероятно очень дорогое в изготовлении и уже никому не нужное.
Ни у конечно, снова бочки.
Бочками, их содержимым и тем, насколько необходимо их с этого крайнего севера извлекать и как, занимается Владимир Качинский, Геофак МГУ. Мы с ним поговорили о акции по уборке острова Врангеля, о "Волонтерах-таджиках", которых видели многие, освещающие проект журналисты и ученые.
По данным исследований, на острове около 20 000 бочек, многие из них полностью или частично заполнены соляркой, а около бывших дизельных станций - масляной отработкой.
Когда металл бочек разрушается от мороза или коррозии, содержимое проливается в почву, проникая в глубину примерно на 70 сантиметров. Почему не глубже. А там находится уже пограничный слой, вечная мерзлота. По этому пограничному слою ГСМ медленно дрейфует в ручьи, возможно с море, где через какое-то время нейтрализуется.
Сотрудников Геофака никто из правительства не озадачивал темой - Что страшнее, ГСМ в почве или рекультивация земель при помощи техники. Владимир, по его словам, о этом ничего не знает.
Мы вместе стоим на месте бывшей дизельной станции и голова начинает кружиться от удушающего запаха солярки и масел, которым пропитана земля, воздух, да все вокруг.
Я задаю последний вопрос Владимиру, на сколько вредны эти потоки ГСМ для экосистемы? Владимир предполагает, что они очень локальны и именно животному или птичьему миру не наносят существенного вреда. А бочки, остовы техники, локаторы и намертво вставшие в песок баржи просто волнуют наш мозг, вносят раздрай между красотой девственного Севера и последствиями антропогена.
Решать о том, как это убирать.нужно после некого мониторинга, после проведения исследований на модельных площадках.
А вот на следующих фото не будет фотографий, будет только текст. Военные, пограничники, пвошники, немного и локально заселявшие эти дикие земли - ушли. Территория стала никем не управляемой, стала ничейной. И те стада северных оленей, песцы, птицы с каменных берегов тоже ушли, наверное вместе с погранцами. На сайте Усть-Ленского заповедника острова, удаленные до 700 километров от конторы заповедника, обозначены его охранной зоной. Никаких следов охраны я не видел. Видел исполосованую следами снегоходов тундру (тут на снегоходах ездят летом, заправляя "бураны" из найденой бочки соляркой). Видел несколько сотен срезанных пилой рогов оленей. Видел сотни ловушек на песцов. Видел плоские чучела гусей у немногочисленных болотин по берегу моря и укрытия для охотников. Видел стреляные гильзы. Видел в сетях Ленских осетров (интересно - ленский Осетр в Красной книге)
То, что добыча природных богатств должна быть как то упорядочена, ясно даже бизону, чьи стада американцы сначала выбили, потом с огромным трудом восстановили.
Чтобы не заканчивать красным, бьющим по глазам, поблагодарю Союз Фотографов Натуралистов и Русское географическое общество, благодаря которым я попал в эту экспедицию, а также моих коллег, участников, которые помогали в работе. Спасибо, Арктика!
Итак, по берегу, всего чуть менее 20 километров, в рюкзаке любимый маленький некс 7 и три объектива. Штатив приторочен, как и положено сбоку, из изысков не очень любимый мною поляризационный фильтр.
Это цель - берег у Полярки Кигилях. Но свет меняется настолько часто, что от полного монохрома на скалах до многоцветья птичьих базаров всего несколько минут.
Иногда среди камней встречаются глубокие гроты, возможно там также как и я , отдыхали путешественники Санникова или Матвея Геденштрома, который собственно и закартировал острова. Да что там говорить - точно сидел, вот рядом со мной, наверное на этом камне и курил трубку. Удивительно, но нигде на островах не видно окурков, фильтров от сигарет или коробков спичек. Море только иногда выносит пластиковую уточку, ватник, спасательный круг.
Среди байджерахов, которые иногда подходят прямо к береговой линии и говорят о том, что и тут столетия назад были стены полигональных ледовых жил, попадаются развалины старых поварен (землянок).
Быстро идется по самому краю берега моря. прибой и прилив уплотнил мелкие камни. Впереди маячит прибрежный Малахатик- Чокурдах с неимоверным количеством букв А, У и К (расставляй по вкусу и в любом количестве). Обрывы его отвесны, можно только пересечь гору.
А перед горой, как по-Маяковскому, дыра и в ту дыру, наверно, сливалась всяко ГСМ, медленно и верно. База геологов, готовая к консервации и вывозу, но люди ушли раньше, вывоз затянулся.
На самом деле, у геологов все прилично. Бочка к бочечке, лампа к лампочке, остов ГТСки рядом с ГТТшкой или какой еще буровой.
Рядом военное имущество, в коробках и ящиках. Увы, вероятно очень дорогое в изготовлении и уже никому не нужное.
Ни у конечно, снова бочки.
Бочками, их содержимым и тем, насколько необходимо их с этого крайнего севера извлекать и как, занимается Владимир Качинский, Геофак МГУ. Мы с ним поговорили о акции по уборке острова Врангеля, о "Волонтерах-таджиках", которых видели многие, освещающие проект журналисты и ученые.
По данным исследований, на острове около 20 000 бочек, многие из них полностью или частично заполнены соляркой, а около бывших дизельных станций - масляной отработкой.
Когда металл бочек разрушается от мороза или коррозии, содержимое проливается в почву, проникая в глубину примерно на 70 сантиметров. Почему не глубже. А там находится уже пограничный слой, вечная мерзлота. По этому пограничному слою ГСМ медленно дрейфует в ручьи, возможно с море, где через какое-то время нейтрализуется.
Сотрудников Геофака никто из правительства не озадачивал темой - Что страшнее, ГСМ в почве или рекультивация земель при помощи техники. Владимир, по его словам, о этом ничего не знает.
Мы вместе стоим на месте бывшей дизельной станции и голова начинает кружиться от удушающего запаха солярки и масел, которым пропитана земля, воздух, да все вокруг.
Я задаю последний вопрос Владимиру, на сколько вредны эти потоки ГСМ для экосистемы? Владимир предполагает, что они очень локальны и именно животному или птичьему миру не наносят существенного вреда. А бочки, остовы техники, локаторы и намертво вставшие в песок баржи просто волнуют наш мозг, вносят раздрай между красотой девственного Севера и последствиями антропогена.
Решать о том, как это убирать.нужно после некого мониторинга, после проведения исследований на модельных площадках.
А вот на следующих фото не будет фотографий, будет только текст. Военные, пограничники, пвошники, немного и локально заселявшие эти дикие земли - ушли. Территория стала никем не управляемой, стала ничейной. И те стада северных оленей, песцы, птицы с каменных берегов тоже ушли, наверное вместе с погранцами. На сайте Усть-Ленского заповедника острова, удаленные до 700 километров от конторы заповедника, обозначены его охранной зоной. Никаких следов охраны я не видел. Видел исполосованую следами снегоходов тундру (тут на снегоходах ездят летом, заправляя "бураны" из найденой бочки соляркой). Видел несколько сотен срезанных пилой рогов оленей. Видел сотни ловушек на песцов. Видел плоские чучела гусей у немногочисленных болотин по берегу моря и укрытия для охотников. Видел стреляные гильзы. Видел в сетях Ленских осетров (интересно - ленский Осетр в Красной книге)
То, что добыча природных богатств должна быть как то упорядочена, ясно даже бизону, чьи стада американцы сначала выбили, потом с огромным трудом восстановили.
Чтобы не заканчивать красным, бьющим по глазам, поблагодарю Союз Фотографов Натуралистов и Русское географическое общество, благодаря которым я попал в эту экспедицию, а также моих коллег, участников, которые помогали в работе. Спасибо, Арктика!