ленина мечта
Лена очень хотела учиться на дизайнера интерьеров. Родители видели, что она не пропускает ни одного "квартирного вопроса", что постоянно читает какие-то журналы по интерьерам, что она переставила кресло и телевизор так, что вдруг папа перестал на нем засыпать, что ленины советы маминым подругам оказывались очень кстати и материализовывались в конфеты и коньяки.
Можно было подумать, что Лена взяла это всё из "квартирного вопроса" и глянцевых журналов. Родители так и думали, но это, конечно, было не так.Все дело в Микеланджело. Точнее в Каза Буонарроти, доме-музее художника во Флоренции, которую Лена увидела на экскурсии с родителями. Они долго слонялись по жаркому городу, визит в музей (от которых тошнило) казался благом. Но когда они зашли из экспозиционных залов в реконструкцию кабинета Микеланджело, Лену что-то пронзило, и она, как бабочка на подушке, застыла прямо по середине комнаты. Все долгие и пустые разговоры про золотое сечение и законы гармонии вдруг воплотились в небольшом зале с две ленины комнаты. Все было логично и выверено, никакого творческого беспорядка. Толпы туристов рассеивались по залу, каждому находилось место, три шага было от стола к мольберту и скульптурному станку, ничто не стесняло, свет давал творческий полумрак, на Лену находили волны вдохновения. Это чудо комфорта околдовало ее сердце.
Дома она стала искать все, что можно о Микеланджело, и выяснила, что чудесную комнату выстроил чешских архитектор Михал Чиллик, воплотивший в этом интерьере свои изыскания истории эпохи Возрождения, совместив их с модерновыми инновациями. Потом пошли книги-книги-книги, журналы-журналы-журналы. В основном была ерунда, но порой открывались какие-то новые глубины.
Со скандалом она переделывала свою комнату, наводнив всю квартиру мешками с цементом и мраком и бардаком. Приходили какие-то странные личности и что-то делали в ее комнате такое, что было недоступно ни взору, ни разумению. А потом все вдруг перестало.
Папа стал чаще бывать, рассказывать про свои дела. Мама полюбила сидеть в удобненьком креслице после работы, рассказывала, как продвигается ее собственный проект. Лена, утопленница в собственном уголке уюта, благосклонно пускала всех в свой мир, никто ей не мешал витать в облаках.
Увлечения сказались на учебе, родители наняли Вову-отличника, чтобы подтянуть по физике и математике, где было совсем уже туго. Вова приходил, видел, как Лена спускалась со своего ложа, как Афродита из пены, и влюблялся каждый раз все сильней. Нет, Лена училась сама, но только композиции и рисунку.
Лена болела Пражской академией архитектуры, где Чиллик в год ее поступления должен был набирать экспериментальный курс. Для поступления нужны были деньги. Конфет и коньяков не хватало.
Как только назрел разговор об этом. Папа с мамой перестали появляться в ее комнате. Мама холодно говорила о том, что в местном политехе можно получить хорошее архитектурное образование, которое развить и углублить можно в любом направлении.
В один из вечеров Лена спросила прямым текстом. Деньги есть, она знает точно. Вот она ленина мечта. В чем же дело? Папа смутился, но пояснил, что у мамы подвернулась возможность открыть свое дело. Это хорошее вложение. В отличие от ее учебы...
Лена ничего не ответил. Вернулась к себе в комнату и выключила свет.
Можно было подумать, что Лена взяла это всё из "квартирного вопроса" и глянцевых журналов. Родители так и думали, но это, конечно, было не так.Все дело в Микеланджело. Точнее в Каза Буонарроти, доме-музее художника во Флоренции, которую Лена увидела на экскурсии с родителями. Они долго слонялись по жаркому городу, визит в музей (от которых тошнило) казался благом. Но когда они зашли из экспозиционных залов в реконструкцию кабинета Микеланджело, Лену что-то пронзило, и она, как бабочка на подушке, застыла прямо по середине комнаты. Все долгие и пустые разговоры про золотое сечение и законы гармонии вдруг воплотились в небольшом зале с две ленины комнаты. Все было логично и выверено, никакого творческого беспорядка. Толпы туристов рассеивались по залу, каждому находилось место, три шага было от стола к мольберту и скульптурному станку, ничто не стесняло, свет давал творческий полумрак, на Лену находили волны вдохновения. Это чудо комфорта околдовало ее сердце.
Дома она стала искать все, что можно о Микеланджело, и выяснила, что чудесную комнату выстроил чешских архитектор Михал Чиллик, воплотивший в этом интерьере свои изыскания истории эпохи Возрождения, совместив их с модерновыми инновациями. Потом пошли книги-книги-книги, журналы-журналы-журналы. В основном была ерунда, но порой открывались какие-то новые глубины.
Со скандалом она переделывала свою комнату, наводнив всю квартиру мешками с цементом и мраком и бардаком. Приходили какие-то странные личности и что-то делали в ее комнате такое, что было недоступно ни взору, ни разумению. А потом все вдруг перестало.
Папа стал чаще бывать, рассказывать про свои дела. Мама полюбила сидеть в удобненьком креслице после работы, рассказывала, как продвигается ее собственный проект. Лена, утопленница в собственном уголке уюта, благосклонно пускала всех в свой мир, никто ей не мешал витать в облаках.
Увлечения сказались на учебе, родители наняли Вову-отличника, чтобы подтянуть по физике и математике, где было совсем уже туго. Вова приходил, видел, как Лена спускалась со своего ложа, как Афродита из пены, и влюблялся каждый раз все сильней. Нет, Лена училась сама, но только композиции и рисунку.
Лена болела Пражской академией архитектуры, где Чиллик в год ее поступления должен был набирать экспериментальный курс. Для поступления нужны были деньги. Конфет и коньяков не хватало.
Как только назрел разговор об этом. Папа с мамой перестали появляться в ее комнате. Мама холодно говорила о том, что в местном политехе можно получить хорошее архитектурное образование, которое развить и углублить можно в любом направлении.
В один из вечеров Лена спросила прямым текстом. Деньги есть, она знает точно. Вот она ленина мечта. В чем же дело? Папа смутился, но пояснил, что у мамы подвернулась возможность открыть свое дело. Это хорошее вложение. В отличие от ее учебы...
Лена ничего не ответил. Вернулась к себе в комнату и выключила свет.