Меньший брат орла
Антон Барановский,
кандидат биологических наук
Прожив всю жизнь в городе и наблюдая дикую природу только иногда на телевизионном экране, многие убеждены, что снять фильм о животном проще простого. Нужно лишь выйти за город, поставить камеру, и разнообразная жизнь так и начнет кишеть перед объективом.
Если такой человек попадает в поле и видит парящую в небе хищную птицу, то у него уже готов ответ, кто перед ним. Если птица небольшая, ее назовут ястребом, а если крупнее вороны - орлом.
Между тем чаще всего это канюк. Ястребы, предпочитая охотиться из засады, на открытом месте показываются редко, орлов же в Рязанской области можно пересчитать по пальцам. Канюк, пока еще довольно многочисленный, приходится и тем и другим “родственником” - вместе с ними относится к семейству ястребиных. Хоть видели канюка многие и почти каждому понаслышке известно его название, мало кто связывает его с реальной птицей. Вопрос “А кто это?” слышишь обычно сразу же, стоит рассказать человеку, что недавно видел канюка. Вот и я в детские годы знал его под названием “коршун”, “ястреб”, “сокол”, “орел”. Столь открытая детскому любопытству путаница в знаниях взрослых заставила поискать ответ в литературе, сначала в популярной, потом и в научной. Сравнительно крупные размеры, характерная окраска, широкие крылья и закругленный хвост позволили определить хищника, ежедневно патрулировавшего канищевские луга. Окончательно же установить его личность помог голос.
Тягучий, чуть гнусавый крик “кье-кье-кье!” навел кого-то из наших дальних предков на мысль о том, что в общем-то не склонная к меланхолии птица все время, обидевшись на несправедливую жизнь, что-то у кого-то просит, канючит. А второе народное название - сарыч - было дано за рыжеватый оттенок оперения.
Излюбленная пища канюка - мышевидные грызуны, в основном полевки. Не откажется он от ящерицы, небольшой змейки или лягушки. Обнаружив гнездо жаворонка, желтой трясогузки, лугового чекана, перепела, серой куропатки или иной гнездящейся на земле птицы, съест яйца или птенцов. Раненая или больная взрослая птица тоже его добыча. Но в целом пернатые попадают в когти канюка случайно. Они прекрасно знают о гастрономических пристрастиях этого хищника и несколько опасаются его только в гнездовое время, когда у каждой пары в гнезде потомство. Ни разу не приходилось наблюдать, чтобы мелкие птички преследовали канюка с таким ожесточением, как, например, ястреба. В лесу, где сарыч гнездится, но почти никогда не охотится, его и вовсе никто не воспринимает как врага. Этой весной мне в третий раз посчастливилось найти жилое гнездо канюка. Оно напоминало огромную копну хвороста в развилке могучего тополя и было построено сравнительно низко - всего около восьми метров от земли. Издалека гнездо казалось нежилым. Но стоило подойти шагов на тридцать, как из него грациозно поднялась наседка, которую до этого совершенно не было видно. Отлетев на полсотни метров, она затаилась у ствола дерева, однако малейшего движения в ее сторону оказалось достаточно, чтобы птица взмыла высоко над лесополосой, продолжая рассматривать нарушителя спокойствия с недосягаемой для ружья и, увы, для фотоаппарата высоты.
Поэтому пришлось ограничиться лишь фотографией пустого гнезда и сразу уйти, чтобы не мешать канюкам. Интересно, что вокруг в радиусе 200 метров пели полтора десятка птиц, среди которых были певчий дрозд, большая синица, зяблик, мухоловка-белошейка, пеночки теньковка и трещотка, зарянка. Все они собирались поселиться именно на этом участке леса, а у синицы и певчего дрозда оказались уже готовые гнезда с кладкой. Никому из лесного сообщества семейная пара канюков не казалась достаточно опасными соседями, чтобы перебираться в другую часть леса. А полет сквозь кроны деревьев канюка-наседки ни у одной из птиц не исторг высокого тонкого свиста, который у всех видов одинаков и служит специальным универсальным сигналом - “на ястреба”. Это не беспечность, а глубокое понимание, кого следует бояться, а кого - нет. В середине-конце лета канюки и вовсе переключаются на мирный образ жизни, поедая десятками крупных кузнечиков и саранчу и только изредка разнообразя рацион зазевавшимся мышонком. А весной, когда кузнечиков еще нет, сырая земля и низкая трава делают охоту на грызунов не особенно трудным делом.
К сожалению, то, что от рождения знают все птицы, людям дает только наука или, в крайнем случае, долгие наблюдения. Если же хоть в малой степени задеты личные интересы, о науке в порыве уничтожить “вредное” никто и не вспомнит. Канюк, весящий почти килограмм, съест за день при удаче до десятка мышей, причем охотится он не в лесу, где они не приносят вреда, а на полях. Но об этой пользе хищника если и знают, то вмиг забывают, стоит пропасть со двора хоть одному цыпленку. Может быть, его украл горностай или хорь, но они орудуют по ночам и не попадаются на глаза. А может, черное дело сделала ворона или сорока, у этих пернатых интеллектуалов есть тьма уловок, чтобы не попасть под горячую руку. Кто-то когда-то видел, как цыпленка схватил ястреб-тетеревятник. Но этот разбойник нападает из засады и мгновенно скрывается. Да и осталось тетеревятников очень мало. А может, цыпленок гуляет на соседском дворе, принудительно переселенный туда домовитым соседом. Разозленный хозяин поднимает голову к небу, где невысоко кругами парит канюк, “ястреб” в народе. И гремит выстрел.
Четыре года назад, будучи в экспедиции в Клепиковском районе, заметил на сосне гнездо какой-то крупной птицы. Оно было значительно больше вороньего и выглядело жилым. Но внутри глазам предстала печальная картина - три насиженных яйца канюка и мертвый птенец 2-3 дней от роду. И никаких признаков присутствия взрослых птиц. Скорее всего, они обе, или только самка, стали жертвами горе-охотников.
Справедливости ради нужно сказать, что не везде и не у всех хищные птицы вызывают неприязнь. Канюки, да и другие хищники, гнездятся даже в окрестностях Рязани, а поздним летом, когда становятся самостоятельными молодые, число их удваивается. Это лучшее свидетельство того, что многие пары успешно вырастили птенцов. Может быть, основная масса населения уже понимает или скоро поймет, что животных нельзя делить на полезных и вредных, все они необходимы в природе. И без парящего в небе канюка (пусть его даже кто-то спутает с орлом) наши луга будут казаться пустынными и осиротевшими.