Катерина Ксеньева: уральские впечатения
Уважаемый Максим, добрый день.
Посылаю Вам свой очерк о Челябинске, из которого только что вернулась, так как многое наболело и вылилось в некий само-манифест. Быть может, что-то покажется Вам созвучным. Не сочтите за наглость такое доверие, но с актерами, коллегами своими , я не общаюсь, поэтому мне дорог факт, что есть в лице наиболее умных своих современников, чем поделиться с ними.
С уважением
Катерина Ксеньева
РАЗМЫШЛЕНИЯ О РУССКОСТИ
Отъезжаю поездом 146 “Челябинск-Питер”.
Челябинск. Урал. Бажовщина. Край немногословных, достойных и несгибаемых людей. На улицах чисто, люди приветливые, в них есть особая уральская "самость" и основательность.
Не видно пьяных, не слышно мата. Молодые мучжины на улице подают милостыню нищей старушке. Школьники бросаются кормить бездомную собаку. В магазинах приветливые, улыбающиеся продавцы. По городу можно гулять хоть всю ночь, ни одного мерзавца за все время, ни одного проявления хамства. Весь генофонд лучших русских осел здесь.
В эпоху царского произвола, чванливого русского разжиревшего чиновничества и “темного царства” русских помещиков ссылали сюда честнейшие и праведнейшие умы России - декабристов их верных жен, вольнодумцев, ратующих за отмену крепостного рабства.
Во времена красного террора большевитских бандитов здесь нашли приют и вторую жизнь те, кто не стал халдеем при советских госчиновниках.
Здесь не видно суетливых гастарбайтеров, хотя они, может быть, и есть в небольшом количестве, - потому что на этой земле никто не смеет вторгаться "со своим уставом в чужой огород" - уральские братки, потомки ссыльных и гордых своих прадедов, сразу поставят таких на место.
Ведь если ты живешь на чужой земле - прислушайся к ее пульсу, почувствуй ее ритм, ее мистику.
И если на русской территории ты - пришлый человек, не питающий особых светлых и добрых чувств к этой земле, и если вдруг тебе повезло, и тебя пристроили здесь на работу, и ты везешь в автобусе русских людей, то тебе совсем необязательно:
1) врубать “на всю Ивановскую” твою мусульманскую попсу, так раздражающую уши русских людей своей витиеватой горловой крикливостью,
2) вешать для отвода глаз христианские иконы между рулем и кнопками управления,
3) перекрашивать свои иссиня черные волосы пергидролью и становиться Ваней вместо Саида.
От этого ты не станешь русским человеком и никогда не почувствуешь то, что дорого каждому русскому сердцу. - Любовь к тишине. К созерцанию. К размышлению. К совсем другой, протяжной и глубокой, тихой и прекрасной музыке.
Скорее афро-американский спиричуэлс, хоровая музыка униженных и сгинувших талантливых людей, найдет больший отклик в наших открытых сердцах, - такая же протяжная, мелодичная и нутряная, как и русские православные хоры. Можешь смело врубать в автобусе госпел и суровый блюз дельты Миссисипи, эта музыка вызовет в наших сердцах понимание, сочувствие и сострадание. Но только не надо этих твоих “аля-улю”. Оставь свою музыку для своей родной страны. Здесь ты - на нашей территории.
От этого ты не стал хуже своих человеческих собратьев, которые иногда бравируют бицепсами и арийскими кровями - напротив, быть может вся мудрость суфийских дервишей живет в твоем сердце - но, пожалуйста, не буди древнего хмурого языческого славянского зверя.
Если держишь нож за пазухой - никогда его не вынимай, не то худо будет. На этой земле не любят хитрецов, улыбающихся тебе в лицо и нападающих сзади.
Уважай чужую Культуру.
Здесь, на Урале, есть все нации и все диаспоры - китайцы и грузины, чеченцы и татары. Но все они какие-то обрусевшие в самом хорошем смысле этого слова. Евреев волнуют здесь проблемы русской словесности, сохранения культурных ценностей и развития наук, а не корпоративных притязаний, обид и претензий человечеству. Не потому ли, что лучшие евреи - это всегда праведники, живущие ради Истины Десяти Заповедей, а не ради тридцати серебренников?
Какое удивительное понятие - русские люди, вне зависимости от цвета и разреза наших глаз, от оттенка нашей кожи.
Кто бы из современников припомнил Александру Сергеевичу его эфиопские корни? Только бездарные завистники и враги. Его почитали как русского гения.
И это справедливо, ведь жизнь и смерть русских людей, его современников и предков, нищета и унижения русских крестьян, блеск и чванство великосветской русской черни, преобразования русского языка, мысли о построении гражданского справедливого русского общества - всеми помыслами своими и борьбой, и ненавистью к существующему унизительному строю, и осознанием тщетности всякой жертвы на благо России - каждой клеточкой своей души, Пушкин был вместе с русской землей, с ее древними преданиями и традициями, ее сердечным ритмом и ее природой. “Здесь русский дух, здесь Русью пахнет”, - это сказал потомок эфиопского воина!
“Воняет средневековьем”, - как заметил один мой приятель о Париже.
Что же такое - “Пахнуть Русью?” Как мы можем это почувствовать, если нам мешают “чужие запахи”?
Кто бы посмел чуткому и аристократичному родственнику моему, татарину Мамину-Сибиряку, сказать - “Пиши на языке татаро-монголов свои “Аленушкины сказки”! - разве что жлоб какой-то. Кто бы сейчас так сокровенно и нежно, так деликатно и талантливо мог написать “русские сказки”, опираясь на русский фольклор и чувствуя мечтательность женской русской души? Кто сейчас вообще может написать “Русские Сказки?” Не по приказу же госчиновников и депутатов их писать, - а только лишь по велению души своей.
Кто бы посмел великих русских поэтов Бродского и Мандельштама назвать поэтами-сионистами? - только антисемит-черносотенец. Не волновали этих гениев притязания Израиля на Палестинские земли, проблемы хасидов и таинства еврейских общин, и не чувствовали они себя более великими, чем Пушкин. Они лишь всматривались и вслушивались, вдыхали и выдыхали - вместе со своим родным Петербургом, со своей страной, с той землей, на которой родились.
“Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать:
На Васильевский остров
Я приду умирать…”
“Я вернулся в свой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез”…
Кто бы посмел усмотреть в православном мистике, скромном и гениальном человеке Сергее Рахманинове, всей душой бывшим со своей Родиной во времена своего вынужденного изгнания - потомка Чингиз-хана? “Колокола”, “Всенощное бдение”, романсы и симфонии… Широта русской степи, безысходность и трагизм русской судьбы.
Великие Русские Художники. Вся полнота бытия была заключена в этих людях. Вся полнота великого русского языка и великой русской мистической души, чувствования мира и сопричастности всему сущему в нем.
“Поэт в России больше, чем поэт”…
Здесь, в Челябинске, живет удивительный русский поэт с латышским именем - Янис Грантс. Сын гордого прибалтийца, высланного во Владивосток при советской власти, Янис и в жизни человек неоткрытый, скорее сдержанный и достойный, без панибратства и нарочитого псеводрадушия. Сарказм и нерв, рефлексия и ирония, постоянное самокопание, вечное одиночество Поэта и его Млечного Пути, яркая гражданственно заряженная жизненная позиция - панк и рок, анархизм и нон-корформизм, интеллигентность и аристократизм - все сочеталось в этом удивительном человеке, по формату своей личности напоминающего гениального Венедикта Ерофеева. “А вы знаете, что у вас живет Янис Грантс”, - говорю я своим знакомым в Челябинске. Нет, пока не знают… Может быть, узнают в будущем, ведь в России самые талантливые всегда обретают славу после своего ухода, отдав этой земле все свои лучшие помыслы и годы жизни.
Вот некоторые стихи Яниса:
день (родной)
небо, говорит, было наклонено.
я, говорит, такое видывал
только в концептуальном кино.
небо, говорит, сливало себя самого.
на меня, говорит, сливало, на самого.
я, говорит, до трусов…
я, говорит, до денег в кармане…
помолчал. и опять:
небо, говорит, было наклонено.
я, говорит, такого не видывал
даже в концептуальном кино.
небо, говорит, сливало себя самого.
не меня, говорит, самого.
я, говорит, промок до трусов.
я, говорит, все еще не просох.
а зачем, говорю, ты тогда поплелся под дождь.
ты, говорит, сухарь, поэтому вряд ли поймешь.
кто же, говорит, его похоронит, кроме меня.
я ж, говорит, его со щенков до вчерашнего дня.
он, говорит, двенадцать лет, как со мной.
он, говорит, мне родной-родной.
замлочал.
помрачнел.
да какой, говорит, он мне родной…
он, говорит, просто часть меня.
я, же говорит, его со щенков до вчерашнего дня.
замлочал.
потом собрался было, а не говорит.
заплакал.
болит?
не отпуская, болит.
КОМАНДИР
мой командир был гад и склочник,
хамло, хапуга и т.п.
самозабвенно, покусочно
я свежевал его (заочно,
зато семь раз в неделю - точно)
у мусорки за КПП.
мой командир меня баюкал:
“раз! два! отбой! закрыть глаза!”
его и в штабе звали сукой:
он пасовал при трех тузах.
ДЖЕДАЙ
чумазый таджичонок
проворен, как джедай.
научен он с пеленок
паролю “дайдайдай!”
научен он, что свято
просить у теть и дядь
монеты, как расплату
за скрюченную мать.
научен спать в картонке,
терпеть-не есть-не пить.
вот-вот начнет сестренку
премудростям учить.
джедай в девчачем платье
научен с юных лет,
что “винстон” поприятней
моршанских сигарет.
Великий русский народ - это сообщество людей, объединенных сердечной привязанностью к русскому Слову, русской Музыке, к русской Природе. К русской Культуре. Не к официозной и чиновничьей - а к глубинной, к сокрытой и ушедшей, к попранной и цинично замалчиваемой.
Остальное - это не народ. Это быдло. Но у быдла тоже есть возможность стать народом. Читать, слушать, совершенствоваться. Учиться различать бездарный официоз, поданный под соусом “национального достояния”, и истинные ценности культуры, рожденные талантом и сердцем. Не слушать попсу, не есть фаст-фуд. Противостоять.
Урал всех примиряет. Я вижу здесь Людей.
Впервые за последние двадцать лет что-то опять связывает меня с моим детством, что-то очень родное и простое, словно соединяющее всю меня от макушки Уральского Хребта до глубин Подземного Царства.
И я вспоминаю своих ушедших бабушек, их светлые лица, их голоса… И душа моя хочет помянуть древние русские предания о Малахитовой Шкатулке, о тайнах самоотверженности русских женщин, готовых ради любимого человека подняться на самую вершину мира и достучаться до сердца самой Хозяйки Медной Горы.
Катерина Ксеньева
30 января 2011 года
Посылаю Вам свой очерк о Челябинске, из которого только что вернулась, так как многое наболело и вылилось в некий само-манифест. Быть может, что-то покажется Вам созвучным. Не сочтите за наглость такое доверие, но с актерами, коллегами своими , я не общаюсь, поэтому мне дорог факт, что есть в лице наиболее умных своих современников, чем поделиться с ними.
С уважением
Катерина Ксеньева
РАЗМЫШЛЕНИЯ О РУССКОСТИ
Отъезжаю поездом 146 “Челябинск-Питер”.
Челябинск. Урал. Бажовщина. Край немногословных, достойных и несгибаемых людей. На улицах чисто, люди приветливые, в них есть особая уральская "самость" и основательность.
Не видно пьяных, не слышно мата. Молодые мучжины на улице подают милостыню нищей старушке. Школьники бросаются кормить бездомную собаку. В магазинах приветливые, улыбающиеся продавцы. По городу можно гулять хоть всю ночь, ни одного мерзавца за все время, ни одного проявления хамства. Весь генофонд лучших русских осел здесь.
В эпоху царского произвола, чванливого русского разжиревшего чиновничества и “темного царства” русских помещиков ссылали сюда честнейшие и праведнейшие умы России - декабристов их верных жен, вольнодумцев, ратующих за отмену крепостного рабства.
Во времена красного террора большевитских бандитов здесь нашли приют и вторую жизнь те, кто не стал халдеем при советских госчиновниках.
Здесь не видно суетливых гастарбайтеров, хотя они, может быть, и есть в небольшом количестве, - потому что на этой земле никто не смеет вторгаться "со своим уставом в чужой огород" - уральские братки, потомки ссыльных и гордых своих прадедов, сразу поставят таких на место.
Ведь если ты живешь на чужой земле - прислушайся к ее пульсу, почувствуй ее ритм, ее мистику.
И если на русской территории ты - пришлый человек, не питающий особых светлых и добрых чувств к этой земле, и если вдруг тебе повезло, и тебя пристроили здесь на работу, и ты везешь в автобусе русских людей, то тебе совсем необязательно:
1) врубать “на всю Ивановскую” твою мусульманскую попсу, так раздражающую уши русских людей своей витиеватой горловой крикливостью,
2) вешать для отвода глаз христианские иконы между рулем и кнопками управления,
3) перекрашивать свои иссиня черные волосы пергидролью и становиться Ваней вместо Саида.
От этого ты не станешь русским человеком и никогда не почувствуешь то, что дорого каждому русскому сердцу. - Любовь к тишине. К созерцанию. К размышлению. К совсем другой, протяжной и глубокой, тихой и прекрасной музыке.
Скорее афро-американский спиричуэлс, хоровая музыка униженных и сгинувших талантливых людей, найдет больший отклик в наших открытых сердцах, - такая же протяжная, мелодичная и нутряная, как и русские православные хоры. Можешь смело врубать в автобусе госпел и суровый блюз дельты Миссисипи, эта музыка вызовет в наших сердцах понимание, сочувствие и сострадание. Но только не надо этих твоих “аля-улю”. Оставь свою музыку для своей родной страны. Здесь ты - на нашей территории.
От этого ты не стал хуже своих человеческих собратьев, которые иногда бравируют бицепсами и арийскими кровями - напротив, быть может вся мудрость суфийских дервишей живет в твоем сердце - но, пожалуйста, не буди древнего хмурого языческого славянского зверя.
Если держишь нож за пазухой - никогда его не вынимай, не то худо будет. На этой земле не любят хитрецов, улыбающихся тебе в лицо и нападающих сзади.
Уважай чужую Культуру.
Здесь, на Урале, есть все нации и все диаспоры - китайцы и грузины, чеченцы и татары. Но все они какие-то обрусевшие в самом хорошем смысле этого слова. Евреев волнуют здесь проблемы русской словесности, сохранения культурных ценностей и развития наук, а не корпоративных притязаний, обид и претензий человечеству. Не потому ли, что лучшие евреи - это всегда праведники, живущие ради Истины Десяти Заповедей, а не ради тридцати серебренников?
Какое удивительное понятие - русские люди, вне зависимости от цвета и разреза наших глаз, от оттенка нашей кожи.
Кто бы из современников припомнил Александру Сергеевичу его эфиопские корни? Только бездарные завистники и враги. Его почитали как русского гения.
И это справедливо, ведь жизнь и смерть русских людей, его современников и предков, нищета и унижения русских крестьян, блеск и чванство великосветской русской черни, преобразования русского языка, мысли о построении гражданского справедливого русского общества - всеми помыслами своими и борьбой, и ненавистью к существующему унизительному строю, и осознанием тщетности всякой жертвы на благо России - каждой клеточкой своей души, Пушкин был вместе с русской землей, с ее древними преданиями и традициями, ее сердечным ритмом и ее природой. “Здесь русский дух, здесь Русью пахнет”, - это сказал потомок эфиопского воина!
“Воняет средневековьем”, - как заметил один мой приятель о Париже.
Что же такое - “Пахнуть Русью?” Как мы можем это почувствовать, если нам мешают “чужие запахи”?
Кто бы посмел чуткому и аристократичному родственнику моему, татарину Мамину-Сибиряку, сказать - “Пиши на языке татаро-монголов свои “Аленушкины сказки”! - разве что жлоб какой-то. Кто бы сейчас так сокровенно и нежно, так деликатно и талантливо мог написать “русские сказки”, опираясь на русский фольклор и чувствуя мечтательность женской русской души? Кто сейчас вообще может написать “Русские Сказки?” Не по приказу же госчиновников и депутатов их писать, - а только лишь по велению души своей.
Кто бы посмел великих русских поэтов Бродского и Мандельштама назвать поэтами-сионистами? - только антисемит-черносотенец. Не волновали этих гениев притязания Израиля на Палестинские земли, проблемы хасидов и таинства еврейских общин, и не чувствовали они себя более великими, чем Пушкин. Они лишь всматривались и вслушивались, вдыхали и выдыхали - вместе со своим родным Петербургом, со своей страной, с той землей, на которой родились.
“Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать:
На Васильевский остров
Я приду умирать…”
“Я вернулся в свой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез”…
Кто бы посмел усмотреть в православном мистике, скромном и гениальном человеке Сергее Рахманинове, всей душой бывшим со своей Родиной во времена своего вынужденного изгнания - потомка Чингиз-хана? “Колокола”, “Всенощное бдение”, романсы и симфонии… Широта русской степи, безысходность и трагизм русской судьбы.
Великие Русские Художники. Вся полнота бытия была заключена в этих людях. Вся полнота великого русского языка и великой русской мистической души, чувствования мира и сопричастности всему сущему в нем.
“Поэт в России больше, чем поэт”…
Здесь, в Челябинске, живет удивительный русский поэт с латышским именем - Янис Грантс. Сын гордого прибалтийца, высланного во Владивосток при советской власти, Янис и в жизни человек неоткрытый, скорее сдержанный и достойный, без панибратства и нарочитого псеводрадушия. Сарказм и нерв, рефлексия и ирония, постоянное самокопание, вечное одиночество Поэта и его Млечного Пути, яркая гражданственно заряженная жизненная позиция - панк и рок, анархизм и нон-корформизм, интеллигентность и аристократизм - все сочеталось в этом удивительном человеке, по формату своей личности напоминающего гениального Венедикта Ерофеева. “А вы знаете, что у вас живет Янис Грантс”, - говорю я своим знакомым в Челябинске. Нет, пока не знают… Может быть, узнают в будущем, ведь в России самые талантливые всегда обретают славу после своего ухода, отдав этой земле все свои лучшие помыслы и годы жизни.
Вот некоторые стихи Яниса:
день (родной)
небо, говорит, было наклонено.
я, говорит, такое видывал
только в концептуальном кино.
небо, говорит, сливало себя самого.
на меня, говорит, сливало, на самого.
я, говорит, до трусов…
я, говорит, до денег в кармане…
помолчал. и опять:
небо, говорит, было наклонено.
я, говорит, такого не видывал
даже в концептуальном кино.
небо, говорит, сливало себя самого.
не меня, говорит, самого.
я, говорит, промок до трусов.
я, говорит, все еще не просох.
а зачем, говорю, ты тогда поплелся под дождь.
ты, говорит, сухарь, поэтому вряд ли поймешь.
кто же, говорит, его похоронит, кроме меня.
я ж, говорит, его со щенков до вчерашнего дня.
он, говорит, двенадцать лет, как со мной.
он, говорит, мне родной-родной.
замлочал.
помрачнел.
да какой, говорит, он мне родной…
он, говорит, просто часть меня.
я, же говорит, его со щенков до вчерашнего дня.
замлочал.
потом собрался было, а не говорит.
заплакал.
болит?
не отпуская, болит.
КОМАНДИР
мой командир был гад и склочник,
хамло, хапуга и т.п.
самозабвенно, покусочно
я свежевал его (заочно,
зато семь раз в неделю - точно)
у мусорки за КПП.
мой командир меня баюкал:
“раз! два! отбой! закрыть глаза!”
его и в штабе звали сукой:
он пасовал при трех тузах.
ДЖЕДАЙ
чумазый таджичонок
проворен, как джедай.
научен он с пеленок
паролю “дайдайдай!”
научен он, что свято
просить у теть и дядь
монеты, как расплату
за скрюченную мать.
научен спать в картонке,
терпеть-не есть-не пить.
вот-вот начнет сестренку
премудростям учить.
джедай в девчачем платье
научен с юных лет,
что “винстон” поприятней
моршанских сигарет.
Великий русский народ - это сообщество людей, объединенных сердечной привязанностью к русскому Слову, русской Музыке, к русской Природе. К русской Культуре. Не к официозной и чиновничьей - а к глубинной, к сокрытой и ушедшей, к попранной и цинично замалчиваемой.
Остальное - это не народ. Это быдло. Но у быдла тоже есть возможность стать народом. Читать, слушать, совершенствоваться. Учиться различать бездарный официоз, поданный под соусом “национального достояния”, и истинные ценности культуры, рожденные талантом и сердцем. Не слушать попсу, не есть фаст-фуд. Противостоять.
Урал всех примиряет. Я вижу здесь Людей.
Впервые за последние двадцать лет что-то опять связывает меня с моим детством, что-то очень родное и простое, словно соединяющее всю меня от макушки Уральского Хребта до глубин Подземного Царства.
И я вспоминаю своих ушедших бабушек, их светлые лица, их голоса… И душа моя хочет помянуть древние русские предания о Малахитовой Шкатулке, о тайнах самоотверженности русских женщин, готовых ради любимого человека подняться на самую вершину мира и достучаться до сердца самой Хозяйки Медной Горы.
Катерина Ксеньева
30 января 2011 года