(no subject)
Все-таки, XVIII век в Европе - это век философов, никогда, ни до, ни после, философы не имели такого влияния на правителей больших и малых государств. Не все конечно. Вольтер, Монтескье, французские энциклопедисты в первую очередь. Но, не только, были и второстепенные ʺфилософыʺ игравшие с второстепенными государями.
Как пишет Клаус Шарф ʺ… именно эти «философы» выносили решение о том, какие дворы их эпохи достойны считаться просвещеннымиʺ
ʺКроме того, общественное значение «философов» покоилось на присвоенном ими праве решать за потомков, кто из правителей - крупных мыслителей того времени - мог рассчитывать на посмертное признание своего исторического величия и «бессмертие»… C учетом их секуляризированного миропонимания, они в своей самонадеянности позволяли себе даже языковые игры сакрального свойства, называя себя «верховными жрецами», которым позволено решать вопрос о принадлежности к «универсальной церкви Просвещения» и «посвящать» в свою «религию» новых членов. Не кто иной, как писатель Фридрих Мельхиор Гримм, недооцененный историографией в силу, с одной стороны, немецкого происхождения, с другой - франкоязычности своего творчества, занимался «миссионерством» среди немецких князей - и прежде всего княгинь, - а также правящих особ немецкого происхождения, занимавших престолы от флорентийского до петербургского. Благодаря великолепному дару коммуникации ему удавалось устанавливать и поддерживать контакты между просветителями и дворами, внушая обеим сторонам этого предприятия мысль о собственной незаменимостиʺ.
Тут надо помнить, ʺ…что безусловно просвещенными во второй половине XVIII века считались и некоторые далеко не самые могущественные князья, например Карл Фридрих Баденский, Карл Август Саксен-Веймарский или Леопольд Франц Ангальт-Дессаускийʺ.
Из книги: Клаус Шарф ʺЕкатерина II, Германия и немцыʺ
Как пишет Клаус Шарф ʺ… именно эти «философы» выносили решение о том, какие дворы их эпохи достойны считаться просвещеннымиʺ
ʺКроме того, общественное значение «философов» покоилось на присвоенном ими праве решать за потомков, кто из правителей - крупных мыслителей того времени - мог рассчитывать на посмертное признание своего исторического величия и «бессмертие»… C учетом их секуляризированного миропонимания, они в своей самонадеянности позволяли себе даже языковые игры сакрального свойства, называя себя «верховными жрецами», которым позволено решать вопрос о принадлежности к «универсальной церкви Просвещения» и «посвящать» в свою «религию» новых членов. Не кто иной, как писатель Фридрих Мельхиор Гримм, недооцененный историографией в силу, с одной стороны, немецкого происхождения, с другой - франкоязычности своего творчества, занимался «миссионерством» среди немецких князей - и прежде всего княгинь, - а также правящих особ немецкого происхождения, занимавших престолы от флорентийского до петербургского. Благодаря великолепному дару коммуникации ему удавалось устанавливать и поддерживать контакты между просветителями и дворами, внушая обеим сторонам этого предприятия мысль о собственной незаменимостиʺ.
Тут надо помнить, ʺ…что безусловно просвещенными во второй половине XVIII века считались и некоторые далеко не самые могущественные князья, например Карл Фридрих Баденский, Карл Август Саксен-Веймарский или Леопольд Франц Ангальт-Дессаускийʺ.
Из книги: Клаус Шарф ʺЕкатерина II, Германия и немцыʺ