Самарских правоохранителей уличили в подделке документов и фальсификации?
Очевидно «политическое» уголовное дело, открытое против лидера партии «ВОЛЯ» Светланы Лады-Русь и члена Центрального совета партии Марины Герасимовой накануне выборов в Госдуму, приобретает совершенно неожиданный разворот. И прежде было ясно, что никаких «доказательств вины» Герасимовой и Лады-Русь в деле нет и быть не может. Обвинение очевидно притянуто за уши и строится исключительно на показаниях заинтересованных лиц и на «липовых» экспертизах. Но теперь выяснились новые подробности.
Оказывается, в деле есть признаки фальсификации доказательств, подделки документов и укрывательства преступлений!
Соответствующие заявления с просьбой проверить действия «правоохранителей», включая следователя Хаустова, и рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении виновных лиц по ст. 303 УК РФ «Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности», ст. 292 УК РФ «Служебный подлог», ст. 285 Уголовного кодекса РФ «Злоупотребление должностными полномочиями» были поданы в Следственный комитет РФ и в Генеральную прокуратуру.
В заявлениях перечислены следующие факты:
1. Почерковедческой экспертизой было установлено, что подпись следователя в постановлении о принятии уголовного дела к производству от 19 февраля 2016 года была выполнена не Хаустовым, а другим лицом. Это и понятно - весь день с 5.43 утра до 23 часов 19 февраля Хаустов был на обыске в Бариновке. Очевидно позже сфальсифицированный документ был заменен на постановление от 18 февраля.
2. Следственной группой (следователи Хаустов В.П., Рыжова Г.С., Янюшкина Е.В.) был дважды представлен в суд очевидно подложный документ - письменный ответ участкового Ю.Н. Полякова о том, что М.В. Герасимова якобы состояла на профилактическом учете. В документе отсутствуют исходящий номер и сведения о регистрации документа, не указано, в чей адрес предоставляются сведения, кем, когда и в связи с чем был подан запрос о необходимости предоставления сведений. Больше того, Поляков ни разу не встречался лично с Герасимовой, но отписка от его имени с очевидно ложными данными была использована в суде о мере пресечения для Герасимовой в качестве негативной характеристики Марины Владимировны как человека, якобы представляющего опасность для общества, которого нужно изолировать. А положительные характеристики Герасимовой с места работы и жительства, по всей видимости, умышленно следствием в суд не были представлены.
3. Обвинение Герасимовой М.В. основано только на косвенных показаниях заинтересованных лиц, родственников «потерпевшей», которые не были очевидцами событий. В качестве оправдания жестокости и цинизма правоохранителей во время обысков и задержания Хаустов представляет в суд обращения представителей религиозных общин (!). Причем обращения эти местами повторяют друг друга слово в слово и, в нарушение требований ст. 14 Конституции РФ, направлены против оппозиционной деятельности политической партии. Все это доказывает, что обращения написаны по «заказу» и под диктовку силовиков, возможно, сотрудников ЦПЭ.
4. Защитники Герасимовой полагают, что дознание и следствие изначально стремились возбудить уголовное дело любой ценой, а не установить объективную истину по делу. Это подтверждается явным игнорированием прямых доказательств отсутствия события преступления. Доследственная проверка по делу затянулась до 3 месяцев вместо установленных законом 10 дней. Явно на пустом месте создаются и иные поводы для уголовного дела - обращения Граховой Е.К. к психологам и психиатрам очевидно для симуляции якобы болезненного психологического/психического состояния.
5. В основу постановления о возбуждении уголовного дела следователь Хаустов В.П. положил изначально необъективное, противоречивое и очевидно предвзятое заключение психолога Зейгер М.В. Квалифицированные московские эксперты утверждают, что «выводы заключения специалиста Зейгер М.В. в отношении Граховой Е.К. не отвечают требованиям по объективности, всесторонности, полноте и научной обоснованности экспертных исследований». То есть не соответствуют требованиям ст. 8 ФЗ от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и не могут служить законным основанием возбуждения уголовного дела.
6. Отсутствие доказательств вины Герасимовой М.В. по делу следствие пытается подменить заведомо необъективной и предвзятой нарколого-психолого-психиатрической экспертизой в отношении Граховой Е.К. Причем экспертам для исследования предоставлены только показания самой Граховой и ее родных, которые не были очевидцами событий. Опросы непосредственных свидетелей, опровергающие слова Граховой, экспертам не предоставлены. Вопросы экспертам следователем Хаустовым В.П. сформулированы некорректно, за факты объективной реальности выданы достоверно неустановленные события, которые преподнесены в сильно искаженной интерпретации стороны обвинения, действия Герасимовой М.В., Лады-Русь С.М. изначально ложно названы следователем противоправными и преступными. Это подтверждают выводы независимых экспертов:
«Как видно из постановления о назначении комплексной экспертизы от 24.03.2016, следователь в разделе обстоятельств дела излагает версию происшествия, опираясь исключительно на показания Граховой Е.К. В частности, в его редакции события выглядят как уже доказанный факт - то, что сотрудники АНО АРСП «оказывали активное и продолжительное психологическое воздействие на гр. Грахову Е.К., выражающееся в словесном манипулировании субъективно значимыми объектами системы личностных ценностей». Между тем уголовное дело возбуждено в отношении Герасимовой М.В., а факт оказания на потерпевшую психологического воздействия других людей ни в какой форме не подтвержден, и может являться лишь предположением или предметом доказывания в рамках совершенно другого состава преступления.
Формулировка следователя о том, что «Герасимова М.В. совместно с неустановленными лицами довела Грахову Е.К. до состояния эмоциональной, волевой и мотивационной подавленности, и 05.11.2015 вынудила последнюю передать Герасимовой М.В. во владение свой автомобиль» также существенно предвосхищает события, приобретая характер объективного вменения. На самом деле сам факт того, что Грахова Е.К. была доведена до состояния глубокой подавленности как раз и является предметом экспертизы, которая еще только назначена. Отсюда следует, что поставленные вопросы являются (с точки зрения специалистов) заведомо некорректными и ориентируют экспертов на неизбежное и вынужденное составление заведомо тенденциозного заключения (без объективного и полноценного анализа всех обстоятельств дела).
В поставленном следователем вопросе, содержащем информацию о том, что «обвиняемая Герасимова М.В. и ее пособники убеждали Грахову Е.К. в том, что если она не расплатится с ними за «полученные блага», то Лада-Русь С.М. негативно повлияет на ее судьбу, и при этом угрожали ей», присутствует гипотетический момент. Подобная формулировка вопроса в утвердительно-обвинительной форме, в заведомо искаженном виде излагающая события, достоверность которых не доказана и оспаривается, фактически не оставляет экспертам возможности для объективного и неангажированного анализа ситуации. На самом деле в материалах уголовного дела имеются две противоречащие друг другу версии расследуемого события (позиция обвиняемой и прямо противоположная позиция потерпевшей). Без комплексного анализа этих двух версий в их взаимосвязи прийти к правильному заключению невозможно по объективным причинам».
5) Априори нельзя исключить возможность того, что описываемые Граховой Е.К. события об оказании на нее давления и угроз со стороны сотрудников С.М. Лады-Русь могли являться как ее фантазиями и вымыслом, связанными с имевшим место ранее неадекватным восприятием действительности, основанным на предшествующем своеобразном или неблагополучном эмоционально-психологическом состоянии, так и возможным желанием не возвращать Герасимовой M.B. крупную сумму денег, взятую в долг (банальными корыстными или меркантильными целями).
«6) Исходя из психофизиологического и лингвистического анализа текста Протокола допроса потерпевшей Граховой Е.К. нет никаких оснований считать, что в период ее работы у Пеуновой (Лады-Русь) она подверглась настолько существенному психологическому воздействию («зомбированию»), что могла полностью утратить волевой и эмоциональный контроль в юридически значимые моменты (подписание расписки в получении займа и генеральной доверенности на передачу автомобиля). Показания Граховой Е.К. выглядят вполне осмысленно и критично к анализируемой ситуации и собственному состоянию, что совершенно несвойственно для людей, психика которых нарушена в результате длительного агрессивного психологического «зомбирования», но, напротив, характеризуют достаточную ориентированность в простых социально-бытовых вопросах. В то же время в этих показаниях обращает на себя внимание упрощенность, схематичность и отсутствие достаточной конкретики или детализации. Грахова Е.К. фактически формулирует только общую идею о том, что она подвергалась психологической обработке, никак не обозначая, в чем именно это выразилось. Подобная формализованная общая схема (канва) является классической именно для ложных показаний (оговора), когда допрашиваемое лицо тщательно уклоняется от конкретных подробностей из боязни быть изобличенным на основании каких-либо непредвиденных нестыковок в деталях».
«8) Объективных данных, подтверждающих наличие выраженных изменений психики у Граховой Е.К. в период совершения сделки, которые могли бы препятствовать ее свободному волеизъявлению, в представленном материале не содержится. Грахова Е.К. в период работы у Лады-Русь не была полностью «зациклена» только на неком доминантном «зомбирующем» религиозном контуре, а продолжала разнообразное общение в других сферах жизни (в том числе в сфере супружеских и детско-родительских отношений). Подобное поведение не свойственно людям, находящимся в состоянии полного подавления сознания в результате одной из форм нейролингвистического программирования, когда практически исчезает потребность и мотивация к иным социальным контактам.
9) Каких-либо оснований для утверждения о том, что Грахова Е.К. в момент совершения сделки не отдавала отчета в своих действиях и не могла полноценно руководить ими, в представленном материале не содержится. Анализ исследованных материалов не выявляет признаков, характеризующих существенные когнитивные нарушения у Граховой Е.К., которые должны сопровождаться симптомами, перечисленными в аналитическом разделе настоящего заключения специалистов. Таким образом, объективными данными не подтверждается наличие выраженных изменений психики у Граховой Е.К. в период совершения сделки, которые могли бы препятствовать свободному волеизъявлению».
Вместе с тем, в результате действий (бездействия) следствия Герасимова была умышленно лишена следователем права и возможности заявить возражения, задать экспертам дополнительные вопросы, присутствовать при производстве экспертизы, ходатайствовать поручить производство экспертизы другому экспертному учреждению, заявить отвод экспертам.
7. В период нахождения под стражей с Герасимовой М.В. неоднократно проводили «беседы» оперативные сотрудники ЦПЭ ГУ МВД России по Самарской области Ращупкин П.В., Стройкин Н.И., Столяров И.С. По заявлениям Марины Герасимовой, они угрожали ей, оказывали психологическое насилие и стремились подавить ее волю, чтобы заставить ее дать «нужные», т. е. заведомо ложные показания по уголовному делу. Так, Герасимова М.В. сообщала про угрозы ей длительным тюремным сроком, ухудшением условий содержания под стражей, уголовным преследованием близких, угрозы поместить ее совместно с больными СПИДом и туберкулезом, ухудшением здоровья, в том числе от бесчеловечных условий этапирования на следственные действия. Причем сотрудники центра «Э», вопреки требованиям Марины Владимировны, намеренно приходили к ней в отсутствие адвокатов. Их угрозы планомерно и последовательно воплощаются в жизнь. Так, в связи с ухудшением состояния здоровья Герасимова М.В. была переведена для лечения и обследования в Областную соматическую больницу ГУФСИН. На майские праздники с 29.04.2016 по 04.05.2016, когда посещение подзащитной адвокатами было невозможно, Герасимову М.В. без всяких оснований из палаты терапевтического отделения внезапно поместили в камеру ЛДО (так называемый «могильник»), предназначенную для содержания опасных больных с инфекционными заболеваниями (ВИЧ, открытая форма туберкулеза).
8. Герасимовой М.В. было подано заявление о совершении в отношении нее преступления (мошенничество) со стороны Граховой Е.К. Следователь Хаустов В.П. не вынес никакого процессуального решения по заявлению Герасимовой М.В., что защитники считают грубым нарушением требований ст. 145 УПК РФ. В результате существенно нарушено право Герасимовой М.В. на защиту. С учетом всех обстоятельств дела у стороны защиты есть основания полагать, что Хаустов В.П. может иметь личную заинтересованность в укрытии преступления от учета.
В своем заявлении защитники Герасимовой также отмечают:
«Считаем, что описанные действия заведомо препятствуют установлению истины по делу, умышленно искажают обстоятельства уголовного дела, создают заведомо ложную доказательственную базу, ведут к направлению расследования по ложному пути и вынесению заведомо неправосудного приговора, иного акта, к заключению лица под стражу в отсутствие законных оснований, к осуждению невиновных, что серьезно нарушает конституционные права и законные интересы Герасимовой М.В., установленные ст. 50 Конституции РФ».
Следственный комитет и Генеральная прокуратура обязаны принять решение по заявлению
в срок не позднее 3 суток!