(no subject)
Хорхе брел босиком. Шел дождь, под ногами неприятно чавкала мягкая жижа, было довольно холодно. Пасмурный день постепенно переходил в вечер, смеркалось, Хорхе подумал, что неплохо было бы что-то съесть и найти место, где можно просохнуть. Но ни еды, ни хоть какой мало-мальской крыши у него не было, и он прекрасно понимал, что и не будет. Рубаха, а точнее то, что от нее осталось, промокла насквозь, зубы начинали стучать, и появился неприятный озноб. Мир казался, как никогда, враждебным.
Хорхе остановился и долго смотрел перед собой. На земле лежали разбросанные кусочки хлеба, кто-то здесь ел сдобный пирог или что-то иное, не менее вкусное… Хорхе засомневался. Вдруг кто-то увидит, как он собирает крошки с земли, может, не все еще разбежались по домам, спасаясь от дождя. А с другой стороны он ведь не ел уже два дня… И это ведь хлеб, такой вкусный и, наверное, ароматный, и его наверняка рассыпали только сегодня..
Хорхе опустился на колени и стал собирать остатки в ладошку, но не сдержался и сразу начал класть хлеб в рот, все быстрее и быстрее, как будто кто-то может отобрать эту ценность у бедняка. И вдруг он застыл, так и не прожевав очередной кусок, и все так же стоя на коленях, с одной рукой около рта, разрыдался. Дождь полил сильнее, и Хорхе стал плакать еще сильнее и безысходнее. Ему стало жалко себя. Так стало жалко себя, что он никак не мог остановиться. Он вспомнил мать, отца и солдата, который их убил, потом он вспомнил как бежал через поле, и как ему было страшно, как он брел от деревни к деревне и его нигде не принимали, и он сидел на коленях и рыдал и рыдал. Хорхе давно не питал иллюзий, но в этот раз, он понял совершенно отчетливо, что никому в этом мире он не нужен, и что не существует никакого дяди Тома, к которому он идет, и ни одна душа в этом мире больше его не ждет.
Он сел и сидел так под дождем, не понимая, где он, кто он и сколько прошло времени. В какой-то момент, ему так захотелось к маме, туда, где теперь находились его родители, и он подумал, что, может быть, Бог сжалится над ним, и заберет к себе. И он стал просить Бога, чтобы он пришел за ним, и говорил, что будет ему очень-преочень благодарен, и что будет служить ему там на небесах. Хорхе молился, как обычно и молятся дети, искренне и не по Библии, с такой верой, что даже серое небо не могло остаться равнодушным. Тяжелый плащ упал сзади на спину ребенку, и кто-то поднял его на руки. Хорхе не успел испугаться, было так сухо и тепло в этом плаще, что он забыл, как бояться, кто-то сильный прижал его к себе и куда-то понес. Было почему-то спокойно в этих руках, Хорхе решил, что это сам Бог спустился за ним, и несет его на небеса. Эта мысль была на столько приятна, что он сразу же заснул и решил не просыпаться долго-долго.
Хорхе остановился и долго смотрел перед собой. На земле лежали разбросанные кусочки хлеба, кто-то здесь ел сдобный пирог или что-то иное, не менее вкусное… Хорхе засомневался. Вдруг кто-то увидит, как он собирает крошки с земли, может, не все еще разбежались по домам, спасаясь от дождя. А с другой стороны он ведь не ел уже два дня… И это ведь хлеб, такой вкусный и, наверное, ароматный, и его наверняка рассыпали только сегодня..
Хорхе опустился на колени и стал собирать остатки в ладошку, но не сдержался и сразу начал класть хлеб в рот, все быстрее и быстрее, как будто кто-то может отобрать эту ценность у бедняка. И вдруг он застыл, так и не прожевав очередной кусок, и все так же стоя на коленях, с одной рукой около рта, разрыдался. Дождь полил сильнее, и Хорхе стал плакать еще сильнее и безысходнее. Ему стало жалко себя. Так стало жалко себя, что он никак не мог остановиться. Он вспомнил мать, отца и солдата, который их убил, потом он вспомнил как бежал через поле, и как ему было страшно, как он брел от деревни к деревне и его нигде не принимали, и он сидел на коленях и рыдал и рыдал. Хорхе давно не питал иллюзий, но в этот раз, он понял совершенно отчетливо, что никому в этом мире он не нужен, и что не существует никакого дяди Тома, к которому он идет, и ни одна душа в этом мире больше его не ждет.
Он сел и сидел так под дождем, не понимая, где он, кто он и сколько прошло времени. В какой-то момент, ему так захотелось к маме, туда, где теперь находились его родители, и он подумал, что, может быть, Бог сжалится над ним, и заберет к себе. И он стал просить Бога, чтобы он пришел за ним, и говорил, что будет ему очень-преочень благодарен, и что будет служить ему там на небесах. Хорхе молился, как обычно и молятся дети, искренне и не по Библии, с такой верой, что даже серое небо не могло остаться равнодушным. Тяжелый плащ упал сзади на спину ребенку, и кто-то поднял его на руки. Хорхе не успел испугаться, было так сухо и тепло в этом плаще, что он забыл, как бояться, кто-то сильный прижал его к себе и куда-то понес. Было почему-то спокойно в этих руках, Хорхе решил, что это сам Бог спустился за ним, и несет его на небеса. Эта мысль была на столько приятна, что он сразу же заснул и решил не просыпаться долго-долго.