Вот такие счастливые выходные:)
Вчера утром был белый-белый непроглядный туман, а потом стал золотым и постепенно рассеялся, и вышло солнце.
Я взяла ролики и поехала на любимую набережную.
Там удивительно пусто было, особенно вначале, солнце светило сквозь голые деревья и очень легко дышалось.
Вечером дома никого не было, кроме нас, и я спокойно наготовила много-много еды. Планирование сделала наполовину. Вечером позвонила мама.
Уже ближе к ночи пошли с Мишкой гулять, шли по темным улицам, и хотелось говорить глупости и смеяться.
Такой простой день и столько хорошего.
А сегодня была на Литургии в Строгино. Там растет на глазах красавец-храм. Говорят, в феврале (или к февралю) уже будут собирать деньги на большой колокол...
Любимую "Милость мира" пели - внезапно.
Про "Милость мира" давно хотела сказать. Ее поет там детский хор обычно. И все последние Литургии они пели какую-то ранее неизвестную мне, прекрасную своей мелодией на "Осанна". В это время к ним выходил отец Амвросий и встраивал свой потрясающий бас, и было такое счастье, как будто это и вправду у ворот Иерусалима люди встречают и кричат.
Потом пошла греться в книжную лавку, купила очередную книжку Сурожского ("Вера") и две рождественские открытки.
А еще рождественские ирмосы стали крутиться в голове. Скоро-скоро уже их будут петь.
Слава Богу.
Я взяла ролики и поехала на любимую набережную.
Там удивительно пусто было, особенно вначале, солнце светило сквозь голые деревья и очень легко дышалось.
Вечером дома никого не было, кроме нас, и я спокойно наготовила много-много еды. Планирование сделала наполовину. Вечером позвонила мама.
Уже ближе к ночи пошли с Мишкой гулять, шли по темным улицам, и хотелось говорить глупости и смеяться.
Такой простой день и столько хорошего.
А сегодня была на Литургии в Строгино. Там растет на глазах красавец-храм. Говорят, в феврале (или к февралю) уже будут собирать деньги на большой колокол...
Любимую "Милость мира" пели - внезапно.
Про "Милость мира" давно хотела сказать. Ее поет там детский хор обычно. И все последние Литургии они пели какую-то ранее неизвестную мне, прекрасную своей мелодией на "Осанна". В это время к ним выходил отец Амвросий и встраивал свой потрясающий бас, и было такое счастье, как будто это и вправду у ворот Иерусалима люди встречают и кричат.
Потом пошла греться в книжную лавку, купила очередную книжку Сурожского ("Вера") и две рождественские открытки.
А еще рождественские ирмосы стали крутиться в голове. Скоро-скоро уже их будут петь.
Слава Богу.