Совковое наследие, академический институт и издание книг
Недавно ко мне в руки попал сборник международной научной конференции «Россия и Кавказ: история и современность», которая была проведена под эгидой двух подразделений ДНЦ РАН - Регионального центра этнополитических исследований и Института истории, археологии и этнографии 22 октября 2009 года в Махачкале («Россия и Кавказ: история и современность. Международная научная конференция, 22 октября 2009 года. - Махачкала: Издательство «Наука ДНЦ», 2010. 800 с.).
Я, тогда еще совсем наивный в чем-то студент 3 курса, тоже принимал в этом действе участие. И, естественно, доклад мой был включен в сборник. Не буду останавливаться на качестве статей сборника (всего в него вошли 109 докладов и сообщений). Но меня больше всего поразило своевольное обращение редколлегии сборника (глав. ред. - доктор философских наук, профессор А. К. Алиев) конкретно с текстом моего доклада («Кавказ в русском общественном сознании XIX века», стр. 404 - 408). Как оказывается, если ты студент, то можно наплевать на тебя и изъять любую твою мысль, или же цитату из источника, а также «перекроить» доклад/статью так, что изменится вся его суть.
Но теперь конкретно по фактам сокращений в опубликованном тексте моего доклада.
Во-первых, убрана важная в методологическом отношении цитата из работы Э. Саида «Ориентализм», в которой, на мой взгляд, во многом было отражена вся суть имперского понимания народов Кавказа. («Любая попытка втиснуть культуры и народы в отдельные дифференцированные типы или сущности приводит в результате не только к искажениям и фальсификации, но и разоблачает тот способ, которым знание сотрудничает с властью, порождая такие абстракции как «Восток» и «Запад»). При этом не стоит забывать того, что ориентализм только-только начинает использоваться как методологическая основа в кавказоведческих исследованиях, приход на смену любимой дагестанскими историками «марксистско-ленинской методологии».
Но и это, как оказалось, не самое страшное. А самое страшное, что следуя совковым цензурным правилам, редакторы (очевидно, не очень-то и грамотные люди) изъяли из текста все цитаты местных (дагестанских) авторов, негативно характеризующие горцев, а также «хороших» русских авторов, которые также нелицеприятно отзывались о кавказцах (при этом цитаты из «плохих» русских авторов как, например, Ростислав Фадеев - оставлены). (Говоря о «хороших» и «плохих» русских авторах, отмечу, что здесь опять же тупая совковость - т.е. «хорошие» - это те, кто в целом не написал ничего «плохого» с точки зрения опять-таки советских историков, «плохие» же - это все те, кто писал об отсталости или какой бы то ни было неполноценности горцев. Думаю, что в ряд «плохих» можно поставить рядом с Р. А. Фадеевым Н. Ф. Дубровина, В. А. Потто и т.д. И невдомек нашим ученым в сединах, что кроме их авторитарного мнения могут быть и иные оценки ученых и политиков, занимавшихся проблемами имперского периода истории Кавказа).
Так исчез целый абзац с цитатой из труда секретаря Имама Шамиля: «Типичный портрет кавказского горца в историографии XIX века можно вынести из слов секретаря имама Шамиля Гаджи-Али Чохского, который пишет в своей работе «Сказание очевидца о Шамиле»: «Горцы дики как сама природа, окружающая их, хищны как звери… Одни сделались разбойниками, другие ворами, стали делать набеги на Гурджистан, Туне и Мосокъ…».
Пропала и характеристика данная горцам Петром Усларом (т.е. «хорошим» русским): «Горцев не могли мы себе представить иначе, как в виде людей, одержимых каким-то беснованием, чем-то вроде воспаления в мозгу - людей, режущих направо и налево, пока самих их не перережет новое поколение беснующихся», - писал русский автор второй половины XIX века».
Возникает вопрос - если редакторы сборника так озабочены образом горцев в литературе XIX века, то быть может они в лучших традициях возьмутся редактировать/корректировать все работы, написанные в XIX веке?
Исчезло и такое важное подстраничное примечание: «Отмечу, что в 30-е годы XIX века Бестужев-Марлинский был провозглашен современной ему критикой «первым прозаиком» и «создателем повести на русском языке». Как замечал И. С. Тургенев, «Пушкин был еще жив, но правду говоря, не на Пушкине сосредотачивалось внимание тогдашней публики. Марлинский все еще слыл любимейшим писателем». Интересно, но в работах некоторых современных авторов можно встретить следующее совершенно нелепое утверждение: «Благодаря А. А. Бестужеву-Марлинскому в сознании русского читателя сформировался реальный образ кавказца и Кавказа» (курсив мой - С.М.). (Нурбагандова Л. А. Кавказская публицистика в творчестве А. А. Бестужева-Марлинского. Автореф. дисс… канд. филол. наук. - Махачкала, 2008. С. 5)».
Опущено в тексте доклада и стихотворение А. Полежаева «Тарки», которое хотя и принадлежит к литературе первой трети XIX в., но достаточно явно выбивается из общих контекстов литературы о Кавказе данного периода: «Я был в горах - / Какая радость! / Я был в Тарках - / Какая гадость! / Скажу не в смех: / Аул шамхала/ На русский хлев / Похож не мало. / … / Нечист внутри, / Нечист снаружи. / … И наконец, / Всему вдобавок, / Вверху дворец / Преавантажный / И двухэтажный, / Где князь шамхал / Сидит и судит, / И бьет и блудит / Всех наповал. /… / Счастливый муж / По царству ходит / И юных дев / И в стыд и в гнев / Нередко вводит».
Изменяя структуру, редакторы вынесли все мои достаточно пространные примечания, не вписывающиеся в общую структуру доклада, в общий текст, а для чего - остается только догадываться.
Я свято верил в то, что сотрудникам одного из учреждений РАН все же должны быть понятны мотивы, согласноо которым тот или иной автор включает в текст своего доклада те или иные цитаты из источников, но, оказывается, уровень их подготовки и профессионализма не позволил им этого понять, а тупая и непробивная совковость, господствующая в коридорах ДНЦ РАН, вооружившись цензурными ножницами, сделала свое дело.