Город и бор: История взаимоотношений
В пятницу 14 июня выступил с докладом на конференции "Природное и культурное наследие Урала" в институте культуры. Представил будущую книгу "Тайны Челябинского бора" в серии "Национальное достояние России". Книга полностью готова к печати - дело за деньгами (коих пока нет).
Рассказывал об истории отношений челябинцев и городского бора. Очень насыщенный материал подобрался.
Фотографии взял у Андрея Юдина.
Национальное достояние России:
памятник природы - Челябинский городской бор
(доклад на конференции «Природное и культурное наследие Урала», 2019 год)
Добрый день, уважаемые коллеги!
Искренне рад возможности представить книгу «Тайны Челябинского бора», которая готовится к изданию в серии «Национальное достояние России».
Уникальный памятник природы, Челябинский островной сосновый бор является «визитной карточкой» столицы Южного Урала. Книга рассказывает о его происхождении и природном своеобразии, дает максимально полную историческую информацию об объектах в бору и по его периметру. А главное - прослеживает исторические отношения города и бора, человека и природы. Именно об этом я и хочу сегодня рассказать.
Мы все замечаем, насколько болезненно челябинцы воспринимают любое посягательство на бор, готовы грудью защищать каждую сосну. Это отношение появилось не сегодня и не вчера. Оно идет с истоков города. Можно сказать, является нашим челябинским городским архетипом.
Челябинский бор возник 10 000 лет назад, на исходе ледникового периода. Главным его реликтом является гранитная подошва возрастом в 280 млн. лет с прожилками элювия - продуктом выветривания земной коры. Об этом впервые сказал еще в начале ХХ века урожденный челябинец, ученый-исследователь Ипполит Михайлович Крашенинников. Он же подчеркнул, что бор относится к островным борам, которых очень мало в мире. Это - бесценный дар природы нашему городу.
Думаю, что первопоселенцы Челябинска это подкожно чувствовали. Первые местные лесораспорядительные документы появились, когда Челябинской крепости едва исполнилось десять лет. Это были Наставления из Исетской провинциальной канцелярии 1747 года. Согласно документу, жителям крепости надлежало «иметь крепкое и неослабное осмотрение, чтоб леса безделно никем трачены не были».
Строевой лес искали на стороне. Примечателен указ канцелярии 1747 года, который предписывал снарядить группы казаков для заготовки леса на строительство большого гостиного двора в Челябинске. Выделенная делянка располагалась у озера Аргази, то есть на серьезном удалении от города.
Наставлением 1747 года предусматривалось и создание лесной стражи, которая должна была следить за порядком в лесу. «Пригляд за лесами» был поручен шершневским казакам.
Кстати, в списке первопоселенцев Челябинской крепости основатель заимки Данила Шерстнев числился «дворцовым крестьянином». В России тех лет это было небольшое, но зажиточное сословие. Дворцовые крестьяне являлись поставщиками царского двора, пользовались свободой в своих хозяйственных делах, сколачивали неплохие состояния и имели на местах общественный вес. Поэтому подкупить их за бричку дров было нереально. Символично - сейчас городской бор также находится в ведении Шершневского лесничества.
И еще одна деталь. В 1838 году Оренбургский генерал-губернатор В.А. Петровский подписал «Временные правила управления лесами Оренбургского казачьего войска». Согласно им сосновые боры являлись общественным войсковым достоянием. То есть формально бор городу не принадлежал, и за нарушения можно было вполне получить нагайкой по спине и срок до десяти лет.
Интересен вопрос по границам бора. Полвека назад в единственной научно-популярной книге, посвященной городскому бору, ученый-географ Александр Дмитриевич Сысоев писал, что «за период с 1736 по 1966 год, то есть за 230 лет, территория бора сократилась на две трети».
Возможно, в этом есть некоторое преувеличение. Были упоминания, что лес тянулся от поселка Сосновского до самого Каштакского бора. Был ли это сосновый бор или березняк - не ясно. По левому берегу реки Миасс тянулись заливные луга. На дореволюционных фотографиях Заречья за Симеоновской церковью никаких лесных массивов уже не видно. Ужимался бор и с юга
Тем не менее, на начало ХХ века определить границы Челябинского бора можно достаточно точно. Как пишет И.М. Крашенинников, городской бор «узкой лентой шириной в среднем 1-2 версты тянулся вдоль реки Миасс, на севере упираясь в заворот реки, а на юге подходя к заводу братьев Покровских. Таким образом, общее протяжение бора в этом направлении составляло 8-9 верст».
Западную и северную грани бора оформляла река Миасс. Когда в 1960-х годах началось строительство Шершневского водохранилища, это в первую очередь коснулось жителей, чьи поселки ушли под воду. «Сосновых потерь» здесь практически не было.
Устойчивой была и восточная грань бора. Она проходила - как и сегодня - по улице Лесопарковой. В 1949 году здесь было болотистое место, пустыри и покосы. Об этом свидетельствуют воспоминания строителей завода «Полет» и ЮУРГУ. Затем юго-восточная граница бора выходила на Уфимский тракт (улица Блюхера) и практически не меняла своих очертаний на протяжении всего ХХ века. Лишь на юге, где сейчас располагается поселок АМЗ, бор сдал свои позиции городу.
В начале ХХ века отношения города и бора были подкреплены научным подходом к лесному хозяйству. Вышли первые статьи Н.М. Крашенинникова. На уровне России появились первые труды по лесоводству и таксации.
В Челябинском бору масштабные лесоустроительные работы начались в 1938 году. Вся площадь бора была разделена просеками на квадратные кварталы со сторонами около 500 метров. Это отвечало здравому смыслу - просеки служили хозяйственным целям и имели противопожарное значение.
Очень толково был организован центральный парк культуры и отдыха. Инициатором его создания выступил председатель Челябинского облисполкома Михаил Алексеевич Советников. До приезда в Челябинск он был заместителем наркома лесной промышленности, поэтому сразу оценил потенциал бора. Парк разместили на самом краю, направив центральную аллею не вглубь бора, а к реке. Основной лесной массив «остался за кадром» - он избежал рекреационной нагрузки и оставался зоной покоя. Позднее за бором «приглядывал» Челябинский лесхоз, созданный в 1947 году одновременно с Челябинским областным управлением лесного хозяйства.
Драматичный ХХ век не раз ставил Челябинский сосновый бор на грань исчезновения. Есть две легендарные истории, которые сегодня сплелись в массовом сознании, контаминировались. Первая связана с распоряжением В.М. Молотова в январе 1942 года на вырубку бора для военных нужд, в том числе под строительство завода боеприпасов № 62 (Челябинский автоматно-механический завод).
Из этого иногда делается ошибочный вывод, что площадка под завод была выделена в сосновом бору. Первый секретарь Челябинского обкома Николай Семенович Патоличев указывал, что «завод, выпускавший боеприпасы, разместился на окраине Челябинска в складах Заготзерна», но никак не в бору. Ценность соснового бора Патоличев тоже понимал. Поэтому рискнул - позвонил Сталину и объяснил, что для Челябинска бор жизненно необходим, а война не будет длиться вечно. Выслушав аргументы, Сталин спросил, сможет ли первый секретарь найти древесину в короткие сроки, и, получив утвердительный ответ, отменил молотовское решение.
Спустя четыре года после Великой Победы Челябинский бор вновь оказался в прицеле большого промышленного строительства. На его территории планировалось построить 42 цеха авиационного завода-гиганта. На новом заводе должно было работать 37 тысяч человек - второй ЧТЗ, по сути. С учетом семей, Челябинску надлежало принять около 300 тысяч человек. Вырубить бор и поставить первые цеха планировалось уже в 1950 году.
Именно тогда первый секретарь обкома Александр Белобородов, решительный человек, написал письмо И.В. Сталину, где не побоялся рассказать все, как есть. Аргументировал, что Челябинск не справится с такой нагрузкой - ему не хватает питьевой воды и жилой площади, нет ни центрального водоснабжения, ни отопления, ни канализации. Был составлен обстоятельный доклад, который доказывал нецелесообразность размещения здесь еще одного завода-гиганта. В итоге решение было отменено, и сосновый бор был спасен.
И все же челябинский бор редел - не снаружи, а изнутри. Особенно «постарались» каменные карьеры. В недрах Челябинской геологоразведки, к счастью, сохранились уникальные отчеты 1938 и 1950 годов, в которых есть исторический экскурс в суть проблемы.
Самые старые каменоломни - те, что находятся на территории парка им. Гагарина. Еще в 1890 году эту «гранитную делянку» в бору приглядел Василий Михайлович Колбин. Подряды на строительный и облицовочный камень оказались выгодными, а успех - заразительным. В 1895 году челябинским купцом Кедровым был взят подряд на поставку камня для строительства Сибирской железной дороги. Это было началом разработки Уфимских каменных карьеров.
В Отчете 1938 года указано, что разработки в Уфимских каменоломнях возобновило Управление железной дороги. Затем в 1930 году владельцем Уфимских карьеров стал трест «Челябтракторострой», а в 1933 году карьеры были переданы «Станкострою».
В итоге за советский период промышленные карьеры и поселки при них «съели» почти 12 кварталов леса. Расползтись Уфимским карьерам не дали… они же сами. «Частая смена хозяев и бессистемная эксплуатация карьеров привела к значительной порче месторождения». Разработки были прекращены.
Последняя по времени промышленная добыча гранита была предпринята на Шершневских (Студенческих) каменных карьерах. Розовым гранитом с них, кстати, облицован цоколь главного корпуса ЮУРГУ. Шершневские карьеры поначалу казались перспективными. Были большие планы на строительство целого камнерезного комбината на полтора миллиона тонн кубометров. Но дальнейшие геологические исследования оказались не в пользу строителей.
Ключевым документом в этой истории стал Отчет 1950 года за подписью инженера-геолога П.В. Покровского. Главный вывод заключался в том, что из 28 (!) гектаров, запланированных к разведке, «удовлетворяющий требованиям материал оказался распространен только на площади 4 гектара». Остальные граниты оказались непригодными для облицовки. Игра не стоила свеч, строительство было свернуто, карьеры затоплены, а бор - остался.
Конечно, лесных потерь избежать не удалось. Как отмечает А.Д. Сысоев из 63 кварталов в 1940 году к концу 1960-х годов осталось только 49. К тому времени в бору располагалось более двух десятков «хуторов»: жилые поселки, дачи, склады, пионерлагеря и прочие строения, поедавшие метр за метром зеленую ткань.
Нужно было вовремя остановиться. И это произошло. Ровно полвека назад, в 1969 году решением Челябинского облисполкома сосновый бор был отнесен к памятникам природы областного значения. В бору было запрещено любое строительство, а также принято решение о выносе отсюда всех строений. Только этим постановлением 200 гектаров были возвращены лесу.
Было еще одно событие, которое нанесло городскому бору серьезную травму, и оно не связано с человеком. Поздней осенью 1971 года на бор обрушился ледяной ливень, повис на ветвях деревьев и сосновых лапах. А следом пронесся страшный ураган. Было сломано и вырвано с корнем огромное количество деревьев на площади под тысячу гектаров. Вековые сосны ломались, как спички. Городской бор выглядел как лесоповал, и без участия человека мог бы погибнуть.
Тогда город пришел на помощь. Было принято простое и гениальное решение. За всеми ведущими предприятиями города были закреплены свои лесные участки, за каждым - квартал, два. Большая работа объединила многих горожан и дала возможность почувствовать городской бор своим, родным, близким.
Новейшая история, конечно, внесла свои коррективы. Изменилась страна, изменились мы сами. Пробились сквозь «мерзость запустения» 1990-х годов. Испытали настоящий строительный бум 2000-х годов. Не удивительно, что Челябинский сосновый бор оказался в самом центре городской жизни.
Возросла и рекреационная нагрузка. В 2015 году было выполнено последнее лесоустройство Челябинского бора. Масштабная таксация позволила создать подробное описание лесного фонда, определить возраст, наметить мероприятия по благоустройству и воспроизводству бора - «персонально» по каждому лесному кварталу.
Сегодня челябинцы искренне гордятся своим удивительным реликтовым сосновым бором. Но и городской бор, со своей стороны, может быть признателен горожанам - за их право любить его и заботиться о нем.
Рассказывал об истории отношений челябинцев и городского бора. Очень насыщенный материал подобрался.
Фотографии взял у Андрея Юдина.
Национальное достояние России:
памятник природы - Челябинский городской бор
(доклад на конференции «Природное и культурное наследие Урала», 2019 год)
Добрый день, уважаемые коллеги!
Искренне рад возможности представить книгу «Тайны Челябинского бора», которая готовится к изданию в серии «Национальное достояние России».
Уникальный памятник природы, Челябинский островной сосновый бор является «визитной карточкой» столицы Южного Урала. Книга рассказывает о его происхождении и природном своеобразии, дает максимально полную историческую информацию об объектах в бору и по его периметру. А главное - прослеживает исторические отношения города и бора, человека и природы. Именно об этом я и хочу сегодня рассказать.
Мы все замечаем, насколько болезненно челябинцы воспринимают любое посягательство на бор, готовы грудью защищать каждую сосну. Это отношение появилось не сегодня и не вчера. Оно идет с истоков города. Можно сказать, является нашим челябинским городским архетипом.
Челябинский бор возник 10 000 лет назад, на исходе ледникового периода. Главным его реликтом является гранитная подошва возрастом в 280 млн. лет с прожилками элювия - продуктом выветривания земной коры. Об этом впервые сказал еще в начале ХХ века урожденный челябинец, ученый-исследователь Ипполит Михайлович Крашенинников. Он же подчеркнул, что бор относится к островным борам, которых очень мало в мире. Это - бесценный дар природы нашему городу.
Думаю, что первопоселенцы Челябинска это подкожно чувствовали. Первые местные лесораспорядительные документы появились, когда Челябинской крепости едва исполнилось десять лет. Это были Наставления из Исетской провинциальной канцелярии 1747 года. Согласно документу, жителям крепости надлежало «иметь крепкое и неослабное осмотрение, чтоб леса безделно никем трачены не были».
Строевой лес искали на стороне. Примечателен указ канцелярии 1747 года, который предписывал снарядить группы казаков для заготовки леса на строительство большого гостиного двора в Челябинске. Выделенная делянка располагалась у озера Аргази, то есть на серьезном удалении от города.
Наставлением 1747 года предусматривалось и создание лесной стражи, которая должна была следить за порядком в лесу. «Пригляд за лесами» был поручен шершневским казакам.
Кстати, в списке первопоселенцев Челябинской крепости основатель заимки Данила Шерстнев числился «дворцовым крестьянином». В России тех лет это было небольшое, но зажиточное сословие. Дворцовые крестьяне являлись поставщиками царского двора, пользовались свободой в своих хозяйственных делах, сколачивали неплохие состояния и имели на местах общественный вес. Поэтому подкупить их за бричку дров было нереально. Символично - сейчас городской бор также находится в ведении Шершневского лесничества.
И еще одна деталь. В 1838 году Оренбургский генерал-губернатор В.А. Петровский подписал «Временные правила управления лесами Оренбургского казачьего войска». Согласно им сосновые боры являлись общественным войсковым достоянием. То есть формально бор городу не принадлежал, и за нарушения можно было вполне получить нагайкой по спине и срок до десяти лет.
Интересен вопрос по границам бора. Полвека назад в единственной научно-популярной книге, посвященной городскому бору, ученый-географ Александр Дмитриевич Сысоев писал, что «за период с 1736 по 1966 год, то есть за 230 лет, территория бора сократилась на две трети».
Возможно, в этом есть некоторое преувеличение. Были упоминания, что лес тянулся от поселка Сосновского до самого Каштакского бора. Был ли это сосновый бор или березняк - не ясно. По левому берегу реки Миасс тянулись заливные луга. На дореволюционных фотографиях Заречья за Симеоновской церковью никаких лесных массивов уже не видно. Ужимался бор и с юга
Тем не менее, на начало ХХ века определить границы Челябинского бора можно достаточно точно. Как пишет И.М. Крашенинников, городской бор «узкой лентой шириной в среднем 1-2 версты тянулся вдоль реки Миасс, на севере упираясь в заворот реки, а на юге подходя к заводу братьев Покровских. Таким образом, общее протяжение бора в этом направлении составляло 8-9 верст».
Западную и северную грани бора оформляла река Миасс. Когда в 1960-х годах началось строительство Шершневского водохранилища, это в первую очередь коснулось жителей, чьи поселки ушли под воду. «Сосновых потерь» здесь практически не было.
Устойчивой была и восточная грань бора. Она проходила - как и сегодня - по улице Лесопарковой. В 1949 году здесь было болотистое место, пустыри и покосы. Об этом свидетельствуют воспоминания строителей завода «Полет» и ЮУРГУ. Затем юго-восточная граница бора выходила на Уфимский тракт (улица Блюхера) и практически не меняла своих очертаний на протяжении всего ХХ века. Лишь на юге, где сейчас располагается поселок АМЗ, бор сдал свои позиции городу.
В начале ХХ века отношения города и бора были подкреплены научным подходом к лесному хозяйству. Вышли первые статьи Н.М. Крашенинникова. На уровне России появились первые труды по лесоводству и таксации.
В Челябинском бору масштабные лесоустроительные работы начались в 1938 году. Вся площадь бора была разделена просеками на квадратные кварталы со сторонами около 500 метров. Это отвечало здравому смыслу - просеки служили хозяйственным целям и имели противопожарное значение.
Очень толково был организован центральный парк культуры и отдыха. Инициатором его создания выступил председатель Челябинского облисполкома Михаил Алексеевич Советников. До приезда в Челябинск он был заместителем наркома лесной промышленности, поэтому сразу оценил потенциал бора. Парк разместили на самом краю, направив центральную аллею не вглубь бора, а к реке. Основной лесной массив «остался за кадром» - он избежал рекреационной нагрузки и оставался зоной покоя. Позднее за бором «приглядывал» Челябинский лесхоз, созданный в 1947 году одновременно с Челябинским областным управлением лесного хозяйства.
Драматичный ХХ век не раз ставил Челябинский сосновый бор на грань исчезновения. Есть две легендарные истории, которые сегодня сплелись в массовом сознании, контаминировались. Первая связана с распоряжением В.М. Молотова в январе 1942 года на вырубку бора для военных нужд, в том числе под строительство завода боеприпасов № 62 (Челябинский автоматно-механический завод).
Из этого иногда делается ошибочный вывод, что площадка под завод была выделена в сосновом бору. Первый секретарь Челябинского обкома Николай Семенович Патоличев указывал, что «завод, выпускавший боеприпасы, разместился на окраине Челябинска в складах Заготзерна», но никак не в бору. Ценность соснового бора Патоличев тоже понимал. Поэтому рискнул - позвонил Сталину и объяснил, что для Челябинска бор жизненно необходим, а война не будет длиться вечно. Выслушав аргументы, Сталин спросил, сможет ли первый секретарь найти древесину в короткие сроки, и, получив утвердительный ответ, отменил молотовское решение.
Спустя четыре года после Великой Победы Челябинский бор вновь оказался в прицеле большого промышленного строительства. На его территории планировалось построить 42 цеха авиационного завода-гиганта. На новом заводе должно было работать 37 тысяч человек - второй ЧТЗ, по сути. С учетом семей, Челябинску надлежало принять около 300 тысяч человек. Вырубить бор и поставить первые цеха планировалось уже в 1950 году.
Именно тогда первый секретарь обкома Александр Белобородов, решительный человек, написал письмо И.В. Сталину, где не побоялся рассказать все, как есть. Аргументировал, что Челябинск не справится с такой нагрузкой - ему не хватает питьевой воды и жилой площади, нет ни центрального водоснабжения, ни отопления, ни канализации. Был составлен обстоятельный доклад, который доказывал нецелесообразность размещения здесь еще одного завода-гиганта. В итоге решение было отменено, и сосновый бор был спасен.
И все же челябинский бор редел - не снаружи, а изнутри. Особенно «постарались» каменные карьеры. В недрах Челябинской геологоразведки, к счастью, сохранились уникальные отчеты 1938 и 1950 годов, в которых есть исторический экскурс в суть проблемы.
Самые старые каменоломни - те, что находятся на территории парка им. Гагарина. Еще в 1890 году эту «гранитную делянку» в бору приглядел Василий Михайлович Колбин. Подряды на строительный и облицовочный камень оказались выгодными, а успех - заразительным. В 1895 году челябинским купцом Кедровым был взят подряд на поставку камня для строительства Сибирской железной дороги. Это было началом разработки Уфимских каменных карьеров.
В Отчете 1938 года указано, что разработки в Уфимских каменоломнях возобновило Управление железной дороги. Затем в 1930 году владельцем Уфимских карьеров стал трест «Челябтракторострой», а в 1933 году карьеры были переданы «Станкострою».
В итоге за советский период промышленные карьеры и поселки при них «съели» почти 12 кварталов леса. Расползтись Уфимским карьерам не дали… они же сами. «Частая смена хозяев и бессистемная эксплуатация карьеров привела к значительной порче месторождения». Разработки были прекращены.
Последняя по времени промышленная добыча гранита была предпринята на Шершневских (Студенческих) каменных карьерах. Розовым гранитом с них, кстати, облицован цоколь главного корпуса ЮУРГУ. Шершневские карьеры поначалу казались перспективными. Были большие планы на строительство целого камнерезного комбината на полтора миллиона тонн кубометров. Но дальнейшие геологические исследования оказались не в пользу строителей.
Ключевым документом в этой истории стал Отчет 1950 года за подписью инженера-геолога П.В. Покровского. Главный вывод заключался в том, что из 28 (!) гектаров, запланированных к разведке, «удовлетворяющий требованиям материал оказался распространен только на площади 4 гектара». Остальные граниты оказались непригодными для облицовки. Игра не стоила свеч, строительство было свернуто, карьеры затоплены, а бор - остался.
Конечно, лесных потерь избежать не удалось. Как отмечает А.Д. Сысоев из 63 кварталов в 1940 году к концу 1960-х годов осталось только 49. К тому времени в бору располагалось более двух десятков «хуторов»: жилые поселки, дачи, склады, пионерлагеря и прочие строения, поедавшие метр за метром зеленую ткань.
Нужно было вовремя остановиться. И это произошло. Ровно полвека назад, в 1969 году решением Челябинского облисполкома сосновый бор был отнесен к памятникам природы областного значения. В бору было запрещено любое строительство, а также принято решение о выносе отсюда всех строений. Только этим постановлением 200 гектаров были возвращены лесу.
Было еще одно событие, которое нанесло городскому бору серьезную травму, и оно не связано с человеком. Поздней осенью 1971 года на бор обрушился ледяной ливень, повис на ветвях деревьев и сосновых лапах. А следом пронесся страшный ураган. Было сломано и вырвано с корнем огромное количество деревьев на площади под тысячу гектаров. Вековые сосны ломались, как спички. Городской бор выглядел как лесоповал, и без участия человека мог бы погибнуть.
Тогда город пришел на помощь. Было принято простое и гениальное решение. За всеми ведущими предприятиями города были закреплены свои лесные участки, за каждым - квартал, два. Большая работа объединила многих горожан и дала возможность почувствовать городской бор своим, родным, близким.
Новейшая история, конечно, внесла свои коррективы. Изменилась страна, изменились мы сами. Пробились сквозь «мерзость запустения» 1990-х годов. Испытали настоящий строительный бум 2000-х годов. Не удивительно, что Челябинский сосновый бор оказался в самом центре городской жизни.
Возросла и рекреационная нагрузка. В 2015 году было выполнено последнее лесоустройство Челябинского бора. Масштабная таксация позволила создать подробное описание лесного фонда, определить возраст, наметить мероприятия по благоустройству и воспроизводству бора - «персонально» по каждому лесному кварталу.
Сегодня челябинцы искренне гордятся своим удивительным реликтовым сосновым бором. Но и городской бор, со своей стороны, может быть признателен горожанам - за их право любить его и заботиться о нем.