Расставание больнее смерти
Просыпаюсь от того, что все мерцает синим светом. Чувствую, что все вокруг охвачено волной панического беспокойства. Выглядываю из окна, привычная дачная картинка из дома кардинально изменилась. Береза, всегда прикрывавшая вид на деревенские домики моих соседей, стоит одиноко на краю обрыва, земля вниз по обрыву выжжена, воронка будто от взрыва, но это не самое дикое. Сюрреалистичность того, что открывается взору в глубине воронки, бьет все рекорды. Ровно, стена к стене, будто сложенные рукой ребенка-великана игрушки, стоят дворцы, храмы, замки и другие массивные архитектурные сооружения. От увиденного леденеет кровь, особенно потому что среди всех «домиков» я вижу Дворец Ленина, который обычно стоит в нескольких метрах от моей квартиры в городе. Понимаю, домой возвращаться нет смысла. Снова синее зарево, это сумасшедшая молния, она бьет за тысячи километров, видимо, выжигая очередные земли, я же вижу только флуоресцентное мерцание и чувствую что-то вроде небольшой взрывной волны, пока... Дом немного потряхивает, еще одна молниеносная вспышка, я спокойна, это происходит не первый день. Но именно этим утром я понимаю, что это не закончится, я просто это знаю. С мамой мы обсуждаем, что взять с собой, места в машине мало, с нами поедут еще 3е соседей, поэтому мы решаем, что ничего кроме документов брать не стоит. Важно надеть удобную обувь, ищу. Кошка тем временем делает свои запасы, задушив 2х толстенных мышей, она их куда-то прячет, папа подготавливает машину к отъезду, никто не паникует, все давно это приняли и смирились, даже чувствуется легкое еле заметное облегчение. Нам не придется терять друг друга на протяжении долгой и сложной жизни, все закончится очень скоро для всех для нас, разом. Все же инстинкт самосохранения живет до последнего и в очередной раз, когда дом начинает трясти, мы выбегаем босиком на улицу, чтобы нас не завалило, в случае если он вдруг рухнет. Я не выпускаю из рук свою нокиа, думаю, кому же позвонить в последний раз. На мгновение все успокаивается, возвращаемся в дом, телевизор до сих пор работает, показывают Турцию, массовое отравление, тысячи людей погибли из-за какого-то вещества, попавшего в воду, я выключаю звук, я и так знаю, что ничего хорошего. Звонит Оля, в истерике, говорит, что в Турции умер кто-то из наших. «Оль, мне некогда, я перезвоню,» - был мой холодный ответ, который на самом деле значил - «уже неважно, прощай».
Я знаю, что из-за молний на Земле остается все меньше суши, реки сливаются одна в другую, несутся в моря, моря в океаны, и раз молния не бьет дважды в одно место, то дело за моим любимым Юрманом, на берегу которого стоит мой дом. Мы можем уехать, мы собираемся, но никто не торопится, не паникует, все сборы для того, чтобы не сидеть и не ждать смиренно конца. Молнии режут пространство все чаще, вижу, как по огороду бежит синяя кошка, обязанная своим окрасом с каждым разом все более усиливающемуся зареву. Засмотревшись с крыльца на синее создание не успеваю вслед за родителям сойти на землю. Вижу, как огород на котором они стоят уходит вниз, я прошу их вернуться на крыльцо, но они не возвращаются и что-то кричат мне, моя кошка сидит рядом и тоже истошно мяукает. И вот я понимаю, что это не они уходит вниз, а кусок земли, на котором стоит дом, на крыльце которого стою я, до боли сжимая телефон в руке, плавно оторвался от земли. Разлившаяся река своей волной-цунами уносит меня, апокалиптическую Элли с кошкой в роли Тото, со стремительной скоростью, высота уже этажей в 10 и прыгать поздно, я лишь вижу как уменьшаются фигурки моих родителей там внизу. Я спокойна, расслаблена, но все равно, не оборачиваюсь, я знаю что за спиной и хочу уйти спокойно, без страха. Я разжимаю руку, в которой до сих пор так сильно сжимала телефон, не слышу звука падающего об пол предмета, вода, закрываю глаза. Белый свет. Будто белое полотно, и вот на нем буква за букой появляется: «я вас очень сильно люблю : )». Вслед за буквами в белом свете появляется мысль: хорошо, что мы ушли вместе. А вслед за мыслью, все в той же белой пустоте, появляется самая большая грусть из всех, что была в моем сердце когда-либо.
Дело не в смерти, и не в конце всего, дело в том, что мы больше никогда не увидимся. Расставание больнее смерти.
Я знаю, что из-за молний на Земле остается все меньше суши, реки сливаются одна в другую, несутся в моря, моря в океаны, и раз молния не бьет дважды в одно место, то дело за моим любимым Юрманом, на берегу которого стоит мой дом. Мы можем уехать, мы собираемся, но никто не торопится, не паникует, все сборы для того, чтобы не сидеть и не ждать смиренно конца. Молнии режут пространство все чаще, вижу, как по огороду бежит синяя кошка, обязанная своим окрасом с каждым разом все более усиливающемуся зареву. Засмотревшись с крыльца на синее создание не успеваю вслед за родителям сойти на землю. Вижу, как огород на котором они стоят уходит вниз, я прошу их вернуться на крыльцо, но они не возвращаются и что-то кричат мне, моя кошка сидит рядом и тоже истошно мяукает. И вот я понимаю, что это не они уходит вниз, а кусок земли, на котором стоит дом, на крыльце которого стою я, до боли сжимая телефон в руке, плавно оторвался от земли. Разлившаяся река своей волной-цунами уносит меня, апокалиптическую Элли с кошкой в роли Тото, со стремительной скоростью, высота уже этажей в 10 и прыгать поздно, я лишь вижу как уменьшаются фигурки моих родителей там внизу. Я спокойна, расслаблена, но все равно, не оборачиваюсь, я знаю что за спиной и хочу уйти спокойно, без страха. Я разжимаю руку, в которой до сих пор так сильно сжимала телефон, не слышу звука падающего об пол предмета, вода, закрываю глаза. Белый свет. Будто белое полотно, и вот на нем буква за букой появляется: «я вас очень сильно люблю : )». Вслед за буквами в белом свете появляется мысль: хорошо, что мы ушли вместе. А вслед за мыслью, все в той же белой пустоте, появляется самая большая грусть из всех, что была в моем сердце когда-либо.
Дело не в смерти, и не в конце всего, дело в том, что мы больше никогда не увидимся. Расставание больнее смерти.