Henri Cartier-Bresson
Продолжение статьи об Анри Картье-Брессоне. Часть 2.
Решающее мгновение (Анри Картье-Брессон)
Никитин В. А. Рассказы о фотографах и фотографиях. - Л.: Лениздат, 1991.
Часть 2.
Рано сформулированные стремления и тяга к самовыражению, к собственной точке зрения определили его дальнейший жизненный путь. В 1947 году вместе с венгром Робертом Капа и поляком Дэвидом Сеймуром Брессон (прим. - автор забыл упомянуть еще одного создателя «Магнума» Джорджа Роджера) основывает независимое фотоагентство «Магнум». Рассказывают, что весь их наличный капитал был потрачен тогда на бутылку шампанского, которым они отметили начало этого славного предприятия. Уже через несколько лет «Магнум» стал заметным фотографическим агентством, с которым сотрудничали крупнейшие иллюстрированные издания мира. В задачу агентства входило предлагать журналам и газетам «фотопродукцию», добытую фотографами в разных концах мира. Девизом «Магнума» было: «Долой войну!» Его участники сами познали все ужасы войны и стремились в своих работах показать ее жестокость и бессмысленность.
- После второй мировой войны у меня, как, впрочем, и у Капа, и у Сеймура, да и у многих других репортеров, было чувство, что нужно обязательно побывать в разных странах и увидеть, какие там идут перемены. Когда мы основали «Магнум», мир был разделен в результате войны, и люди в каждой стране интересовались тем, как живут остальные, - вспоминает Мастер. - Так как телевидения еще не было, лишь фотография могла восполнить голод на визуальную информацию. Для нас это прозвучало призывом: иди и покажи людям, что ты видел.
Двое из друзей и соратников Брессона отдали совю жизнь за это. Капа погиб, снимая войну во Вьетнаме, а Сеймур - в дни кризиса на Суэцком канале. Громкие имена и трагические судьбы основоположников «Магнума», безукоризненное качество из «продукции», необычность взгляда сделали свое дело. Это дало возможно Брессону, единственному из оставшихся в живых ветеранов агенства, не думать о вкусах и настроениях редакторов. Само упоминание о «Магнуме» вызывало чувство почтительного уважения. А кроме того, Мастер не терял формы и интереса к окружающей действительности, из которой он черпал вдохновение. Его снимки печатались в самых престижных изданиях, но главным для него было все-таки желание поделиться своими взглядами на мир. Это он стремился сделать в фотокнигах, которые по сути своей являются романами, повестями, новеллами в фотографиях. «Решающее мгновение», «Человек и машина», «Да здравствует Франция», «Китай», две книги о Советсвком Союзе.
Брессон был первым западным фотографом, аккредитованным в Москве сразу после «холодной войны». Результатом его пребывания стала вышедшая в 1955 году книга «Люди Москвы». Наши официальные власти не приняли ее - уж очень непривычными были фотографии, но она пробила брешь в стене молчания о нашей стране. Брессон показывал жизнь такой, какая она тогда была, - просто, честно, без прикрас. И те трудности, то несутройство, которые были заметны в нашем быту, делали ее только более достоверной. «Он открыл нам глаза, - писал один из доброжелательно настроенных рецензентов. Он показал нам, что люди в России такие же, как и мы, - работающие и празднующие, мужчины, женщины, дети - с одним желанием жить и радоваться жизни. Эта книга - подвиг политического значения, пример того, как нужно видеть жизнь и понимать людей».
Все его книги, а я назвал лишь некоторые, очень интересны, но особняком среди них стоит альбом «Решающее мгновение», куда он собрал фотографии, наиболее четко иллюстрирующие его концепцию фотоискусства - искусства особенного, специфичного, отличающегося от всех других. Фотографии, считает Мастер, под силу запечатлеть удивительный миг, наполненный непередаваемым очарованием, когда воникает гармония формы и содержания. В этот момент снимок начинает повествовать так, как не под силу на картине, ни литературному произведению, но это требует особого таланта видения, интуиции и способности в сотые доли секунды найти адекватную форму для выражения своего ощущения этой действительности. Этому, считает Брессон, невозможно научиться. В этом проявляется исключительный талант фотографа.
Эти размышления, своеобразная рефлексия Мастера, возникли во время работы над книгой «Решающее мгновение».
«В те годы мы не говорили о фотографии. Мы беседовали о жизни, о том, что будем делать, куда пойдем, куда поедем. Мы жили и работали, жили порой весело, а порой нелегко, но о своей «кухне» никогда не размышляли. И вот, когда я делал книгу, редактор сказал мне: «Знаешь, мы тут прикинули, текст тоже нужен, причем это должен быть твой текст. Что-то вроде «как это делается»». Я еле сдержался, чтобы не послать его, но потом там были дамы, и игра эта все равно стоила свеч. Редактор же был тонкий и опытный человек, он все понял, помолчал, потом улыбнулся и продолжал: «Неужели тебе трудно рассказать, почему ты все эти годы ездишь по миру и фотографируешь? И чего ты достиг? И что понял?» Я все еще не остыл и спрашиваю: «Рассказать, почему я нажимаю на кнопку? Понятия не имею!» - «Но неужели тебе неинтересно разобраться в этом? Я дам тебе опытную сотрудницу, она запишет все, что ты скажешь, а потом посмотрим, что получится».
Я подумал, что разобраться в собственных мыслях никому не вредно. Мы начали работать. Я говорил, а она писала. Но она действительно великолепно знала свое дело, и когда я говорил что-то невнятное или не до конца продуманное, она тут же меня останавливала: «Что вы хотели этим сказать?» Так она засталяла меня додумывать все до конца, а это здорово тренирует мысль. Я очень благодарен ей за это».
Свои размышления Брессон выражает в сжатой и очень точной форме: о профессии фотографа, об особенностях его творчества, о природе фотографии, о композиции как об одном из важнейших изобразительно-выразительных средств этого искусства, и, конечно, о жизни. Ведь фотография, как считает Мастер, интересна лишь потому, что она является отражением ее. Он уверен, что исток фотографии - счастье видения, каждодневная радость вновь открываемого мира, огромного и всегда неожиданного. И любопытство, способность удивляться, те самые «сто тысяч как, где и почему» должны на всю жизнь сохраниться у фотографа.
В нем всех поражает жадное любопытсво, причем не к каким-то необыкновенныам событиям, а к самой обыденной действительности. Однажды после нашего разговора он сказал, что еще остается время и он хотел бы пойти поснимать.
- Куда вас проводить? - спросил я.
- Все равно, - ответил Мастер. - Ведите туда, где будет больше трех человек.
А мой коллега, которому довелось работать с ним в Средней Азии, рассказывал, что в Ташкенте они вышли из гостиницы и остановились в ожидании машины, которая должна была их куда-то отвезти. Она опаздывала, и Брессон спустился к соянке такси, где гудела разноликая толпа. Он сделал один снимок, другой… И так простоял там часа три, наблюдая за людьми. Эта способность быть всегда готовым к съемке у него в крови.
«Однажды, - писал в своих заметках о Брессоне историк фотографии Б. Ньюхолл, - завтракая с ним в ресторане, он вдруг отодвинул стул, поднял камеру, нажал на спуск и сел, не прерывая застольного разговора. А потом мы увидели снимок, необыкновенно простой и проникновенный…»
Продолжение следует.
P. S. Начало здесь.
Решающее мгновение (Анри Картье-Брессон)
Никитин В. А. Рассказы о фотографах и фотографиях. - Л.: Лениздат, 1991.
Часть 2.
Рано сформулированные стремления и тяга к самовыражению, к собственной точке зрения определили его дальнейший жизненный путь. В 1947 году вместе с венгром Робертом Капа и поляком Дэвидом Сеймуром Брессон (прим. - автор забыл упомянуть еще одного создателя «Магнума» Джорджа Роджера) основывает независимое фотоагентство «Магнум». Рассказывают, что весь их наличный капитал был потрачен тогда на бутылку шампанского, которым они отметили начало этого славного предприятия. Уже через несколько лет «Магнум» стал заметным фотографическим агентством, с которым сотрудничали крупнейшие иллюстрированные издания мира. В задачу агентства входило предлагать журналам и газетам «фотопродукцию», добытую фотографами в разных концах мира. Девизом «Магнума» было: «Долой войну!» Его участники сами познали все ужасы войны и стремились в своих работах показать ее жестокость и бессмысленность.
- После второй мировой войны у меня, как, впрочем, и у Капа, и у Сеймура, да и у многих других репортеров, было чувство, что нужно обязательно побывать в разных странах и увидеть, какие там идут перемены. Когда мы основали «Магнум», мир был разделен в результате войны, и люди в каждой стране интересовались тем, как живут остальные, - вспоминает Мастер. - Так как телевидения еще не было, лишь фотография могла восполнить голод на визуальную информацию. Для нас это прозвучало призывом: иди и покажи людям, что ты видел.
Двое из друзей и соратников Брессона отдали совю жизнь за это. Капа погиб, снимая войну во Вьетнаме, а Сеймур - в дни кризиса на Суэцком канале. Громкие имена и трагические судьбы основоположников «Магнума», безукоризненное качество из «продукции», необычность взгляда сделали свое дело. Это дало возможно Брессону, единственному из оставшихся в живых ветеранов агенства, не думать о вкусах и настроениях редакторов. Само упоминание о «Магнуме» вызывало чувство почтительного уважения. А кроме того, Мастер не терял формы и интереса к окружающей действительности, из которой он черпал вдохновение. Его снимки печатались в самых престижных изданиях, но главным для него было все-таки желание поделиться своими взглядами на мир. Это он стремился сделать в фотокнигах, которые по сути своей являются романами, повестями, новеллами в фотографиях. «Решающее мгновение», «Человек и машина», «Да здравствует Франция», «Китай», две книги о Советсвком Союзе.
Брессон был первым западным фотографом, аккредитованным в Москве сразу после «холодной войны». Результатом его пребывания стала вышедшая в 1955 году книга «Люди Москвы». Наши официальные власти не приняли ее - уж очень непривычными были фотографии, но она пробила брешь в стене молчания о нашей стране. Брессон показывал жизнь такой, какая она тогда была, - просто, честно, без прикрас. И те трудности, то несутройство, которые были заметны в нашем быту, делали ее только более достоверной. «Он открыл нам глаза, - писал один из доброжелательно настроенных рецензентов. Он показал нам, что люди в России такие же, как и мы, - работающие и празднующие, мужчины, женщины, дети - с одним желанием жить и радоваться жизни. Эта книга - подвиг политического значения, пример того, как нужно видеть жизнь и понимать людей».
Все его книги, а я назвал лишь некоторые, очень интересны, но особняком среди них стоит альбом «Решающее мгновение», куда он собрал фотографии, наиболее четко иллюстрирующие его концепцию фотоискусства - искусства особенного, специфичного, отличающегося от всех других. Фотографии, считает Мастер, под силу запечатлеть удивительный миг, наполненный непередаваемым очарованием, когда воникает гармония формы и содержания. В этот момент снимок начинает повествовать так, как не под силу на картине, ни литературному произведению, но это требует особого таланта видения, интуиции и способности в сотые доли секунды найти адекватную форму для выражения своего ощущения этой действительности. Этому, считает Брессон, невозможно научиться. В этом проявляется исключительный талант фотографа.
Эти размышления, своеобразная рефлексия Мастера, возникли во время работы над книгой «Решающее мгновение».
«В те годы мы не говорили о фотографии. Мы беседовали о жизни, о том, что будем делать, куда пойдем, куда поедем. Мы жили и работали, жили порой весело, а порой нелегко, но о своей «кухне» никогда не размышляли. И вот, когда я делал книгу, редактор сказал мне: «Знаешь, мы тут прикинули, текст тоже нужен, причем это должен быть твой текст. Что-то вроде «как это делается»». Я еле сдержался, чтобы не послать его, но потом там были дамы, и игра эта все равно стоила свеч. Редактор же был тонкий и опытный человек, он все понял, помолчал, потом улыбнулся и продолжал: «Неужели тебе трудно рассказать, почему ты все эти годы ездишь по миру и фотографируешь? И чего ты достиг? И что понял?» Я все еще не остыл и спрашиваю: «Рассказать, почему я нажимаю на кнопку? Понятия не имею!» - «Но неужели тебе неинтересно разобраться в этом? Я дам тебе опытную сотрудницу, она запишет все, что ты скажешь, а потом посмотрим, что получится».
Я подумал, что разобраться в собственных мыслях никому не вредно. Мы начали работать. Я говорил, а она писала. Но она действительно великолепно знала свое дело, и когда я говорил что-то невнятное или не до конца продуманное, она тут же меня останавливала: «Что вы хотели этим сказать?» Так она засталяла меня додумывать все до конца, а это здорово тренирует мысль. Я очень благодарен ей за это».
Свои размышления Брессон выражает в сжатой и очень точной форме: о профессии фотографа, об особенностях его творчества, о природе фотографии, о композиции как об одном из важнейших изобразительно-выразительных средств этого искусства, и, конечно, о жизни. Ведь фотография, как считает Мастер, интересна лишь потому, что она является отражением ее. Он уверен, что исток фотографии - счастье видения, каждодневная радость вновь открываемого мира, огромного и всегда неожиданного. И любопытство, способность удивляться, те самые «сто тысяч как, где и почему» должны на всю жизнь сохраниться у фотографа.
В нем всех поражает жадное любопытсво, причем не к каким-то необыкновенныам событиям, а к самой обыденной действительности. Однажды после нашего разговора он сказал, что еще остается время и он хотел бы пойти поснимать.
- Куда вас проводить? - спросил я.
- Все равно, - ответил Мастер. - Ведите туда, где будет больше трех человек.
А мой коллега, которому довелось работать с ним в Средней Азии, рассказывал, что в Ташкенте они вышли из гостиницы и остановились в ожидании машины, которая должна была их куда-то отвезти. Она опаздывала, и Брессон спустился к соянке такси, где гудела разноликая толпа. Он сделал один снимок, другой… И так простоял там часа три, наблюдая за людьми. Эта способность быть всегда готовым к съемке у него в крови.
«Однажды, - писал в своих заметках о Брессоне историк фотографии Б. Ньюхолл, - завтракая с ним в ресторане, он вдруг отодвинул стул, поднял камеру, нажал на спуск и сел, не прерывая застольного разговора. А потом мы увидели снимок, необыкновенно простой и проникновенный…»
Продолжение следует.
P. S. Начало здесь.