Цаватанэм
Давно не делилась с вами моими кулинарными колонками. Цаватанэм. Наслаждайтесь!
ЦАВАТАНЭМ
Что можно сказать в защиту хаша? Ничего. Это блюдо жирное, тяжелое и калорийное. И очень мужское. Одна не очень красивая легенда гласит, что хаш не переносит три вещи. Во-первых, коньяк, потому что только водка, честная и беспощадная, как джигит, идущий в атаку, сочетается с хашем - блюдом, не терпящим компромиссов. Во-вторых, хаш не любит тосты, потому что пока джигит скажет все, что он имеет сказать про свою Родину, своих родителей, своих друзей, их родителей и родителей их родителей, хаш остынет к такой-то бабушке. И, наконец, хаш не переваривает женщин. Потому что от женщины не должно нести чесноком. На случай, если джигиту после хаша и водки приспичит немедленно продолжать свой род.
У нас с хашем это взаимно - я тоже его не перевариваю.
Никогда в жизни я его не ела и не буду есть. В детстве меня пытались откармливать хашем, чтобы я перестала наконец раз в год ломать руки. Считается, что хаш укрепляет кости. Меня это не удивляет: у людей, способных есть это, крепким должно быть все - и кости, и пищевод, и желудок. А нервная система так вообще должна быть титановой.
Помню, как-то лет в семь я неудачно упала на физкультуре и стала просить, чтоб меня не водили в тот день в музыкальную школу на фортепьяно, а сводили вместо этого в травмпункт на рентген. Три дня я ныла: «Мамочка, папочка, у меня ручки болят, кажется, я их опять сломала». Но так как ребенок был хроническим нытиком, взрослые отвечали: «У тебя вечно что-то болит. До свадьбы заживет. Иди играй гаммы!»
Когда на четвертый день меня все-таки отвезли в травмпункт (знаете, бывают такие дети, которых проще куда-нибудь отвезти, чем объяснить, почему им туда не надо) - выяснилось, что у меня над запястьями сломаны все кости на обеих руках.
Мама тут же сварила хаш. Но не смогла заставить меня его даже понюхать. Я сказала, что сразу умру, и в этот раз мне поверили. После истории с травмпунктом родители, которых загрызла совесть, стали верить в серьезность любых намерений моего организма. Ну а вдруг и правда умру? Про переломы ведь тоже думали, что преувеличиваю.
Честно, я не понимаю, как можно есть этот желтенький жирненький жиденький ужас. Недоношенный холодец, недобитый студень, заливное, покончившее с собой из отвращения к людям и к собственной заурядности. А запах! Вы представляете, чем пахнет хаш на этапе его приготовления? Он пахнет говяжьим желудком. Только вообразите, как должен пахнуть говяжий желудок, в котором говядина переваривает свою пережеванную жвачку. Вообразили? Все правильно, именно так он и пахнет.
Некоторые ханжески называют желудок безобидным словом «рубец». Фарисеи! Желудок - он и в кастрюле желудок. Кто не нюхал говяжий рубец на стадии первого закипания, тот не знает ни жизни, ни смерти, ни жертвы, ни подвига и все еще, как младенец, считает, что мы рождены для радости, а не для тоски. Такой человек до сих пор верит в Деда Мороза и в удвоение ВВП.
А вот армяне знают о жизни и смерти не понаслышке. Армения приняла христианство почти за сто лет до Римской империи, первой из всех государств. Эти люди раньше других были в курсе, что человек рожден ни для какой не для радости, а для страдания и искупления.
Поэтому они придумали хаш.
Как все лучшее в этом мире - как пиццу, фондю и луковый суп, - хаш придумали бедные. Допотопные - в прямом смысле слова! - армянские буржуа бросали по склонам Библейской горы копыта и зловонные внутренности убиенных на мясо быков. Буржуа, как водится, предпочитали вырезку и антрекот, а копыта и желудки доставались пролетариату. Пролетариат варил из отбросов чудовищно сытное блюдо, ел его рано утром и пахал после этого, как те убиенные быки, весь день не требуя дополнительного корма.
У других народов, тоже почитающих хаш своей национальной едой, есть другие теории происхождения хаша, и народы имеют на это право. Надо уважительно относиться к чужим заблуждениям.
Как у тех допотопных крестьян, хашные в Армении до сих пор открываются в семь утра. Примерно в такое же время в один и тот же скорбный безрадостный день каждый год к нам домой приходят гости. Вы догадались, какой это день и почему он безрадостный. Первое января - ежегодная маленькая смерть целой огромной страны и бывших ее союзных республик. Ной знал, где причалить - ничего мудрее и человеколюбивее, чем лечить похмелье тарелкой горячего хаша, человечество не изобрело. Не в обиду огуречному рассолу будет сказано.
Вот поэтому я, хоть и не ем этот мужской хаш, все равно его ежегодно варю. В моем доме тоже есть джигит, и тем более их полно среди наших гостей.
Джигитов надо кормить до потери пульса. Не накормить гостей до потери пульса - это такой позор, что мои прапрабабушки на небесах умерли бы от стыда, если б такое увидели. А чем можно кормить похмельных джигитов, которые, хоть и выпили накануне так, что им теперь очень плохо, все равно хотят выпить еще, но при этом так, чтобы не стало еще хуже? Только хашем.
Я, хоть и не люблю хаш, но уважаю его за то, что он, как шашлык, как плов, как сациви, как любое нерусское блюдо, полюбившееся в России, - живое свидетельство дружбы народов и общего миру-мира.
Кстати, о миру-мире - я много лет дружу с известной тележурналисткой Ирадой Зейналовой. Она, как вы догадались, этническая азербайджанка. А я, как вы тоже знаете, - этническая наоборот. Однажды в командировке я заселялась в гостиничный комплекс в Дагомысе. И в этом гостиничном комплексе проходил семинар журналистов Кавказа. Стою я на ресепшн, заполняю анкету. Вдруг подходит ко мне незнакомая женщина, журналистка Кавказа. И говорит:
- Это действительно вы! С ума сойти, это вы как живая! Я вам хотела сказать, вы гордость нашего народа! Мы всей страной любим вас и гордимся! Вы пример для наших детей. Вы даже не представляете, что будет, когда я вернусь в Баку и расскажу, что я видела живую Ираду Зейналову!
Ну и что нам с Ирадой после этого делить?
Впрочем, я не об этом. Об этом вообще лучше не надо.
Я о том, что в хорошем доме порядочная хозяйка, любящая своих джигитов, заранее под Новый год купит на рынке говяжьих копыт, скрепя сердце купит даже говяжий желудок, тонну хорошего чеснока, вагон лаваша и контейнер кинзы.
Возьмите эти копыта и соскребите с них всю дрянь, которой они обросли во время тяжелой говяжьей жизни. А потом положите копыта на всю ночь в холодный ручей.
Нет ручья? Продайте квартиру, бросайте работу и езжайте к ручью. На худой конец - к озеру (рекомендую Севан). Ну или ладно, положите ножки в раковину под кран - так тоже сойдет. Отключите счетчик воды и держите копыта под краном часов двенадцать. Если, конечно, ваши джигиты всерьез собираются это есть.
Потом отмокшие ноги надо залить водой и варить без соли и перца всю новогоднюю ночь. Кушать они не просят, в отличие от гостей. Поставьте их в толстой кастрюле на маленький огонь и забудьте о них до утра. Снимать всю дорогу пену и жир - это для эстетов. А мы варим хаш для джигитов.
Говяжьи желудки, они же рубец, варим отдельно, меняем им периодически воду и закрываем нос. Если варить их вместе с ногами, это потом не смогут есть даже самые отпетые из всех ваших джигитов.
Потихонечку собираются гости. Они поздравляют друг друга, их поздравляет какой-нибудь президент. Они пьют и говорят о своем, о джигитском: не о любви, не о детях и не о новой диете.
То, о чем они говорят, вам глубоко фиолетово, нерелевантно и параллельно. Вам до лампочки их Ванкувер, их объем двигателя, их Павлюченко, их доллары и кредиты, опять их Ванкувер и какой-то спортивный министр, который вконец. Как раз когда Ванкувер пойдет у джигитов на второй круг, у вас окончательно разварится хаш - так, что из мяса сами собой повылетают все косточки. Вам сейчас предстоит проявить чудеса женской самоотверженности. Все эти косточки надо руками вынуть из горячего жирного месива. И нарезать рубец, про который я уже все сказала. Потом надо бросить рубец в бульон, прокипятить все еще раз и держать горячим весь день.
Пьяные ваши джигиты за это время успеют уснуть и проснуться. Проснутся они с омерзительной головной болью. Есть в армянском языке такое устойчивое выражение: «Цаватанэм». В принципе, оно употребляется тогда же, когда по-русски мы сказали бы что-нибудь вроде: «Да ты ж мое золото!» Дословно «цаватанэм» означает «заберу твою боль». Вот это ровно то, чем сейчас займется по отношению к вашим джигитам ваш хаш. Он заберет их боль.
Квалифицированные джигиты, знающие толк в жизни и смерти, едят хаш так: каждому гостю дают тарелку дико горячего супа, графинчик дико холодной водки, плошку с раздавленным чесноком и солью, подсушенный за ночь лаваш, стручок красного перца и миску нарезанной кинзы.
Потом - внимание! - джигита накрывают с головой и с тарелками пледом. И он там внутри, в интиме и в радости, начинает лечиться.
Не мешайте ему. Пусть джигит самозабвенно лечится. Пусть никогда больше не ломает руки. И дров пусть тоже больше никогда не ломает. И, тем более, пусть никогда не ломает копья. Пусть они вообще никогда ему больше не пригодятся. Пусть он выпьет за свою Родину. И за чужую Родину тоже. Теперь - за родителей. За родителей родителей. За друзей. За соседей. За дружбу народов. За мир во всем мире.
Ваше здоровье! Цаватанэм!
ЦАВАТАНЭМ
Что можно сказать в защиту хаша? Ничего. Это блюдо жирное, тяжелое и калорийное. И очень мужское. Одна не очень красивая легенда гласит, что хаш не переносит три вещи. Во-первых, коньяк, потому что только водка, честная и беспощадная, как джигит, идущий в атаку, сочетается с хашем - блюдом, не терпящим компромиссов. Во-вторых, хаш не любит тосты, потому что пока джигит скажет все, что он имеет сказать про свою Родину, своих родителей, своих друзей, их родителей и родителей их родителей, хаш остынет к такой-то бабушке. И, наконец, хаш не переваривает женщин. Потому что от женщины не должно нести чесноком. На случай, если джигиту после хаша и водки приспичит немедленно продолжать свой род.
У нас с хашем это взаимно - я тоже его не перевариваю.
Никогда в жизни я его не ела и не буду есть. В детстве меня пытались откармливать хашем, чтобы я перестала наконец раз в год ломать руки. Считается, что хаш укрепляет кости. Меня это не удивляет: у людей, способных есть это, крепким должно быть все - и кости, и пищевод, и желудок. А нервная система так вообще должна быть титановой.
Помню, как-то лет в семь я неудачно упала на физкультуре и стала просить, чтоб меня не водили в тот день в музыкальную школу на фортепьяно, а сводили вместо этого в травмпункт на рентген. Три дня я ныла: «Мамочка, папочка, у меня ручки болят, кажется, я их опять сломала». Но так как ребенок был хроническим нытиком, взрослые отвечали: «У тебя вечно что-то болит. До свадьбы заживет. Иди играй гаммы!»
Когда на четвертый день меня все-таки отвезли в травмпункт (знаете, бывают такие дети, которых проще куда-нибудь отвезти, чем объяснить, почему им туда не надо) - выяснилось, что у меня над запястьями сломаны все кости на обеих руках.
Мама тут же сварила хаш. Но не смогла заставить меня его даже понюхать. Я сказала, что сразу умру, и в этот раз мне поверили. После истории с травмпунктом родители, которых загрызла совесть, стали верить в серьезность любых намерений моего организма. Ну а вдруг и правда умру? Про переломы ведь тоже думали, что преувеличиваю.
Честно, я не понимаю, как можно есть этот желтенький жирненький жиденький ужас. Недоношенный холодец, недобитый студень, заливное, покончившее с собой из отвращения к людям и к собственной заурядности. А запах! Вы представляете, чем пахнет хаш на этапе его приготовления? Он пахнет говяжьим желудком. Только вообразите, как должен пахнуть говяжий желудок, в котором говядина переваривает свою пережеванную жвачку. Вообразили? Все правильно, именно так он и пахнет.
Некоторые ханжески называют желудок безобидным словом «рубец». Фарисеи! Желудок - он и в кастрюле желудок. Кто не нюхал говяжий рубец на стадии первого закипания, тот не знает ни жизни, ни смерти, ни жертвы, ни подвига и все еще, как младенец, считает, что мы рождены для радости, а не для тоски. Такой человек до сих пор верит в Деда Мороза и в удвоение ВВП.
А вот армяне знают о жизни и смерти не понаслышке. Армения приняла христианство почти за сто лет до Римской империи, первой из всех государств. Эти люди раньше других были в курсе, что человек рожден ни для какой не для радости, а для страдания и искупления.
Поэтому они придумали хаш.
Как все лучшее в этом мире - как пиццу, фондю и луковый суп, - хаш придумали бедные. Допотопные - в прямом смысле слова! - армянские буржуа бросали по склонам Библейской горы копыта и зловонные внутренности убиенных на мясо быков. Буржуа, как водится, предпочитали вырезку и антрекот, а копыта и желудки доставались пролетариату. Пролетариат варил из отбросов чудовищно сытное блюдо, ел его рано утром и пахал после этого, как те убиенные быки, весь день не требуя дополнительного корма.
У других народов, тоже почитающих хаш своей национальной едой, есть другие теории происхождения хаша, и народы имеют на это право. Надо уважительно относиться к чужим заблуждениям.
Как у тех допотопных крестьян, хашные в Армении до сих пор открываются в семь утра. Примерно в такое же время в один и тот же скорбный безрадостный день каждый год к нам домой приходят гости. Вы догадались, какой это день и почему он безрадостный. Первое января - ежегодная маленькая смерть целой огромной страны и бывших ее союзных республик. Ной знал, где причалить - ничего мудрее и человеколюбивее, чем лечить похмелье тарелкой горячего хаша, человечество не изобрело. Не в обиду огуречному рассолу будет сказано.
Вот поэтому я, хоть и не ем этот мужской хаш, все равно его ежегодно варю. В моем доме тоже есть джигит, и тем более их полно среди наших гостей.
Джигитов надо кормить до потери пульса. Не накормить гостей до потери пульса - это такой позор, что мои прапрабабушки на небесах умерли бы от стыда, если б такое увидели. А чем можно кормить похмельных джигитов, которые, хоть и выпили накануне так, что им теперь очень плохо, все равно хотят выпить еще, но при этом так, чтобы не стало еще хуже? Только хашем.
Я, хоть и не люблю хаш, но уважаю его за то, что он, как шашлык, как плов, как сациви, как любое нерусское блюдо, полюбившееся в России, - живое свидетельство дружбы народов и общего миру-мира.
Кстати, о миру-мире - я много лет дружу с известной тележурналисткой Ирадой Зейналовой. Она, как вы догадались, этническая азербайджанка. А я, как вы тоже знаете, - этническая наоборот. Однажды в командировке я заселялась в гостиничный комплекс в Дагомысе. И в этом гостиничном комплексе проходил семинар журналистов Кавказа. Стою я на ресепшн, заполняю анкету. Вдруг подходит ко мне незнакомая женщина, журналистка Кавказа. И говорит:
- Это действительно вы! С ума сойти, это вы как живая! Я вам хотела сказать, вы гордость нашего народа! Мы всей страной любим вас и гордимся! Вы пример для наших детей. Вы даже не представляете, что будет, когда я вернусь в Баку и расскажу, что я видела живую Ираду Зейналову!
Ну и что нам с Ирадой после этого делить?
Впрочем, я не об этом. Об этом вообще лучше не надо.
Я о том, что в хорошем доме порядочная хозяйка, любящая своих джигитов, заранее под Новый год купит на рынке говяжьих копыт, скрепя сердце купит даже говяжий желудок, тонну хорошего чеснока, вагон лаваша и контейнер кинзы.
Возьмите эти копыта и соскребите с них всю дрянь, которой они обросли во время тяжелой говяжьей жизни. А потом положите копыта на всю ночь в холодный ручей.
Нет ручья? Продайте квартиру, бросайте работу и езжайте к ручью. На худой конец - к озеру (рекомендую Севан). Ну или ладно, положите ножки в раковину под кран - так тоже сойдет. Отключите счетчик воды и держите копыта под краном часов двенадцать. Если, конечно, ваши джигиты всерьез собираются это есть.
Потом отмокшие ноги надо залить водой и варить без соли и перца всю новогоднюю ночь. Кушать они не просят, в отличие от гостей. Поставьте их в толстой кастрюле на маленький огонь и забудьте о них до утра. Снимать всю дорогу пену и жир - это для эстетов. А мы варим хаш для джигитов.
Говяжьи желудки, они же рубец, варим отдельно, меняем им периодически воду и закрываем нос. Если варить их вместе с ногами, это потом не смогут есть даже самые отпетые из всех ваших джигитов.
Потихонечку собираются гости. Они поздравляют друг друга, их поздравляет какой-нибудь президент. Они пьют и говорят о своем, о джигитском: не о любви, не о детях и не о новой диете.
То, о чем они говорят, вам глубоко фиолетово, нерелевантно и параллельно. Вам до лампочки их Ванкувер, их объем двигателя, их Павлюченко, их доллары и кредиты, опять их Ванкувер и какой-то спортивный министр, который вконец. Как раз когда Ванкувер пойдет у джигитов на второй круг, у вас окончательно разварится хаш - так, что из мяса сами собой повылетают все косточки. Вам сейчас предстоит проявить чудеса женской самоотверженности. Все эти косточки надо руками вынуть из горячего жирного месива. И нарезать рубец, про который я уже все сказала. Потом надо бросить рубец в бульон, прокипятить все еще раз и держать горячим весь день.
Пьяные ваши джигиты за это время успеют уснуть и проснуться. Проснутся они с омерзительной головной болью. Есть в армянском языке такое устойчивое выражение: «Цаватанэм». В принципе, оно употребляется тогда же, когда по-русски мы сказали бы что-нибудь вроде: «Да ты ж мое золото!» Дословно «цаватанэм» означает «заберу твою боль». Вот это ровно то, чем сейчас займется по отношению к вашим джигитам ваш хаш. Он заберет их боль.
Квалифицированные джигиты, знающие толк в жизни и смерти, едят хаш так: каждому гостю дают тарелку дико горячего супа, графинчик дико холодной водки, плошку с раздавленным чесноком и солью, подсушенный за ночь лаваш, стручок красного перца и миску нарезанной кинзы.
Потом - внимание! - джигита накрывают с головой и с тарелками пледом. И он там внутри, в интиме и в радости, начинает лечиться.
Не мешайте ему. Пусть джигит самозабвенно лечится. Пусть никогда больше не ломает руки. И дров пусть тоже больше никогда не ломает. И, тем более, пусть никогда не ломает копья. Пусть они вообще никогда ему больше не пригодятся. Пусть он выпьет за свою Родину. И за чужую Родину тоже. Теперь - за родителей. За родителей родителей. За друзей. За соседей. За дружбу народов. За мир во всем мире.
Ваше здоровье! Цаватанэм!