«Золотое» столетие династии Романовых. Людмила Сукина
Пожалуй, только один видный сановник и политический деятель императорской России того времени, министр путей сообщения и министр финансов в правительстве Александра III Сергей Юльевич Витте (1849-1915) дал этому государю исключительно положительную характеристику. Он писал в своих мемуарах: «Я не стану спорить о том, что император Александр III был человеком сравнительно небольшого образования, можно сказать - он был человеком ординарного образования. Но вот с чем я не могу согласиться и что часто мне приходится слышать, это с тем, что император Александр III не был умным. Надо условиться, что подразумевать под словом „ум“: может быть, у императора Александра III был небольшой ум рассудка, но у него был громадный, выдающийся ум сердца; это - своего рода ум, присутствие которого часто, в особенности в положении лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять, несравненно важнее ума рассудка. Наконец, у императора Александра III было совершенно выдающееся благородство и чистота сердца, чистота нравов и помышлений. Как семьянин - это был образцовый семьянин; как начальник и хозяин - это был образцовый начальник, образцовый хозяин. У него никогда слово не расходилось с делом. Он мог относительно того, в чем он был не уверен, не высказать, смолчать, ожидать; но если что-нибудь он сказал, то на его слово можно было рассчитывать, как на каменную гору». Но у Витте имелись особые причины хвалить Александра III. При нем началась его блестящая карьера и был составлен проект будущих экономических реформ. Поэтому оценка Витте не столько объективна, сколько эмоциональна. Наиболее справедливыми представляются первые фразы этого панегирика. Александр III был ординарным человеком, и это касалось не только его образования, его ординарность проявлялась во всем.
Царь вел простой и размеренный образ жизни. Утром поднимался в 7 часов и умывался холодной водой, сам варил себе кофе и садился за стол в кабинете, чтобы весь день, с перерывами на прием пищи и моцион, заниматься делами. Если дел было много, то Александр просиживал за ними до глубокой ночи. Но во время летнего отдыха он разрешал себя беспокоить только в экстренных случаях.
Летом император любил ездить с семьей на рыбалку в Финляндию или на охоту. Его любимыми охотничьими угодьями были Беловежская пуща в Белоруссии и Ловичское княжество в Польше. Там для него специально выращивались дикие животные. Опытные егеря организовывали царскую охоту всегда таким образом, чтобы количество и качество добытого зверя не разочаровывало монарха. На штуки считали только медведей и зубров, более мелкая добыча исчислялась десятками и сотнями.
В этих поездках царская семья чувствовала себя гораздо свободнее, чем в Петербурге. Здесь не было необходимости строго соблюдать этикет, можно было носить более простую и удобную одежду. Именно на отдыхе Романовы по-настоящему чувствовали себя семьей.
Они любили бывать и в хорошо защищенной и охраняемой Гатчине. В озерах там специально разводили благородные породы рыб, и, не уезжая далеко от дома, император мог вылавливать по 60-80 форелей в день.
У Александра как семейного и степенного человека был только один недостаток: иногда он позволял себе крепко выпить. Однако во хмелю никогда не буйствовал, а если начинал «шалить» (некоторые мемуаристы вспоминали, что, изрядно выпив, государь ходил по своим покоям на четвереньках и кусал прислугу за ноги), то императрица быстро отправляла его отсыпаться.
Живя в Петербурге, императорская чета всегда находила время для посещения находившихся под ее покровительством учебных и богоугодных заведений. Только за один месяц 1891 г., судя по дневниковым записям императора, они с женой побывали в Пажеском корпусе, Смольном и Николаевском институтах, Александровском училище, на Педагогических курсах, в Конногвардейском корпусе, Александровской больнице, Доме для престарелых и Вдовьем доме. При этом, как и в молодости, Александр Александрович с Марией Федоровной не пропускали ни одной значительной премьеры в театре, а на лучшие спектакли ходили по нескольку раз, приглашали знаменитых артистов и музыкантов с концертами к себе во дворец.
Однако и при таком сравнительно правильном образе жизни Александр III все же не смог сохранить крепкого здоровья, которым славился в молодости. После сорока лет его стали одолевать болезни. Император располнел, стал грузным и неповоротливым. Тучность царя создала большие проблемы шталмейстеру - заведующему дворцовыми конюшнями. Было очень трудно подобрать спокойную и одновременно могучую лошадь, которая бы выдерживала его тяжесть (император ездил только на смирных лошадях, так как вообще был неважным наездником, в то время как Мария Федоровна слыла настоящей амазонкой и лихо скакала на самых горячих конях). Но больше всего беспокойства царю доставляли больные почки. Он страдал хроническим нефритом, обострявшимся после каждой простуды или выпивки.
В последние годы, особенно когда стало сдавать здоровье Александра III, они с супругой все чаще размышляли о судьбе трона, о необходимости подготовки наследника к принятию престола. Их одолевали серьезные сомнения. Официальным наследником-цесаревичем считался Николай, а любимым сыном императора, к тому же наиболее достойным престола, с точки зрения императорской четы, был его младший брат Михаил.
С. Ю. Витте писал: «Почему человек любит того или другого - это тайна души, а потому трудно было бы объяснить, почему император Александр III больше всего любил своего Мишу. Но факт тот, что он его любил больше всех». Придворные замечали, что остальные дети немного не то чтобы боялись, но стеснялись своего отца-императора и при нем как-то притихали, следя за каждым своим словом и жестом, и только один Михаил чувствовал себя с ним свободно. Именно с ним царь любил гулять по гатчинскому парку, развлекая его немудреными играми. Тот же Витте как пример, характеризующий отношения отца и сына, рассказывает следующую историю.
Александр III, как обычно, гулял с Михаилом. Они проходили мимо садовника, который поливал клумбу. Михаил начал баловаться и полез в воду. Тогда отец, чтобы осадить сорванца, взял у садовника шланг и облил мальчика с ног до головы. После этого они вернулись домой, где Михаила тут же переодели в сухое платье.
Царь почти тут же забыл об этом маленьком инциденте. После завтрака он ушел в свои комнаты и занимался бумагами. Через некоторое время Александр сделал перерыв, чтобы подышать воздухом. Он подошел к открытому окну и высунулся на улицу. Это заметил Михаил, покои которого находились как раз над отцовскими. Он взял кувшин, полный воды, и опрокинул его на голову государя.
Витте заключает: «Ну, с императором Александром III сделать безнаказанно такую штуку мог только его Миша, потому что если бы это сделал кто-нибудь другой, то ему здорово бы досталось».
При дворе ходили слухи, что император и императрица хотели бы оставить престол Михаилу, но этого не позволял закон. Они якобы имели разговор с наследником Николаем, проявлявшим склонность к образу жизни частного человека, но не государя, и взяли с него обещание, что при достижении Михаилом совершеннолетия Николай, если окончательно почувствует нежелание царствовать, уступит трон ему.
Все так и произошло, но значительно позднее и при других обстоятельствах. Михаил числился наследником-цесаревичем при брате до тех пор, пока у того не родился сын Алексей. Именно в пользу Михаила отрекся от престола Николай в дни Февральской революции 1917 г.
Вскоре после пасхи император вызвал из Москвы известного врача профессора Захарьина. Тот, прожив неделю в Гатчине и внимательно обследовав Александра III, поставил царю диагноз: обострение вследствие простуды застарелого нефрита, которое явилось причиной сильной бледности и одутловатости лица императора, беспокоивших последнее время окружающих. Но государь этого диагноза не признал. С. Ю. Витте отмечал: «Вообще в царской семье есть какой-то странный - не то обычай, не то чувство - не признаваться в своей болезни и по возможности не лечиться, и вот это-то чувство, эта привычка у императора Александра III были особенно развиты».
К началу лета у царя стали сильно отекать ноги, однако он все еще считал, что после летнего отдыха его здоровье наладится. В конце июля он уехал в Беловежскую пущу на традиционную ежегодную охоту на зубров. Когда в сентябре царь прибыл в Ялту, то был уже совсем болен и вынужден был лечь в постель. К нему вызвали известного берлинского специалиста доктора Лейдена. Но и к его советам Александр отнесся скептически. Позже Лейден говорил Витте, что император не верил в медицину и был одним из самых непослушных пациентов в его обширной многолетней практике.
Сначала в мягком крымском климате царю стало лучше. У него был хороший аппетит, и он ходил гулять на берег моря. Но улучшение оказалось кратковременным, скоро у Александра появилась бессонница, у него отнялись ноги, он слег.
Врачи назначили императору строгую диету и запретили ему есть любимое им мороженое. Однажды он попросил шестнадцатилетнюю дочь Ольгу потихоньку принести ему тарелку вожделенного лакомства и с наслаждением съел его, видимо решив, что хуже ему уже не станет.
Лежа в постели, император продолжал заниматься делами. Но ему становилось все хуже. Лейб-медик Вельяминов старался, как мог, облегчить страдания Александра. Из Петербурга приехал знаменитый священник Иоанн Кронштадтский, который славился чудесами исцеления. Однако императору становилось все хуже и хуже.
Вскоре и сам царь начал понимать, что надежды на выздоровление нет. Он потребовал, чтобы наследник Николай срочно женился. Великий князь Николай Александрович немедленно вызвал из Дармштадта свою невесту Алису, которую до этого его отец не очень хотел видеть женой цесаревича. Алиса прибыла из Германии прямо в Ялту, не заезжая в Петербург, и император благословил их. Это произошло менее чем за десять дней до его смерти.
За печальными известиями, приходившими из Ялты, следила вся Европа, в которой благодаря миротворческой политике Александра III уже более десяти лет не было больших войн. 19 октября во здравие императора отслужили большой молебен в Казанском соборе Петербурга. На нем присутствовала не только чиновная элита России, но и множество простых горожан, в том числе студенты, которые до этого относились к царю неприязненно.
Жалел умирающего императора и один из главных его идейных противников - великий русский писатель Л. Н. Толстой. Александр III называл Толстого «безбожником и нигилистом», а Льва Николаевича тревожило, что царю как человеку, сделавшему много зла невинным людям, будет тяжело умирать. Но императора мучили почки, а не совесть. Он скончался мирно, окруженный близкими людьми, после исповеди и причастия. Его последние слова были обращены к императрице: «Чувствую конец, будь спокойна, я совершенно спокоен». Александр был, видимо, уверен, что перед богом его душа чиста, а мнение посторонних людей никогда не имело для него особого значения.
Впрочем, С. Ю. Витте считал, что «император Александр III умер так же, как жил, - как истинный христианин, как верный сын православной церкви и как простой, твердый и честный человек. Умер он совершенно спокойно, и, умирая, он гораздо более заботился о том, что это огорчит его окружающих и любимую им семью, нежели думал о самом себе».
Александр III скончался 20 октября 1894 г., не дожив до своего 50-летия. Похороны царя были долгими и торжественными. Гроб с телом императора из Крыма везли по железной дороге с остановками в Севастополе, Спасовом Скиту (на месте крушения царского поезда в 1888 г.), Харькове, Орле и Москве. Везде было организовано прощание местного населения с Александром III. Его похоронили в усыпальнице Петропавловского собора в Петербурге. Это были последние императорские похороны в дореволюционной России. Усыпальницей следующего царя и его семьи станет яма в лесу под Екатеринбургом.
Во время церемонии в Петропавловском соборе только один маленький инцидент нарушил торжественность и чинность церемонии. Почти все время императрица Мария Федоровна держалась мужественно, хотя это ей давалось с трудом - она хоронила самого дорогого и близкого человека. Но, когда митрополит начал длинную речь об умершем, ее нервы не выдержали, с ней произошел истерический припадок, и она закричала: «Довольно, довольно, довольно». Приближенные и члены семьи быстро успокоили ее, но и после похорон она еще несколько дней не могла прийти в себя и почти никого не принимала.
Несколько лет спустя семья решила увековечить образ Александра III в бронзовом памятнике. Она заказала монумент известному русскому скульптору-импрессионисту Павлу (Паоло) Петровичу Трубецкому. Тот изваял императора таким, каким его знали многие современники: грузным и мужиковатым, в круглой, надвинутой глубоко на лоб шапке, неловко восседающим на мощной понурой лошади. Скульптурное изображение царственного всадника И. Е. Репин назвал «толстозадым солдафоном».
Романовы не хотели принимать такой образ императора, которого они считали едва ли не великим. Паоло Трубецкому грозил скандал, но его защитницей выступила вдовствующая императрица Мария Федоровна, заявив, что бронзовый император, конечно, не красавец, но так он выглядел и при жизни. Памятник установили возле Мраморного дворца, и он служил своеобразной художественной антитезой «Медному всаднику» (памятнику Петру I работы Э. Фальконе), стоявшему на том же берегу Невы, на Сенатской площади.
Царствование императора Александра III стало последней относительно спокойной эпохой в истории Российской империи. Некоторым современникам казалось, что страна и после смерти Александра остается крепкой и умиротворенной. Однако, как показали дальнейшие события, это была лишь краткая пауза, мнимая стабилизация, после которой государство и императорская династия Романовых устремятся к страшной катастрофе 1917 года.
Может быть, если бы после Александра III к власти пришел новый государь реформаторского склада, такой как Александр II или его брат - великий князь Константин Николаевич, то еще что-то можно было бы изменить и спасти, выпустив пар общественного напряжения, скопившегося за «сумеречное» время предыдущего правления. Но императором стал очередной «частный человек» - Николай Романов, ставивший семейные ценности царской династии выше интересов общества и страны. Механизм, отсчитывающий последние годы и часы истории династии, был запущен.