Дикопольское 5
НОВОРОССИЯ: РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ
Часть пятая
НАД ТРЯСИНОЙ
Если в предыдущих частях мы занимались вопросами преимущественно историческими, лишь слегда залегендированными и приправленными «забавным русским слогом» для лучшей усвояемости, то в данной статье ступим на зыбкую почву националистических спекуляций.
КРАПКИ НАД «Ё»
Итак, ключевой идеологический вопрос, который стоит на повестке дня в споре о Северном Причерноморье, можно коротко сформулировать так: «Новоросія чи Південна Україна?».
Какая сила («українська» чи «російська») сыграла ключевую роль в деле превращения Дикого Поля во внешне вполне цивилизованное пространство и как именовать это самое пространство? Какую роль сыграло в процессе «отцивилизовывания» Дикого Поля Войско Запорожское? Просто, чтобы не растекаться мыслию, я не буду повторять банальности о роли «запорожского мифа» в структуре идеологии украинского национализма.
Сразу, дабы расставить точки над «ё»: в мои планы не в входит демонстрация борьбы здравого смысла с идеями украинского национализма. Это занятие нудное и бесперспективное. Впрочем, русский национализм, для которого «Новороссия - земля, заселенная Русскими Людьми», выглядит не менее идиотически.
Давайте просто погутарим за количественный и этнический состав населения новорожденного края. А уж затем сформулируем кой-какие выводы общетеоретического характера.
ПУГУ, ПУГУ, КОЗАК З ЛУГУ!
До середины XVIII века запорожские степи постоянного населения не знали. По Прутскому миру 1711 года, когда граница России и Речи Посполитой с Османской империей прошла по Орели и Синюхе, робкие ростки запорожской оседлости были выкорчеваны. Повторное освоение Вольностей началось лишь в период Новой Сечи (1734-1775 годы). И первые два десятилетия колонизации также особыми успехами похвастаться не могли. Понятно, что тому были объективные военные причины: война 1736-1739 годов, да и, позднее, Едисанская и Едичкульская орды - не самые лучшие соседи. Но, тем не менее, решение о создании Новой Сербии и Славяно-Сербии принималось исходя именно из необходимости прикрытия границ и наполнения фронтира людьми. Тормозили процессы колонизации и специфические хозяйственные практики, доставшиеся Новой Сечи от былых романтических времен. Войско Запорожское или же товарищество (товарыство) состояло лишь из неженатых и к куреням приписанных казаков. Женатые, которые «хоть и из товарищества происходили, но как крестьяне жили», становились подданством Войска или поспольством. Исключительно товарищество было собственником земель и угодий, которые после жеребьевки ежегодно ему раздавались. А уж затем запорожцы могли отдавать их в аренду поспольству. А если еще прибавить, что к концу 60-х годов все эти общинные порядки остались лишь данью традиции и старшина превратилась в латифундистов, то становится понятной вызывающая удивление пассивность основной массы запорожского населения в 1775 году.
Относительно масштабное крестьянское переселение на земли Вольностей начинается в 60-е годы. Первый историк Новороссии А.А.Скальковский писал: «С 1765 года начало увеличиваться семейное народонаселение в Запорожье, или так называемое подданство войска, которое по обычаю должно было поселяться только в Самарской и Кодацкой толщах, однако не вмещалось в этих местах и по проекту кошевого Петра Калнышевского, утвержденного войсковой радой, поселялось за Самарой, севернее. Им отводились земли по речке Орель до самого Северского Донца с одной стороны Самары, а по Протовче и другим рекам - с другой стороны. Количество этих людей так возросло, что в 1766 и 1768 годах были основаны два новых ведомства, или же паланки, … названные Орельской и Протовчанской… Кодацкая, Самарская, Орельская, Протовчанская паланки имели местечка, села и хутора, поспольство и женатых козаков, остальные ни сел, ни даже постоянных мест пребывния не имели, а создавались ежегодно на всю летнюю и осеннюю пору для рыбной, звериной и соляной добычи».
Вольности Войска Запорожского занимали территорию, по оценке А.А.Скальковского, «примерно в 8 миллионов десятин». По данным, собранным начальниками военных команд в период ликвидации Сечи (т.е. в 1775 году), все население Вольностей Запорожских (Войско, женатые казаки с семьями, крестьяне) составляло 59637 человек. Данные, конечно, неполные. Они не учитывают беспаспортных беглых крестьян, уклонявшихся от любой регистрации. Плюс, не забудем про урон, нанесенный последним татарским набегом 1768-1769 годов и потери русско-турецкой войны 1768-1774 годов.
В общем, и А.А.Скальковский, и Д.И.Яворницкий называли приблизительную цифру жителей Вольностей Запорожских (в лучшие годы) в 100 тысяч человек. Цифра условная и оптимистическая. Но примем ее за основу.
С численностью самих запорожцев тоже не все гладко. Д.И.Яворницкий называл несколько цифр, способных поставить в тупик. В 1762 году присягнуло Петру III 3245 рядовых казаков, старшины войсковой - 5 человек, куренных атаманов - 38 человек. В том же 1762 году Екатерине II присягнуло уже 20281 человек. Можно предположить, что в первом случае записали тех, кто оказался на Сечи. Во втором - всех казаков, включая тех, кто находился в паланках.
В 1769 году готовых к походу казаков было 12249 человек (6474 всадника и 5775 пеших), плюс «2000» осталось в Сечи и по паланкам «до 3000». Всего порядка 17 тысяч человек. В 1774 году, по словам того же Д.И.Яворницкого, «число запорожцев «военных и пеших людей» считалось 40000 , но в поход шло 14000 человек, прочие же оставались «около имуществ».
В общем, черт ногу сломит. Но если примем, по традиции, условную и оптимистическую цифру: 20 тысяч сечевиков - и раскидаем оставшееся население на 8 млн десятин, то получим весьма (мягко сказанно) малозаселенную местность. Немногочисленное несечевое население Вольностей Запорожских было распределено крайне неравномерно. Основная его часть концентрировалась в северной части Вольностей вдоль Днепра: в восточной части Кодацкой паланки (на правом берегу Днепра), в Орельской и западной части Самарской паланок (на левом берегу Днепра). На остальной территории Запорожья имелись лишь отдельные зимовники либо вообще незаселенные земли, используемые для сезонных промыслов.
НЕ КОХАЙТЕСЬ, ЧОРНОБРОВІ, ТА З МОСКАЛЯМИ!
Площадь Новороссийской губернии (к моменту ликвидации Сечи) составляла (по словам А.А.Скальковского) «приблизительно 3 млн. десятин».
По данным на 1773 год, Скальковский называет количество населения Новороссийской губернии - 162920 душ обоего пола. Эта цифра также отражает убыль населения в связи с русско-турецкой войной. В особенности, с набегом Крым-Гирея в район Елисаветграда и калги-султана в район Бахмута. Можно было бы, конечно, применить методику подсчета в запорожских Вольностях и дотянуть цифру до двухсот тысяч.
Таким образом, Новороссийская губерния (образца 1765 года), занимая площадь в 2,5 раза меньшую Вольностей Запорожских, имела численность населения в (минимум) два раза большую. Примем во внимание, что, с одной стороны, заселение обеих этих территорий началось приблизительно в одно время - в середине XVIII века. Но с другой стороны, в состав Новороссийской губернии вошли южные сотни Миргородского и Полтавского малороссийских полков, а также Бахмутский уезд, что значительно «улучшило баланс».
КАТЕРИНА, ВРАЖА БАБА, ЩО ТИ НАРОБИЛА!
После ликвидации Сечи и вхождения ее земель в состав Новороссийской и Азовской губерний, население всей Новороссии начало стремительно расти. По данным 1782 года здесь проживало 529538 душ обоего пола. По сравнению с ситуацией первой половины 70-х годов рост практически вдвое. Причем, две трети из жителей Новороссийской и Азовской губернии (365457 человек) составляли мужчины. По данным Атласа Екатеринославского наместничества 1784 года численность населения составляла 708190 душ обоего пола. Из них - 375683 - мужчины. По сравнению с 1782 годом прирост 34%. «Впрочем, может быть, - писала Е.И.Дружинина, - он объясняется также и тем, что год от года собирались все более обстоятельные сведения».
Тем не менее, перевес количества мужчин над количеством женщин (пускай и не такой разительный, как по данным 1782 года) все равно бросается в глаза. Объясняется это в первую очередь особенностями колонизационной политики: заселение территорий в первую очередь военными поселенцами. Так, в 1776 году к уже существовавшим 4 гусарским и 4 пикинерским полкам было добавлено еще 5 гусарских и 2 пикинерских. Их комплектование и содержание становились обязанностью казенных воинских поселян. Именно государственные крестьяне составляли значительнейшую долю населения Новороссийской и Азовской губерний. По данным 1782 года из 365457мужских душ к ним принадлежало 195815 человек (т.е.больше половины). На втором месте были свободные крестьяне, поселившиеся на частновладельческих землях - 132202 мужские души. Количество крепостных было незначительно - 4514 душ. Кроме них: 6638 мещан, 3965 цеховых ремесленников, 3104 купца и 3534 церковнослужителя. Иностранных колонистов, осевших в сельской местности, было 10609 душ.
По данным 1787 года население Екатеринославского наместничества составляло 724678 душ обоего пола, по данным 1793 года - 819731 душа обоего пола. В 1797 году произошло окончательное оформление внешних границ Новороссии. Из состава Екатеринославского и Воскресенского наместничеств были изъяты густонаселенные территории Подолии, Украины, Малороссии и Слобожанщины, что значительно сократило население Новороссии. Тем не менее, по данным 1799 года население Новороссийской губернии (без Таврической области) составляло 699441 человек (374999 мужчин и 324442 женщины). Из них половина - 355743 человека - проживало на казенных землях, остальные 343698 числились на частновладельческих. Среди последних было 6478 крепостных.
Таким образом, мы можем констатировать, что массовое заселение запорожских земель началось после ликвидации Войска. Немногочисленное запорожское население освоило лишь северную, прилегающую к Днепру, часть Вольностей. Сыграв значительную роль в истории фронтира и его продвижении на юг, Сечь и (шире) Войско Запорожское никак не может претендовать на роль главного колонизатора степей Северного Причерноморья.
ХАНСЬКА УКРАЇНА
На территории ликвидированного по Манифесту от 8 апреля 1783 года Крымского ханства была создана Таврическая область, площадью (без Таманского полуострова и кубанских степей) 5854656 десятин. Причем, территория к северу от Перекопа (т.е. интересующая нас Северная Таврия) 3137109 десятин. «К моменту включения Крыма в состав России, - писала Е.И.Дружинина - автор трех монографий о заселении Новороссии, - обширная северная часть его представляла собою настоящую пустыню. Проезжавший через эти места Ж.Ромм только в районе реки Каланчак заметил небольшие стада да ближе к морю - несколько деревень».
3 миллиона десятин стали безлюдными в результате русско-турецкой войны 1768-1774 годов. Жившие здесь ногайцы были частично уничтожены русскими войсками. Оставшиеся в живых вытеснены на Кубань.
Территория Северной Таврии никогда не входила в состав Вольностей Запорожских. «Окончательное решение ногайского вопроса» было проведено русскими войсками. Территория заселялась в рамках переселенческой политики Российской империи. Можно возразить, что до войны запорожцы имели в этих местах коммерческие интересы: ловили рыбу в Азовском море, возили соль. Имели. Но война всё, как известно, спишет. Списала и это. Политическая, административная и хозяйственная реальность Северной Таврии заново формировалась без участия уже не существовавшего к тому времени Запорожья.
Практически аналогично развивалась ситуация в Очаковской области, отошедшей к России после войны 1787-1791 годов. «В момент завоевания, - писала Е.И.Дружинина, - Очаковская область была очень мало населена. Русские встретили здесь своих соотечественников, бежавших в разные времена от крепостной неволи. Были здесь также выходцы из польской Украины и Бессарабии. Татары оставили эти места еще в 1779 году - с переходом Очаковской области во владения султана. Немногочисленные турки сосредоточивались в Очаковской крепости. Заселение новой области пошло очень быстрыми темпами, в частности за счет приходивших из Оттоманской империи молдаван, греков и армян…На 1793 год в Очаковской области числилось 30997 жителей».
Размещенное в 1790 году между Южным Бугом и Днестром Черноморское казачье Войско, сформированное из бывших запорожцев, насчитывало 5068 мужчин и 4414 женщины. В 1792 году на Кубань ушло 14374 души обоего пола (из которых 7860 мужчин). Даже если не вспоминать дальнейших переселений, с Головатым, Чепигой и Белым ушла значительная часть и без того немногочисленных бывших сечевиков.
БАЧУ, ХЛОПЧЕ, ЩО ТИ - НЕ МОСКАЛЬ!
А теперь перейдем к самой, как принято говорить в таких случаях, мякотке. Поговорим, о том, что заставляет до визга и матюков спорить советских интеллигентов в Интернете. Почему советских? Потому что графа «национальность» в паспорте - это эксклюзивное советское изобретение.
В Российской империи «пятой графы» не было. Поэтому подсчет лиц определенных «национальностей» постфактум имеет весьма условный характер. Особенно это заметно при оперировании с такими советскими «национальными» понятиями, как «украинцы» и «русские». Мне встречались документы из канцелярии Потёмкина, где речь шла о «нациях». В понимании XVIII века. Среди этих «наций» перечислялись: «великороссийская, малороссийская, запорожская, польская». Причем, вероятнее всего, во всех четырех случаях речь шла о тех, кого нынче величают «этническими украинцами». Во-первых, нет никакой гарантии, что в последнем случае речь идет об «этнических поляках». Например, в переписке сотрудников Потёмкина неоднократно встречается упоминание «польского украинского народа», т.е. выходцев из Правобережной Украины. Так что, под словом «поляки» («польской нации люди») вполне могут оказаться «украинцы» из Речи Посполитой. Такая же ситуация с «великороссийской нацией». Если это однодворец (или раскольник), то, вероятнее всего, он - этнический великоросс. А если крестьянин Воронежской губернии, то вполне мог быть потомком слободских казаков или иных выходцев из Малой Руси, но по статистике проходил как «великороссиянин». А настоящий гуру исследования новороссийской статистики, к работе которого мы обратимся, - В.Н.Кабузан - определял «национальность» именно по территории первоначального проживания и сословию переселенца. Ведь положение человека в то время определяли место проживания, вероисповедание и сословие.
Сохраним используемое Кабузаном наименование «украинцы», помня о том, что оно применяется в советском понимании слова «национальность». Ведь мы не можем определиться: о малороссиянах или выходцах с Украины идет речь. А вот слово «русские» с облегчением заменим на «великороссы».
К середине XVIII века на степном фронтире между Российской и Османской империями население русской стороны состояло из двух этнических компонентов: украинского и великорусского. На долю первого приходилось 96,86%. Второй - 3,14% - состоял из однодворцев в окрестностях Бахмута. Приток военно-поселенцев с Балкан и великорусских раскольников в Новую Сербию и Славяно-Сербию привел к тому, что в 1764 году украинское население составляло 73,06% всех жителей региона.
С 1764 по 1779 год удельный вес украинцев сократился до 64,76% и достиг самого низкого в истории Новоросии до 1861 года уровня. Большую роль в этом сыграло переселение значительного количества молдаван, греков, армян и великорусских раскольников. В 1779 году украинцы составили 59,39% населения будущей Екатеринославской и 70,39% - Херсонской губернии. Возникли целые уезды, где большинство населения на какое-то время составили иностранцы: греки (77,80%) в Александровском и армяне (57,51%) в Ростовском. На территории будущего Славяносербского уезда великороссы (32,07%) и молдаване (15,57%) вместе взятые численно превосходили украинцев.
С 80-х годов XVIII века по 50-е годы XIX века удельный вес украинского населения в Новороссии вырос до 73,52%. Наиболее высокий процент украинского населения в 1858 году был в Верхнеднепровском (98,85%), Новомосковском (94,75%), Александрийском (91,07%), Павлоградском (86,09%) и Екатеринославском (77,01%) уездах. Самым низким он был в Тираспольском (54,11%) уезде.
Эти данные показывают, что преобладание украинцев было гораздо сильнее в уездах, примыкающих к Малороссии. Несмотря на приток немецких переселенцев и евреев в 1858 году во всех уездах Новороссии украинцы составляли более половины всего населения. А вот удельный вес великорусского населения с 1779 по 1857 годы сократился с 9,98 до 7,63%.
Процент молдаван в Новороссии в 1779-1857 годах снизился весьма заметно. Если в 1779 году на их долю приходилось 11,30%, то в 1857 году - только 6,21%. Дело в том, что с конца XVIII века молдаванское население Новороссии увеличивалось в основном благодаря естественному приросту. В активно заселяемом регионе этого было недостаточно, чтобы сохранить свои позиции. По той же причине удельный вес греков с 1779 по 1857 год упал с 6,31 до 2,04%, а армян - с 4,76 до 0,95%.
К 1858 году (по сравнению с 1779-м) среди населения Новороссии появились новые компоненты. В 70-х годах XVIII века здесь почти не было ни евреев, ни немцев, а в 1857 году на долю евреев приходилось 3,84%, а немцев - 3,25%.
Делаем вывод: доминирующую роль в освоении степей Северного Причерноморья сыграли люди, чью «национальность» впоследствии стало принято называть украинской. Так вот же оно! Значит правы все пылкие паладины украинского национализма?! Увы, люди, заселявшие степи Новороссии в конце XVIII - XIX веке - не украинцы. Они - крестьяне.
ПАНСЬКІ ВИТРИБЕНЬКИ
Первые ростки европейской моды - национализма - показались на нашей почве лишь во второй половине XIX века. Да и то, не на жирных степных черноземах и тощих лесных суглинках, а на заботливо возделываемых городских клумбах. Ведь «нация» (в современном понимании этого термина) - проект сугубо городской. Крестьянин национальности не имеет. Более того, задумаемся, применимо ли вообще понятие «Народ» (в современно-пафосном смысле этого слова) к сельскому населению традиционного общества, не знакомому ни с литературным языком, ни с системой образования, ни с печатью, ни с представителями того образованного слоя, который всё это создавал и потреблял? Об участии в политических процессах (если не считать бунтов) просто промолчим. Кругозор крестьянина редко выходил за пределы села или округи. «Тутейшие» и всё. Т.е. определенными этническими чертами крестьянин обладает, но они никак не рефлексируются. Только в столкновении с alien'ом (разной степени «чужести») срабатывает распознаватель «свой-чужой». Даже если крестьянин владел какой-то идентичностью, выходящей за пределы округи, например, знал, что он - «руський», так это городские научили.
Закладывание основ нации всегда начиналось с нуля небольшой группой городских интеллектуалов. Даже самым выдающимся выходцам из сел, прежде чем стать националистами, необходимо было стать горожанами. Проникнуться городской культурой настолько, чтобы суметь откинуть крестьянское «тутейшество» и почувствовать потребность в конструировании идентичности. Т.е. стать субъектом. Подавляющее же большинство крестьян, перебиравшихся в города в процессе модернизации, воспринимали городские формы бытия пассивно, оставаясь объектом. Кстати, именно на этом строится переход, например, на русскоязычие украиноязычных выходцев из сел уже во втором (а то и в первом) поколении. И процесс этот продолжается и поныне, несмотря на все потуги украинизации. Потому, что принять сознательное решение перейти на украинский литературный язык (подчеркнем слово «литературный» жирной красной линией) в быту из патриотических соображений может только интеллигент. Речь идет именно о бытовом общении. «По работе» и так всё понятно.
Причем, давно и не мною, подмечена «антигородская» направленность украинского национализма. Во времена оны это выглядело всего лишь комически. По-городскому образованные интеллигенты объясняют вчерашним-позавчерашним выходцам из села, которым необходимо стать горожанами, что «село - колиска нації». А вот сейчас ситуация получается вообще фантасмагорической. За наличием отсутствия крестьянства (и села, соответственно). Ну нету у нас крестьян, остались они исключительно в Африке и наиболее отсталых регионах Азии и Латинской Америки. Создание наций было возможно лишь в краткий (исторически) миг перехода от аграрного (традиционного) к индустриальному (модерному) обществу. Наш отечественный полустанок этот поезд миновал уже лет как семьдесят назад.
Сельская традиционная культура принципиально не поддается унификации. А стандартизация - это фундамент нации. В традиционной культуре в каждой округе (а то и в каждом селе, а то и на каждой улице) носили свои аутентичные «вышиванки», дудели в свои аутентичные «сопилки» и распевали свом аутентичные «колядки». И произвести выборку из всего этого цветущего многообразия, синтезировать ее в единую целостность с элитарными культурными достижениями и назвать полученный дистиллят «национальной культурой», способен лишь образованный горожанин. Даже лубок для потребления широких народных масс способен сотворить лишь оторвавшиийся от этих самых масс самородок.
А теперь, еще раз подытоживаем. Для закрепления. Войско Запорожское сыграло грандиозную роль в истории степного фронтира XVI-XVIII веков. Более колоритных персонажей, чем запорожцы, трудно и представить. Но вот лавры Главных Колонизаторов края, людей, которые своим тяжким трудом превратили девственную целину в цветущую «житницу, здравницу и кузницу» Российской империи, на них напялить практически невозможно. Эта миссия выпала на долю крестьян - выходцев из Малороссии и Украины.
To be continued
To go back