Два года назад.
Два года назад в этот день, в день памяти святого великомученика и целителя Пантелеимона, мы уезжали с Водлозера.
Была пятница, и Литургии не должно было быть, но в честь праздника все-таки служили.
Штормило, мы шли на службу вброд (с острова, на котором жили, на остров, где монастырь). Помню, стояли босиком на деревянном полу, сняв мокрую обувь.
Мы все исповедовались и причащались. И в этом была какая-то конечная общность и поддержка - перед дорогой, в которую не хотелось, очень не хотелось домой, где ждали одни только сложности, казалось, и неразрешенности.
Потом под дождем мы шли вброд обратно, под дождем разжигали костер и варили обед. Собирали палатки и последнюю байдарку.
Отец Илья и какие-то ребята пришли помогать нам грузиться в катер и провожать...
Мы плыли - радостно и грустно - на катере до Куганаволока, потом на машине до Шалы, а там с боем грузились на "Комету" в Петрозаводск.
Ели в "Комете" монастырских рыб...
Я стояла на маленькой открытой палубе, молилась и смотрела на солнце заходящее, от которого светились облака. И казалось - такое это чудо, такое преображение, такая помощь.
Среди всей это трудной жизни.
Литургия эта, причастие, славная дорога, в которой пели песни.
А потом мы тащили байдарки по внезапно ночному Петрозаводску до хостела. И в этом было много ощущения конца и в то же время - благодарения за то, что все это с нами есть.
Это был день целителя Пантелеимона.
Была пятница, и Литургии не должно было быть, но в честь праздника все-таки служили.
Штормило, мы шли на службу вброд (с острова, на котором жили, на остров, где монастырь). Помню, стояли босиком на деревянном полу, сняв мокрую обувь.
Мы все исповедовались и причащались. И в этом была какая-то конечная общность и поддержка - перед дорогой, в которую не хотелось, очень не хотелось домой, где ждали одни только сложности, казалось, и неразрешенности.
Потом под дождем мы шли вброд обратно, под дождем разжигали костер и варили обед. Собирали палатки и последнюю байдарку.
Отец Илья и какие-то ребята пришли помогать нам грузиться в катер и провожать...
Мы плыли - радостно и грустно - на катере до Куганаволока, потом на машине до Шалы, а там с боем грузились на "Комету" в Петрозаводск.
Ели в "Комете" монастырских рыб...
Я стояла на маленькой открытой палубе, молилась и смотрела на солнце заходящее, от которого светились облака. И казалось - такое это чудо, такое преображение, такая помощь.
Среди всей это трудной жизни.
Литургия эта, причастие, славная дорога, в которой пели песни.
А потом мы тащили байдарки по внезапно ночному Петрозаводску до хостела. И в этом было много ощущения конца и в то же время - благодарения за то, что все это с нами есть.
Это был день целителя Пантелеимона.