Мясо ОМОНа. Простые, как правда, - каратели
В преддверии судов по «Болотному делу» Светлана Рейтер поговорила с сотрудниками ОМОНа, которые пострадали во время мирной демонстрации 6 мая и были награждены за это.
Алексей Траерин, 23 года, сержант полиции, 1-я рота, 2-й батальон ОМОН ГУВД Москвы
РАНЕНИЕ: черепно-мозговая травма средней степени тяжести
НАГРАДА: внеочередное предоставление служебной квартиры
ОБВИНЯЕМЫЙ: Денис Луцкевич, бывший морской пехотинец.
Единственный из 17 обвиняемых по делу о беспорядках 6 мая зафиксировал множественные побои после митинга. В Институте им. Склифосовского у него были зафиксированы ушиб затылочной части головы, гематома правой ушной раковины, множественные ушибы спины и рук.
По версии следствия, во время столкновений с полицией атаковал омоновца Алексея Траерина, который в протоколе допроса утверждал, что узнал нападавшего «по лицу, которое пыталось сорвать с него шлем», и подробно описывал внешность и одежду Луцкевича.
Задержан через месяц после митинга и находится под арестом с 9 июня.
В этом месте я прерву журналистский текст Светланы и вынесу на ваш суд свои выводы и мнение, которые несколько модифицируют политкорректный текст Светланы в сторону протестной публицистики, а затем вы сможите читать далее материал Светланы.
P.S.
ОМОН.
Скажу об их сущностных социально-психофизических характеристиках, несколько укрупняя детали.
ОМОН, - типичные парни после службы в армии, выкинутые государством на обочину жизни.
Маргиналы, с точки зрения среднего, креативного класса общества.
Многие из деревень и сел.
Приехали в Москву начинать новую гражданскую жизнь, ничего на гражданке, по большому счету, не умея делать, без образования.
Москвичи, в их представлении, - зажравшиеся люди (и так думает вся маргинальная часть страны!), которые с жиру бесятся, а в протестной своей части служат госдепу, евреям, темным силам, подстрекателям-смутьянам и хрен еще знает кому... чего они понять не в состоянии, да им это, собственно, по барабану!
Маргиналы живут стаей, по понятиям!
Такие парни-животные без мозгов, без образования, беспрекословно выполняющие приказы командиров-начальников и нужны воровскому режиму Путина, который сам маргинален по своей сути и живет по понятиям стаи!
Никто, никакое государство Путина их ничему обучать не намерено, они никогда не приобретут никакой гражданской специальности.
Их предназначение - карательные акции, акции и акции.
Потолок для них - попасть в разряд гражданских высокооплачиваемых охранников или приподняться в иерархии своей стаи ОМОНа.
Говорят, мыслят и действуют эти парни ОМОНа готовыми карательными штампами, на которые их натаскивают их командиры-начальники на "теоретических" вводных к очередной карательной акции: "Толпа! Провокаторы! смутьяны, провокации, специально обученные люди, управляют толпой в своих целях и прочее и прочее... "
Они и идентифицируют себя в рамках этих штампов и посредством таких штампов.
Являясь маргиналами по жизни, они СамоИдентифицируют себя не иначе как "воины", "воинство"...
Против кого и для кого они воины? - достаточно туманное для них видение реальности, которое формируется в них следующим образом:
Командиры-начальники наводят им резкость зрения "воина" на различение Толпы и Смутьянов ее разогревающих... все остальные идентифицирующие их штампы, как все маргинальное население России, они черпают с Первого канала и осязаемого быта, своей наивно-реалистической жизни.
Набор Значимых для них идентифицирующих символов-знаков составляет каша из слов: "Родина", "Служение", "Долг", "Наш президент Путин", "Толпа и Смутьяны", "Семья", "Будущее", "Отдых".
По приказу начальства могут оговорить кого-угодно и когда угодно.
Тем не менее, они считают, что "воспитаны в такой же стране, сделаны из такого же мяса».
(Почему-то такое их суждение о себе не устроило их начальство и оно вычеркнуло такую фразу из их текста, а значит и из их голов!)
Что смешно и горько в Протесте, так это наивная убежденность "Кашиных-Яшиных",
что ОМОН - "тоже люди"!
Убеждение, что парни ОМОНа - "воспитаны в такой же стране, сделаны из такого же мяса». и поэтому можно пробиться к их сознанию и их социальной идентификации посредством Правдивого Слова о нынешней Власти воров, которое "Кашины-Яшины" несут ОМОНу в своих листовках и брошюрках для ОМОНа!
Перед тем как писать очередную такую листовку и затевать очередную компанию по Воспитанию ОМОНа и других правоохранителей, включая самого вора-Путина, я посоветовал бы всем этим благодушным сопленосым писакам подойти к реальному сторожевому псу и всучить ему черновик их текста для ОМОНа!
Может быть, в наивно-реальном пространстве быта их Существования, ОМОН и может поговорить о жизни и судьбе с "Кашиными-Яшинами", но как только прозвучит приказ-окрик Хозяина этого социофизиологического пса, он переходит из бытового регистра своего Существования в регистр Сущности своего маргинального Долга: "Служить Хозяину и Карать неугодных Хозяину"!
Маргинальный базис их "воинского" Долга, по отношению не к Обществу, а к своему личному Хозяину-командиру-начальнику составляет идентификационный ментальный и рефлексивный уровень их побудительных мотивов.
Парни-ОМОНа, как и все люди, растят детей, хотят чтобы они получили образование, выбились в люди.
После своего тяжелого карательного труда, после того как они выявят и вытащат из толпы очередных "смутьянов" и "провокаторов", посадят их в автозак, может быть, "слегка" помяв им ребра и печень, они, усталые от трудов тяжких, приходят в свою служебную квартирку-конуру, откуда их в любой момент, по мановению пальца, вышвырнет их начальник, и они это прекрасно знают,.. умываются, кушают, рассказывают сказку своим детям и целуют их на ночь.
Безликие карательные автоматы режима.
Мясо ОМОНа.
Выхваченные вором Путиным и его товарищами ворами из жизни служилые животные, которые никогда уже не вернутся из своего узкого круга карателей, именующих себя "воинами".
Они заполняют низшие клетки властной матрицы ворья Путина, служа ей основанием животного карательного отношения к обществу, к людям, их окружающим, которых они именуют просто: "Толпа и ее подстрекатели...", держа в уме, что это - инородная им толпа, никчемных, зажравшихся от "нечего делать" людей!
----------------------------
А теперь, текст Светланы Рейтер.
Говорит ОМОН.
Алексей Траерин, 23 года, сержант полиции, 1-я рота, 2-й батальон ОМОН ГУВД Москвы
«Я сам приезжий из Пензы, работаю в московском ОМОНе третий год.
Нормально работаю - что называется, не жалуюсь.
Проще всего, конечно, в резервном отряде, когда в активных действиях участия не принимаешь.
Но в последнее время часто приходится на митингах работать.
Сложностей особенных в этом деле нет, но вот когда бежишь в толпу человека задерживать, то тут уже да, сложновато.
Нужно найти зачинщика, самого ядреного провокатора из гущи выхватить.
Провокатора сразу видно - он стоит, лозунги кричит, заводит толпу.
На каждом митинге такие есть.
Например, 6 мая было много провокаторов, и их выявляли.
Мы же как действовали в тот день?
Выявляли, задерживали, отводили в автобус и сразу шли на очередное задержание.
Около пяти часов дня я пошел в толпу в группе задержания и изъятия, нас было четверо: старший и мы, трое подчиненных.
Бежали цепочкой, я был сзади, самый последний.
Вдруг удар в спину, я оборачиваюсь и получаю еще один удар в голову.
У меня на голове была «джетта», защитная каска.
И здесь, резко неожиданно, меня затаскивают в толпу, снимают «джетту».
Кто снимал, не помню - толпа.
Начали наносить множественные удары в область головы - не помню чем, я оборонялся, руками закрывал лицо.
Я так сейчас вспоминаю, что вроде один человек с меня шлем сорвал - кажется, выше меня ростом.
Когда тебя пятеро бьют, это по-настоящему страшно.
Ты не понимаешь ничего: на тебя кидается толпа, ты пытаешься прикрыться, защитить себя, а когда вот это все происходит... даже вспоминать сложно.
Потом подбежали, по-моему, сотрудники оперативного полка.
У меня уже в глазах помутилось, и меня отвели в машину скорой помощи.
Я лежал в госпитале, десять дней следили за нашим здоровьем, а потом еще две недели дома лечился амбулаторно, в строю не стоял.
Потом мне квартиру дали - служебную, однокомнатную, в доме на Можайском шоссе.
Это был приятный сюрприз, но я до этого уже подавал документы на служебное жилье, а после мая в очереди продвинулся.
Квартира небольшая.
Въехали совсем недавно, даже диваном обзавестись не успели.
Ну ничего, скоро купим.
А пока спим с женой Ириной - она сейчас в положении - на матрасах".
Александр Казьмин, 21 год, боец, 1-я рота, 2-й батальон ОМОН ГУВД Москвы
РАНЕНИЕ: черепно-мозговая травма средней степени тяжести
НАГРАДА: внеочередное предоставление служебной квартиры
ОБВИНЯЕМЫЙ: Михаил Косенко, инвалид II группы, получивший контузию во время службы в армии и состоящий на учете в психоневрологическом диспансере.
По данным следствия, Косенко нанес Казьмину один удар ногой и один удар рукой.
До ареста обвиняемого полицейский в своих показаниях утверждал, что не может узнать тех, кто на него напал 6 мая, но при очной ставке быстро опознал обвиняемого.
Косенко содержится под стражей с 8 июня, невзирая на поручительства правозащитников и его жалобы о том, что в заключении он не получает необходимых лекарств.
«Я с Орловской области и считаю, что мужчина должен быть воином.
Профессию хотел такую: либо военным стать, либо в ОМОН пойти, поскольку там командировки на Северный Кавказ часто бывают.
Митинг на Болотной площади я очень хорошо запомнил.
В 15.00 поступила команда усилить оцепление на Болотной площади.
Сначала я стоял на Большом Каменном мосту, а через час наш наряд разбили на отряды задержания.
Мы работали в группах по четыре человека, и в 18.00, после прорыва основной цепи, к нам поступила команда из штаба задерживать людей.
Нам говорили, что нужно задерживать зачинщиков.
Мы выдвинулись в толпу, и я раза три лично уворачивался от летящих камней.
Камнем я ни разу не получил, но вычислил человека, который их кидал.
Попытались выхватить его из толпы, но он сразу же убежал за других людей, и задержать его у нас не получилось.
Потом на меня сзади набросился человек.
Прыгнул с разбегу на плечи, схватил за голову, сорвал „джетту“ - как он выглядел, я не помню, но потом отыскали видео, на котором я смог его разглядеть и опознать.
Я упал, несколько человек схватили меня, сорвали бронежилет, вырвали резиновую палку. Когда я попытался оттолкнуться от земли, меня ударили ногой в голову, а потом - по затылку и по туловищу.
Видимо, я попал в то место, где было много очень озлобленных людей.
Я уже ничего не понимал, а через несколько секунд меня подняли товарищи.
Три недели я лежал в госпитале, потом уехал в отпуск. 20 мая я узнал о том, что мне дали служебную квартиру на Можайском шоссе.
Она небольшая, 39 квадратных метров, но есть балкон.
Травма на мне никак не сказалась: я до сих пор люблю спорт и веду очень активный образ жизни.
Много бегаю, не курю и не пью».
Максим Полканов, 30 лет, лейтенант, 2-я рота, 4-й батальон ОМОН ГУВД Москвы
РАНЕНИЕ: гематома лобной части головы, ушиб правой руки
НАГРАДА: медаль «За доблесть в службе»
ОБВИНЯЕМЫЙ: разыскивается
«Каждые выходные - митинги.
Значит, большая группа людей, можно сказать - толпа.
На любом митинге надо знать лидеров провокаторов - по мегафонам.
Они управляют толпой, используют ее в своих целях, заводят людей.
Мы после задержания разговариваем с гражданами, спрашиваем, зачем они в беспорядках участвуют, а они ответить не могут: толпа - это отдельный организм, а люди самостоятельно редко думают.
6 мая мы стояли в оцеплении между Большим Каменным мостом и Болотной площадью. Проход к площади был свободен.
Потом лидеры групп в мегафоны призвали устроить сидячую забастовку.
На самой площади было свободно, но люди не хотели туда проходить, а скапливались на мосту.
Командиры передали нам команду: сомкнуть цепочку, чтобы не допустить прорыва оцепления на Большом Каменном мосту.
Этот мост мы перекрыли, чтобы они не пошли к Манежной площади.
Была информация, что они хотят перекрыть мост и блокировать вход в Кремль.
Я сам слышал разговоры.
Кто-то из толпы бросил «коктейль Молотова», попали в обычного гражданина, не в нас.
Наши ребята притащили огнетушители, тушили его.
А потом говорили, что это якобы были не огнетушители, а химическое оружие.
В нас полетели древки от флагов, но мы стояли до последнего.
Через полчаса раздвинули решетки и стали рассекать толпу на две части.
В какой-то момент я увидел молодого человека лет двадцати, темнокожего: он кидал камни в сотрудников, и мы бросились к нему.
Он упал, и наша группа, числом в шесть человек, пыталась его схватить.
Работали мы так: двое задерживают, остальные четверо нас прикрывали.
Темнокожий был в плотной массе, и на каждого из нас бросилось по несколько человек из толпы.
Сорвали шлемы и стали пригибать нас к земле, чтобы ударить в голову.
Это продолжалось секунд двадцать, но подошло подкрепление, нас отбили.
Потом я ездил к следователю, отсматривал видео, опознал темнокожего, но пока его не нашли.
На том митинге было много провокаций, некоторые люди на жалость давили: подходит женщина и говорит: «Да у меня сын твоего возраста, как ты можешь так себя вести!» Всячески играет на чувствах, давит морально и психологически, а потом - уходит. Была одна бабуля лет восьмидесяти, она кричала на нас матом.
Спрашивается, зачем человеку в восемьдесят лет в это лезть?
На эти митинги некоторые маленьких детей водят.
Это каким же надо быть родителем, чтобы использовать своего ребенка в политических целях?"
Что не разрешают говорить омоновцам
В ходе подготовки этого материала были опрошены еще несколько сотрудников московского ОМОНа, но в процессе согласования их интервью пресс-служба ЦСН ГУ МВД Москвы изъяла из текстов ряд утверждений, в результате чего их смысл был искажен.
Вот эти отрывки.
«Удальцов и Навальный сели на асфальт, среди людей началась паника, и специально обученные люди начали кричать: „Давайте пойдем на прорыв, на площадь!“ И мы побежали задерживать активных граждан.
А как там разберешься, кто виноват?»
«Поймите, прежде всего нас волнует безопасность людей, мы не хотим насилия, действуем предельно гуманными методами.
Мы любим нашу страну и наш народ.
Во Франции на митингах по 15 полицейских на одного человека прыгают, бьют так, что мама дорогая.
Если б нам так поработать дали - не дай бог, конечно, - то, может, люди бы и задумались о том, что если полицейского ударишь, то это может плохо кончиться.
Но мы же понимаем, что в толпе пенсионеры, дети, женщины - бывает, беременные. Главный наш принцип - работать бережно, не допустить травм.
На мосту, допустим, я лично видел, стояло четыре водомета, и их вполне хватило бы на то, чтобы смыть всю эту толпу в речку.
Точно так же там стояли „Тигры“, где сидели люди, и у них резиновые пули.
Но нам никто не дал команду: „Действуйте, как вас учат“.
Чтобы не было травм.
Там реально дети.
Кто здесь работает, никто не хочет лишней крови».
«Люди не хотели идти через турникеты, они прорывали нашу цепочку - я не знаю, зачем. Может, были в них какие-то ростки намерений, а потом начали импровизировать».
«Мне кажется, рейтинг у нас хороший, население нас очень любит.
Люди, которых мы встречаем на улицах и площадях, благодарят нас: «Спасибо, что вы есть, хоть маленько порядок наладился».
Сотни таких случаев было.
А было еще вот такое: помню, стою на пикете, подходит ко мне дяденька один и говорит: «Можете подойти к машине и напугать моего сына, а то он раскапризничался сильно?» Подхожу к машине.
В ней сидит девочка восьми лет, держит на руках мальчика лет пяти.
Я в окно заглядываю, и тут девочка как закричит: «Не отдам Димку!»
Мальчик - в слезы.
Его папа радостно пожал мне руку и горячо поблагодарил: «Спасибо вам большое, он никогда капризничать не будет!»
А я ответил: «Не за что. Вот только я боюсь, что у вашего ребенка травма».
«Мы же такие же люди, тоже надеваем гражданку, (воспитаны в такой же стране) сделаны из такого же мяса».
Светлана Рейтер