Тюремный дневник , тетрадь 1 ч. 2. Первый этап Сочи-Армавир
Этап. Сочи-Армавир
Сколько ужастиков я наслушался про этапы! Помню печальное лицо моего адвоката, который с тоской в голосе сказал: «Миша, у тебя завтра этап и мы ничего не можем сделать. Держись». Конечно, это все настраивает не на самое радужное настроение. Мысль о том, что придется ехать в «столыпине» (интересно, а как он выглядит?) в одном вагоне с урками, меня честно говоря не радовала.[Много букв, есть ненормативные]Бодрился формулой Бусидо: «Путь самурая - это смерть». Приготовил ручку - на всякий пожарный случай. Помылся, побрился, переоделся.
Перед этапом зам. Начальника ИВС по оперативной работе поинтересовался моей трудовой карьерой и сказал написать заявление об изоляции от общей массы, т.к. я работал на трех работах исключающих этапирование и содержание в общей массе арестованных (ВВшник, пристав, адвокат). Тогда то я и узнал, что значит слово «бээсник» и «изоляция».
Бээсник - бывший сотрудник. Это в первую и вторую очередь менты, прокуроры, налоговики, приставы, таможня, реже адвокаты и судьи.
Изоляция - это бээсники, женщины, сексменьшинства (по местному обиженные) и арестанты идущие по ряду «нехороших» статей: 131-135 например.
Автозак
Я арестант еще неопытный и видел автозаки (далее заки) пака двух видов: заки со стаканами - камера на базе микроавтобуса или хлебовозки. В нем есть два ряда стальных шкафчиков с железной или иногда деревянной полочкой. Размер шкафчика: 170х40х70. Тебе - туда. В шкафчик. Сумка с вещами - снаружи, сам в шкаф. Дверцу шкафа с грохотом захлопывают и тебя везут. На руках браслеты. Если водила - мудак, то он ведет резко. Народ бьется о шкафчик всем, чем только можно. Поэтому ехать там разумно в раскоряку.
Второй вариант зака: две большие общие камеры и один стакан.
Естественно я ехал в стакане, будь он, сука, проклят.
Десять минут тряски и мы на сочинском вокзале, сзади Книгомира (ныне снесенного). Вышли. Все в браслетах. Идем колонной по четыре. Впереди уркаганы. Сзади мы - изоляция. Щурюсь от солнца, глазею по сторонам. Оцениваю контингент с которым придется ехать. Не айс. Один улыбчивый дяденька - по виду бээсник, рядом с ним шагает угрюмый парень с лицом ваххабита, какие то мутные дедушки и паренек с ангельским лицом. Загрузились. Столыпин - это обычный плацкартный вагон, только обшитый железом и переделанный под камеру. Окна заварены, три фанерные полки, решетка отделяет коридор (продол) от полок. Двери раздвижные и очень узкие. Завели нас в крайнюю камеру. Нас шестеро: я, Азамат - улыбающийся бээсник (жертва таможенного скандала), Артур - ваххабит, мутные дедушки и вьюнош. Его зовут Веталиком. Но когда я протянул ему руку - поздороваться, он от меня шарахнулся.
- Мне нельзя, - говорит. - Я под сомнением.
- В смысле? - не понял я.
- Ну, под сомнением: обиженный или мужик. - Он вымученно улыбнулся. - Прикасаться ко мне нельзя. Не хочу подставлять.
Так я в первый раз увидел человека «под сомнением». Шел Веталик по 132-й (сексуальные действия насильственного характера). Часть четвертая. Перспективы нахождения на зоне у него были самые печальные.
*******************
Примечание: я катался с Веталиком еще несколько раз. В последний раз он был просто зеленого цвета. Дали 17 лет. И уже успели опустить. Он говорил, что невиновен. Я сидел с ним в одном стакане и сжалился. Дал пачку бумаги для кассации и посоветовал молиться. Не знаю: виновен он был или нет, но тогда он выглядел полностью сломленным человеком лишенным всякой надежды. Смотреть на него было жутко. Даже педофилы имеют право на защиту, и никто меня не переубедит в обратном.
********************
Шмон.
Всех арестованных в столыпине обыскивают. Урок - по жесткой схеме, бээсников мягче. Конвой относится к бээсникам чуть человечнее. Еще бы! Между нами не такое уж и большое расстояние, а в России оно может исчезнуть в течении часа. Сегодня ты везешь и шмонаешь, завтра тебя везут и шмонают. Вяло покопавшись в моих вещах и поинтересовавшись за что «заехал» и кем был на воле, они отпустили меня с богом.
Привели меня уже в другую камеру в два раза уже. В ней уже были обшмонанные Азамат и Артур - вахабит.
Сидим. Едем. Разговорились. Выяснилось, что Азамат - таможенник с Майкопа, идет по тому известному таможенному скандалу прицепом, к генералу Сесюре и еще нескольким десяткам таможенников, комерсов, ментов. И светили весельчаку Азамату срока такие, какие насильникам не дают. Сел Азик только-только когда собрался заняться чистой наукой. Экономика-логистика - все дела. А вместо этого девять месяцев стражи, девятнадцать этапов за плечами, продление уголовного дела на 48 (!!) месяцев и экстремальный курс уголовного процесса. Все как с гуся вода! Смеется. Видимо уже тосковать уже сил нет.
************************
Примечание: Азамат, Сесюра Виктор Леонидович и все остальные, дружно вышли на свободу в конце лета 2011 года, когда Медведев декриминализировал товарную контрабанду. Работа сотен следователей, годы лишения свободы десятков людей, их сломанные судьбы, семьи, здоровье и карьеры, в итоге все оказались пшиком.
*************************
Артур же оказался кабардинцем, земляком Азамата (тот жил раньше в Нальчике). Артур простой работяга, но когда-то окончил школу милиции. Проработал несколько месяцев участковым и поняв, что это такое решил зарабатывать на хлеб честным путем. Уехал в Сочи. Работал сантехником по установке элитной сантехники и прочей ерунды. У Артура 162 ч. 4 - разбой. До пятнадцати лет. Артур славный парень. Очень любит свою маму и младшую сестренку. Он ее так и называет - «сестренка». )) Артур в глухом отказе и сидит на 51-й. Так же как и я, так же как и Азамат. Артура сдали знакомые наркоманы, внезапно оказавшиеся «подельниками», из которых менты выбили явки за один-два часа «работы». Артур рассказывал про эту «работу» которую с ним проводили в течении первых десяти ночей задержания, про слоников и про анкер с крюком в потолке комнаты оперов, который днем предусмотрительно вывинчивался, а ночью, во время «работы» ввинчивался. Сложно догадаться, что вешалось на этот крюк?
*******************************
Примечание: Десять дней пыток. Это круто. Вася Б. после такой дозы резал себе вены, чтобы его хоть чуть-чуть оставили в покое. Большую дозу испытал только Илюха Г. Тот вообще потерял счет дням пыток. Говорил примерно: «дней сорок или пятьдесят». Правда он и резал себя раза три-четыре.
********************************
Артур говорит, что подельники клевещут - он не при делах. Я не лезу. Уже в курсе, что здесь это не принято. Артур, как и все остальные, очень рад видеть адвоката в одной с собой камере, пусть даже этапной и начинает консультироваться. С одной стороны ему не повезло - его закрыли. С другой, по его словам, - в деле нет прямых доказательств кроме явок подельников выбитых без адвокатов, от которых подельники отказались. Вот и катают по этапу. Чтоб сломать. Но таких длинных и жилистых ломать очень сложно. Как говорил Тайлер Дердон? - «Бьются до конца»?
Едем. В Лазаревке к нам посадили Алана. Алану 28 лет. Он бывший гаишник. 228, ч. 1. Осетин из Владикавказа. Поехал с друзьями малолетками в Сочи. Покупаться. На Магри остановили. И у одного из малолеток нашли косяк с анашой. Малыша поваязали и он от отчаяния заплакал. Алан сжалился и взял вину на себя. Явка с повинной, все дела. Малыша отпустили, а его нет. Что самое подлое, так это то, что когда менты взяли в «работу» Алана, его товарищи рванули из Магри так, что только пятки сверкали. И даже родным со страху ничего не сказали. Суки.
28 сентября 2010 года. Вторник. Краснодар. ИЗ-23/1. Карантин.
Настроение… циничное. Самочувствие - бывает и лучше. В течении суток ставил эксперимент на постовых и продольных. Под вечер у меня поднялась температура. И я попросил кипятку, чтобы сделать чай и погреться. Сразу меня не послали. Все ходили вокруг да около, но так и не дали. Даже смешно. Меня трусит от лихорадки, но никому даже не пришло в голову вызвать врача. Прошу кипяток. Объясняю: «не для чефира - согреться. Плохо мне». Как в стенку. Под конец, когда меня чуть отпустило, стал требовать уже из принципа. Но это ладно. Мелочи.
В карантине мы были вдвоем. Я и кубанский пристав-взяточник. После обеда его увели и я сижу один. Но меня это не гнетет. Были бы книжки, да бумага с ручкой.
В общем, о чем это я? Ах да! Армавир. В Армавир нас привезли часов в одиннадцать вечера. 15 минут «жесткой яйцетряски» в заке вариант № 2, столько же непонятного ожидания и мы в изоляторе. Машина подъехала почти вплотную к полуподвальному помещению. Это т.н. привратка. Место с временными камерами и стаканами для ожидания еще одного шмона. Нас с Аланом, как первоходов и новичков запихнули в один стакан. Забавно, я вот пишу вот это, и у меня не укладывается в голове, что в 2010 году люди могут так обращаться с людьми. Полный пиздец!
Стакан.
Стакан в привратке - это маленькая камера для содержания, типа не более двух часов. Щас! В этой комнатушке размером 0,7х2 м. нас продержали до тех пор пока не начало светать. Потолок в стакане высокий. Под потолком зарешеченное окошко, открытое в связи с теплым временем года. Стены беленные. Две лавочки-жердочки. Ни сесть, ни лечь. Хоть и сентябрь, в Армавире холодно. Спасибо родным, которые организовали мне нормальную сумку с вещами и теплой кофтой. Я приоделся. Алан мерз. Я как котяра пристроился на лавочке и пытался поспать. Алан все это время сидел на корточках тупо уставившись в дверь.
Мда.. жесть. Где это написано, что пытки запрещены? Видимо тот человек, что это писал, не сидел после этапа ночь в холодном стакане.
Под утро нас вытащили на шмон. Поскольку Фсиновцам хотелось спать, то шмонали по мягкой схеме. На мой вопрос: «а с какого, такого перепугу нас продержали в стакане до утра?», был дан ответ, что дескать, не было свободных мест в камерах. Врали, конечно. Было уже светло, когда нам выдали матрасы с подушкой и отвели в камеры
Камера.
По местному ее зовут хата. У моей был номер семь-шесть, у Алана семь-три. Интересно происхождение обычая называть номер числами, а не цифрами. Осмелюсь предположить, что не все сидельцы умеют считать до ста, вот под них и говорят так.
Камера семь-шесть, в связи с принятым принципом сепарации заключенных предназначена для размещения бээсников, в первый раз совершивших преступление. Содержались в ней тяжкие и особо тяжкие по преступлениям связанным с насилием. Ну, а в семь-три, соответсвенно тяжкие и особо тяжкие не связанные с насилием: мошенники и нароманы.
Первое, что привлекло мое внимание, так это столп света, дневного света (!) бъющего в окно. За десять дней в ИВСе я отвык от того, что в окне может быть свет. А тут… Даже кусочек неба видно! В камере было десять шконок. На семи из них спали, три пустые. Меня уже научили (спасибо Геше-ВКРщику) как заходить в хату. Я вошел и сказал:
- Здорово. Я Миша.
Несколько пар глаз наблюдали за мной. Я скинул кофту и подошел к окну. Загляделся на небо. Тем временем, на ближайшей к двери шконке, спящий принял вертикальное положение и посоветовал мне, перед тем как стелиться, проверить матрас на наличие вшей и заодно сказал, уже знакомому мне Артуру-вахабиту передислоцироваться на свободное место второго яруса возле двери. Над собой, то есть.
- Будешь спать на его месте, - сказал он мне.
Я собственно не возражал. Тут уселся на кровати паренек, над чьей шконкой выделили мне место и окликнул меня по имени.
Удивлению не было предела. Это оказался Толик З., с которым 16-17 лет назад я занимался кикбоксингом. Позднее, он как и я работал приставом, потом пошел в ФМС и конечно как я он сочинец. Земляк.
Контакт был налажен. Дяденьку у двери звали Володя Д. Он был старший в хате. Могу сказать, что этапное радио работает безотказно. Меня в камере уже ждали, уже знали, что я адвокат и не скрывали своей радости по этому поводу. Толик мне рассказал правила бээсной хаты семь-шесть.
- Никаких понятий. Ни блатных, ни каких-либо еще. Дежурство по очереди, необременительное кстати. Вежливость - обязательна (но это я и так уже понял). Взаимопомощь. Гигиена.
Питание в семь-шесть было поставлено свое, готовили сами из тех продуктов, что получались в передачках. Выходило неплохо. И необременительно для родни, т.к. система передачек и их стоимость была рассчитана дотошным Володей Д. Передачи (как и дежурства) строго по очереди, на сумму не более 2800 руб. и продукты по перечню - в основном не скоропортящиеся. Т.к. сам Вова из Армавира, то передачи носила его жена для всех, закупая продукты на деньги которые ей переводили родственники.
Камера семь-шесть - относительно просторная. В ней около 30 метров площади. Светлая - об окне я уже говорил. Чистая - пол дежурные метут после каждого приема пищи и моют перед сном. По воскресеньям в семь-шесть - большая уборка и стирка. Кипятком травят тараканов из щелей, метут паутину, моют полки и решетки. Ни дать, ни взять - коммуна!
В семь-шесть есть телевизор и арестанты большую часть времени его смотрят. Особено в почете сериал «Интерны» (Варечка - звезда эротических снов) и «Глухарь» - про лысого мента с голливудской улыбкой и трогательной ямочкой на щеке. Арестанты болеют за Серегу Глухарева )) Каменты как всегда рулят, ведь подавляющее количество сидельцев - менты, и пусть не следователи, но с УПК уже успели познакомится. С моим приездом комментарии приобрели еще большую дозу язвительности.
Но что самое главное… В семь-шесть есть шахматы! Именно за этим занятием я и застал Юру С. (105 ч. 2, 134 ч. 1, 167 ч. 2) и Леху М. (111 ч. 3). Оба бывшие менты. Ну … или по странной случайности, написавшие рапорт об увольнении за день до ареста. Такие совпадения здесь очень распространены. Увидев, что я пристально смотрю на доску, Юра пригласил меня сыграть. Никогда не считал себя хорошим шахматистом, но ребята судя по всему играли еще хуже. Шахматы помогли мне влиться в коллектив и уже на следующий день я был своим. Ну конечно, важную роль сыграли еще два фактора (кроме рекомендаций Толика): не блядская статья - рэкет, это вам не изнасилование и статус адвоката.
Первым меня начал мучать Леха, потом на правах собрата по шахматам подтянулся Юра с шестью томами уголовного дела. Затем в очередь встала вся камера. Двух отшил сразу: Толика - у него адвокат не мне чета и лезть в его дело, только все портить, и Андреича (дедушка семидесяти лет, 131 ч. 1).
Адвоката Андреича я тоже знаю и по той же причине, прочтя приговор и кассационные жалобы, заверил его, что в моей помощи он не нуждается. Дольше всех держался Володя Д. (162 ч. 3, 222 ч. 1, 318 ч. 1), но после того как ему засилили приговор на двенадцать лет строго режима, тоже подтянулся. Ему я написал черновик надзорной жалобы.
Вот так мы и жили в нашей камере семь-шесть, пока однажды вечером, постовой не обрадовал меня новостью: «Завтра в восемь вечера этап. Приготовься». Так как к этому времени я уже успел съездить этапом Армавир-Сочи, и через несколько часов после прибытия в сочинский ИВС, еще раз Сочи-Армавир, то новость о еще одном этапе я воспринял как издевательство со стороны следователя. Этап - мероприятие, ну совсем не прикольное и я подумал, что меня как и Азамата, хотят маленько погонять, дабы норов укоротил и был сговорчивей. Провожали ребята очень радушно. Вова из общака собрал НЗ на этап, Андреич дал поручение чего привезти из Сочи, Юра взял с меня обещание, по возвращению добить его шесть томов.
И каково же было мое удивление, когда оказавшись в стакане, я узнал, что этап идет не в Сочи, а в Краснодар.
Не буду приводить подробности этапа. Все тоже самое. Тот же автозак, шмон, твердые полки, урки через одну стенку и женщины, но тоже урки, через другую.
Тюремный дневник. Тетрадь 1, ч. 1
Сколько ужастиков я наслушался про этапы! Помню печальное лицо моего адвоката, который с тоской в голосе сказал: «Миша, у тебя завтра этап и мы ничего не можем сделать. Держись». Конечно, это все настраивает не на самое радужное настроение. Мысль о том, что придется ехать в «столыпине» (интересно, а как он выглядит?) в одном вагоне с урками, меня честно говоря не радовала.[Много букв, есть ненормативные]Бодрился формулой Бусидо: «Путь самурая - это смерть». Приготовил ручку - на всякий пожарный случай. Помылся, побрился, переоделся.
Перед этапом зам. Начальника ИВС по оперативной работе поинтересовался моей трудовой карьерой и сказал написать заявление об изоляции от общей массы, т.к. я работал на трех работах исключающих этапирование и содержание в общей массе арестованных (ВВшник, пристав, адвокат). Тогда то я и узнал, что значит слово «бээсник» и «изоляция».
Бээсник - бывший сотрудник. Это в первую и вторую очередь менты, прокуроры, налоговики, приставы, таможня, реже адвокаты и судьи.
Изоляция - это бээсники, женщины, сексменьшинства (по местному обиженные) и арестанты идущие по ряду «нехороших» статей: 131-135 например.
Автозак
Я арестант еще неопытный и видел автозаки (далее заки) пака двух видов: заки со стаканами - камера на базе микроавтобуса или хлебовозки. В нем есть два ряда стальных шкафчиков с железной или иногда деревянной полочкой. Размер шкафчика: 170х40х70. Тебе - туда. В шкафчик. Сумка с вещами - снаружи, сам в шкаф. Дверцу шкафа с грохотом захлопывают и тебя везут. На руках браслеты. Если водила - мудак, то он ведет резко. Народ бьется о шкафчик всем, чем только можно. Поэтому ехать там разумно в раскоряку.
Второй вариант зака: две большие общие камеры и один стакан.
Естественно я ехал в стакане, будь он, сука, проклят.
Десять минут тряски и мы на сочинском вокзале, сзади Книгомира (ныне снесенного). Вышли. Все в браслетах. Идем колонной по четыре. Впереди уркаганы. Сзади мы - изоляция. Щурюсь от солнца, глазею по сторонам. Оцениваю контингент с которым придется ехать. Не айс. Один улыбчивый дяденька - по виду бээсник, рядом с ним шагает угрюмый парень с лицом ваххабита, какие то мутные дедушки и паренек с ангельским лицом. Загрузились. Столыпин - это обычный плацкартный вагон, только обшитый железом и переделанный под камеру. Окна заварены, три фанерные полки, решетка отделяет коридор (продол) от полок. Двери раздвижные и очень узкие. Завели нас в крайнюю камеру. Нас шестеро: я, Азамат - улыбающийся бээсник (жертва таможенного скандала), Артур - ваххабит, мутные дедушки и вьюнош. Его зовут Веталиком. Но когда я протянул ему руку - поздороваться, он от меня шарахнулся.
- Мне нельзя, - говорит. - Я под сомнением.
- В смысле? - не понял я.
- Ну, под сомнением: обиженный или мужик. - Он вымученно улыбнулся. - Прикасаться ко мне нельзя. Не хочу подставлять.
Так я в первый раз увидел человека «под сомнением». Шел Веталик по 132-й (сексуальные действия насильственного характера). Часть четвертая. Перспективы нахождения на зоне у него были самые печальные.
*******************
Примечание: я катался с Веталиком еще несколько раз. В последний раз он был просто зеленого цвета. Дали 17 лет. И уже успели опустить. Он говорил, что невиновен. Я сидел с ним в одном стакане и сжалился. Дал пачку бумаги для кассации и посоветовал молиться. Не знаю: виновен он был или нет, но тогда он выглядел полностью сломленным человеком лишенным всякой надежды. Смотреть на него было жутко. Даже педофилы имеют право на защиту, и никто меня не переубедит в обратном.
********************
Шмон.
Всех арестованных в столыпине обыскивают. Урок - по жесткой схеме, бээсников мягче. Конвой относится к бээсникам чуть человечнее. Еще бы! Между нами не такое уж и большое расстояние, а в России оно может исчезнуть в течении часа. Сегодня ты везешь и шмонаешь, завтра тебя везут и шмонают. Вяло покопавшись в моих вещах и поинтересовавшись за что «заехал» и кем был на воле, они отпустили меня с богом.
Привели меня уже в другую камеру в два раза уже. В ней уже были обшмонанные Азамат и Артур - вахабит.
Сидим. Едем. Разговорились. Выяснилось, что Азамат - таможенник с Майкопа, идет по тому известному таможенному скандалу прицепом, к генералу Сесюре и еще нескольким десяткам таможенников, комерсов, ментов. И светили весельчаку Азамату срока такие, какие насильникам не дают. Сел Азик только-только когда собрался заняться чистой наукой. Экономика-логистика - все дела. А вместо этого девять месяцев стражи, девятнадцать этапов за плечами, продление уголовного дела на 48 (!!) месяцев и экстремальный курс уголовного процесса. Все как с гуся вода! Смеется. Видимо уже тосковать уже сил нет.
************************
Примечание: Азамат, Сесюра Виктор Леонидович и все остальные, дружно вышли на свободу в конце лета 2011 года, когда Медведев декриминализировал товарную контрабанду. Работа сотен следователей, годы лишения свободы десятков людей, их сломанные судьбы, семьи, здоровье и карьеры, в итоге все оказались пшиком.
*************************
Артур же оказался кабардинцем, земляком Азамата (тот жил раньше в Нальчике). Артур простой работяга, но когда-то окончил школу милиции. Проработал несколько месяцев участковым и поняв, что это такое решил зарабатывать на хлеб честным путем. Уехал в Сочи. Работал сантехником по установке элитной сантехники и прочей ерунды. У Артура 162 ч. 4 - разбой. До пятнадцати лет. Артур славный парень. Очень любит свою маму и младшую сестренку. Он ее так и называет - «сестренка». )) Артур в глухом отказе и сидит на 51-й. Так же как и я, так же как и Азамат. Артура сдали знакомые наркоманы, внезапно оказавшиеся «подельниками», из которых менты выбили явки за один-два часа «работы». Артур рассказывал про эту «работу» которую с ним проводили в течении первых десяти ночей задержания, про слоников и про анкер с крюком в потолке комнаты оперов, который днем предусмотрительно вывинчивался, а ночью, во время «работы» ввинчивался. Сложно догадаться, что вешалось на этот крюк?
*******************************
Примечание: Десять дней пыток. Это круто. Вася Б. после такой дозы резал себе вены, чтобы его хоть чуть-чуть оставили в покое. Большую дозу испытал только Илюха Г. Тот вообще потерял счет дням пыток. Говорил примерно: «дней сорок или пятьдесят». Правда он и резал себя раза три-четыре.
********************************
Артур говорит, что подельники клевещут - он не при делах. Я не лезу. Уже в курсе, что здесь это не принято. Артур, как и все остальные, очень рад видеть адвоката в одной с собой камере, пусть даже этапной и начинает консультироваться. С одной стороны ему не повезло - его закрыли. С другой, по его словам, - в деле нет прямых доказательств кроме явок подельников выбитых без адвокатов, от которых подельники отказались. Вот и катают по этапу. Чтоб сломать. Но таких длинных и жилистых ломать очень сложно. Как говорил Тайлер Дердон? - «Бьются до конца»?
Едем. В Лазаревке к нам посадили Алана. Алану 28 лет. Он бывший гаишник. 228, ч. 1. Осетин из Владикавказа. Поехал с друзьями малолетками в Сочи. Покупаться. На Магри остановили. И у одного из малолеток нашли косяк с анашой. Малыша поваязали и он от отчаяния заплакал. Алан сжалился и взял вину на себя. Явка с повинной, все дела. Малыша отпустили, а его нет. Что самое подлое, так это то, что когда менты взяли в «работу» Алана, его товарищи рванули из Магри так, что только пятки сверкали. И даже родным со страху ничего не сказали. Суки.
28 сентября 2010 года. Вторник. Краснодар. ИЗ-23/1. Карантин.
Настроение… циничное. Самочувствие - бывает и лучше. В течении суток ставил эксперимент на постовых и продольных. Под вечер у меня поднялась температура. И я попросил кипятку, чтобы сделать чай и погреться. Сразу меня не послали. Все ходили вокруг да около, но так и не дали. Даже смешно. Меня трусит от лихорадки, но никому даже не пришло в голову вызвать врача. Прошу кипяток. Объясняю: «не для чефира - согреться. Плохо мне». Как в стенку. Под конец, когда меня чуть отпустило, стал требовать уже из принципа. Но это ладно. Мелочи.
В карантине мы были вдвоем. Я и кубанский пристав-взяточник. После обеда его увели и я сижу один. Но меня это не гнетет. Были бы книжки, да бумага с ручкой.
В общем, о чем это я? Ах да! Армавир. В Армавир нас привезли часов в одиннадцать вечера. 15 минут «жесткой яйцетряски» в заке вариант № 2, столько же непонятного ожидания и мы в изоляторе. Машина подъехала почти вплотную к полуподвальному помещению. Это т.н. привратка. Место с временными камерами и стаканами для ожидания еще одного шмона. Нас с Аланом, как первоходов и новичков запихнули в один стакан. Забавно, я вот пишу вот это, и у меня не укладывается в голове, что в 2010 году люди могут так обращаться с людьми. Полный пиздец!
Стакан.
Стакан в привратке - это маленькая камера для содержания, типа не более двух часов. Щас! В этой комнатушке размером 0,7х2 м. нас продержали до тех пор пока не начало светать. Потолок в стакане высокий. Под потолком зарешеченное окошко, открытое в связи с теплым временем года. Стены беленные. Две лавочки-жердочки. Ни сесть, ни лечь. Хоть и сентябрь, в Армавире холодно. Спасибо родным, которые организовали мне нормальную сумку с вещами и теплой кофтой. Я приоделся. Алан мерз. Я как котяра пристроился на лавочке и пытался поспать. Алан все это время сидел на корточках тупо уставившись в дверь.
Мда.. жесть. Где это написано, что пытки запрещены? Видимо тот человек, что это писал, не сидел после этапа ночь в холодном стакане.
Под утро нас вытащили на шмон. Поскольку Фсиновцам хотелось спать, то шмонали по мягкой схеме. На мой вопрос: «а с какого, такого перепугу нас продержали в стакане до утра?», был дан ответ, что дескать, не было свободных мест в камерах. Врали, конечно. Было уже светло, когда нам выдали матрасы с подушкой и отвели в камеры
Камера.
По местному ее зовут хата. У моей был номер семь-шесть, у Алана семь-три. Интересно происхождение обычая называть номер числами, а не цифрами. Осмелюсь предположить, что не все сидельцы умеют считать до ста, вот под них и говорят так.
Камера семь-шесть, в связи с принятым принципом сепарации заключенных предназначена для размещения бээсников, в первый раз совершивших преступление. Содержались в ней тяжкие и особо тяжкие по преступлениям связанным с насилием. Ну, а в семь-три, соответсвенно тяжкие и особо тяжкие не связанные с насилием: мошенники и нароманы.
Первое, что привлекло мое внимание, так это столп света, дневного света (!) бъющего в окно. За десять дней в ИВСе я отвык от того, что в окне может быть свет. А тут… Даже кусочек неба видно! В камере было десять шконок. На семи из них спали, три пустые. Меня уже научили (спасибо Геше-ВКРщику) как заходить в хату. Я вошел и сказал:
- Здорово. Я Миша.
Несколько пар глаз наблюдали за мной. Я скинул кофту и подошел к окну. Загляделся на небо. Тем временем, на ближайшей к двери шконке, спящий принял вертикальное положение и посоветовал мне, перед тем как стелиться, проверить матрас на наличие вшей и заодно сказал, уже знакомому мне Артуру-вахабиту передислоцироваться на свободное место второго яруса возле двери. Над собой, то есть.
- Будешь спать на его месте, - сказал он мне.
Я собственно не возражал. Тут уселся на кровати паренек, над чьей шконкой выделили мне место и окликнул меня по имени.
Удивлению не было предела. Это оказался Толик З., с которым 16-17 лет назад я занимался кикбоксингом. Позднее, он как и я работал приставом, потом пошел в ФМС и конечно как я он сочинец. Земляк.
Контакт был налажен. Дяденьку у двери звали Володя Д. Он был старший в хате. Могу сказать, что этапное радио работает безотказно. Меня в камере уже ждали, уже знали, что я адвокат и не скрывали своей радости по этому поводу. Толик мне рассказал правила бээсной хаты семь-шесть.
- Никаких понятий. Ни блатных, ни каких-либо еще. Дежурство по очереди, необременительное кстати. Вежливость - обязательна (но это я и так уже понял). Взаимопомощь. Гигиена.
Питание в семь-шесть было поставлено свое, готовили сами из тех продуктов, что получались в передачках. Выходило неплохо. И необременительно для родни, т.к. система передачек и их стоимость была рассчитана дотошным Володей Д. Передачи (как и дежурства) строго по очереди, на сумму не более 2800 руб. и продукты по перечню - в основном не скоропортящиеся. Т.к. сам Вова из Армавира, то передачи носила его жена для всех, закупая продукты на деньги которые ей переводили родственники.
Камера семь-шесть - относительно просторная. В ней около 30 метров площади. Светлая - об окне я уже говорил. Чистая - пол дежурные метут после каждого приема пищи и моют перед сном. По воскресеньям в семь-шесть - большая уборка и стирка. Кипятком травят тараканов из щелей, метут паутину, моют полки и решетки. Ни дать, ни взять - коммуна!
В семь-шесть есть телевизор и арестанты большую часть времени его смотрят. Особено в почете сериал «Интерны» (Варечка - звезда эротических снов) и «Глухарь» - про лысого мента с голливудской улыбкой и трогательной ямочкой на щеке. Арестанты болеют за Серегу Глухарева )) Каменты как всегда рулят, ведь подавляющее количество сидельцев - менты, и пусть не следователи, но с УПК уже успели познакомится. С моим приездом комментарии приобрели еще большую дозу язвительности.
Но что самое главное… В семь-шесть есть шахматы! Именно за этим занятием я и застал Юру С. (105 ч. 2, 134 ч. 1, 167 ч. 2) и Леху М. (111 ч. 3). Оба бывшие менты. Ну … или по странной случайности, написавшие рапорт об увольнении за день до ареста. Такие совпадения здесь очень распространены. Увидев, что я пристально смотрю на доску, Юра пригласил меня сыграть. Никогда не считал себя хорошим шахматистом, но ребята судя по всему играли еще хуже. Шахматы помогли мне влиться в коллектив и уже на следующий день я был своим. Ну конечно, важную роль сыграли еще два фактора (кроме рекомендаций Толика): не блядская статья - рэкет, это вам не изнасилование и статус адвоката.
Первым меня начал мучать Леха, потом на правах собрата по шахматам подтянулся Юра с шестью томами уголовного дела. Затем в очередь встала вся камера. Двух отшил сразу: Толика - у него адвокат не мне чета и лезть в его дело, только все портить, и Андреича (дедушка семидесяти лет, 131 ч. 1).
Адвоката Андреича я тоже знаю и по той же причине, прочтя приговор и кассационные жалобы, заверил его, что в моей помощи он не нуждается. Дольше всех держался Володя Д. (162 ч. 3, 222 ч. 1, 318 ч. 1), но после того как ему засилили приговор на двенадцать лет строго режима, тоже подтянулся. Ему я написал черновик надзорной жалобы.
Вот так мы и жили в нашей камере семь-шесть, пока однажды вечером, постовой не обрадовал меня новостью: «Завтра в восемь вечера этап. Приготовься». Так как к этому времени я уже успел съездить этапом Армавир-Сочи, и через несколько часов после прибытия в сочинский ИВС, еще раз Сочи-Армавир, то новость о еще одном этапе я воспринял как издевательство со стороны следователя. Этап - мероприятие, ну совсем не прикольное и я подумал, что меня как и Азамата, хотят маленько погонять, дабы норов укоротил и был сговорчивей. Провожали ребята очень радушно. Вова из общака собрал НЗ на этап, Андреич дал поручение чего привезти из Сочи, Юра взял с меня обещание, по возвращению добить его шесть томов.
И каково же было мое удивление, когда оказавшись в стакане, я узнал, что этап идет не в Сочи, а в Краснодар.
Не буду приводить подробности этапа. Все тоже самое. Тот же автозак, шмон, твердые полки, урки через одну стенку и женщины, но тоже урки, через другую.
Тюремный дневник. Тетрадь 1, ч. 1