Лобио
К обеду - моя новая колонка для мартовского Русского Пионера)
Warning:
Все мои кулинарные колонки, так же как и моя книга «В Москву!», являются веселым художественным свистом. Реальность для них - только источник вдохновения. Это не журналистика, не биография и, по большей части, вообще неправда :)
ЛОБИО
Посвящается Тине Канделаки.
Однажды один здоровенный грек, один грозненский джигит и одна армянская пигалица устроили войну в одной маленькой банановой республике. Точнее, в мандариновой. Я очень люблю и уважаю эту республику, поэтому не буду ее называть. К тому же все это было давно, и у меня от природы мания все приукрашивать.
Пигалицей, ясное море, была я. Еще был мой водитель - бык с поломанным носом по кличке Гагр - и оператор по кличке Андрюха, родом из Грозного. Ребята были такие могучие и суровые, что во всех гостиницах с битыми окнами и вонючими простынями, в которых в те времена проходила наша жизнь, их принимали за моих охранников. Пару раз это спасало мне судьбу. Иначе рожала бы я сейчас четвертую двойню высоко на горе в туапсинских лесах.
В общем, в два часа ночи мы загораем втроем на бывшей сталинской даче, единственном месте в Абхазии, где из крана течет вода. Упс, я, кажется, назвала республику. Но ничего - это было десять лет назад, и фамилии изменены.
Итак, поздняя суббота. Мальчики играют на бывшем сталинском биллиарде - абхазы в ту пору бесплатно давали даже на сталинском унитазе сидеть. Даже, наверное, плюнуть в сталинские сапоги разрешили бы. Это только у нас борцы с нетитульными умудряются заодно любить Сталина, забывая, что он-то сам был нетитульный наглухо. А в Абхазии всегда помнят, что Сталин грузин. И именно он абхазов грузинам отдал и, как зовут, не спросил. Примерно таким же манером, как меня чуть не отдали в те туапсинские горы. Абхазы считают, что грузины с тех пор с ними делали именно то, что со мною бы делали в тех туапсинских горах. Не уважали, короче.
Я уже засыпаю, счастливая от мысли, что московская редакция сегодня точно нас не найдет. Где мы остановились, они не знают, а мобильной связи в Абхазии не было в те времена даже у Сталина.
И тут у меня звонит стационарный телефон.
На линии Женя Ревенко, ведущий «Вестей недели». Страшный человек. Из-под земли достанет. Практически Сталин.
Женя говорит:
-- Я тут читал, у вас там абхазское Минобороны проводит учения абхазской армии. Чтобы грузинов пугать. Нам это интересно в выпуск.
Я говорю:
-- Женя, побойся Путина! Где ты такое мог вычитать? Тут нет никаких учений абхазской армии по той простой причине, что в Абхазии нет армии!
-- Минобороны есть, а армии нету? Это как? - язвит Женя.
-- Конечно! - говорю. - Минобороны есть, а армии нет. Это же Кавказ. Ты не поймешь.
-- Ничего не знаю! - приказывает Женя, -- завтра мне нужен сюжет про учения абхазской армии.
А завтра - вы понимаете - уже началось. Два ноль-ноль, ночь с субботы на воскресенье, нет мобильной связи, а я очень хочу, чтоб меня пригласили работать в Москву, и готова ради этого на все, кроме секса. Который, впрочем, никто и не предлагал, и это даже обидно. Красиво же было бы тряхнуть кудельками и заявить кому-нибудь, от кого что-нибудь зависит: «За кого вы меня принимаете?» -- с почестями похоронить свое будущее и уехать-таки на гору рожать.
Но оказалось, на телевидение в Москву попадают не только так, как описано в моей книжке. У честных девушек с принципами тоже есть шанс. Для этого нужно совершить подвиг. Например, снять в воскресенье в кавказской республике учения армии, которой не существует.
В восемь утра мы были у блочного сарая за ржавым забором с надписью «Министерство обороны». Под забором стоял худой несовершеннолетний абрек в потертой кожаной куртке, курил поддельное «Мальборо». Рядом с ним на мимозе висел автомат. Я его спрашиваю:
-- Взрослые есть дома?
-- Нэт, ныкого нэту, я один сэгодня.
-- Это точно Минобороны? - переспрашиваю я.
-- Канэшна! - радуется абрек. - Я постовой!
И сплевывает бычок в лужу.
-- Постовой, -- говорю, -- дружочек! Мне очень нужно найти министра обороны. Смерть как надо!
-- Сергей Даурович дома отдыхает, вчера на свадьбе гулял, утомился, -- неожиданно сообщает мне постовой.
Я думаю примерно секунду. И начинаю рыдать.
-- Ай-ай-ай, горе мне горе!!! Вай-вай, не пить мне больше вино, не кушать мандарины, «Мальборо» не курить! К родной племяннице на свадьбу опоздала! Вах, позор моим дочерям! Дочерям моих дочерей дочерей! И их дочерям тоже!
-- У Сергея Дауровича вообще-то сын женился, - поправляет меня постовой. Но уже видно, что моих дочерей ему жалко. Мне в тот момент было двадцать-один, то есть дочери мои, по абхазским меркам, могли уже в школу ходить.
-- Да-да, -- воплю я, -- сын женился. Племянниц мой, сын Сержика моего!
-- А ты кто? - настораживается постовой.
-- Я? Я кто? Я несчастнейшая из женщин, позор матери моей, стыд мужа моего, грех нации моей. Как я мог, на свадьбу опоздал, шакал я паршивый!
Вижу, у абрека глаза увлажнились. Хватаю его за рога и быстро говорю:
-- Я министра обороны родная сестра, из Москвы только что прилетела, на свадьбу опоздала, адрес забыла, кошелек потеряла, языка не знаю, ночевать негде, дай мне министра обороны домашний телефон, спаси честь моих дочерей, умоляю!
Постовой всхлипывает. Его не смущает ни то, что у меня нет чемоданов, ни то, что я, родная сестра героя абхазского войны, хожу без платка и не знаю ни слова по-абхазски, ни даже то, что в Абхазии нет аэропорта, в который я теоретически могла бы прилететь. Абрек вынимает последнюю сигарету, сует ее себе за ухо и натурально пишет на пачке поддельного «Мальборо» домашний телефон министра обороны. Вот скажите, так бывает?
-- Иди с миром, сестра! -- говорит постовой. -- Сергей Даурович тебе простит! Он очень добрый человек. Он столько грузинов убил! Очень справедливый и добрый человек.
Через десять минут добрый и справедливый человек орет в трубку:
-- Какие, к херам собачьим, «Вести Недели»? Вы мозг совсем потеряли? У вас совесть где находится? Человек сына женил, человек два ведра чачи выпил! Практически умер человек!
В общем, мои уговоры на него не действуют. У него сын женился, че там говорить. И я меняю тактику.
-- А если завтра война? -- говорю я ему.
-- Какой еще тебе война приспичило?
-- С грузинами. Ведь грузины же агрессивный народ?
Даурыч оживляется.
-- Грузины такой агрессивный народ, я их мамину маму, какой они народ! - сообщает он мне.
-- Они же могут начать войну! - продолжаю я.
Даурыч задумывается. Потом говорит:
-- Кто, грузины? Грузины обделаются нам война делать!
-- А вот в Москве так не думают, - хитренько добавляю я. - В Москве думают, что грузины вас порвут, как Ашотик надувной матрас.
Пауза.
-- Грузины нас порвут? Это кто именно так думает? Как его зовут, где он живет, кто его отец?
-- Евгений Ревенко так думает! -- безжалостно чеканю я. - А еще он ходит в Кремль и там тоже говорит, что грузины вас порвут. Он прямо сегодня готовит сюжет про то, что в Абхазии нет армии!
-- Ах он, пи-пи-пи! У его отца совесть есть? Конченый он человек, если он так думает! Проклинаемый он человек! Ты ему скажи, что он сволочь последний! Скажи, что у нас лучший армий на Кавказе и за Кавказом!
И тут просительным таким голосом добавляет:
-- Сестричка, скажи, что сделать, чтобы такой сюжет в эфир не пошел?
Надо ли говорить, что уже через час мы снимали учения абхазской армии. Небольшой коровник имел наглость именоваться артиллерийским батальоном и был единственной в стране военной частью. Тридцать два военнослужащих в форме разных лет и разных стран, некоторые просто в спортивных костюмах, выпучив большие абхазские голубые глаза, в недоумении смотрели на своего министра, пытаясь понять, что это с ним.
-- В шеренгу, я сказал! В шеренгу! - лютовал министр.
Военные топтались вокруг лужи. Наконец, один седовласый боец подошел к министру, взял его за рукав и сказал:
-- Сержик, ты че бесишься? Люди откуда знают, что такое шеренга-меренга! Ты объяснил бы людям.
И крикнул в толпу:
-- Русик, Сосик, Асик, а ну встаньте рядом, как на фотографию. Бесика позовите, где он в туалете застрял? Бесик, руки в карманы не суй, сигарету выплюнь! Ай, красавчики!
И опять министру:
-- Ну вот, Сержик, тебе шеренга. Че было орать?
Под раскидистой мушмулой ржавели два танка и полтора БТР-а. Вся артиллерия страны. Учения нам надо было изобразить с их помощью.
-- Заводи, скотина, танк! -- орал министр в ржавое дуло. - Завтра грузины нападут, а вы не можете танк завести. Хорошо вас Евгений Ревенко не видит!
Через час полумертвый министр уполз в тень лавровишни глотать Боржом. Я поскакала за ним петь ему в уши, чтоб не сбежал. Командовали парадом мои ребята.
Грек Гагр десятый раз выгонял танк за ворота, грозненец Андрюха десятый раз возвращал его обратно. Ему было надо, чтоб танк проехал прямо по луже и грязь брызнула в камеру под определенным, самым живописным углом.
Мама моя родная, это надо было видеть! Весь Сухум мгновенно узнал, что началась война. Никто не удивился, а некоторые даже обрадовались. Женщины в черных платках выскочили на улицу, держа на руках маленьких сыновей, чтоб сыновья привыкали к виду крови. Мужчины похватали лопаты - откапывать гранатометы в огородах. Коровы орут как резаные, петухи трубят похоронные марши. Девки на выданье воют о том, что останутся девками. Правда, нигде не видно агрессивных грузин - что несколько странно, но непринципиально.
Шесть часов мы гоняли всю боевую технику и весь личный состав туда-сюда по Сухуму и пригородам. Потом сляпали из этого репортаж и понеслись в Сочи перегоняться в Москву. Закос под сестру мэра Сочи российских таможенников не впечатлил, пришлось на границе давать взятку. Потом мы чуть не убились на своей белой шестерке, предводимой бесстрашным греком, мчались как оглашенные по сочинскому серпантину, чтобы успеть перегнать сюжет в Москву.
И что вы думаете? Женя Ревенко мне говорит:
-- Ух ты, какой прикольный репортажик получился! И армия такая мощная у абхазов - кто бы мог подумать. Жаль только в эфир не пойдет.
-- Как не пойдет, Женя? - ору я на том конце провода. - У твоего отца совесть есть, проклинаемый ты человек?
-- Ну, понимаешь, Ритуля, мы думали, что ТАМ будет три совещания, а ТАМ было четыре. Вот твой сюжет и не влезает в программу.
-- Послушайте, -- говорю, -- Евгений. Я не знаю, какая у абхазов армия, но партизаны у них отменные. И эти партизаны очень не любят людей, которые не ставят в эфир сюжеты про учения абхазской армии. И тебе придется иметь от них кровную месть всю твою оставшуюся жизнь. И тебе, и твоим дочерям, и дочерям твоих дочерей!
В общем, сюжет в эфир пошел. Мы с Даурычем напились на радостях чачи, Гагр с Андрюхой отпросились на гульки. Министр все прокручивал запись репортажа, тыкал в нее пальцем и умилялся:
-- Ты посмотри, какая техника, какие бойцы! Я тебе должен сказать - я никогда не думал, что у нас такая армия!
Мы пили чачу и заедали ее жидким абхазским лобио. Вот тут самое время вспомнить, что колонка-то у меня кулинарная, и объявить рецепт. Итак, я не знаю, как варить жидкое абхазское лобио, но хорошо знаю, как варить адлерское. Точно так же.
Берете красную рябую фасоль, варите ее час, или два. Или три - от фасоли зависит. Нужно добиться такой мягкости, чтобы фасоль легко разминалась вилкой. Вот и разомните ее слегка, прямо в той жидкости, в которой она варилась. Теперь пережарьте лук с нарезанными помидорами, заправьте все это молотым сухим кориандром, сванской солью, свежей кинзой и ядерной бабушкиной аджикой (если собственная бабушка за долгую жизнь так и не научилась делать ядерную аджику, купите у чужой бабушки на рынке и спросите у своей, чем же она всю жизнь занималась). Смешайте зажарку с фасолью, пусть все вместе быстро вскипит, потом часок постоит - и ставьте на стол рядом с чачей.
Мы доели лобио и отправились по домам, досыпать. Вскоре после этого репортажа забрали меня все-таки в Москву. Спасибо тебе за это, Сергей Даурович, золотой ты мой человек. Сам на солнышке там кайфуешь, на воле, фейхоа кушаешь, эвкалипт нюхаешь. А я тут слякоть топчу под ледяными дождями, шпинатом давлюсь замороженным!
Поэтому свою абхазскую колонку я из вредности посвящаю грузинке, Тине Канделаки. И даже хочу ей сказать единственную абхазскую фразу, которой меня обучил министр обороны Абхазии: Сара уара бзия узбойд! Вот идите и догадайтесь, что это значит.
Warning:
Все мои кулинарные колонки, так же как и моя книга «В Москву!», являются веселым художественным свистом. Реальность для них - только источник вдохновения. Это не журналистика, не биография и, по большей части, вообще неправда :)
ЛОБИО
Посвящается Тине Канделаки.
Однажды один здоровенный грек, один грозненский джигит и одна армянская пигалица устроили войну в одной маленькой банановой республике. Точнее, в мандариновой. Я очень люблю и уважаю эту республику, поэтому не буду ее называть. К тому же все это было давно, и у меня от природы мания все приукрашивать.
Пигалицей, ясное море, была я. Еще был мой водитель - бык с поломанным носом по кличке Гагр - и оператор по кличке Андрюха, родом из Грозного. Ребята были такие могучие и суровые, что во всех гостиницах с битыми окнами и вонючими простынями, в которых в те времена проходила наша жизнь, их принимали за моих охранников. Пару раз это спасало мне судьбу. Иначе рожала бы я сейчас четвертую двойню высоко на горе в туапсинских лесах.
В общем, в два часа ночи мы загораем втроем на бывшей сталинской даче, единственном месте в Абхазии, где из крана течет вода. Упс, я, кажется, назвала республику. Но ничего - это было десять лет назад, и фамилии изменены.
Итак, поздняя суббота. Мальчики играют на бывшем сталинском биллиарде - абхазы в ту пору бесплатно давали даже на сталинском унитазе сидеть. Даже, наверное, плюнуть в сталинские сапоги разрешили бы. Это только у нас борцы с нетитульными умудряются заодно любить Сталина, забывая, что он-то сам был нетитульный наглухо. А в Абхазии всегда помнят, что Сталин грузин. И именно он абхазов грузинам отдал и, как зовут, не спросил. Примерно таким же манером, как меня чуть не отдали в те туапсинские горы. Абхазы считают, что грузины с тех пор с ними делали именно то, что со мною бы делали в тех туапсинских горах. Не уважали, короче.
Я уже засыпаю, счастливая от мысли, что московская редакция сегодня точно нас не найдет. Где мы остановились, они не знают, а мобильной связи в Абхазии не было в те времена даже у Сталина.
И тут у меня звонит стационарный телефон.
На линии Женя Ревенко, ведущий «Вестей недели». Страшный человек. Из-под земли достанет. Практически Сталин.
Женя говорит:
-- Я тут читал, у вас там абхазское Минобороны проводит учения абхазской армии. Чтобы грузинов пугать. Нам это интересно в выпуск.
Я говорю:
-- Женя, побойся Путина! Где ты такое мог вычитать? Тут нет никаких учений абхазской армии по той простой причине, что в Абхазии нет армии!
-- Минобороны есть, а армии нету? Это как? - язвит Женя.
-- Конечно! - говорю. - Минобороны есть, а армии нет. Это же Кавказ. Ты не поймешь.
-- Ничего не знаю! - приказывает Женя, -- завтра мне нужен сюжет про учения абхазской армии.
А завтра - вы понимаете - уже началось. Два ноль-ноль, ночь с субботы на воскресенье, нет мобильной связи, а я очень хочу, чтоб меня пригласили работать в Москву, и готова ради этого на все, кроме секса. Который, впрочем, никто и не предлагал, и это даже обидно. Красиво же было бы тряхнуть кудельками и заявить кому-нибудь, от кого что-нибудь зависит: «За кого вы меня принимаете?» -- с почестями похоронить свое будущее и уехать-таки на гору рожать.
Но оказалось, на телевидение в Москву попадают не только так, как описано в моей книжке. У честных девушек с принципами тоже есть шанс. Для этого нужно совершить подвиг. Например, снять в воскресенье в кавказской республике учения армии, которой не существует.
В восемь утра мы были у блочного сарая за ржавым забором с надписью «Министерство обороны». Под забором стоял худой несовершеннолетний абрек в потертой кожаной куртке, курил поддельное «Мальборо». Рядом с ним на мимозе висел автомат. Я его спрашиваю:
-- Взрослые есть дома?
-- Нэт, ныкого нэту, я один сэгодня.
-- Это точно Минобороны? - переспрашиваю я.
-- Канэшна! - радуется абрек. - Я постовой!
И сплевывает бычок в лужу.
-- Постовой, -- говорю, -- дружочек! Мне очень нужно найти министра обороны. Смерть как надо!
-- Сергей Даурович дома отдыхает, вчера на свадьбе гулял, утомился, -- неожиданно сообщает мне постовой.
Я думаю примерно секунду. И начинаю рыдать.
-- Ай-ай-ай, горе мне горе!!! Вай-вай, не пить мне больше вино, не кушать мандарины, «Мальборо» не курить! К родной племяннице на свадьбу опоздала! Вах, позор моим дочерям! Дочерям моих дочерей дочерей! И их дочерям тоже!
-- У Сергея Дауровича вообще-то сын женился, - поправляет меня постовой. Но уже видно, что моих дочерей ему жалко. Мне в тот момент было двадцать-один, то есть дочери мои, по абхазским меркам, могли уже в школу ходить.
-- Да-да, -- воплю я, -- сын женился. Племянниц мой, сын Сержика моего!
-- А ты кто? - настораживается постовой.
-- Я? Я кто? Я несчастнейшая из женщин, позор матери моей, стыд мужа моего, грех нации моей. Как я мог, на свадьбу опоздал, шакал я паршивый!
Вижу, у абрека глаза увлажнились. Хватаю его за рога и быстро говорю:
-- Я министра обороны родная сестра, из Москвы только что прилетела, на свадьбу опоздала, адрес забыла, кошелек потеряла, языка не знаю, ночевать негде, дай мне министра обороны домашний телефон, спаси честь моих дочерей, умоляю!
Постовой всхлипывает. Его не смущает ни то, что у меня нет чемоданов, ни то, что я, родная сестра героя абхазского войны, хожу без платка и не знаю ни слова по-абхазски, ни даже то, что в Абхазии нет аэропорта, в который я теоретически могла бы прилететь. Абрек вынимает последнюю сигарету, сует ее себе за ухо и натурально пишет на пачке поддельного «Мальборо» домашний телефон министра обороны. Вот скажите, так бывает?
-- Иди с миром, сестра! -- говорит постовой. -- Сергей Даурович тебе простит! Он очень добрый человек. Он столько грузинов убил! Очень справедливый и добрый человек.
Через десять минут добрый и справедливый человек орет в трубку:
-- Какие, к херам собачьим, «Вести Недели»? Вы мозг совсем потеряли? У вас совесть где находится? Человек сына женил, человек два ведра чачи выпил! Практически умер человек!
В общем, мои уговоры на него не действуют. У него сын женился, че там говорить. И я меняю тактику.
-- А если завтра война? -- говорю я ему.
-- Какой еще тебе война приспичило?
-- С грузинами. Ведь грузины же агрессивный народ?
Даурыч оживляется.
-- Грузины такой агрессивный народ, я их мамину маму, какой они народ! - сообщает он мне.
-- Они же могут начать войну! - продолжаю я.
Даурыч задумывается. Потом говорит:
-- Кто, грузины? Грузины обделаются нам война делать!
-- А вот в Москве так не думают, - хитренько добавляю я. - В Москве думают, что грузины вас порвут, как Ашотик надувной матрас.
Пауза.
-- Грузины нас порвут? Это кто именно так думает? Как его зовут, где он живет, кто его отец?
-- Евгений Ревенко так думает! -- безжалостно чеканю я. - А еще он ходит в Кремль и там тоже говорит, что грузины вас порвут. Он прямо сегодня готовит сюжет про то, что в Абхазии нет армии!
-- Ах он, пи-пи-пи! У его отца совесть есть? Конченый он человек, если он так думает! Проклинаемый он человек! Ты ему скажи, что он сволочь последний! Скажи, что у нас лучший армий на Кавказе и за Кавказом!
И тут просительным таким голосом добавляет:
-- Сестричка, скажи, что сделать, чтобы такой сюжет в эфир не пошел?
Надо ли говорить, что уже через час мы снимали учения абхазской армии. Небольшой коровник имел наглость именоваться артиллерийским батальоном и был единственной в стране военной частью. Тридцать два военнослужащих в форме разных лет и разных стран, некоторые просто в спортивных костюмах, выпучив большие абхазские голубые глаза, в недоумении смотрели на своего министра, пытаясь понять, что это с ним.
-- В шеренгу, я сказал! В шеренгу! - лютовал министр.
Военные топтались вокруг лужи. Наконец, один седовласый боец подошел к министру, взял его за рукав и сказал:
-- Сержик, ты че бесишься? Люди откуда знают, что такое шеренга-меренга! Ты объяснил бы людям.
И крикнул в толпу:
-- Русик, Сосик, Асик, а ну встаньте рядом, как на фотографию. Бесика позовите, где он в туалете застрял? Бесик, руки в карманы не суй, сигарету выплюнь! Ай, красавчики!
И опять министру:
-- Ну вот, Сержик, тебе шеренга. Че было орать?
Под раскидистой мушмулой ржавели два танка и полтора БТР-а. Вся артиллерия страны. Учения нам надо было изобразить с их помощью.
-- Заводи, скотина, танк! -- орал министр в ржавое дуло. - Завтра грузины нападут, а вы не можете танк завести. Хорошо вас Евгений Ревенко не видит!
Через час полумертвый министр уполз в тень лавровишни глотать Боржом. Я поскакала за ним петь ему в уши, чтоб не сбежал. Командовали парадом мои ребята.
Грек Гагр десятый раз выгонял танк за ворота, грозненец Андрюха десятый раз возвращал его обратно. Ему было надо, чтоб танк проехал прямо по луже и грязь брызнула в камеру под определенным, самым живописным углом.
Мама моя родная, это надо было видеть! Весь Сухум мгновенно узнал, что началась война. Никто не удивился, а некоторые даже обрадовались. Женщины в черных платках выскочили на улицу, держа на руках маленьких сыновей, чтоб сыновья привыкали к виду крови. Мужчины похватали лопаты - откапывать гранатометы в огородах. Коровы орут как резаные, петухи трубят похоронные марши. Девки на выданье воют о том, что останутся девками. Правда, нигде не видно агрессивных грузин - что несколько странно, но непринципиально.
Шесть часов мы гоняли всю боевую технику и весь личный состав туда-сюда по Сухуму и пригородам. Потом сляпали из этого репортаж и понеслись в Сочи перегоняться в Москву. Закос под сестру мэра Сочи российских таможенников не впечатлил, пришлось на границе давать взятку. Потом мы чуть не убились на своей белой шестерке, предводимой бесстрашным греком, мчались как оглашенные по сочинскому серпантину, чтобы успеть перегнать сюжет в Москву.
И что вы думаете? Женя Ревенко мне говорит:
-- Ух ты, какой прикольный репортажик получился! И армия такая мощная у абхазов - кто бы мог подумать. Жаль только в эфир не пойдет.
-- Как не пойдет, Женя? - ору я на том конце провода. - У твоего отца совесть есть, проклинаемый ты человек?
-- Ну, понимаешь, Ритуля, мы думали, что ТАМ будет три совещания, а ТАМ было четыре. Вот твой сюжет и не влезает в программу.
-- Послушайте, -- говорю, -- Евгений. Я не знаю, какая у абхазов армия, но партизаны у них отменные. И эти партизаны очень не любят людей, которые не ставят в эфир сюжеты про учения абхазской армии. И тебе придется иметь от них кровную месть всю твою оставшуюся жизнь. И тебе, и твоим дочерям, и дочерям твоих дочерей!
В общем, сюжет в эфир пошел. Мы с Даурычем напились на радостях чачи, Гагр с Андрюхой отпросились на гульки. Министр все прокручивал запись репортажа, тыкал в нее пальцем и умилялся:
-- Ты посмотри, какая техника, какие бойцы! Я тебе должен сказать - я никогда не думал, что у нас такая армия!
Мы пили чачу и заедали ее жидким абхазским лобио. Вот тут самое время вспомнить, что колонка-то у меня кулинарная, и объявить рецепт. Итак, я не знаю, как варить жидкое абхазское лобио, но хорошо знаю, как варить адлерское. Точно так же.
Берете красную рябую фасоль, варите ее час, или два. Или три - от фасоли зависит. Нужно добиться такой мягкости, чтобы фасоль легко разминалась вилкой. Вот и разомните ее слегка, прямо в той жидкости, в которой она варилась. Теперь пережарьте лук с нарезанными помидорами, заправьте все это молотым сухим кориандром, сванской солью, свежей кинзой и ядерной бабушкиной аджикой (если собственная бабушка за долгую жизнь так и не научилась делать ядерную аджику, купите у чужой бабушки на рынке и спросите у своей, чем же она всю жизнь занималась). Смешайте зажарку с фасолью, пусть все вместе быстро вскипит, потом часок постоит - и ставьте на стол рядом с чачей.
Мы доели лобио и отправились по домам, досыпать. Вскоре после этого репортажа забрали меня все-таки в Москву. Спасибо тебе за это, Сергей Даурович, золотой ты мой человек. Сам на солнышке там кайфуешь, на воле, фейхоа кушаешь, эвкалипт нюхаешь. А я тут слякоть топчу под ледяными дождями, шпинатом давлюсь замороженным!
Поэтому свою абхазскую колонку я из вредности посвящаю грузинке, Тине Канделаки. И даже хочу ей сказать единственную абхазскую фразу, которой меня обучил министр обороны Абхазии: Сара уара бзия узбойд! Вот идите и догадайтесь, что это значит.