Наследие. Соседи.Тобольск. Тобольский кремль (часть 1)
Оригинал взят у dimon_porter в Тобольск. Тобольский кремль (часть 1)
Города никогда не возникают случайно или в случайных местах. Тобольск не мог не возникнуть именно здесь, при впадении Тобола в Иртыш, на высоком прибрежном плато, дугой огибающем пойменную низменность в излучине могучей реки.
Плато в этом месте татары называли Алафейской горой, что в переводе означает «коренная ханская земля» (Чувашский мыс - часть этой горы). Издавна на Алафейской горе селились родственники, дети, жены властителей Сибири. После победы Ермака татары ушли отсюда, но через три года, когда русские покинули Сибирь, плато опять стало обживаться татарами. Однако в 1587 году сюда пришел из Тюмени полутысячный отряд казаков под командованием письменного головы Данилы Чулкова, и вскоре в юго-западной части Алафейской горы, на мысу, позже названном Троицким, появился русский острожек. Построен он был под руководством Чулкова и ермакова атамана Матвея Мещеряка. На этом и закончилась предыстория Тобольска - древней столицы русской Сибири.
Возникнув в очень удачном месте, Тобольск стал быстро расти. Своеобразная топография местности естественно привела к возникновению двух частей города - верхней и нижней. В верхнем городе, на Троицком мысу, появились укрепленная крепость и Софийский двор, позже объединенные в единый кремль - первый в Сибири. С конца XVII по конец XIX века кремль строился и перестраивался в камне, постоянно видоизменяясь и обновляясь. Одновременно в верхней и нижней частях города возводились церкви и гражданские здания. Важным градостроительным акцентом нижнего города стал Знаменский монастырь. В обеих частях города возникли по одной главной продольной улице, по нескольку радиальных, так или иначе направленных на кремль, и по нескольку поперечных. Классицистическая перепланировка Тобольска во второй половине XVIII века, значительно скорректировав сеть улиц, тем не менее сохранила всю систему архитектурных доминант. Так сложилась структура Тобольска.
Морозным зимним утром с Базарной площади Тобольска можно наблюдать удивительную картину. Высоко над плотной белой пеленой, накрывшей весь нижний город, на фоне чистейшего голубого неба на снежном подножии стоят розоватые от солнца зубчатые крепостные стены с башнями; над стенами - купола церквей, еще выше - зеленый купол колокольни, громадным белым столпом вставшей у самого обрыва. Это Тобольский кремль - венец города, его каменное ядро.
С нижнего города к кремлю ведет Софийский (он же Базарный, Прямской, Торговый) взвоз. Софийский взвоз в настоящем виде - это сто девяносто восемь ступеней деревянной лестницы, а выше, после массивной арки Дмитриевских ворот, - булыжная дорога, стиснутая кирпичными подпорными стенами. Сухой лог, рассекающий надвое Троицкий мыс, всегда, с самого основания города, использовался для въезда на гору. Первые сто лет взвоз не имел никакого покрытия, и в дождливую погоду глинистые почвы делали подъем по нему очень трудным. В 1671 году появилась первая деревянная лестница, а в 1750-х годах известный сибирский военный инженер прапорщик Волоцкого драгунского полка Яков Укусников разработал проект нового деревянного Софийского взвоза «весьма немалого расстояния».
Несколько лет строили этот четырехсотметровый взвоз, а через тридцать лет пришлось склоны его верхней части укреплять кирпичными подпорными стенами. Получилось очень солидное и монументальное инженерное сооружение: каждая стена протянулась на 110 метров, высота их в самой высокой части составила 14,6 метра. Казалось бы, несложное сооружение - стены, а идешь между ними, как в глубоком ущелье (ущелье в центре города!), отрезанный от современности, весь во власти истории. Сколько раз я проверял на себе: подъем по взвозу неизменно создает ощущение перехода в другую эпоху и избавиться от этого ощущения трудно. Можно сказать, что Прямской взвоз - это тот случай, когда инженерное сооружение перерастает самое себя и приобретает достоинства архитектурные.
Высокие мрачные стены взвоза, поднимаясь наверх и постепенно уменьшаясь по высоте, в конце концов заканчиваются неожиданно веселыми, даже игривыми закруглениями с невысокими тумбами-обелисками. Этот контраст интересен не только сам по себе, но и как необходимый переход от крупных "героических" форм взвоза к разнообразным архитектурным формам самого кремля.
А кремль - вот он, по обе стороны взвоза. Справа, то есть к востоку, за крепостными стенами расположился Софийский двор, слева - Малый (Вознесенский) город. Такое деление на две части - духовную и светскую - сложилось очень давно. Первый острог был заложен на Софийской стороне; в 1594 году его перестроили, а в 1600 году перенесли на другую сторону взвоза. В 1621 году на месте первого острога обосновалось сибирское архиепископство.
Крепостные стены - привычный компонент древнего сибирского зодчества. "Без острогу страшно", - писал в 1670-х годах тобольский воевода, испрашивая у Москвы разрешение поставить стену вдоль берега Иртыша. Деревянные крепостные стены тогда назывались одним словом "город", хотя имели различную конструкцию (тын, городни, срубы, тарасы). Самой совершенной, но и самой дорогой, была срубная конструкция стен, применявшаяся в крупных крепостях. На южных границах Сибири строились земляные стены.
Небольшие остроги имели, как правило, прямоугольную конфигурацию и соответственно регулярную планировку внутри. Планировка же неукрепленного посада была по-средневековому хаотичной. Столичный город Тобольск не был в этом отношении исключением: нижний, не имевший никогда стен посад развивался, подчиняясь лишь ландшафтным условиям - бровкам террас, берегам речек, направлениям проезжих дорог; верхний город, включавший в себя два укрепленных "острова" - Софийский и воеводский дворы, - был построен на относительно регулярной основе.
Тобольский кремль. Павлинская башня (в центре). Конец XVII в.
Скудны сведения о древнерусских строителях. Исследователю приходится прорабатывать целые тома архивных дел, в том числе и таких "скучных", как многочисленные ведомости, реестры, расходные книги, разметные росписи, сметы, и т. п. Но кропотливый труд историка благороден и необходим. Он одушевляет наше прошлое, освобождает от забвения имена и судьбы людей, так или иначе оставивших свой след в истории. Персонификация истории очень важна, а тем более в архитектуре, где конкретные формы суть не только проявление "требований эпохи", но и проявление вкусов и взглядов живых людей - авторов, заказчиков, строителей сооружения. Вот перед нами круглая Павлинская башня - одна из двух дошедших до нас башен XVII века, почти сохранивших свой первоначальный облик.
Строил ее Герасим Шарыпин. Это была рядовая (не наугольная) башня, а потому небольшая, но приспособленная к ведению верхнего боя через круглые отверстия-стрельницы. Узкие арочные окна надежно защищены коваными фигурными решетками. Невысокий шатер был увенчан изображением какой-то неведомой птицы, Видимо, эта фигурка и породила миф о том, что название башни связано с экзотическим павлином (какой же памятник без легенды?). Искусствовед Л.А.Перфильева выдвигает правдоподобную, на наш взгляд, гипотезу о том, что башня, скорее всего, Павлинская, названная в честь тобольского митрополита Павла, организовавшего строительство каменного кафедрального собора, каменных стен и башен Софийского двора. Опытный строитель (прежде он ведал строительными делами при московском патриархе), Павел, видимо, не случайно был назначен в Тобольск. Одна из башен кремля (может быть, освященная им при закладке) и увековечила своим названием память митрополита-строителя, пополнив таким образом очень ценный ряд "персонифицированных" историей памятников.
Подлинное произведение древнего мастера всегда волнует. Поэты и философы называют время четвертым измерением. Действительно, чем древнее вещь или сооружение, тем значительнее они нам кажутся. Тысячелетия, спрессованные в каком-нибудь неолитическом черепке, неведомым образом облагораживают этот черепок, делают его таинственно-прекрасным, будоражат наше воображение. Если же перед нами архитектурный комплекс, то без знания подробной истории его строительства невозможно увидеть то, что скрыто конечной, итоговой композицией. А скрыто бывает, как правило, очень много. История, например, помогает представить весь Тобольский кремль времени строительства Павлинской башни, когда Малый город стоял еще полностью деревянным, а на Софийском дворе кроме собора, колокольни и митрополичьего дома каменными были лишь крепостная стена к югу от собора и встроенная в нее проездная башня со Святыми воротами и надвратной церковью Сергия Радонежского.
Начальная композиция западного фасада Софийского двора - соединенные стенами собор, Святые ворота и нарядная Павлинская башня - играли роль торжественного монументального входа, встречавшего всех, кто поднимался по Прямскому взвозу. Безусловно, обеспечение представительности центра новой столицы Сибири было важной "сверхзадачей" каменного строительства в Тобольске, повлиявшей на то, что стихийность древнерусского градостроительства в далекой Сибири стала преодолеваться несколько раньше, чем в Центральной России. К этой особенности мы еще вернемся, ибо она очень важна для понимания специфики архитектуры Тобольска, а пока совершим прогулку вдоль стен Софийского двора по самой бровке Троицкого мыса.
Первое прясло стен, начатое Шарыпиным от южного фасада Софийского собора, не сохранилось. Оно было разобрано в 1760-х годах вместе со Святыми воротами и соборной колокольней из-за опасности их обрушения. Второе прясло, с юга примыкавшее к Павлинской башне, также не сохранилось. Вместо него в XIX веке возникла невысокая каменная ограда. В 1720-х годах с запада к Павлинской башне была пристроена зубчатая боевая стена, в отреставрированном виде дошедшая до наших дней.
Юго-западный угол стен был закреплен Шарыпиным круглой Грановитой башней высотой около 17 метров. Из-за близости к бровке башня скоро сползла и была восстановлена вновь северо-восточнее прежнего места. В 1750 году в связи со строительством на бровке мыса нового архиерейского дома башню разобрали. В 1755 году, когда было закончено возведение еще одного, уже трехэтажного, архиерейского дома, старый был снесен, а на месте бывшей наугольной башни сооружена прямоугольная декоративная башенка, больше похожая на парковый павильон. В 1840 году при епископе Владимире это сооружение обновили и, очевидно, изменили. Так произошло "перерождение" грозной боевой башни - еще одно свидетельство того, как сложна, а порой и трагична судьба произведений архитектуры, казалось бы, недвижных и вечных, а на самом деле беззащитных перед лицом той же силы, которая их породила, - человеческой деятельности, созидающей и разрушающей одновременно.
Совсем недавно, в начале 1960-х годов, вся линия крепостных стен Тобольского кремля практически отсутствовала. Семь башен разрушились по разным причинам, стены в XIX веке были постепенно разобраны и заменены деревянным штакетником на кирпичных столбиках. Мирная провинциальная оградка с тремя декоративными башенками (одна круглая, две четырехугольные) изменила лицо Софийского двора. Исчез героический образ древнего ансамбля, и вернуть этот образ можно было, только восстановив формы XVII века. Поэтому автор первого проекта реставрации кремля, Федор Георгиевич Дубровин, отбросив сомнения по поводу правомерности новодела, обосновал необходимость восстановления древних форм крепостных стен и башен. Сейчас уже несколько прясел стен, а также две башни (восточная квадратная и северо-восточная круглая) приобрели первоначальный вид. Бровка Троицкого мыса вновь получила крупномасштабное венчание. И теперь с высоты этой бровки можно не только увидеть весь нижний город, но и ощутить тесную связь этого города с охраняющей его крепостью на горе. Уходящее за горизонт пестрое море нижней застройки, ограниченное с одной стороны длинным склоном террасы, а с другой - берегом Иртыша, кажется беззаботным и праздничным, если смотреть на него, стоя около мощной крепостной стены.
Тобольский кремль. Южная круглая башня. Конец XVII в.
С того места, где когда-то стояла Грановитая башня, открываются очень интересные виды: перекликаются через Прямской взвоз Малый город и Софийский двор, далекий Иртыш кажется совсем близким, легко несущим на себе игрушечные пароходики, а Софийский собор, колокольня и Павлинская башня, накладываясь в перспективе друг на друга, образуют картину такой живописной и пластической сложности, что возникает даже сомнение в ее реальности. Но не менее живописна и постепенно развертывающаяся линейная композиция крепостных стен и башен. Прямо от угловой башенки зубчатые крепостные стены, дважды изогнувшись по длине, подводят к южной круглой башне, построенной Шарыпиным и перестроенной в 1714-1716 годах. Эта башня выглядит внушительнее Павлинской, ибо сохранила свою верхнюю часть с узкими окнами-бойницами и кирпичным одиннадцатигранным шатром. Внушительны общая высота башни (17 метров) и толщина стен (более метра). Хорошо сохранилось сводчатое перекрытие между первым и вторым ярусами. Внутри башни, за толстыми стенами, господствует тишина: ни один звук не проникает сюда из внешнего мира. Через отверстия-стрельницы видны только кусочки неба, такие же, как и четыре века назад.
Архитектура южной башни проста и нарядна одновременно. Валиковые пояски, обрамления круглых стрельниц, фронтонные ("домиком") наличники арочных окон - все это ненавязчиво, мягко украшает белое круглое тело башни. Соразмерный ей венчающий шатер обеспечивает башне архитектурную завершенность.
Но башня красива не сама по себе, а только с примыкающими к ней крепостными стенами. При перестройке в камне эти стены были возведены толщиной всего в полтора кирпича (45 сантиметров). Такая малая толщина объясняется тем, что здесь, в Сибири, каменное крепостное зодчество, скорее, служило символическому утверждению русского православия на вновь освоенной территории, ибо серьезного военного нападения ждать было неоткуда, а от пожаров и "татей" вполне защищали стены небольшой толщины. Для целей обороны с внутренней стороны стен шел обход шириной около метра, устроенный на каменной аркаде, а завершались стены боевыми зубцами типа "ласточкин хвост". Нарядность и лиричность крепостных сооружений - отличительная черта тобольского кремля. <...>
Тобольский кремль. Восточная панорама: восточная квадратная башня; монашеский корпус; круглая Орловская башня.
Половину восточной стены кремля занимает фасад архиерейских конюшен - длинного, лишенного декора здания, построенного в конце XVIII века на месте разобранных крепостных стен Г.Тютина. Севернее конюшен - недавно восстановленная квадратная башня. Ей предшествовала башня, построенная каменщиками Тютина. Но позже, когда реальной стала угроза сползания башни в обрыв, она была отодвинута на запад и перестроена в больших габаритах таким образом, что крепостная стена стала составной частью фасада башни. Благодаря этому обстоятельству мы сейчас имеем хорошо сохранившийся фрагмент стены XVII века.
Сохранилась и стена торговой палатки, пристроенной к башне в 1723 году. В 1787 году немного севернее в эту стену был встроен двухэтажный корпус для жилья монахов, приспособленный затем под епархиальную типографию, а после этого - под канцелярию церковного братства. Оба этажа корпуса имеют трехчастную систему планировки с центральными сенями и комнатами по обе стороны от них.
Заканчивается восточная стена круглой Орловской башней, восстановленной в начале 1970-х годов. По своей архитектуре башня идентична южной круглой башне кремля.
Северная стена кремля в том виде, в каком ее построил Тютин, не сохранилась. В западной своей части она когда-то завершалась квадратной башней, а почти по центру ее располагались проездная башня с консисторией и церковью над ней. В 1748 году в башне разместили семинарию, проход через башню закрыли, а рядом устроили в стене новые ворота, названные Святыми, взамен разобранных Святых ворот западной стены ансамбля. Одновременно в восточном конце стены построили одноэтажное трехкамерное здание просфорной, сохранившееся до наших дней. В XIX веке остатки старых стен и ворота разобрали, на их месте возвели цейхгауз (арсенал), который в конце века был тоже разобран. Тогда же поставили новую стену от Святых ворот до гостиного двора. В начале XX века в эту стену встроили двухэтажное здание епархиальной гостиницы. Такова сложная переменчивая судьба северной стены Тобольского кремля. <...>
Последний участок стены - от гостиного двора до Софийского собора - тоже не сохранился в первозданном виде. В XIX веке на месте разрушившихся стен были построены новые, с воротами в стиле классицизма. Примечательно, что эти небольшие скромные ворота не проигрывают рядом с огромным собором - настолько точно архитектурный масштаб ворот соответствует древним постройкам кремлевского ансамбля.
Завершение строительства стен вокруг Софийского двора явилось и завершением первого этапа строительства каменного Тобольского кремля. Второй этап связан с именем знаменитого сибирского картографа, географа, летописца, художника и зодчего Семена Ульяновича Ремезова.
Дед Семена Ремезова, Меньшой (Моисей) Ремезов, служил у патриарха Филарета, но за какой-то проступок в 1628 году был сослан в Тобольск, где скоро выделился умом и смелостью и стал служить при воеводском дворе. Подворье Ремезовых в нижнем городе с резными шатровыми воротами было известно далеко за пределами города. Даже улица, где они жили, называлась Ремезовской.
Принадлежать к "служилой аристократии" было почетно. Но служба была нелегкой. Ведь именно на служилых людей в XVII веке возлагалась задача осуществлять государственную военно-оборонную, административную, таможенную, ясачную и торговую политику на окраинных землях. Приходилось часто совершать тяжелые дальние походы. Служилые люди того времени были мореплавателями и землепроходцами, военными руководителями и дипломатами, сборщиками ясака и основателями слобод, острогов, "государевых пашен". Моисей Ремезов тоже нередко водил отряды в дальние походы - к Верезову, Обдорску (современный Салехард) и вверх по Иртышу - собирать ясак и усмирять непокорных. После его смерти в Москве в 1647 году на государственную службу поступил его сын Ульян. Начав службу казаком, он вырос до стрелецкого сотника, но в 1670 году вместе с воеводой П.И.Годуновым был сослан в Березов по обвинению в притеснениях. Ссылка, однако, продолжалась недолго; в том же году Ульян Ремезов вернулся в Тобольск, где и прожил еще двадцать лет. Умер он в 1689 году в семидесятилетнем возрасте.
Неизвестно, по какой причине (возможно, из-за опалы на отца) Семен Ульянович Ремезов поступил на службу лишь в 1683 году, когда ему было уже за сорок. Но к тому времени любознательность, любовь к рисованию и самообразование уже сделали Ремезова профессиональным иконописцем, "знаменщиком", картографом и географом. Источником его знаний явилась домашняя библиотека отца, коллекция чертежей тобольской Приказной палаты и, возможно, чертежи и книги известного ученого Юрия Крижанича, отбывавшего с 1661 года в Тобольске пятнадцатилетнюю ссылку. Большой багаж наблюдений приобрел Семен Ремезов, участвуя в походах отца. Неудивительно поэтому, что, когда в 1696 году Сибирский приказ повелел "сделать доброму искусному мастеру чертеж всей Сибири", эта работа была поручена Ремезову. Почти пять лет с сыновьями Петром, Иваном и Леонтием потратил он на составление большой - на двадцати трех листах - "Чертежной книги Сибири". Те места, куда составители не смогли попасть сами, рисовались со слов "бывальцев и ведомцев". Профессионально сделанная работа вызвала удивление в Москве. Но не более. Зато в Европе появились новые карты Сибири. Способствовала этому также и публикация в Амстердаме атласа карт бывшим пленным шведским офицером Филиппом Таббертом, лично знакомым с Ремезовым.
18 мая 1697 года Сибирский приказ вынес решение о составлении проекта и сметы каменного города в Тобольске: Петр I, понимая значение сибирской столицы, обращал на нее особое внимание. И вот пятидесятилетний картограф, закончив чертеж "Часть Сибири", переключается на архитектурную деятельность и составляет пять вариантов кремля, различающихся по композиции и набору зданий, а также по размеру территории. Летом 1698 года с пятым вариантом в сопровождении двух сыновей Ремезов прибывает в Москву. Более трех месяцев он обучался "каменному строению" в Оружейной палате, которая тогда ведала строительством крепостей. За это время Ремезова познакомили с лучшими образцами русской и западноевропейской архитектуры, что, безусловно, повлияло на становление его как архитектора. По окончании учения особой грамотой Ремезов был назначен главным строителем каменного Тобольского кремля.
Вернувшись в Тобольск зимой 1699 года. Ремезов дорабатывает проект и совместно с Шарыпиным и Тютиным составляет смету по этому проекту. Больше года ушло затем на подготовку к строительству - заготовку кирпича и других материалов. За последующие семнадцать лет Ремезову удалось выстроить четыре основных здания кремля - Приказную палату, гостиный двор, Вознесенскую церковь и надвратную рентерею (казнохранилище), а также крепостные стены. Не были построены лишь башни в северной стене, воеводский дом и житницы. Таким образом, первый сибирский зодчий, Семен Ремезов, к концу своей жизни в основном завершил формирование монументального ансамбля тобольского центра. Ансамбль имел ярко выраженное пространственное ядро, сосредоточившее все основные каменные здания, и нейтральные "фланги", созданные лишь стенами и башнями. Внутри территории кремля в соответствии с традициями русского зодчества здания располагались вокруг большой площади.
Как архитектор Ремезов был типичным представителем Петровской эпохи, когда западноевропейские приемы и древнерусские традиции, переплетаясь, рождали необычные архитектурные формы нового времени. Так, ремезовская Вознесенская церковь, очень выигрышно поставленная над самым Софийским взвозом, имела типичную для нарышкинского барокко центрическую ярусную форму, с куполом и волютами, характерными для западноевропейского барокко. Так же и Приказная палата, имевшая древнерусскую планировку, гульбище, крыльцо-всход, высокую тесовую крышу, нарядные "коломенские" фронтоны, в то же время своими фасадами демонстрировала влияние западной архитектуры: колонны на два этажа, балюстрада на аркатуре, "европейская" система пропорционирования.
Такой же двойственностью отличались и чертежи Ремезова, в которых он за десять лет до выхода печатных руководств ("Прием циркуля и линейки", "Геометрия практики") применял неизвестные древнерусским зодчим масштаб, линейку, циркуль, отмывки и обводки тушью, пунктирные линии, проекции плана и фасада и в то же время везде использовал традиционные поясняющие надписи на чертежах как следствие недостаточного еще доверия к возможностям чисто графического языка. Но при этом именно Ремезов был одним из тех, кто стоял у истоков проектирования - нового в России процесса, позволяющего уточнить и проверить членения и формы будущего сооружения. До этого русские мастера-строители на основе своего опыта и виденных образцов сразу рисовали план будущего здания на выровненной и взрыхленной площадке. При скоплении людей (закладка здания всегда была событием) забивались разметные колышки, читалась молитва и лопаты вонзались в землю. Здание росло вверх практически без чертежей, как бы под рукой скульптора. Чертежи-рисунки, если и выполнялись, то лишь как иллюстрации подрядной записи или как приложение к "росписи" уже готового сооружения. Иногда для заказчика изготовлялись объемные модели здания.
Зрелость Ремезова как архитектора проявилась также в разработанных им типовых (образцовых) проектах "каменной палатки" и "брусяного дома". Неизвестно, был ли построен хоть один дом по этим проектам (хотя правительство всячески поощряло каменное типовое строительство, особенно после больших пожаров в Москве и Тобольске), но сам факт их проектирования очень знаменателен, ибо предвосхищал подобные шаги в Петербурге. Кроме гражданских зданий Ремезов проектировал также металлургические заводы в Сибири и на Урале. Сохранились ремезовские чертежи пушек.
Человек разносторонних интересов, Семен Ремезов оставил большое рукописное наследство. Основу этого наследства составляют "Хорографическая чертежная книга", "Чертежная книга Сибири", "Служебная чертежная книга", "Описание о сибирских народах и граней их земель", "Краткая Сибирская история". Иллюстрации во всех этих рукописях выполнены самим Ремезовым и лишь частично - его старшим сыном Леонтием.
Таков был этот деятельный, одаренный человек, внесший столь крупный вклад в развитие русской культуры. Остается добавить, что Семен Ульянович Ремезов прожил жизнь по тем временам долгую (он умер после 1720 года, прожив почти восемьдесят лет), но трудную. В своей "служебной книге" он писал: "...будучи у того каменного строения... работал усердно, по вся дни беспокойно... бывши у земельных, судных и сыскных земельных и описных дел... обнищал и обезножил". В конце жизни Ремезов получал жалованье как рядовой служилый человек - 11 рублей. Звание "сына боярского" не давало ему никаких привилегий, ибо не означало потомственной родовитости: это звание было получено его дедом за хорошую службу.
Драматично сложилась и судьба его детища - Тобольского кремля: Вознесенская церковь в 1717 году, вскоре после освящения, рухнула из-за лопнувших связей. Приказная палата в 1780-х годах оказалась встроенной в трехэтажное здание Наместнического дворца, тогда же были снесены и крепостные стены города. От ремезовского времени подлинными дошли до наших дней лишь гостиный двор, рентерея да две крепостные башни.
Еще в то время, когда кремль был деревянным, посреди Прямского взвоза, в створе северных крепостных стен, стояла проездная башня, называвшаяся Софийской. Проектируя каменный кремль. Ремезов сперва было отказался от башни над взвозом, но в последующих вариантах она у него все-таки появилась, причём примерно в том же месте, что и деревянная. При этом в процессе проектирования сама идея трансформировалась от обычной проездной башни до триумфального сооружения. Очевидно, постепенно созревшая в представлении зодчего идея крупного кремлевского ансамбля логично привела его к мысли о необходимости иметь торжественный вход на территорию кремля. Кроме того, определилось и его дополнительное утилитарное назначение - служить рентереей, то есть хранилищем пушной государственной казны. Но каковы должны быть формы этого сооружения? Ведь вплоть до середины XVII века тип общественных гражданских зданий был мало знаком русской архитектуре, которая имела дело главным образом с жильем и церквами.
Гражданские здания были представлены лишь парадными государевыми палатами, монастырскими трапезными и съезжими избами. В архитектурном отношении эти здания напоминали собой большие, нарядные жилые хоромы. В XVII веке, когда русские строители близко познакомились с европейской гражданской архитектурой - регулярной, ордерной, - естественно возникли переходные формы, которые и были отличительной особенностью зодчества петровского времени.
3-я глава книги С.П.Заварихин В ДРЕВНЕМ ЦЕНТРЕ СИБИРИ М. "Искусство" 1987 г.
Города никогда не возникают случайно или в случайных местах. Тобольск не мог не возникнуть именно здесь, при впадении Тобола в Иртыш, на высоком прибрежном плато, дугой огибающем пойменную низменность в излучине могучей реки.
Плато в этом месте татары называли Алафейской горой, что в переводе означает «коренная ханская земля» (Чувашский мыс - часть этой горы). Издавна на Алафейской горе селились родственники, дети, жены властителей Сибири. После победы Ермака татары ушли отсюда, но через три года, когда русские покинули Сибирь, плато опять стало обживаться татарами. Однако в 1587 году сюда пришел из Тюмени полутысячный отряд казаков под командованием письменного головы Данилы Чулкова, и вскоре в юго-западной части Алафейской горы, на мысу, позже названном Троицким, появился русский острожек. Построен он был под руководством Чулкова и ермакова атамана Матвея Мещеряка. На этом и закончилась предыстория Тобольска - древней столицы русской Сибири.
Возникнув в очень удачном месте, Тобольск стал быстро расти. Своеобразная топография местности естественно привела к возникновению двух частей города - верхней и нижней. В верхнем городе, на Троицком мысу, появились укрепленная крепость и Софийский двор, позже объединенные в единый кремль - первый в Сибири. С конца XVII по конец XIX века кремль строился и перестраивался в камне, постоянно видоизменяясь и обновляясь. Одновременно в верхней и нижней частях города возводились церкви и гражданские здания. Важным градостроительным акцентом нижнего города стал Знаменский монастырь. В обеих частях города возникли по одной главной продольной улице, по нескольку радиальных, так или иначе направленных на кремль, и по нескольку поперечных. Классицистическая перепланировка Тобольска во второй половине XVIII века, значительно скорректировав сеть улиц, тем не менее сохранила всю систему архитектурных доминант. Так сложилась структура Тобольска.
Морозным зимним утром с Базарной площади Тобольска можно наблюдать удивительную картину. Высоко над плотной белой пеленой, накрывшей весь нижний город, на фоне чистейшего голубого неба на снежном подножии стоят розоватые от солнца зубчатые крепостные стены с башнями; над стенами - купола церквей, еще выше - зеленый купол колокольни, громадным белым столпом вставшей у самого обрыва. Это Тобольский кремль - венец города, его каменное ядро.
С нижнего города к кремлю ведет Софийский (он же Базарный, Прямской, Торговый) взвоз. Софийский взвоз в настоящем виде - это сто девяносто восемь ступеней деревянной лестницы, а выше, после массивной арки Дмитриевских ворот, - булыжная дорога, стиснутая кирпичными подпорными стенами. Сухой лог, рассекающий надвое Троицкий мыс, всегда, с самого основания города, использовался для въезда на гору. Первые сто лет взвоз не имел никакого покрытия, и в дождливую погоду глинистые почвы делали подъем по нему очень трудным. В 1671 году появилась первая деревянная лестница, а в 1750-х годах известный сибирский военный инженер прапорщик Волоцкого драгунского полка Яков Укусников разработал проект нового деревянного Софийского взвоза «весьма немалого расстояния».
Несколько лет строили этот четырехсотметровый взвоз, а через тридцать лет пришлось склоны его верхней части укреплять кирпичными подпорными стенами. Получилось очень солидное и монументальное инженерное сооружение: каждая стена протянулась на 110 метров, высота их в самой высокой части составила 14,6 метра. Казалось бы, несложное сооружение - стены, а идешь между ними, как в глубоком ущелье (ущелье в центре города!), отрезанный от современности, весь во власти истории. Сколько раз я проверял на себе: подъем по взвозу неизменно создает ощущение перехода в другую эпоху и избавиться от этого ощущения трудно. Можно сказать, что Прямской взвоз - это тот случай, когда инженерное сооружение перерастает самое себя и приобретает достоинства архитектурные.
Высокие мрачные стены взвоза, поднимаясь наверх и постепенно уменьшаясь по высоте, в конце концов заканчиваются неожиданно веселыми, даже игривыми закруглениями с невысокими тумбами-обелисками. Этот контраст интересен не только сам по себе, но и как необходимый переход от крупных "героических" форм взвоза к разнообразным архитектурным формам самого кремля.
А кремль - вот он, по обе стороны взвоза. Справа, то есть к востоку, за крепостными стенами расположился Софийский двор, слева - Малый (Вознесенский) город. Такое деление на две части - духовную и светскую - сложилось очень давно. Первый острог был заложен на Софийской стороне; в 1594 году его перестроили, а в 1600 году перенесли на другую сторону взвоза. В 1621 году на месте первого острога обосновалось сибирское архиепископство.
Крепостные стены - привычный компонент древнего сибирского зодчества. "Без острогу страшно", - писал в 1670-х годах тобольский воевода, испрашивая у Москвы разрешение поставить стену вдоль берега Иртыша. Деревянные крепостные стены тогда назывались одним словом "город", хотя имели различную конструкцию (тын, городни, срубы, тарасы). Самой совершенной, но и самой дорогой, была срубная конструкция стен, применявшаяся в крупных крепостях. На южных границах Сибири строились земляные стены.
Небольшие остроги имели, как правило, прямоугольную конфигурацию и соответственно регулярную планировку внутри. Планировка же неукрепленного посада была по-средневековому хаотичной. Столичный город Тобольск не был в этом отношении исключением: нижний, не имевший никогда стен посад развивался, подчиняясь лишь ландшафтным условиям - бровкам террас, берегам речек, направлениям проезжих дорог; верхний город, включавший в себя два укрепленных "острова" - Софийский и воеводский дворы, - был построен на относительно регулярной основе.
Тобольский кремль. Павлинская башня (в центре). Конец XVII в.
Скудны сведения о древнерусских строителях. Исследователю приходится прорабатывать целые тома архивных дел, в том числе и таких "скучных", как многочисленные ведомости, реестры, расходные книги, разметные росписи, сметы, и т. п. Но кропотливый труд историка благороден и необходим. Он одушевляет наше прошлое, освобождает от забвения имена и судьбы людей, так или иначе оставивших свой след в истории. Персонификация истории очень важна, а тем более в архитектуре, где конкретные формы суть не только проявление "требований эпохи", но и проявление вкусов и взглядов живых людей - авторов, заказчиков, строителей сооружения. Вот перед нами круглая Павлинская башня - одна из двух дошедших до нас башен XVII века, почти сохранивших свой первоначальный облик.
Строил ее Герасим Шарыпин. Это была рядовая (не наугольная) башня, а потому небольшая, но приспособленная к ведению верхнего боя через круглые отверстия-стрельницы. Узкие арочные окна надежно защищены коваными фигурными решетками. Невысокий шатер был увенчан изображением какой-то неведомой птицы, Видимо, эта фигурка и породила миф о том, что название башни связано с экзотическим павлином (какой же памятник без легенды?). Искусствовед Л.А.Перфильева выдвигает правдоподобную, на наш взгляд, гипотезу о том, что башня, скорее всего, Павлинская, названная в честь тобольского митрополита Павла, организовавшего строительство каменного кафедрального собора, каменных стен и башен Софийского двора. Опытный строитель (прежде он ведал строительными делами при московском патриархе), Павел, видимо, не случайно был назначен в Тобольск. Одна из башен кремля (может быть, освященная им при закладке) и увековечила своим названием память митрополита-строителя, пополнив таким образом очень ценный ряд "персонифицированных" историей памятников.
Подлинное произведение древнего мастера всегда волнует. Поэты и философы называют время четвертым измерением. Действительно, чем древнее вещь или сооружение, тем значительнее они нам кажутся. Тысячелетия, спрессованные в каком-нибудь неолитическом черепке, неведомым образом облагораживают этот черепок, делают его таинственно-прекрасным, будоражат наше воображение. Если же перед нами архитектурный комплекс, то без знания подробной истории его строительства невозможно увидеть то, что скрыто конечной, итоговой композицией. А скрыто бывает, как правило, очень много. История, например, помогает представить весь Тобольский кремль времени строительства Павлинской башни, когда Малый город стоял еще полностью деревянным, а на Софийском дворе кроме собора, колокольни и митрополичьего дома каменными были лишь крепостная стена к югу от собора и встроенная в нее проездная башня со Святыми воротами и надвратной церковью Сергия Радонежского.
Начальная композиция западного фасада Софийского двора - соединенные стенами собор, Святые ворота и нарядная Павлинская башня - играли роль торжественного монументального входа, встречавшего всех, кто поднимался по Прямскому взвозу. Безусловно, обеспечение представительности центра новой столицы Сибири было важной "сверхзадачей" каменного строительства в Тобольске, повлиявшей на то, что стихийность древнерусского градостроительства в далекой Сибири стала преодолеваться несколько раньше, чем в Центральной России. К этой особенности мы еще вернемся, ибо она очень важна для понимания специфики архитектуры Тобольска, а пока совершим прогулку вдоль стен Софийского двора по самой бровке Троицкого мыса.
Первое прясло стен, начатое Шарыпиным от южного фасада Софийского собора, не сохранилось. Оно было разобрано в 1760-х годах вместе со Святыми воротами и соборной колокольней из-за опасности их обрушения. Второе прясло, с юга примыкавшее к Павлинской башне, также не сохранилось. Вместо него в XIX веке возникла невысокая каменная ограда. В 1720-х годах с запада к Павлинской башне была пристроена зубчатая боевая стена, в отреставрированном виде дошедшая до наших дней.
Юго-западный угол стен был закреплен Шарыпиным круглой Грановитой башней высотой около 17 метров. Из-за близости к бровке башня скоро сползла и была восстановлена вновь северо-восточнее прежнего места. В 1750 году в связи со строительством на бровке мыса нового архиерейского дома башню разобрали. В 1755 году, когда было закончено возведение еще одного, уже трехэтажного, архиерейского дома, старый был снесен, а на месте бывшей наугольной башни сооружена прямоугольная декоративная башенка, больше похожая на парковый павильон. В 1840 году при епископе Владимире это сооружение обновили и, очевидно, изменили. Так произошло "перерождение" грозной боевой башни - еще одно свидетельство того, как сложна, а порой и трагична судьба произведений архитектуры, казалось бы, недвижных и вечных, а на самом деле беззащитных перед лицом той же силы, которая их породила, - человеческой деятельности, созидающей и разрушающей одновременно.
Совсем недавно, в начале 1960-х годов, вся линия крепостных стен Тобольского кремля практически отсутствовала. Семь башен разрушились по разным причинам, стены в XIX веке были постепенно разобраны и заменены деревянным штакетником на кирпичных столбиках. Мирная провинциальная оградка с тремя декоративными башенками (одна круглая, две четырехугольные) изменила лицо Софийского двора. Исчез героический образ древнего ансамбля, и вернуть этот образ можно было, только восстановив формы XVII века. Поэтому автор первого проекта реставрации кремля, Федор Георгиевич Дубровин, отбросив сомнения по поводу правомерности новодела, обосновал необходимость восстановления древних форм крепостных стен и башен. Сейчас уже несколько прясел стен, а также две башни (восточная квадратная и северо-восточная круглая) приобрели первоначальный вид. Бровка Троицкого мыса вновь получила крупномасштабное венчание. И теперь с высоты этой бровки можно не только увидеть весь нижний город, но и ощутить тесную связь этого города с охраняющей его крепостью на горе. Уходящее за горизонт пестрое море нижней застройки, ограниченное с одной стороны длинным склоном террасы, а с другой - берегом Иртыша, кажется беззаботным и праздничным, если смотреть на него, стоя около мощной крепостной стены.
Тобольский кремль. Южная круглая башня. Конец XVII в.
С того места, где когда-то стояла Грановитая башня, открываются очень интересные виды: перекликаются через Прямской взвоз Малый город и Софийский двор, далекий Иртыш кажется совсем близким, легко несущим на себе игрушечные пароходики, а Софийский собор, колокольня и Павлинская башня, накладываясь в перспективе друг на друга, образуют картину такой живописной и пластической сложности, что возникает даже сомнение в ее реальности. Но не менее живописна и постепенно развертывающаяся линейная композиция крепостных стен и башен. Прямо от угловой башенки зубчатые крепостные стены, дважды изогнувшись по длине, подводят к южной круглой башне, построенной Шарыпиным и перестроенной в 1714-1716 годах. Эта башня выглядит внушительнее Павлинской, ибо сохранила свою верхнюю часть с узкими окнами-бойницами и кирпичным одиннадцатигранным шатром. Внушительны общая высота башни (17 метров) и толщина стен (более метра). Хорошо сохранилось сводчатое перекрытие между первым и вторым ярусами. Внутри башни, за толстыми стенами, господствует тишина: ни один звук не проникает сюда из внешнего мира. Через отверстия-стрельницы видны только кусочки неба, такие же, как и четыре века назад.
Архитектура южной башни проста и нарядна одновременно. Валиковые пояски, обрамления круглых стрельниц, фронтонные ("домиком") наличники арочных окон - все это ненавязчиво, мягко украшает белое круглое тело башни. Соразмерный ей венчающий шатер обеспечивает башне архитектурную завершенность.
Но башня красива не сама по себе, а только с примыкающими к ней крепостными стенами. При перестройке в камне эти стены были возведены толщиной всего в полтора кирпича (45 сантиметров). Такая малая толщина объясняется тем, что здесь, в Сибири, каменное крепостное зодчество, скорее, служило символическому утверждению русского православия на вновь освоенной территории, ибо серьезного военного нападения ждать было неоткуда, а от пожаров и "татей" вполне защищали стены небольшой толщины. Для целей обороны с внутренней стороны стен шел обход шириной около метра, устроенный на каменной аркаде, а завершались стены боевыми зубцами типа "ласточкин хвост". Нарядность и лиричность крепостных сооружений - отличительная черта тобольского кремля. <...>
Тобольский кремль. Восточная панорама: восточная квадратная башня; монашеский корпус; круглая Орловская башня.
Половину восточной стены кремля занимает фасад архиерейских конюшен - длинного, лишенного декора здания, построенного в конце XVIII века на месте разобранных крепостных стен Г.Тютина. Севернее конюшен - недавно восстановленная квадратная башня. Ей предшествовала башня, построенная каменщиками Тютина. Но позже, когда реальной стала угроза сползания башни в обрыв, она была отодвинута на запад и перестроена в больших габаритах таким образом, что крепостная стена стала составной частью фасада башни. Благодаря этому обстоятельству мы сейчас имеем хорошо сохранившийся фрагмент стены XVII века.
Сохранилась и стена торговой палатки, пристроенной к башне в 1723 году. В 1787 году немного севернее в эту стену был встроен двухэтажный корпус для жилья монахов, приспособленный затем под епархиальную типографию, а после этого - под канцелярию церковного братства. Оба этажа корпуса имеют трехчастную систему планировки с центральными сенями и комнатами по обе стороны от них.
Заканчивается восточная стена круглой Орловской башней, восстановленной в начале 1970-х годов. По своей архитектуре башня идентична южной круглой башне кремля.
Северная стена кремля в том виде, в каком ее построил Тютин, не сохранилась. В западной своей части она когда-то завершалась квадратной башней, а почти по центру ее располагались проездная башня с консисторией и церковью над ней. В 1748 году в башне разместили семинарию, проход через башню закрыли, а рядом устроили в стене новые ворота, названные Святыми, взамен разобранных Святых ворот западной стены ансамбля. Одновременно в восточном конце стены построили одноэтажное трехкамерное здание просфорной, сохранившееся до наших дней. В XIX веке остатки старых стен и ворота разобрали, на их месте возвели цейхгауз (арсенал), который в конце века был тоже разобран. Тогда же поставили новую стену от Святых ворот до гостиного двора. В начале XX века в эту стену встроили двухэтажное здание епархиальной гостиницы. Такова сложная переменчивая судьба северной стены Тобольского кремля. <...>
Последний участок стены - от гостиного двора до Софийского собора - тоже не сохранился в первозданном виде. В XIX веке на месте разрушившихся стен были построены новые, с воротами в стиле классицизма. Примечательно, что эти небольшие скромные ворота не проигрывают рядом с огромным собором - настолько точно архитектурный масштаб ворот соответствует древним постройкам кремлевского ансамбля.
Завершение строительства стен вокруг Софийского двора явилось и завершением первого этапа строительства каменного Тобольского кремля. Второй этап связан с именем знаменитого сибирского картографа, географа, летописца, художника и зодчего Семена Ульяновича Ремезова.
Дед Семена Ремезова, Меньшой (Моисей) Ремезов, служил у патриарха Филарета, но за какой-то проступок в 1628 году был сослан в Тобольск, где скоро выделился умом и смелостью и стал служить при воеводском дворе. Подворье Ремезовых в нижнем городе с резными шатровыми воротами было известно далеко за пределами города. Даже улица, где они жили, называлась Ремезовской.
Принадлежать к "служилой аристократии" было почетно. Но служба была нелегкой. Ведь именно на служилых людей в XVII веке возлагалась задача осуществлять государственную военно-оборонную, административную, таможенную, ясачную и торговую политику на окраинных землях. Приходилось часто совершать тяжелые дальние походы. Служилые люди того времени были мореплавателями и землепроходцами, военными руководителями и дипломатами, сборщиками ясака и основателями слобод, острогов, "государевых пашен". Моисей Ремезов тоже нередко водил отряды в дальние походы - к Верезову, Обдорску (современный Салехард) и вверх по Иртышу - собирать ясак и усмирять непокорных. После его смерти в Москве в 1647 году на государственную службу поступил его сын Ульян. Начав службу казаком, он вырос до стрелецкого сотника, но в 1670 году вместе с воеводой П.И.Годуновым был сослан в Березов по обвинению в притеснениях. Ссылка, однако, продолжалась недолго; в том же году Ульян Ремезов вернулся в Тобольск, где и прожил еще двадцать лет. Умер он в 1689 году в семидесятилетнем возрасте.
Неизвестно, по какой причине (возможно, из-за опалы на отца) Семен Ульянович Ремезов поступил на службу лишь в 1683 году, когда ему было уже за сорок. Но к тому времени любознательность, любовь к рисованию и самообразование уже сделали Ремезова профессиональным иконописцем, "знаменщиком", картографом и географом. Источником его знаний явилась домашняя библиотека отца, коллекция чертежей тобольской Приказной палаты и, возможно, чертежи и книги известного ученого Юрия Крижанича, отбывавшего с 1661 года в Тобольске пятнадцатилетнюю ссылку. Большой багаж наблюдений приобрел Семен Ремезов, участвуя в походах отца. Неудивительно поэтому, что, когда в 1696 году Сибирский приказ повелел "сделать доброму искусному мастеру чертеж всей Сибири", эта работа была поручена Ремезову. Почти пять лет с сыновьями Петром, Иваном и Леонтием потратил он на составление большой - на двадцати трех листах - "Чертежной книги Сибири". Те места, куда составители не смогли попасть сами, рисовались со слов "бывальцев и ведомцев". Профессионально сделанная работа вызвала удивление в Москве. Но не более. Зато в Европе появились новые карты Сибири. Способствовала этому также и публикация в Амстердаме атласа карт бывшим пленным шведским офицером Филиппом Таббертом, лично знакомым с Ремезовым.
18 мая 1697 года Сибирский приказ вынес решение о составлении проекта и сметы каменного города в Тобольске: Петр I, понимая значение сибирской столицы, обращал на нее особое внимание. И вот пятидесятилетний картограф, закончив чертеж "Часть Сибири", переключается на архитектурную деятельность и составляет пять вариантов кремля, различающихся по композиции и набору зданий, а также по размеру территории. Летом 1698 года с пятым вариантом в сопровождении двух сыновей Ремезов прибывает в Москву. Более трех месяцев он обучался "каменному строению" в Оружейной палате, которая тогда ведала строительством крепостей. За это время Ремезова познакомили с лучшими образцами русской и западноевропейской архитектуры, что, безусловно, повлияло на становление его как архитектора. По окончании учения особой грамотой Ремезов был назначен главным строителем каменного Тобольского кремля.
Вернувшись в Тобольск зимой 1699 года. Ремезов дорабатывает проект и совместно с Шарыпиным и Тютиным составляет смету по этому проекту. Больше года ушло затем на подготовку к строительству - заготовку кирпича и других материалов. За последующие семнадцать лет Ремезову удалось выстроить четыре основных здания кремля - Приказную палату, гостиный двор, Вознесенскую церковь и надвратную рентерею (казнохранилище), а также крепостные стены. Не были построены лишь башни в северной стене, воеводский дом и житницы. Таким образом, первый сибирский зодчий, Семен Ремезов, к концу своей жизни в основном завершил формирование монументального ансамбля тобольского центра. Ансамбль имел ярко выраженное пространственное ядро, сосредоточившее все основные каменные здания, и нейтральные "фланги", созданные лишь стенами и башнями. Внутри территории кремля в соответствии с традициями русского зодчества здания располагались вокруг большой площади.
Как архитектор Ремезов был типичным представителем Петровской эпохи, когда западноевропейские приемы и древнерусские традиции, переплетаясь, рождали необычные архитектурные формы нового времени. Так, ремезовская Вознесенская церковь, очень выигрышно поставленная над самым Софийским взвозом, имела типичную для нарышкинского барокко центрическую ярусную форму, с куполом и волютами, характерными для западноевропейского барокко. Так же и Приказная палата, имевшая древнерусскую планировку, гульбище, крыльцо-всход, высокую тесовую крышу, нарядные "коломенские" фронтоны, в то же время своими фасадами демонстрировала влияние западной архитектуры: колонны на два этажа, балюстрада на аркатуре, "европейская" система пропорционирования.
Такой же двойственностью отличались и чертежи Ремезова, в которых он за десять лет до выхода печатных руководств ("Прием циркуля и линейки", "Геометрия практики") применял неизвестные древнерусским зодчим масштаб, линейку, циркуль, отмывки и обводки тушью, пунктирные линии, проекции плана и фасада и в то же время везде использовал традиционные поясняющие надписи на чертежах как следствие недостаточного еще доверия к возможностям чисто графического языка. Но при этом именно Ремезов был одним из тех, кто стоял у истоков проектирования - нового в России процесса, позволяющего уточнить и проверить членения и формы будущего сооружения. До этого русские мастера-строители на основе своего опыта и виденных образцов сразу рисовали план будущего здания на выровненной и взрыхленной площадке. При скоплении людей (закладка здания всегда была событием) забивались разметные колышки, читалась молитва и лопаты вонзались в землю. Здание росло вверх практически без чертежей, как бы под рукой скульптора. Чертежи-рисунки, если и выполнялись, то лишь как иллюстрации подрядной записи или как приложение к "росписи" уже готового сооружения. Иногда для заказчика изготовлялись объемные модели здания.
Зрелость Ремезова как архитектора проявилась также в разработанных им типовых (образцовых) проектах "каменной палатки" и "брусяного дома". Неизвестно, был ли построен хоть один дом по этим проектам (хотя правительство всячески поощряло каменное типовое строительство, особенно после больших пожаров в Москве и Тобольске), но сам факт их проектирования очень знаменателен, ибо предвосхищал подобные шаги в Петербурге. Кроме гражданских зданий Ремезов проектировал также металлургические заводы в Сибири и на Урале. Сохранились ремезовские чертежи пушек.
Человек разносторонних интересов, Семен Ремезов оставил большое рукописное наследство. Основу этого наследства составляют "Хорографическая чертежная книга", "Чертежная книга Сибири", "Служебная чертежная книга", "Описание о сибирских народах и граней их земель", "Краткая Сибирская история". Иллюстрации во всех этих рукописях выполнены самим Ремезовым и лишь частично - его старшим сыном Леонтием.
Таков был этот деятельный, одаренный человек, внесший столь крупный вклад в развитие русской культуры. Остается добавить, что Семен Ульянович Ремезов прожил жизнь по тем временам долгую (он умер после 1720 года, прожив почти восемьдесят лет), но трудную. В своей "служебной книге" он писал: "...будучи у того каменного строения... работал усердно, по вся дни беспокойно... бывши у земельных, судных и сыскных земельных и описных дел... обнищал и обезножил". В конце жизни Ремезов получал жалованье как рядовой служилый человек - 11 рублей. Звание "сына боярского" не давало ему никаких привилегий, ибо не означало потомственной родовитости: это звание было получено его дедом за хорошую службу.
Драматично сложилась и судьба его детища - Тобольского кремля: Вознесенская церковь в 1717 году, вскоре после освящения, рухнула из-за лопнувших связей. Приказная палата в 1780-х годах оказалась встроенной в трехэтажное здание Наместнического дворца, тогда же были снесены и крепостные стены города. От ремезовского времени подлинными дошли до наших дней лишь гостиный двор, рентерея да две крепостные башни.
Еще в то время, когда кремль был деревянным, посреди Прямского взвоза, в створе северных крепостных стен, стояла проездная башня, называвшаяся Софийской. Проектируя каменный кремль. Ремезов сперва было отказался от башни над взвозом, но в последующих вариантах она у него все-таки появилась, причём примерно в том же месте, что и деревянная. При этом в процессе проектирования сама идея трансформировалась от обычной проездной башни до триумфального сооружения. Очевидно, постепенно созревшая в представлении зодчего идея крупного кремлевского ансамбля логично привела его к мысли о необходимости иметь торжественный вход на территорию кремля. Кроме того, определилось и его дополнительное утилитарное назначение - служить рентереей, то есть хранилищем пушной государственной казны. Но каковы должны быть формы этого сооружения? Ведь вплоть до середины XVII века тип общественных гражданских зданий был мало знаком русской архитектуре, которая имела дело главным образом с жильем и церквами.
Гражданские здания были представлены лишь парадными государевыми палатами, монастырскими трапезными и съезжими избами. В архитектурном отношении эти здания напоминали собой большие, нарядные жилые хоромы. В XVII веке, когда русские строители близко познакомились с европейской гражданской архитектурой - регулярной, ордерной, - естественно возникли переходные формы, которые и были отличительной особенностью зодчества петровского времени.
3-я глава книги С.П.Заварихин В ДРЕВНЕМ ЦЕНТРЕ СИБИРИ М. "Искусство" 1987 г.