Про спекулятивный реализм, новый материализм и прочее
После посещения Зимней философской школы в Перми
Англо-саксонская аналитическая традиция в какой-то мере неотделима от дискуссий между реалистами и скептитками. Уровень аргументации с обеих сторон достиг виртуозности необычайной. Словарь данной дискуссии разнообразен и отточен до полной невменяемости для посторонних. Само поле дискуссии не есть что-то цельное, но распадается на множество склок и драк местного значения, в деталях которых разбираются только философские аборигены. Чтобы вникнуть во все нюансы этой дискуссии надо впитать в себя аналитическую философию до кончиков ногтей и завитушек волос. Впитывать надо начинать с азов - с работ Фреге, Рассела, Витгенштейна, Карнапа и далее, далее до сегодняшнего дня включительно. Новичку самостоятельно приобщиться к аналитической традиции быстро и без затрат трудно. Поэтому лучше погружаться в пучины аналитических дискуссий на скамье университета вплоть до PhD. Но, тогда мышление будет сломано и вывернуто окончательно и бесповоротно. То есть, человек прошедший университетскую философскую школу мыслительной дрессировки будет воспринимать все остальные философские направления, понятия, категории и т.п. только сквозь призму проблем аналитической философии. Так же, как воспитанник диалектического материализма узнав о различаемости Бытия и Сущего в учении Хайдеггера с пафосом вопрошает: «А что первично - Бытие или Сущее?» ненароком примеряя на философию Хайдеггера выученный до телесного автоматизма «основной вопрос марксистко-ленинской философии» [как-то пришлось столкнуться с подобным].
Дискуссию между реалистами и скептиками можно перенести в пространство континентальной философии. Тем более что и на континенте есть островки населенные любителями аналитической философии. Рэй Брасье когда-то рассказывал, что в Германии есть небольшая группа поклонников Селларса, и, как я понял, он совсем не прочь к ним примкнуть [видимо для того, чтобы выбраться из Бейрута]. Получилось у него или нет - мне неведомо. Но, как я понимаю, сторонники и почитатели Селларса в Европе продолжают работать в рамках аналитической философии.
Другое дело, когда хотят приспособить проблемы, концепты, словарь аналитической философии к европейской разнообразной и противоречивой онтологической традиции. То есть, пытаются на базе усвоенной аналитической терминологии создать какую-то свою новую онтологическую теорию. Такие теоретические интервенции без потерь не проходят. Решаются на них только те, кто оказался вытеснен на обочину академического поля аналитической философии. То есть, те, кто плохо усвоил словарь и тонкую аргументацию споров внутри аналитической философии. Но, уже достаточно хорошо усвоил проблематику аналитической философии. Но, опять, плохо усвоил азы континентального философского стиля мышления. И поэтому, часто, не затрудняет себя рефлексией при пересаживании огрызков аналитических дискуссий на почву континентальной философии. В результате может получится что-то несуразное и плохо усвояемое.
То есть, например, если учение Хайдеггера превратить в разновидность эмпиризма, то можно приспособить учение Хайдеггера к вопросу о научной рациональной познаваемости мира. Но, в загробном мире Хайдеггеру, если он подобное увидит и услышит станет плохо, это точно.
Так же, не стоит к дискуссии скептиков и реалистов пристегивать Делеза. То есть, конечно, можно, в современной философии все можно. Но не стоит. Стоит пожалеть старика, которому, наверное, и так не сладко на индивидуальной сковородке в аду [ежели христианские рассказы о потустороннем мире не врут, то Делезу еще при жизни было уготовано место в аду - это точно].
Так же, как проблемное поле феноменологии намного шире, чем унылые распри скептиков и реалистов. И, наверное, для самих феноменологов схватки между реалистами и скептиками не представляют интереса, да еще на языке аналитической философии. Хотя, безусловно, Гуссерль начинал с теории познания, но любим мы его не за это. Да, и в теории познания Гуссерль умнее и тоньше, чем его ниспровергатели из рядом спекулятивного реализма.
То есть, как вы уже, наверное, поняли, разговор о недавно зародившемся спекулятивном реализме, который сегодня - это концептуальная мешанина плохо сваренная и совсем несъедобная. В будущее этого философского направления я не верю. Может быть только недолгий всплеск моды, не больше. То есть, мобилизовать широкие философские массы на такое гиблое дело вряд ли удастся, а неширокие народные массы спекулятивных реалистов просто не поймут, так же, как не понимают аналитических философов живущих в своем милом замкнутом академическом мирке.
И, кстати, что интересно, как я заметил сидючи на лекциях философской школы, интеллектуалов готовых себя инвестировать в спекулятивный реализм мало - пять с половиной человек плюс еще кто-то с боку, но и те разделились на несколько фракций, фратрий, группировок и нещадно они между собой грызутся, похоже.
На самом деле, меня «новый материализм» интересует, очень интересует в самых своих разнообразных проявлениях. Даже пускай в рамках «онтологически ориентированной философии» или как там еще они называются - не мастер я в номинациях разбираться.
Но, вот, например, сейчас я c грехом пополам перелистываю последние работы Maurizia Boscagli и Jane Bennett. Но, это же интересно! Это же не сумбурная невнятная окрошка из разных философских направлений. Это хорошая, вкусная похлебка, сделанная из Латура, Беньямина, постмарксисткой рефлексии, деконструктивизма с обязательным добавлением экономики удовольствий и экономики траты. Здесь есть где поживиться, однако.
Но, например, в последней работе Maurizia Boscagli из представителей спекулятивного реализма упоминается только Харман в самом конце списка исследований связанных с «новым материализмом»: See also the extensive work in object-oriented ontology by Graham Harman and others.
И сдается мне, что «Хармана и др.» Maurizia Boscagli не читала.
Хотя термин «спекулятивный», похоже, Maurizia Boscagli привлекает. Но, связывает она его скорее с «аурой» Беньямина. Понятие «ауры» Беньямина не чуждо мистики, совсем немного мистики. Но, маленькая, гомеопатическая порция мистики «новому материализму» совсем не помешает, по мнению Maurizia Boscagli. Через «ауру» вещи дает себя знать избыточность вещи и значит обнаруживают себя новые свойства вещи и т.д. И маленькая, гомеопатическая порция мистики поможет противостоять другим видам мистики - мистике капиталистического производства и потребления, например.
Но, это уже другие песни совершенно далекие от занудной борьбы между реалистами и скептиками [и другого на эту борьбу по составу языка и схемам мышления похожего].
Может быть я не прав, но как-то так получается после посещения зимней философской школы в Перми.
Англо-саксонская аналитическая традиция в какой-то мере неотделима от дискуссий между реалистами и скептитками. Уровень аргументации с обеих сторон достиг виртуозности необычайной. Словарь данной дискуссии разнообразен и отточен до полной невменяемости для посторонних. Само поле дискуссии не есть что-то цельное, но распадается на множество склок и драк местного значения, в деталях которых разбираются только философские аборигены. Чтобы вникнуть во все нюансы этой дискуссии надо впитать в себя аналитическую философию до кончиков ногтей и завитушек волос. Впитывать надо начинать с азов - с работ Фреге, Рассела, Витгенштейна, Карнапа и далее, далее до сегодняшнего дня включительно. Новичку самостоятельно приобщиться к аналитической традиции быстро и без затрат трудно. Поэтому лучше погружаться в пучины аналитических дискуссий на скамье университета вплоть до PhD. Но, тогда мышление будет сломано и вывернуто окончательно и бесповоротно. То есть, человек прошедший университетскую философскую школу мыслительной дрессировки будет воспринимать все остальные философские направления, понятия, категории и т.п. только сквозь призму проблем аналитической философии. Так же, как воспитанник диалектического материализма узнав о различаемости Бытия и Сущего в учении Хайдеггера с пафосом вопрошает: «А что первично - Бытие или Сущее?» ненароком примеряя на философию Хайдеггера выученный до телесного автоматизма «основной вопрос марксистко-ленинской философии» [как-то пришлось столкнуться с подобным].
Дискуссию между реалистами и скептиками можно перенести в пространство континентальной философии. Тем более что и на континенте есть островки населенные любителями аналитической философии. Рэй Брасье когда-то рассказывал, что в Германии есть небольшая группа поклонников Селларса, и, как я понял, он совсем не прочь к ним примкнуть [видимо для того, чтобы выбраться из Бейрута]. Получилось у него или нет - мне неведомо. Но, как я понимаю, сторонники и почитатели Селларса в Европе продолжают работать в рамках аналитической философии.
Другое дело, когда хотят приспособить проблемы, концепты, словарь аналитической философии к европейской разнообразной и противоречивой онтологической традиции. То есть, пытаются на базе усвоенной аналитической терминологии создать какую-то свою новую онтологическую теорию. Такие теоретические интервенции без потерь не проходят. Решаются на них только те, кто оказался вытеснен на обочину академического поля аналитической философии. То есть, те, кто плохо усвоил словарь и тонкую аргументацию споров внутри аналитической философии. Но, уже достаточно хорошо усвоил проблематику аналитической философии. Но, опять, плохо усвоил азы континентального философского стиля мышления. И поэтому, часто, не затрудняет себя рефлексией при пересаживании огрызков аналитических дискуссий на почву континентальной философии. В результате может получится что-то несуразное и плохо усвояемое.
То есть, например, если учение Хайдеггера превратить в разновидность эмпиризма, то можно приспособить учение Хайдеггера к вопросу о научной рациональной познаваемости мира. Но, в загробном мире Хайдеггеру, если он подобное увидит и услышит станет плохо, это точно.
Так же, не стоит к дискуссии скептиков и реалистов пристегивать Делеза. То есть, конечно, можно, в современной философии все можно. Но не стоит. Стоит пожалеть старика, которому, наверное, и так не сладко на индивидуальной сковородке в аду [ежели христианские рассказы о потустороннем мире не врут, то Делезу еще при жизни было уготовано место в аду - это точно].
Так же, как проблемное поле феноменологии намного шире, чем унылые распри скептиков и реалистов. И, наверное, для самих феноменологов схватки между реалистами и скептиками не представляют интереса, да еще на языке аналитической философии. Хотя, безусловно, Гуссерль начинал с теории познания, но любим мы его не за это. Да, и в теории познания Гуссерль умнее и тоньше, чем его ниспровергатели из рядом спекулятивного реализма.
То есть, как вы уже, наверное, поняли, разговор о недавно зародившемся спекулятивном реализме, который сегодня - это концептуальная мешанина плохо сваренная и совсем несъедобная. В будущее этого философского направления я не верю. Может быть только недолгий всплеск моды, не больше. То есть, мобилизовать широкие философские массы на такое гиблое дело вряд ли удастся, а неширокие народные массы спекулятивных реалистов просто не поймут, так же, как не понимают аналитических философов живущих в своем милом замкнутом академическом мирке.
И, кстати, что интересно, как я заметил сидючи на лекциях философской школы, интеллектуалов готовых себя инвестировать в спекулятивный реализм мало - пять с половиной человек плюс еще кто-то с боку, но и те разделились на несколько фракций, фратрий, группировок и нещадно они между собой грызутся, похоже.
На самом деле, меня «новый материализм» интересует, очень интересует в самых своих разнообразных проявлениях. Даже пускай в рамках «онтологически ориентированной философии» или как там еще они называются - не мастер я в номинациях разбираться.
Но, вот, например, сейчас я c грехом пополам перелистываю последние работы Maurizia Boscagli и Jane Bennett. Но, это же интересно! Это же не сумбурная невнятная окрошка из разных философских направлений. Это хорошая, вкусная похлебка, сделанная из Латура, Беньямина, постмарксисткой рефлексии, деконструктивизма с обязательным добавлением экономики удовольствий и экономики траты. Здесь есть где поживиться, однако.
Но, например, в последней работе Maurizia Boscagli из представителей спекулятивного реализма упоминается только Харман в самом конце списка исследований связанных с «новым материализмом»: See also the extensive work in object-oriented ontology by Graham Harman and others.
И сдается мне, что «Хармана и др.» Maurizia Boscagli не читала.
Хотя термин «спекулятивный», похоже, Maurizia Boscagli привлекает. Но, связывает она его скорее с «аурой» Беньямина. Понятие «ауры» Беньямина не чуждо мистики, совсем немного мистики. Но, маленькая, гомеопатическая порция мистики «новому материализму» совсем не помешает, по мнению Maurizia Boscagli. Через «ауру» вещи дает себя знать избыточность вещи и значит обнаруживают себя новые свойства вещи и т.д. И маленькая, гомеопатическая порция мистики поможет противостоять другим видам мистики - мистике капиталистического производства и потребления, например.
Но, это уже другие песни совершенно далекие от занудной борьбы между реалистами и скептиками [и другого на эту борьбу по составу языка и схемам мышления похожего].
Может быть я не прав, но как-то так получается после посещения зимней философской школы в Перми.