Смена эпох: об особенностях современного этапа мирового развития
Исторически человеческая цивилизация развивалась как совокупность нескольких мировых цивилизаций, построенных на разных мировоззренческих системах. Не все из них в равной мере повлияли на ход исторического развития. Тем не менее, на определенных исторических этапах то та, то другая цивилизация выходила вперед в области социально-экономического, научного и культурного прогресса. Некоторые великие цивилизации прошлого исчезли, оставив заметный след в человеческой истории. Другие в несколько видоизмененной форме продолжают существовать и по сей день. Впрочем, для целей данного исследования можно опустить предысторию и историю развития ЧЦ, зафиксировав ее современное состояние на рубеже ХХ - XXI веков.
К настоящему моменту в мире сложилось несколько крупных мировых цивилизаций, которые условно можно подразделить следующим образом:
- Западная цивилизация, основанная на принципах либерализма (с центром в Вашингтоне);
- Восточно-христианская цивилизация, основанная на принципах православия (с центром в Москве);
- Восточно-азиатская цивилизация, охватывающая страны буддийской и конфуцианской традиции и включающая Китай, Японию, Корею, Монголию и некоторые другие государства и территории (имеет полицентричный характер);
- Исламская цивилизация, охватывающая обширные районы Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, Средней Азии и частично Юго-Восточной Азии (имеет полицентричный характер);
- Индуистская цивилизация с центром в Индии;
- Латиноамериканская цивилизация, основанная на принципах католицизма и традициях индейского населения этого региона (имеет полицентричный характер).
Данные цивилизации, даже те из них, которые имеют условный идеологический центр, не являются гомогенными структурами и из этого центра не управляются. Центр (или «центры влияния» этих цивилизаций) может давать лишь некие общие мировоззренческие установки, закладывающие ценностные ориентиры для оценки событий и ориентации в окружающем мире. В то же время государства, входящие в состав данных цивилизаций, имеют отличные от других цивилизаций ценностные ориентиры, что играет важную роль в деле прогнозирования сценариев развития международных отношений.
Первым базовым постулатом, на котором основан данный анализ, является вывод о продолжении в 21-ом веке конкуренции основных мировых цивилизаций.1 Этот тезис подробно обосновал консервативный американский политолог Самюэл Хантингтон. В своей нашумевшей книге «Столкновение цивилизаций» он выдвинул концепцию о том, что различные цивилизации, как высшая форма культурной идентичности, приобретают в наше время особую значимость при анализе потенциала международных конфликтов.2
По словам Хантингтона, «основным источником конфликтов в этом новом мире будет преимущественно не идеология и не экономика». «Наибольшие разногласия среди человечества и преобладающие источники конфликтов будут носить культурный характер», - отмечал он. Далее Хантингтон, утверждал, что, хотя «национальные государства и останутся наиболее влиятельными игроками на мировой арене», но главные конфликты мировой политики будут происходить «между странами и группами стран, принадлежащими к разным цивилизациям». «Столкновение цивилизаций будет доминировать в глобальной политике. Линии противоречий между цивилизациями станут линиями фронта будущего», - предупреждал он.3
Хантингтон, также правильно определил главный водораздел надвигающегося конфликта. По его мнению, основные противоречия возникнут между Западной цивилизацией и другими цивилизациями. Правда, американский исследователь не смог толком обосновать этот вывод. Возможно, потому, что честный анализ выглядел бы далеко не в пользу Западной цивилизации, к которой принадлежал сам Хантингтон.
Хотя публикации Хантингтона вызвали на Западе очень серьезный резонанс и полемику, следует отметить, что ничего принципиально нового он не открыл. Он лишь обобщил известные факты и истины, придав им концептуальную форму. Именно поэтому критика Хантингтона сторонниками глобализации из либерального лагеря не выглядела убедительной. Эта критика не выдерживала сопоставления с историческими фактами и некоторыми очевидными реалиями сегодняшнего дня.
Конкуренция цивилизаций отнюдь не является какой-то особенностью 21-ого века. Она существовала, всегда, хотя часто принимала форму религиозного противостояния или конфликта идеологий. Просто в 21-ом веке эта конкуренция перешла в новую форму - форму борьбы ценностей, став более очевидной для основных участников конфликта. Нельзя однако забывать, что мировоззренческая форма конкуренции цивилизаций всегда была тесно связана с конкуренцией национальных интересов различных государств или групп государств. (Подробнее об этом можно посмотреть в статье М.В.Александрова о соотношении национальных интересов и национальных ценностей).4
То есть конкуренция цивилизаций никогда не сводилась только к идейной борьбе, а всегда была дополнительно связана с такими факторами как борьба за национальную безопасность, политическое влияние, ресурсы, рынки сбыта итд. Именно привнесение в идейную борьбу материальных интересов всегда придавало конкуренции цивилизаций особую остроту.
Вторым базовым постулатом, на котором строится данный анализ, является закон неравномерности экономического и политического развития государств мира, который подтверждается всей историей развития человечества. В основе процесса неравномерности лежат самые разнообразные факторы, причем в каждую эпоху они могут значительно отличаться друг от друга. Более того, опыт истории показывает, что неравномерно развивались не только отдельные государства, но и целые группы государств, или огромные империи, поглотившие множество стран и народов. При этом неравномерность развития часто приводила к ситуации, когда целые государства, империи или конгломерации народов просто исчезали с карты мира, а на их месте возникали новые государственные или имперские образования.
Сейчас мировая цивилизация тоже подошла к определенному рубежу, когда назревает переформатирование всей системы международных отношений. По существу, мир приближается к точке бифуркации, напоминающий периоды краха Римской Империи, падения Византии, распада Золотой Орды, а также великих географических открытий, приведших к формированию западноцентричной модели мироустройства, основанной на колониальной, а затем неоколониальной системе господства Западной цивилизации. Сейчас, эта система, просуществовавшая 400 лет, подходит к своему исчерпанию. Поэтому вполне справедливо говорить о смене эпох в развитии человечества.
Таким образом, определяющим моментом состояния ЧЦ на современном этапе является противоречие между стремлением Западной цивилизации сохранить свое доминирующее положение в мировых делах и реальной ролью Запада в экономическом, научном, идейном и культурном развитии человечества.
Толчком к переосмыслению многими странами ведущей роли Западной цивилизации на мировой арене послужили события 1997 года, вызвавшие масштабный финансово-экономический кризис на рынках новых индустриальных стран Азии. В той ситуации западные экономические институты и инвесторы проявили себя не с самой лучшей стороны в отношении своих азиатских партнеров. А в политических и экономических кругах стран Азии по этому поводу были сделаны определенные выводы.
Затем последовал дефолт Российского государства, развивавшегося по рецептам МВФ и в рамках неолиберальной доктрины капитализма. В 2001 году в США произошел т.н. кризис «доткомов» - компаний работающих в сфере высоких технологий, который нанес существенный ущерб мировой экономике. Ну и апофеозом всего этого процесса явился самый крупный после Великой депрессии финансово-экономический кризис 2008 года. Этот кризис, последствия которого продолжают сказываться и по сей день, зародил в мире серьезные сомнения в устойчивости мировой, в том числе западной экономики, и в правильности того экономического пути, по которому идет (и ведет мир) Западная цивилизация.
Одновременно с явными провалами в экономической области стала нарастать военно-политическая агрессивность Западной цивилизации. Запад развязал несанкционированные ООН войны в Югославии и Ираке, значительно превысил мандат ООН по применению силы в Ливии, спровоцировав там гражданскую войну и крах государственности. Запад оказывал политическую и дипломатическую поддержку, а также скрытую материальную и военную помощь террористическому подполью в Чечне, открыто встал на сторону антиправительственных сил в Сирии. Борьба с движением Талибан обернулась многолетней оккупацией Афганистана, конца которому не видно, несмотря на обещания завершить вывод войск из этой страны к концу нынешнего года. Все чаще в арсенале Запада стали применятся такие формы давления как экономические санкции против государств, отказывающихся следовать в фарватере западной политики. Естественно, произвольное использование Западом силы в мировых делах вызвало беспокойство в политических элитах многих государств.
В идейной и культурной областях Запад перешел к концепции ценностного релятивизма, отказавшись от традиционной этики и морали. Человеческие пороки и извращения стали преподноситься как норма. Усилился антиклерикализм. В сфере общественных наук, анализ сложных и многообразных явлений, стал заменяться политкорректностью. Уровень образования и компетентности населения, в том числе управляющего слоя западных государств, стал снижаться. Зашита демократических ценностей и прав человека превратилась в утилитарный инструмент политического влияния за рубежом. Все это не могло не отразится на падении привлекательности западной общественной модели в глазах народов других стран.
Таким образом, из всего многообразия параметров мирового лидерства Западу удалось сохранить ведущие позиции лишь в двух областях - военной и научно-технической. Встает вопрос, способен ли Запад использовать эти преимущества для сохранения своего главенствующего положения в мировой экономике и политике? Пока объективный ход событий не подтверждает такую возможность.
С момента окончания Второй мировой войны сфера географического контроля Запада над мировой экономикой постоянно сужалась. Благодаря усилиям СССР, был создан советский блок и проведена деколонизация множества территорий, находившихся в колониальной зависимости от европейских государств. Поддержку деколонизации оказали и США, рассчитывавшие получить доступ к многочисленным рынкам, которые были ранее для них закрыты. Как следствие, эксклюзивный экономический контроль Европы над огромными пространствами Азии и Африки был утрачен.
США отдавали предпочтение более «прогрессивной», неоколониальной форме отношений с государствами третьего мира. Эта модель к тому времени уже была неплохо отработана в Центральной Америке. Она подразумевала косвенный политический контроль над элитами указанных стран, которые создавали выгодные условия для американского, а затем и вообще западного капитала на своих территориях. В случае необходимости одно скомпрометировавшее себя правительство менялось на другое при помощи государственного переворота или «революции», спонсируемой из Вашингтона.
Однако, противоборство с СССР не позволило Западу сформировать такую систему в мировом масштабе. На обломках колониальной системы возникло достаточно большое число государств, сделавших ставку на развитие национальной экономики в интересах народов своих стран. В итоге «победа» Запада в «холодной войне» оказалась пирровой. Добившись расширения своей сферы влияния в Восточной Европе, Запад выпустил из под контроля огромные и богатейшие территории Азии и Южной Америки. В этом смысле положение Запада сейчас можно сравнить с положением Британской империи после Второй мировой войны. Победив в войне, Великобритания, тем не менее, потеряла свою империю и роль первой мировой державы, которую играла в предыдущие два столетия.
Впрочем, в начале 90-х такой результат казался Западу совсем не очевидным. Эйфория от надуманной «победы» над СССР затмила разум западных элит. Устранив, как им казалось, основного конкурента в борьбе за глобальное доминирование, Запад приступил к созданию однополярной международной системы, призванной увековечить его господствующее положение в мировой политике и экономике.
На службу этому курсу была поставлена модная в то время теория «постиндустриального общества», призванная экономически закрепить систему неэквивалентного обмена с другими странами. Расчет делался на то, что контроль над интеллектуальной собственностью и передовой технологией позволит Западу обеспечить свою главенствующую роль в мировой производственной цепочке и продолжить получать сверхдоходы. В то время как добыча сырья и производство готовой продукции сместится в страны периферии, где стоимость рабочей силы намного ниже.
Однако реальность оказалась сложнее теоретических построений. Получив и освоив промышленные производства, страны периферии за последние 20 лет заметно продвинулись по пути экономического прогресса. Это привело к соответствующему понижению роли западных стран в мировой экономике. Ниже приводятся диаграммы, показывающие изменение доли ведущих западных стран в производстве мирового ВВП с 1993 по 2013 годы. Совокупный экономический потенциал этих стран составляет 3/4 всей западной экономики. Поэтому динамика их экономического развития позволяет сделать вывод о состоянии и перспективах Западной цивилизации в целом.
Источник: World economic outlook., May 1993.
Washington, DC : International Monetary Fund, 1993. - p. 121.
Источник: World economic outlook., April 2014.
Washington, DC : International Monetary Fund, 2014. - p. 159.
Как видно из приведенных диаграмм, доля ведущих стран Запада в мировой экономике снизилась за последние 20 лет почти на 6%. И это при том, что в этот период для Западной цивилизации сложились наиболее благоприятные условия, вызванные распадом главного геополитического конкурента в лице СССР и всего социалистического блока. Если же посмотреть на ситуацию в более длительной исторической ретроспективе, то падение экономической роли Западной цивилизации будет выглядеть еще более рельефно. Ведь в 1938 году ведущие страны Запада, с учетом колоний и других зависимых территорий, производили около 56% мирового ВВП. Сейчас же их доля в мировой экономике снизилась до одной трети. И это произошло всего лишь за 75 лет - срок по историческим меркам совсем не большой.
Во-вторых, владение передовыми технологиями не обеспечило Западу полный контроль над мировыми производственными цепочками. Некоторые страны, такие как Китай, Индия, Южная Корея, Иран, Малайзия и некоторые другие создали свои собственные научные школы и центры технологического развития. Это позволило им начать промышленное развитие на своей собственной основе, минуя или копируя западные разработки. И хотя научно-технологический разрыв между Западом и этими странами все еще существенен, но для производства большей части промышленных товаров, особенно товаров массового потребления, собственная технологическая база новых индустриальных стран уже вполне достаточна.
В третьих, новые индустриальные страны стали потреблять все больше и больше природных ресурсов. Их доля в глобальном ресурсопотреблении существенно возросла. Это лишило Запад монопольного положения приобретателя мировых природных ресурсов. В итоге, конкуренция поставщиков природных ресурсов дополнилась конкуренцией потребителей природных ресурсов. А это привело к установлению справедливых мировых цен на сырьевые товары и стало работать в пользу выравнивания доходов производителей сырья, со одной стороны, и производителей готовой продукции и интеллектуальной собственности, с другой стороны.
Более того, по некоторым важным для современной промышленности природным ресурсам, таким, например, как редкоземельные металлы, образовалась монополия поставщиков, а не потребителей. С учетом возрастающего дефицита таких важнейших ресурсов как нефть, газ, уран, можно ожидать, что в перспективе роль поставщиков ключевых природных ресурсов, особенно энергетических, будет только возрастать. Попытки стран Запада решить проблему обеспечения себя природными ресурсами путем кредитной эмиссии, привели к дальнейшему усилению стран, производящих сырье. У Запада же продолжают возрастать долги.
Таким образом, в начале 21-ого столетия Запад столкнулся с довольно серьезной проблемой. Стало очевидно, что сохранить свое доминирующее положение в мировой экономике при сложившейся структуре мирового разделения труда он больше не в состоянии. Если ничего не предпринимать, то объективные процессы неумолимо приведут Западную цивилизацию к потере роли экономического лидера мира. Даже если полагаться на т.н. «инерционный сценарий» и предположить, что доля Запада в мировой экономике будет сокращаться на 6% каждые 20 лет, то к 2055 году доля Западной цивилизации в мировом ВВП снизится до одной четверти. Но скорее всего, экономическое «сдувание» Запада не будет носить линейный характер. На каком то этапе этот процесс может принять кризисные формы, как уже было в период Великой депрессии 30-х годов прошлого века.
В любом случае по мере ослабления экономической роли Запада, будет уменьшаться и его политическая роль. В случае инерционного сценария это влияние будет ослабляться постепенно. В случае кризисного развития, оно может растаять одномоментно. Уже в среднесрочной перспективе (7-10 лет) события могут начать развиваться по принципу раскручивающейся спирали. Ослабление политической роли будет уменьшать возможности влиять на экономические процессы и наоборот. И так до тех пор, пока западные общества не опустятся до среднемирового уровня потребления. Но это уже будет означать социально-экономический коллапс Западной цивилизации.
При этом немаловажным моментом станет ослабление возможностей Запада выделять необходимые ресурсы на научно-техническое развитие, что неминуемо приведет к утрате военно-технологического превосходства над большинством стран мира. А это уже негативно сказалось бы не только на экономическом положении, но и на безопасности целого ряда западных государств.
Таким образом, в начале 21-ого века Западная цивилизация оказалась в политическом тупике. Следование инерционному сценарию совершенно не устраивало западные элиты. Они оказались перед сложнейшей проблемой, связанной с необходимостью изменить пагубные для Запада мировые экономические процессы. Выбор вариантов решения этой проблемы был не большой. По существу, таких вариантов было всего два. Первый вариант предусматривал реиндустриализацию западных экономик, возвращение туда многих выведенных за рубеж производств и общее повышение конкурентоспособности в производстве товаров и услуг. Второй вариант состоял в том, чтобы создать новый мировой порядок и внеэкономическими методами принуждения заставить другие страны принять правила экономической жизни выгодные Западу.
С начала 2000-х годов руководство западных стран стало делать шаги в обоих этих направлениях. Попытки провести реиндустриализацию стали предприниматься, прежде всего, в США. На первых порах, этот план казался вполне осуществимым, так как Запад все еще сохраняет два существенных экономических преимущества над странами периферии. Первое - это научно-техническое лидерство. И второе - это контроль над мировой финансовой системой, что обеспечивает своим национальным предприятиям легкий доступ к дешевому кредиту.
Однако попытки осуществления этой политики сразу же натолкнулась на ряд существенных сложностей. Первая из них состоит в том, что страны периферии, которые уже создали свою индустриальную базу вовсе не собираются отказываться от уже завоеванных позиций. Более того, все они имеют планы по дальнейшему расширению и диверсификации своих экономик. Некоторые из них создали свои научные школы и сами в состоянии разрабатывать некоторые высокотехнологические продукты. В дальнейшем собственная научно-технологическая база этих стран будет только расти и они будут в состоянии развивать производство на своей собственной технологической основе.
Реиндустриализация западных экономик неминуемо приведет к конкурентной борьбе между товарами западных и новых индустриальных стран. И победа в этой борьбе Запада вовсе не очевидна с учетом того, что стоимость рабочей силы в странах периферии значительно ниже. Проблему могло бы решить использование методов протекционизма и такие методы частично применяются западными странами под различными предлогами. Однако массовое использование протекционизма Западом будет означать крах системы мировой торговли, так как ответные меры других стран неминуемо приведут к разрушению механизмов ВТО. При этом Запад потеряет свободный доступ на рынки других стран. А в этом случае реиндустриализация собственных экономии ничего не даст для улучшения положения Запада в системе мировой экономики. Скорее наоборот.
Во-вторых, за последние 20 лет на Западе сложились мощные экономические структуры, замкнутые на страны периферии. Они располагают своими отлаженными бизнесами, крупными капиталами и вполне удовлетворены нынешним положением вещей. Для них изменение модели развития означает подрыв собственных возможностей. Поэтому при любых попытках ужесточить протекционистские шаги против товаров стран периферии или вывоза капитала эти силы начинают использовать свои лоббистские и политические возможности для защиты собственных интересов. Сторонники этих структур сразу же начинают апеллировать к понятным для западных обществ принципам свободы торговли, предпринимательства, частной инициативы, конкуренции итп. Это делает борьбу с этими структурами для правительств западных стран довольно сложной. Наиболее подходящим является методика перетягивания этих структур на сторону государства путем предоставления им каких то льгот, кредитов, заказов. Однако, для удовлетворения аппетитов всех потенциальных клиентов не хватит никакого государственного бюджета.
Сейчас Запад пытается вводить ограничения на внешнеэкономические связи под политическим предлогом, используя такие аргументы как борьба с терроризмом, коррупцией, уходом от налогов для того, чтобы ослабить положение конкурентов из других стран. Это, однако, дает лишь точечный эффект и не способно повлиять на развитие мировой экономики в целом. Одним словом, сейчас на Западе сложилась ситуация при которой попытки реиндустриализации явно пробуксовывают.
Еще одним инструментом, который Запад попытался использовать для повышения конкурентоспособности своих экономик, стал курс на понижение стоимости рабочей силы в собственных странах. Чтобы осуществить это под благовидным предлогом, а не путем открытого наступления на права трудящихся, в ход были пущены новые экономические теории - «монетаризма» и экономического рационализма. Целью этой политики был демонтаж социального государства возникшего на Западе в период конкуренции с коммунистическим проектом. И действительно, со времен тэтчеризма и «рейганомики» эта линия усиленно проводилась во многих западных странах, а также в странах Восточной Европы, перешедших в сферу влияния Запада. Однако, возможности осуществления такой политики тоже оказались весьма ограниченными. Она вызвала недовольство и сопротивление широких слоев общества, поставивших под удар стабильность всей Западной цивилизации. И хотя уровень жизни на Западе с тех пор несколько понизился, принципиальных изменений в снижении стоимости рабочей силы добиться не удалось. Также как не удалось полностью демонтировать систему социального государства, поглощающую существенные ресурсы государственного бюджета.
В итоге, Западу пришлось покрывать эти расходы путем увеличения государственных заимствований, а также поощрять кредитование населения банками, так как уменьшение реальных доходов домохозяйств вело к падению потребительского спроса и замедлению экономического роста. Расширение кредитования населения позволяло также решать важный политический вопрос - делать опутанного долгами обывателя более зависимым от работодателей и банков и в конечном счете более управляемым. Таким образом, нарастал контроль государства над обществом через экономические механизмы.
Однако, наращивать долги государства и домохозяйств до бесконечности было невозможно. Рано или поздно эта пирамида должна была рухнуть. Так и случилось в 2007 году, когда в США лопнул пузырь ипотечного кредитования. Следствием этого стал мощный финансово-экономический кризис 2008 года. Тогда западным элитам удалось купировать его последствия политикой монетарного смягчения, которая на некоторое время оттянула неизбежную развязку. Сейчас западные элиты пытаются осуществить постепенное сдувание долговой пирамиды путем контролируемой инфляции и замораживания роста долгов. Однако, это накладывает реальные ограничения на ресурсы для осуществления внешнеполитической экспансии.
Между тем, осуществление внешнеполитической экспансии являлось сердцевиной второго варианта действий, который начал осуществляться западными элитами с начала 2000-х годов. Старт этой политике был положен террористическим актом в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Это событие позволило США раскрутить кампанию борьбы с международным терроризмом, что должно было легитимизировать использование Западом военной силы в различных районах мира. На волне этой кампании первая война против режима «Талибан» в Афганистане была санкционирована ООН. Затем уже США не оглядывались на эту международную организацию. Последовали вторжения в Ирак и Ливию, поддержка исламских боевиков в Сирии, военно-политическое давление на Иран, военное окружение России и Китая. Широкое распространение получил инструмент экономических санкций против неугодных стран, режимов и отдельных политиков.
Для подчинения или свержения строптивых политических режимов стали использоваться инструменты запугивания, силового давления и прямого применения силы, а затем и «цветных революций». В последнее время стали применяться новые формы переворотов, сочетающие «цветные революции», осуществляемые под прикрытием вооруженных боевиков при политической, финансовой и военно-технической помощи Запада.
По существу западные государства приступил к ликвидации каких либо центров влияния в мире, обладающих независимой международной субъектностью. То есть фактически Запад взял на вооружение доктрину «ограниченного суверенитета», которую в годы «холодной войны» он приписывал СССР.
Однако сохранение в мире нескольких независимых сильных государств, таких как Китай, Россия, Индия, Иран, а также некоторых государства поменьше, но также дорожащих собственным суверенитетом, до сих пор не позволило Западу добиться своих целей. Очень скоро стало очевидно, что для установления глобального доминирования Западной цивилизации элементарно не хватает ресурсов. Даже локальные войны, развязанные в Афганистане и Ираке, вызвали огромные траты государственных средств. В условиях же ослабления западных экономик эти траты сделались весьма обременительными. Что уже говорить о возможности войны с такой крупной страной как, например, Иран?
Таким образом, на данном историческом этапе Западная цивилизация оказалась в положении цугцванга. Без сокращения внешнеполитических обязательств и внешнего военного присутствия совершить маневр ресурсами для повышения конкурентоспособности собственных экономик не представляется возможным. С другой стороны, свертывание этих обязательств и присутствия сразу же ослабит возможности Запада диктовать свои условия другим странам и затруднит выгодное для себя решение глобальных экономических проблем. В этих условиях даже удачный маневр ресурсами, скорее всего, не даст желаемого результата.
Между тем, вопрос повышения экономической конкурентоспособности не может быть решен быстро. На это потребуется не менее десяти лет. И вовсе не факт, что этот период Западная цивилизация сможет пережить без серьезных потрясений. Ведь конкуренты наступают по всем фронтам, шаг за шагом отвоевывая у Запада контроль над экономическим, политическим и даже идейным пространством мира.
Таким образом, с учетом нынешнего состояния человеческой цивилизации, ее дальнейшее развитие будет в основном зависеть от действий предпринимаемых Западной цивилизацией. Это объясняется тем, что Запад сейчас представляет собой наиболее мощную и активную сторону глобального уравнения. Причем, тупиковая ситуация, в которой оказался Запад вынуждают именно его действовать инициативно. Инерционный сценарий для Запада не приемлем, так как ведет к историческому поражению. А это будет подталкивать Запад к новым агрессивным действиям, в том числе против России.
1. Основателями теории конкуренции цивилизаций были выдающиеся русские мыслители Н.Я.Данилевский и К.Н.Леонтьев, а на Западе О.Шпенглер и А.Тойнби.
2. Huntington, Samuel P., The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order, New York, Simon & Schuster, 1996.
3. Huntington, Samuel P., The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs, vol.72, no.3, Summer 1993 - p. 22
4. Александров М.В. О соотношении национальных ценностей и национальных интересов во внешней политике государства. М., МГИМО(У): ЦВПИ, 2014, http://eurasian-defence.ru/rol-natsionalnykh-tsennostej
Сайт ЦВПИ:
http://eurasian-defence.ru/eksklyuziv/analitika/smena-epoh-ob-osobennostyah