трепещут страсти человеческия
Какая прекрасная служба на Усекновение главы Иоанна Предтечи. Далее следует почти дословный пересказ (на основании перевода), который можно и не читать тем, кто хорошо знает оригинал.
Этот Ирод, пьяница, распутник, убийца, потерявший от пьянства разум. Будучи и так больным от блудного разжения, он пленен шумом пляшущих ног (ибо пьянство -- мать распутства).
Что же он наделал? Связал того, кто мог его самого освободить, убил того, кто показывал ему путь к вечной жизни. Ирод заточил Предтечу в темницу -- то есть связал того, кто уже при жизни сочетался с невещественными вышними хорами. Иоанн -- этот небесный образ, подобный ангелам -- превзошел пределы естества и соблюл законы. Поэтому, обличая беззаконную связь, он не боится царева гнева. Воспитанный молоком закона, воспротивился позорному распутству. Пустыни прекрасная овца!
Скитаясь в пустыне, покрываемый верблюжьей шерстью, Иоанн обитал там как в чертоге светозарном, воцарившись над своими страстями. Иоанн -- свободный и верный Божьему закону, а Ирод -- больной и страстный, живущий призрачной, временной и ненастоящей жизнью. Иоанн бесстрашен, ибо не был тростником, колеблемым дуновениями вражьих ветров.
Ирод разбивается о камень Иоанновой твердыни -- о нерушимый град целомудрия. День своего рождения он превратил в день своей смерти: потому что выбрал убийство Пророка. Если бы ты, Ирод, не клялся. А уж если поклялся, лучше бы не сдержал клятвы!
И вот этот пир, полный крови, мерзкое празднование дня рождения, на котором трапеза смешана с убийством. Дочка Иродиады, распутная отроковица, отплясывает наглый танец, возбуждающий похоть у присутствующих на пиру. Ученица вселукавого диавола не содрогнулась, не оцепенела, когда шла, неся на блюде ангелами чтимую главу. Распутница, бесчинная девица...
Ирод променял священную голову на женскую пляску. Капли её крови пошли в награду за блудные подвиги. Голова постившегося в пустыне лежала как яство на блюде.
Что же Иродиада? Да восплачет, ведь она не закон Божий возлюбила, не вечную жизнь, но обманчивую и временную -- "не закон бо Божий, ни живый век возлюби, но притворный, привременный". И плач напал на всех -- как от ран, ведь смерть Иоанна не обрадовала ни гостей, ни Ирода. Сказано, что он опечалился, но печаль эта неистинная -- притворная и временная (как и мир, к которому привязано сердце Иродиады).
Умерщвлённый Иоанн сходит в ад, возвещая мёртвым близкое спасение. Затрепетало злое полчище и его предводитель диавол. Ущелье униженного естества возвысилось. Трепещут страсти смертных и в страхе убегают демоны от Бога данной благодати. Богословствующий язык заранее посылается к пребывающим во аде. В мире Иоанн обличает Ирода, а в аду он благовествует спасение.
Последний взгляд на страшный пир. Вновь Иродиада безумствует, вновь она в смятении. О, пляска коварная и питие с коварством. Глава Крестителя отсекалась, и Ирод был в смятении.
И утешающая молитва к Богородице: Ты -- Лоза истинная, возрастившая нам Плод жизни, ходатайствуй о помиловании душ наших.
Стихира на литии
Рождение неподобно / и пир безстуднейший Ирод совершил есть. / Любодейством бо женским услаждаемь / и нечестивым женонеистовством подстрекаемь, / отсече главу Предтечеву, / но не отсече языка пророческа, / обличающаго безумие его. / Пролия кровь неповинну, / покрыти хотя грех беззаконен, / но ни о сем скры гласа, / вопиющаго всем покаяние. / Он убо свеселяшеся убийством, / мы же спразднуем любовию / Крестителя Иоанна блаженное заколение. / Предвари бо во аде, / жизнь проповедати сущим во тьме и сени смертней седящим, / свыше восток Христа Бога нашего, / единаго Многомилостиваго.
Перевод:
День рождения непотребный / и пир бесстыднейший Ирод совершил. / Ибо распутством женским услаждаясь / и нечестивой страстью к женам побуждаемый, / отсек он главу Предтечи, / но не отсек языка пророческого, / обличавшего безумие его. / Пролил кровь неповинную, / прикрыть желая грех беззаконный, / но и этим не скрыл гласа, / возглашающего всем о покаяния. / Он, веселясь, совершил убийство, / мы же будем праздновать с любовию / Крестителя Иоанна блаженное заклание. / Ибо он первым предстал во аде, / чтобы тем, которые пребывали во тьме и тени смертной / о жизни провозгласить - свыше Восходящем Светиле, Христе Боге нашем, / едином Многомилостивом.
Этот Ирод, пьяница, распутник, убийца, потерявший от пьянства разум. Будучи и так больным от блудного разжения, он пленен шумом пляшущих ног (ибо пьянство -- мать распутства).
Что же он наделал? Связал того, кто мог его самого освободить, убил того, кто показывал ему путь к вечной жизни. Ирод заточил Предтечу в темницу -- то есть связал того, кто уже при жизни сочетался с невещественными вышними хорами. Иоанн -- этот небесный образ, подобный ангелам -- превзошел пределы естества и соблюл законы. Поэтому, обличая беззаконную связь, он не боится царева гнева. Воспитанный молоком закона, воспротивился позорному распутству. Пустыни прекрасная овца!
Скитаясь в пустыне, покрываемый верблюжьей шерстью, Иоанн обитал там как в чертоге светозарном, воцарившись над своими страстями. Иоанн -- свободный и верный Божьему закону, а Ирод -- больной и страстный, живущий призрачной, временной и ненастоящей жизнью. Иоанн бесстрашен, ибо не был тростником, колеблемым дуновениями вражьих ветров.
Ирод разбивается о камень Иоанновой твердыни -- о нерушимый град целомудрия. День своего рождения он превратил в день своей смерти: потому что выбрал убийство Пророка. Если бы ты, Ирод, не клялся. А уж если поклялся, лучше бы не сдержал клятвы!
И вот этот пир, полный крови, мерзкое празднование дня рождения, на котором трапеза смешана с убийством. Дочка Иродиады, распутная отроковица, отплясывает наглый танец, возбуждающий похоть у присутствующих на пиру. Ученица вселукавого диавола не содрогнулась, не оцепенела, когда шла, неся на блюде ангелами чтимую главу. Распутница, бесчинная девица...
Ирод променял священную голову на женскую пляску. Капли её крови пошли в награду за блудные подвиги. Голова постившегося в пустыне лежала как яство на блюде.
Что же Иродиада? Да восплачет, ведь она не закон Божий возлюбила, не вечную жизнь, но обманчивую и временную -- "не закон бо Божий, ни живый век возлюби, но притворный, привременный". И плач напал на всех -- как от ран, ведь смерть Иоанна не обрадовала ни гостей, ни Ирода. Сказано, что он опечалился, но печаль эта неистинная -- притворная и временная (как и мир, к которому привязано сердце Иродиады).
Умерщвлённый Иоанн сходит в ад, возвещая мёртвым близкое спасение. Затрепетало злое полчище и его предводитель диавол. Ущелье униженного естества возвысилось. Трепещут страсти смертных и в страхе убегают демоны от Бога данной благодати. Богословствующий язык заранее посылается к пребывающим во аде. В мире Иоанн обличает Ирода, а в аду он благовествует спасение.
Последний взгляд на страшный пир. Вновь Иродиада безумствует, вновь она в смятении. О, пляска коварная и питие с коварством. Глава Крестителя отсекалась, и Ирод был в смятении.
И утешающая молитва к Богородице: Ты -- Лоза истинная, возрастившая нам Плод жизни, ходатайствуй о помиловании душ наших.
Стихира на литии
Рождение неподобно / и пир безстуднейший Ирод совершил есть. / Любодейством бо женским услаждаемь / и нечестивым женонеистовством подстрекаемь, / отсече главу Предтечеву, / но не отсече языка пророческа, / обличающаго безумие его. / Пролия кровь неповинну, / покрыти хотя грех беззаконен, / но ни о сем скры гласа, / вопиющаго всем покаяние. / Он убо свеселяшеся убийством, / мы же спразднуем любовию / Крестителя Иоанна блаженное заколение. / Предвари бо во аде, / жизнь проповедати сущим во тьме и сени смертней седящим, / свыше восток Христа Бога нашего, / единаго Многомилостиваго.
Перевод:
День рождения непотребный / и пир бесстыднейший Ирод совершил. / Ибо распутством женским услаждаясь / и нечестивой страстью к женам побуждаемый, / отсек он главу Предтечи, / но не отсек языка пророческого, / обличавшего безумие его. / Пролил кровь неповинную, / прикрыть желая грех беззаконный, / но и этим не скрыл гласа, / возглашающего всем о покаяния. / Он, веселясь, совершил убийство, / мы же будем праздновать с любовию / Крестителя Иоанна блаженное заклание. / Ибо он первым предстал во аде, / чтобы тем, которые пребывали во тьме и тени смертной / о жизни провозгласить - свыше Восходящем Светиле, Христе Боге нашем, / едином Многомилостивом.