Огнестрельное 3
А давайте пофэнтэзируем на тему, как представителей такого аристократического рода войск, как кавалерия, да еще в XVI веке, да еще и в Королевстве Польском, назвали какими-то «казаками»?
Начнём с вещей очевидных. Т.е. очам видных.
Мисюрка, панцирь, саадак, сабля (излагать своё ИМХО по поводу седла и коня воздержимся ). Джентльменский набор ордынского (и постордынского) профессионального воина. А, как мы уже выяснили, таковые, при отсутствии знатного происхождения, именовались «казаки». При наличии знатного - уланы и мурзы.
Одним словом - ориентализация.
Не удивительно и то, что первая хоругвь, именуемая «казацкой», как утверждает В.В.Пенской, появилась в Подольском воеводстве - на юго-восточной границе - в 1551 году. А вот есть такая специальная работа: Bartosz Glubisz «Jazda kozacka w armii koronnej. 1549-1696» - где утверждается, что слово «казацкая рота» впервые появляется в актовых материалах в 1520 году.
Но не в этом суть. К середине XVI века появляются уже в товарных количествах особые подразделения, именуемые «казацкими». Заменяющие стрелковые конные роты. Причем, суть этой замены, как мы выяснили в прошлом посте, это переход с арбалета на лук.
Но, само понятие «po kozackim», т.е. вооружаться и снаряжаться «по-казацки» появилось раньше. Т.е. весь вопрос сводится к следующему: у кого именно польские конные лучники, одетые в мисюрки и лёгкие кольчуги, позаимствовали название «казаки»?
Обратите внимание, что панцирные казаки - это прямой (внешний, т.е.исключительно визуальный, разумеется) аналог конных лучников московской поместной конницы. Из помещиков по-зажиточнее. Потому, как бедные помещики одевались в тегиляи (а послужильцев, наверное, если не поголовно, то в значительной части, в тегиляи принаряжали).
Но никаких конных лучников - казаков - в московском войске не возникло. Более того, именно в это время: в 50-е годы XVI века - появляются «городовые казаки» (о чем мы уже писали) - «люди вогненного боя».
Это пехотинцы, вооруженные огнестрелом и предназначенные для обороны южных - украинных - крепостей. Входили они в ведомство, что характерно, появившегося тогда же Стрелецкого приказа. Напомним, что боевым крещением стрельцов был казанский поход 1552 года. Т.е. московские городовые казаки - это служилые люди по прибору, аналог стрельцов. Только «русские еничары» были поселены в Москве, а городовые казаки - пограничники. Позднее часть их стали сажать на лошадей. Но, как уже указывалось, умение сидеть верхом не превращает в кавалериста. Кстати, так и не нашел рисунка стрельца без бердыша, звыняйте.
Таким образом, мы видим единый процесс «ориентализации». Помните, в прошлом посте мы зацитировали кусочек из постановления виленского сейма 1528 года и сказали, что он еще пригодится. Речь там шла о том, что пахолок выставляется с восьми служб и должен явиться в панцире и прилбице. В XVI веке прилбицей уже именовали примерно то же, что и мисюркой (опустим конструктивные различия), грубо говоря, железную «тюбетейку» с кольчужной бармицей. Это Великое княжество Литовское, государство весьма консервативное во всех отношениях (впомним: «старого не рушим, нового не вводим»), в том числе и в военном.
Но слово «казак», в качестве обозначения профессионального конного лучника, одетого в лёгкую кольчугу, появилось только в Королевстве Польском.
Где же оное королевство могло его позаимствовать? Ответ, лежащий на поверхности, в Крымском ханстве.
Однако, возникает вопрос, почему это слово (именно в этом значении) не позаимствовали в Великом княжестве Литовском и Великом княжестве Московском? У которых, на минуточку, южные украины (слово «граница» применительно к тому времени можно использовать исключительно в переносном смысле) вообще не сравнимы по протяженности с подольской у Королевства Польского.
И вот тут мы начинаем фэнтэзировать. А что еще остаётся?!
Проблема в том, что в уже в Речи Посполитой были специальные подразделения, именуемые «татарские хоругви», которые не носили защитного вооружения и использовались в качестве по-настоящему лёгкой кавалерии для выполнения всяческих увлекательных заданий в тылу противника.
Мне кажется, именно при создании таких подразделений и был применён опыт, полученный при общении с чамбулами крымских татар (точнее, конечно, ногайцев).
Обратимся к эпистолярному наследию Гийома нашего Левассера де Боплана:
«Они вооружены саблей, луком с колчаном, снабженным 19 или 20 стрелами, ножом за поясом; при них всегда кремень для добывания огня, шило и 5 или 6 сажень ременных веревок, чтобы связывать пленных, которых они могут захватить во время похода… Только самые богатые носят кольчуги; остальные же, за исключением таковой, отправляются на войну без особенной защиты тела. Они очень ловки и смелы в верховой езде, но имеют очень дурную посадку, т. к. при коротких стременах ноги очень изогнуты в коленях; сидя на лошади, они походят на обезьяну, взобравшуюся верхом на борзую собаку».
Правда, Антуан де Грамон (которого мы уже цитировали) в 1664 году, описывая польскую кавалерию, утверждал, что «далее следуют татары, которых, победив, великий князь литовский привел с собою много целых семей, которые он затем разместил в Литве для заселения края. Они владеют свободными имениями, но не имеют ни ранга, ни голоса между дворянством. Они также составляют легкую кавалерию, хорошо снаряженную и вооруженную, как казаки и отличаются от последних только тем, что не имеют кольчуги».
Проблема в том, что это уже вторая половина XVII века и речь идёт о компутовом (т.е. наёмном) войске. И в татарских хоругвях, действительно, могли служить «шляхтичи мусульманской веры», но с таким же успехом они могли служить в гусарских, казацких и даже валашских хоругвях. Это всего лишь названия, которые когда-то, на заре создания, возможно и имели «национальную» привязку, но с тех пор утекло много времени. Никто, ведь, в здравой памяти не будет утверждать, что в «пятигорских» хоругвях служили исключительно потомки тех адыгов, которые в середине XVI века приехали в Великое княжество Литовское в составе дружины кабардинских князей Темрюков-Пятигорцев (они же Черкесы-Пятигорские). Еще одна линия этого же рода тогда же переехала на службу русскому царю, подарив заодно Ивану Грозному жену, и породила род князей Черкасских (со всеми ответвлениями).
Вот только так получилось, что в литовском войске Речи Посполитой конные подразделения, вооруженные так же, как казаки, стали иногда называть «пятигорцами». А в коронных войсках продолжали называть «казаками».
Уважаемые читатели уже догадались, куда азъ клонит? Некогда были некии конные лучники, которые произвели такое впечатление на военную общественность Королевства Польского, что там конных лучников стали называть «казаками». Осталось придумать, когда они появились на горизонте.
На территории Крыма слово «казаки» было известно еще в XV веке (об этом мы писали), но вот каких-то массированных данных об использовании данного слова в Крымском ханстве мне пока не встречалось. Возможно, когда доберёмся до Крымского Юрта, то придётся подкорректировать концепцию, но пока азъ не поставил бы на то, что слово «казаки» было заимствовано в Крыму.
Конечно, более чем известны белгородские (аккерманские) казаки Кантемир-мурзы, но они прославились в первой половине уже XVII столетия. Проникновение же ногайцев из Большой Ногайской Орды в Северное Причерноморье (как уже писалось) в товарных количествах и началось только в середине XVI века, когдата в Мангытском Юрте разразилась политическая катастрофа, отягощенная природными катаклизмами. Беглецы, действительно, могли именоваться казаками в самом что ни на есть первоначальном смысле слова, однако… Несколько раз специально подчеркивалось, что «казак» - это профессиональный воин, соотвествующим образом снаряженный и вооруженный.
Несомненно в дружинах карачи, беев и мурз именно такие и были, но «образ» «татарина» (ногайца) определили не они. О чем и было свидетельство Боплана. И хотя оно относится к первой половине XVII века, но, сдаётся мне, благосостояние ногайских чабанов этого времени не сильно отличалось от уровня середины XVI столетия. Возможно же, учитывая политическую ситуацию, еще и поправилось. А именно чабаны, мобилизованные ханом в юруш, и определили образ крымских татар.
Гораздо более вероятным выглядела бы версия о происхождении слова «панцирный казак» из Большой Орды. Которая на рубеже XV-XVI столетий нещадно обижалась всеми окружающими и выбрасывала во все стороны толпы эмигрирующих «уланов, мурз и казаков». Однако, по чисто географическим причинам основной массив эмигранов оседал в Великом княжестве Литовском и Великом княжестве Московском. И тема укоренния выходцев из Большой Орды в Киевской земле (со всеми из этого проистекающими последствиями) чрезвычайно интересна. Однако, в Киевской земле известны «панцирные бояре», «конные слуги», «ордынские слуги», но никак не «панцирные казаки». Хотя, возможно, внешне они были неотличимы.
Но у нас же Королевство Польское. И конные, одетые в панцири, лучники должны были произвести неизгладимое впечатление именно на польских рыцарей. Причем, что немаловажно, это впечатление должно было быть позитивным. Чтобы возникло желание так назваться. Или, что скорее всего, не возникло желания открещиваться, если так назовут (как получилось во второй половине XVII века, когда вместо pancernych kozakow появились просто pancerne).
Надеюсь, самые проницательные из читателей уже догадались, что азъ не любит просто так ваять. Всяко лыко должно быть в строку. А иначе, зачем же?!
А мы исписали полдюжины постов. О литовских татарах.
Которые впервые познакомились с польскими рыцарями во время совместного похода на Ворсклу в 1399 году. А затем более чем плотно, можно сказать плечом к плечу, поработали на поле возле Грюнвальда. А затем у них было целое столетие для того, что внимательно приглядеться. Тем более, что, как уже писалось профессиональных воинов незнатного происхождения, находившихся на положении бояр, официально именовали казаками и использовали для всяческих служб. Вот они на глазах великого князя и, на минуточку, польского короля, и крутились.
Пл
юс, как тоже уже писалось, ордынцы в белорусских и литовских болотах должны были чувствовать себя неуютно, что должно было стимулировать служебное рвение, а не желание забраться поглубже в бурелом родного имения. Так что, это уже чистое фэнтэзи, могли начать записываться и в польские наёмные хоругви, и в оборону поточную. Где их умение обращаться с луками и преимущество луков перед арбалетами в скоротечных огневых контактах с крымской и московской конницей было замечено.
Наконец, нукеры из личных гвардий и Тохтамыша, и Джелял-ад-Дина были не оборванцы какие. Хоть, понятно, по политической ситуации и БОМЖи. Да и паны хоруговые князья Уланы (они же Асанчуки), Юшинские, Барынские, Найманские, Конкиратские и их окружение, мурзы и дружинники, тоже выглядеть должны были молодцевато и багато. По степным меркам, разумеется. А тут как раз мода на ориентализацию пошла.
Но социально-экономические процессы на кривой козе не объедешь и шляхта с боярами, естественно, с течением времени начинали жаловаться, что средствов на содержание себя в подобающем воинском виде нет и не предвидится (аналогичные процессы шли с поместной конницей и в Российском царстве). А создание наёмных войск - это уже начало вестернизации. Но образ «панцирного казака» на протяжении XV - первой половины XVI столетий должен был сложиться. И был творчески подхвачен. Хотя нукер (т.е. дружинник, которого сеньор в прямом смысле с рук кормит), помещик дворянской милиции и панцирный казак наёмной хоругви - это три большие разницы. Внутренне. Внешне их не отличишь. Диалектика-с.
Такая моя ставка.
Продолжение следует
Вернуться к предыдущему
Начнём с вещей очевидных. Т.е. очам видных.
Мисюрка, панцирь, саадак, сабля (излагать своё ИМХО по поводу седла и коня воздержимся ). Джентльменский набор ордынского (и постордынского) профессионального воина. А, как мы уже выяснили, таковые, при отсутствии знатного происхождения, именовались «казаки». При наличии знатного - уланы и мурзы.
Одним словом - ориентализация.
Не удивительно и то, что первая хоругвь, именуемая «казацкой», как утверждает В.В.Пенской, появилась в Подольском воеводстве - на юго-восточной границе - в 1551 году. А вот есть такая специальная работа: Bartosz Glubisz «Jazda kozacka w armii koronnej. 1549-1696» - где утверждается, что слово «казацкая рота» впервые появляется в актовых материалах в 1520 году.
Но не в этом суть. К середине XVI века появляются уже в товарных количествах особые подразделения, именуемые «казацкими». Заменяющие стрелковые конные роты. Причем, суть этой замены, как мы выяснили в прошлом посте, это переход с арбалета на лук.
Но, само понятие «po kozackim», т.е. вооружаться и снаряжаться «по-казацки» появилось раньше. Т.е. весь вопрос сводится к следующему: у кого именно польские конные лучники, одетые в мисюрки и лёгкие кольчуги, позаимствовали название «казаки»?
Обратите внимание, что панцирные казаки - это прямой (внешний, т.е.исключительно визуальный, разумеется) аналог конных лучников московской поместной конницы. Из помещиков по-зажиточнее. Потому, как бедные помещики одевались в тегиляи (а послужильцев, наверное, если не поголовно, то в значительной части, в тегиляи принаряжали).
Но никаких конных лучников - казаков - в московском войске не возникло. Более того, именно в это время: в 50-е годы XVI века - появляются «городовые казаки» (о чем мы уже писали) - «люди вогненного боя».
Это пехотинцы, вооруженные огнестрелом и предназначенные для обороны южных - украинных - крепостей. Входили они в ведомство, что характерно, появившегося тогда же Стрелецкого приказа. Напомним, что боевым крещением стрельцов был казанский поход 1552 года. Т.е. московские городовые казаки - это служилые люди по прибору, аналог стрельцов. Только «русские еничары» были поселены в Москве, а городовые казаки - пограничники. Позднее часть их стали сажать на лошадей. Но, как уже указывалось, умение сидеть верхом не превращает в кавалериста. Кстати, так и не нашел рисунка стрельца без бердыша, звыняйте.
Таким образом, мы видим единый процесс «ориентализации». Помните, в прошлом посте мы зацитировали кусочек из постановления виленского сейма 1528 года и сказали, что он еще пригодится. Речь там шла о том, что пахолок выставляется с восьми служб и должен явиться в панцире и прилбице. В XVI веке прилбицей уже именовали примерно то же, что и мисюркой (опустим конструктивные различия), грубо говоря, железную «тюбетейку» с кольчужной бармицей. Это Великое княжество Литовское, государство весьма консервативное во всех отношениях (впомним: «старого не рушим, нового не вводим»), в том числе и в военном.
Но слово «казак», в качестве обозначения профессионального конного лучника, одетого в лёгкую кольчугу, появилось только в Королевстве Польском.
Где же оное королевство могло его позаимствовать? Ответ, лежащий на поверхности, в Крымском ханстве.
Однако, возникает вопрос, почему это слово (именно в этом значении) не позаимствовали в Великом княжестве Литовском и Великом княжестве Московском? У которых, на минуточку, южные украины (слово «граница» применительно к тому времени можно использовать исключительно в переносном смысле) вообще не сравнимы по протяженности с подольской у Королевства Польского.
И вот тут мы начинаем фэнтэзировать. А что еще остаётся?!
Проблема в том, что в уже в Речи Посполитой были специальные подразделения, именуемые «татарские хоругви», которые не носили защитного вооружения и использовались в качестве по-настоящему лёгкой кавалерии для выполнения всяческих увлекательных заданий в тылу противника.
Мне кажется, именно при создании таких подразделений и был применён опыт, полученный при общении с чамбулами крымских татар (точнее, конечно, ногайцев).
Обратимся к эпистолярному наследию Гийома нашего Левассера де Боплана:
«Они вооружены саблей, луком с колчаном, снабженным 19 или 20 стрелами, ножом за поясом; при них всегда кремень для добывания огня, шило и 5 или 6 сажень ременных веревок, чтобы связывать пленных, которых они могут захватить во время похода… Только самые богатые носят кольчуги; остальные же, за исключением таковой, отправляются на войну без особенной защиты тела. Они очень ловки и смелы в верховой езде, но имеют очень дурную посадку, т. к. при коротких стременах ноги очень изогнуты в коленях; сидя на лошади, они походят на обезьяну, взобравшуюся верхом на борзую собаку».
Правда, Антуан де Грамон (которого мы уже цитировали) в 1664 году, описывая польскую кавалерию, утверждал, что «далее следуют татары, которых, победив, великий князь литовский привел с собою много целых семей, которые он затем разместил в Литве для заселения края. Они владеют свободными имениями, но не имеют ни ранга, ни голоса между дворянством. Они также составляют легкую кавалерию, хорошо снаряженную и вооруженную, как казаки и отличаются от последних только тем, что не имеют кольчуги».
Проблема в том, что это уже вторая половина XVII века и речь идёт о компутовом (т.е. наёмном) войске. И в татарских хоругвях, действительно, могли служить «шляхтичи мусульманской веры», но с таким же успехом они могли служить в гусарских, казацких и даже валашских хоругвях. Это всего лишь названия, которые когда-то, на заре создания, возможно и имели «национальную» привязку, но с тех пор утекло много времени. Никто, ведь, в здравой памяти не будет утверждать, что в «пятигорских» хоругвях служили исключительно потомки тех адыгов, которые в середине XVI века приехали в Великое княжество Литовское в составе дружины кабардинских князей Темрюков-Пятигорцев (они же Черкесы-Пятигорские). Еще одна линия этого же рода тогда же переехала на службу русскому царю, подарив заодно Ивану Грозному жену, и породила род князей Черкасских (со всеми ответвлениями).
Вот только так получилось, что в литовском войске Речи Посполитой конные подразделения, вооруженные так же, как казаки, стали иногда называть «пятигорцами». А в коронных войсках продолжали называть «казаками».
Уважаемые читатели уже догадались, куда азъ клонит? Некогда были некии конные лучники, которые произвели такое впечатление на военную общественность Королевства Польского, что там конных лучников стали называть «казаками». Осталось придумать, когда они появились на горизонте.
На территории Крыма слово «казаки» было известно еще в XV веке (об этом мы писали), но вот каких-то массированных данных об использовании данного слова в Крымском ханстве мне пока не встречалось. Возможно, когда доберёмся до Крымского Юрта, то придётся подкорректировать концепцию, но пока азъ не поставил бы на то, что слово «казаки» было заимствовано в Крыму.
Конечно, более чем известны белгородские (аккерманские) казаки Кантемир-мурзы, но они прославились в первой половине уже XVII столетия. Проникновение же ногайцев из Большой Ногайской Орды в Северное Причерноморье (как уже писалось) в товарных количествах и началось только в середине XVI века, когдата в Мангытском Юрте разразилась политическая катастрофа, отягощенная природными катаклизмами. Беглецы, действительно, могли именоваться казаками в самом что ни на есть первоначальном смысле слова, однако… Несколько раз специально подчеркивалось, что «казак» - это профессиональный воин, соотвествующим образом снаряженный и вооруженный.
Несомненно в дружинах карачи, беев и мурз именно такие и были, но «образ» «татарина» (ногайца) определили не они. О чем и было свидетельство Боплана. И хотя оно относится к первой половине XVII века, но, сдаётся мне, благосостояние ногайских чабанов этого времени не сильно отличалось от уровня середины XVI столетия. Возможно же, учитывая политическую ситуацию, еще и поправилось. А именно чабаны, мобилизованные ханом в юруш, и определили образ крымских татар.
Гораздо более вероятным выглядела бы версия о происхождении слова «панцирный казак» из Большой Орды. Которая на рубеже XV-XVI столетий нещадно обижалась всеми окружающими и выбрасывала во все стороны толпы эмигрирующих «уланов, мурз и казаков». Однако, по чисто географическим причинам основной массив эмигранов оседал в Великом княжестве Литовском и Великом княжестве Московском. И тема укоренния выходцев из Большой Орды в Киевской земле (со всеми из этого проистекающими последствиями) чрезвычайно интересна. Однако, в Киевской земле известны «панцирные бояре», «конные слуги», «ордынские слуги», но никак не «панцирные казаки». Хотя, возможно, внешне они были неотличимы.
Но у нас же Королевство Польское. И конные, одетые в панцири, лучники должны были произвести неизгладимое впечатление именно на польских рыцарей. Причем, что немаловажно, это впечатление должно было быть позитивным. Чтобы возникло желание так назваться. Или, что скорее всего, не возникло желания открещиваться, если так назовут (как получилось во второй половине XVII века, когда вместо pancernych kozakow появились просто pancerne).
Надеюсь, самые проницательные из читателей уже догадались, что азъ не любит просто так ваять. Всяко лыко должно быть в строку. А иначе, зачем же?!
А мы исписали полдюжины постов. О литовских татарах.
Которые впервые познакомились с польскими рыцарями во время совместного похода на Ворсклу в 1399 году. А затем более чем плотно, можно сказать плечом к плечу, поработали на поле возле Грюнвальда. А затем у них было целое столетие для того, что внимательно приглядеться. Тем более, что, как уже писалось профессиональных воинов незнатного происхождения, находившихся на положении бояр, официально именовали казаками и использовали для всяческих служб. Вот они на глазах великого князя и, на минуточку, польского короля, и крутились.
Пл
юс, как тоже уже писалось, ордынцы в белорусских и литовских болотах должны были чувствовать себя неуютно, что должно было стимулировать служебное рвение, а не желание забраться поглубже в бурелом родного имения. Так что, это уже чистое фэнтэзи, могли начать записываться и в польские наёмные хоругви, и в оборону поточную. Где их умение обращаться с луками и преимущество луков перед арбалетами в скоротечных огневых контактах с крымской и московской конницей было замечено.
Наконец, нукеры из личных гвардий и Тохтамыша, и Джелял-ад-Дина были не оборванцы какие. Хоть, понятно, по политической ситуации и БОМЖи. Да и паны хоруговые князья Уланы (они же Асанчуки), Юшинские, Барынские, Найманские, Конкиратские и их окружение, мурзы и дружинники, тоже выглядеть должны были молодцевато и багато. По степным меркам, разумеется. А тут как раз мода на ориентализацию пошла.
Но социально-экономические процессы на кривой козе не объедешь и шляхта с боярами, естественно, с течением времени начинали жаловаться, что средствов на содержание себя в подобающем воинском виде нет и не предвидится (аналогичные процессы шли с поместной конницей и в Российском царстве). А создание наёмных войск - это уже начало вестернизации. Но образ «панцирного казака» на протяжении XV - первой половины XVI столетий должен был сложиться. И был творчески подхвачен. Хотя нукер (т.е. дружинник, которого сеньор в прямом смысле с рук кормит), помещик дворянской милиции и панцирный казак наёмной хоругви - это три большие разницы. Внутренне. Внешне их не отличишь. Диалектика-с.
Такая моя ставка.
Продолжение следует
Вернуться к предыдущему