«Однородный людской поток, пребывающий в своей апатии»: главное произведение Ницше. Ч1.
«Однородный людской поток, пребывающий в своей апатии»: лекция о главном произведении Ницше
Историк философии Дмитрий Хаустов предлагает воспринимать «Заратустру» Ницше в качестве этики немецкого философа, который противопоставлял сверхчеловека серой массе - последним людям, пассивно потребляющим чужие смыслы.
Это своеобразный призыв Ницше отказаться от всех смыслов, навязанных мнимыми авторитетами, и создавать свои собственные.
Мы сегодня завершаем разговор о Ницше. (Смотрите: «Рождении трагедии» Ницше. и
«Против священников нужны не доводы, а тюрьмы»: лекция об «Антихристе» Ницше).
Скажем так, эта лекция - результирующая.
Все дело в том, что «Заратустра» - это центральное произведение Ницше, он сам таковым его считал, и мы можем смело ему доверять.
Учение Заратустры - это центр учения самого Ницше.
Напомню факты: Ницше начинает писать эту книгу в 1883 году, тогда была написана первая часть.
Вся книга выходит уже в 1885 году, все четыре части.
Но чтобы мы смогли перейти к Заратустре, мы должны закончить с генеалогией христианской морали.
Вспомним некоторые детали.
В древнем обществе существует власть силы, власть воина.
Соответственно, аристократическая власть.
Но жреческая власть - тоже власть.
И внутри самой аристократической власти происходит разлом: власть воина и власть жреца.
И это противоположные типы власти по самому принципу действия.
Сила воина идет вовне - он моментально реагирует на раздражитель, без всяких задержек.
Такой силе покоряются люди, покоряется природа.
У жреца такой внешней силы нет, он - как тип - развивается иначе.
Жрец реагирует не на внешний раздражитель, но на след.
Его реакция производится на воображаемом уровне.
Происходит интериоризация раздражителя.
И позже воображаемое жреца переходит на символический уровень, символизируется.
Воображаемое переходит в символический порядок языка.
Появляются специальные термины, смыслы внутри религии: грех, вина и так далее.
Эти термины суть механизма власти жреца.
Жрец хочет повелевать, но он не может осуществлять свою власть посредством силы, подобно воину.
Ему нужны иные инструменты, иные механизмы власти.
Он навязывает некие смыслы феноменам, и с помощью этих смыслов он повелевает миром.
Идем дальше.
Ницше выделяет три этапа движения жреческого типа.
Первый этап - это злопамятность.
Это рессентимент, дух мщения.
Это и есть реакция на след, а не на сам раздражитель.
У воина такого нет.
Воин реагирует сразу, спонтанно, у него нет следов.
Как же жрец одерживает победу над воином, ведь воин заведомо сильнее?
Ведь нигилизм - это и есть победа жреца как типа.
Это происходит, потому что жрец владеет языком, владеет символическим порядком.
Это его сила.
И задача его - сделать слабыми физически сильных, реально сильных.
Оказывается, сильных можно сделать слабыми посредством языка, через символический порядок.
Следующий этап после злопамятности - это нечистая совесть.
Нечистая совесть - это переориентация злопамятности.
«Ты виноват» превращается в «я виноват».
Воображаемая реакция перенаправляется с объекта на субъект.
Человек становится виновным.
Я страдаю, у меня все плохо, мне надо найти виновного.
Раньше это всегда был кто-то другой.
Теперь же я сам становлюсь виновным.
И так подрывается моя сила.
Меня отягчает моя воображаемая вина.
Этот внутренний импульс виновности переводится жрецом на символический уровень - изобретается грех.
Грех - это орудие жреца.
Человек становится слабым, покоряется жрецу, когда он становится грешным, виновным.
Виновный человек теряет силу.
Так происходит разрушение аристократического идеала, типа воина.
Поэтому движение от изобретения нечистой совести до наших дней есть движение ослабления, оскудения человеческих сил.
Человек вырождается.
Естественная история человека, по Ницше, это история вырождения.
И крайняя точка вырождения - это нигилизм.
Но мы пропустили еще третий этап этого движения - аскетический идеал.
Слабый человек стремится отстраниться от мира.
Как мы связаны с миром?
Мы соотносимся с миром посредством силы: есть силы мира, а есть наши силы.
Они вступают в некие отношения, и в этой констелляции сил мы взаимодействуем с миром.
А в аскетическом идеале мы уходим от мира.
Что говорит христианство?
Мир - это грешно, низко, гадко.
Тело подвергается изгнанию, тело есть проводник греха, тело нужно преодолеть.
Во имя чего?
Во имя абстракта иного мира, который где-то там якобы есть.
Так жрец говорит своей пастве.
И с позиции того мира жрец осуждает этот мир, мир тел и сил.
Итак, аскет уходит от мира.
Он стремится забыть тело, в нем уже нет сил.
Таким его сделало христианство, таким его сделал жрец.
К аскетическому идеалу приходит, например, Шопенгауэр.
Он осуждает мир воли, полный боли и страдания, он стремится от него уйти.
Куда уйти?
В аскезу, ибо искусство, эстетическая сфера не может избавить нас от воли на долгое время.
Аскеза - это практика подавления воли и силы.
Из-за этого Ницше отворачивается от Шопенгауэра, видит в нем нигилиста и декадента.
То же - с Вагнером, который приходит к христианскому идеалу уже в «Парсифале».
Они оба отрицают жизнь.
Ницше же принимает и утверждает жизнь.
Нигилизм - это чистое отрицание жизни.
И в этом он гораздо шире всяких политических концепций, которые тоже называются нигилизмом.
Ницше понимает нигилизм предельно широко.
Нигилизм - это просто отрицание жизни, воля к Ничто.
И христианский нигилизм отрицает мир ради некоего Бога.
А потом он отрицает и самого Бога, ведь последний умер, потому что «мы его убили».
Получается, что человек, движимый негативной энергией отрицания, в конце концов отрицает и то, ради чего он отрицал все остальное.
Он начинает отрицать самого Бога.
Тут возникает сложная коллизия.
Казалось бы, нигилист отрицает саму жизнь.
Но как это возможно?
Чтобы отрицать жизнь в ее целом, нужно из нее выйти, нужно увидеть ее целиком с некой иной точки зрения.
Человек на такое неспособен.
Поэтому отрицание жизни - это отрицание не жизни в ее целом, но отрицание какой-то конкретной жизни, какого-то конкретного типа жизни с позиции другого типа жизни.
Поэтому нигилизм - это тоже воля к власти, воля к власти одного типа жизни над другим.
Несложно понять, что речь идет об отрицающем типе жизни, который стремится властвовать над силой.
Слабый тип отрицает сильный тип.
Это и есть нигилизм.
И Ницше прослеживает этапы поступательного движения нигилизма в европейской культуре.
Мы выделили эти этапы: злопамятность, нечистая совесть, аскетический идеал.
Здесь одни ценности борются с другими ценностями.
Как мы видим, именно христианские, сугубо нигилистические, ценности одерживают верх над аристократическими ценностями.
Жрец одолевает воина.
Абсолютных же ценностей вообще нет и не может быть.
Различные относительные ценности воюют друг с другом.
Христианские ценности в финале своего движения отрицают мир, отрицают даже Бога.
Напомню, что Ницше разводит в стороны Христа и христианство.
Христос учил, что царство Божие в сердцах, то есть здесь.
А в христианстве происходит фальсификация учения Христа.
Главный фальсификатор учения Христа - это апостол Павел, чистый тип жреца, одержимый своей волей к власти.
Павел помещает Христа в порядок текста, то есть в символический порядок.
Власть - это текст.
Живое учение умирает, на его место встают догматы, ритуалы, нигилистические ценности христианства, канонизированные в букве.
Текст, эта вотчина смыслов и интерпретаций, начинает отправлять власть жреца.
И в виде текста как канона некоторый относительный смысл, установленный жрецом, претендует теперь на абсолютный смысл.
Смысл стремится стать сущностью.
Но сущностей нет, как учит Ницше, а есть лишь смыслы.
И Павел выдумал именно такой смысл, смысл вырождения и нигилизма.
Ницше отмечает, что и вся наука, и вся метафизика на деле питаются этими самыми христианскими смыслами.
Воля к Истине - очередная воля к абсолютизации смыслов.
Наука претендует на абсолют, метафизика претендует на абсолют.
Наука ищет истину, которая в очередной раз расскажет нам, как все есть на самом деле.
«На самом деле» - это страшное выражение, оператор воли к Истине, оператор абсолютизации частных смыслов.
Тем же самым занимается и философия как метафизика.
Религия, наука, метафизика - все это нигилизм.
А пафос Ницше, напротив, смыслотворческий: смыслы надо творить.
А не возводить уже данные смыслы в абсолют.
Человек - это творец смыслов, всегда новых смыслов.
Творение смыслов - это судьба и история человека.
А когда человек прекращает творить новые смыслы, когда он устало присаживается на старые смыслы, которые превратились в абсолют, начинается нигилизм.
Такова ситуация XIX века: Ницше обнаружил вокруг себя человечество, которое устало присело на старые смыслы.
Присело отдохнуть на лживом абсолюте.
Ницше не застал ХХ век, но все, что он мог бы в нем увидеть, только подтвердило бы его слова.
Ведь что такое конец истории?
Это и есть тотальный, доведенный до крайности нигилизм, когда прекращается всякий антагонизм, то есть прекращается творение новых смыслов.
В царстве конца истории человек уже ничего не будет делать, он будет отдыхать.
Но Ницше прекрасно понимает, что это невозможно: такой отдых - это банальное вырождение человека.
Отдыхая, человек умирает.
Ведь мы умираем, когда нас покидают силы.
Человек конца истории - это человек без сил, мертвый человек (несексуальный человек, человек утраты желания).
Здесь мы подходим к Заратустре.
Весь пафос, который Ницше направляет против нигилизма и декаданса, содержится в учении Заратустры.
Скажу несколько слов о самой книге.
Начнем с того, кто такой Заратустра.
Мы знаем, что есть такой исторический персонаж - Зороастр, Заратуштра, персидский пророк.
Как правило, его жизнь и учение относят к VI веку до нашей эры.
Почему же Ницше берет готового персонажа, а не выдумывает своего собственного?
Ведь для нового учения нужен новый пророк.
Необходимо вспомнить, о чем учил пророк Заратустра.
В основе его учения - дуализм добра и зла, которые извечно борются друг с другом.
Как пророк добра, Заратустра начинает вводить концепции морали, посмертного воздаяния за грех и так далее.
На символическом уровне Заратустра пытается отвратить от пути зла и направить на путь добра.
Это уж совсем интересно, потому что Заратустра у Ницше говорит что-то совершенно противоположное.
Почему так?
Ницше пишет об этом в Ecce Homo.
Заратустра - это первый человек, который ответствен за мораль.
И кому же, как не ему, исправлять эту ошибку теперь, в XIX веке?
Ницше призывает Заратустру к ответу, в своей книге он оживляет его и направляет его по другому пути.
Этот новый Заратустра, как мы видим, основательно изучил Ницше.
Все учение Ницше и до «Заратустры», и после «Заратустры» содержится в учении самого Заратустры.
Такой Заратустра уже должен был проследить генеалогию морали, разобраться с христианством, пережить сумерки идолов, пофилософствовать молотом и так далее.
Только после этого возможен приход Заратустры.
Только тогда возможен Великий полдень.
Что это за символ?
Полдень - то время, когда исчезают тени.
Теней больше нет.
Абсолютная ясность света.
Что есть тени, если не вся тяжесть предрассудков, от которой необходимо избавиться?
В полдень нет теней, и именно теперь приходит Заратустра.
Продолжение текста: «Однородный людской поток, пребывающий в своей апатии»: главное произведение Ницше. Ч2.