Ниоткуда в никуда.
Жизнь некоторых существ - как река, текущая от истока рождения и впадающая в море смерти. Здесь она сливается с миллионами других рек, принесших сюда же свои воды. Но море безгранично; что в нем: слияние или бесконечность пустоты?..
Другие, рождаясь, попадают в реку с мертвой водой, и спустя некоторое время река выбрасывает на берег их трупы. Они не знают ни своего начала, ни своего конца. Все, что с ними случилось, - это слишком короткое плавание; все, что они помнят, - это скольжение в мутной воде, в которой не видно прошлого и тем более нельзя разглядеть будущего... А река равнодушно подхватывает мусор и несет его дальше.
Эта река никуда не впадает.
Андрей Дашков. Войны некромантов.
По течению плывёт мёртвая рыба.
Против течения плывёт глупая рыба.
Стаями плавает слабая рыба.
Умная рыба плывёт туда,куда ей надо.
Оригинал взят у soba4ki в пассажыры
Угрюмый дядя с седеющим чубом и вислыми усами мрачно вздыхает и отворачивается к окну. За окном мерно проплывают и останавливаются всё те же трупные осенние пейзажи, распухшая от дождя, запредельно убогая деревня и мигающая, как в недорогих фильмах ужасов вывеска "мотель 24 часа". Именно через "е" и исключительно по-русски.
Женщина со сложной волосяной конструкцией, накрученной на голове, так же замолкает и внимательно рассматривает живность, копошащуюся у мотеля. Там два кособоких дальнобойщика в засаленных байковых рубахах плещут из мятой пластиковой бутыли в лобовое стекло "камаза", несколько вихрастых гопников в старомодном спортивном, баба с синюшными бутылками молока и некрасивая собака. Пахнет дымом и несъедобной едой. Из хриплых (бывают вообще не хриплые динамик в таких местах?) динамиков поёт Марина Журавлёва. Что-то про черёмуху и тому подобные весенние глупости.
Граждане выходят "размяться" и сосредоточенно курят. Шуганные тётки в драповых "платьЯх" страшно выпучивают глаза и спрашивают у всех " где тут туалеты то?". Им объясняют, и они истово кидаются в сумерки, и в скором времени возвращаются назад, неся на себе всю несложную, но такую узнаваемую палитру запахов из этих самых туалетов.
Мужички всех возрастов чинно рассаживаются, позвякивая пивами отечественных брендов. По салону расползается пшиканье откупориваемых крышек и стойкий химический аромат. Очередной мотель уплывает в осеннее небытие и усатый дядя вновь возвращается к разговору, который вёл с тёткой. С той, у которой вавилонская башня заместо волос.
Разговор густой, как кисель с алмазной крошкой, основная суть которого сводится к тому, что жизнь дяди плоха и не справедлива, и виноват во всём дядин начальник, который обещал премию и сверхурочные, и обещания своего, как водится, не сдержал. Тётка с башней сокрушённо кивает башней и задаёт безадресный вопрос о том, как же земля таких людей способна выдерживать на своей поверхности. Дядя, пригладив чуб, внезапно резюмировал, сообщив, что сын того самого начальника - пьяница и в аварию попал на отцовской машине, и скоро его будут судить. Тётка воспрянув духом, радостно говорит «вот!» и развивает тему про «бог то всё видит. И справедливость всегда восторжествует». Дядя довольно улыбается в усы и кивает.
Напротив них сидит и внимательно слушает баба лет двадцати восьми. Возможно ей и меньше, но выглядит как говно. У бабы есть с собой два ребёнка дошкольного возраста, и абсолютно нет и видимо ни когда не будет, ни мужа, ни счастья в личной жизни. Ни прочих женских радостей. Это видно хотя бы по тем взглядам, которые она бросает на меня. Взгляды у бабы говорящие. И они как бы говорят, что «много вас таких, за собой следящих, по спортзалам ходящих. Щетину вон отрастил ухоженную, куртку-джинсы дорогие носишь. А я вот да, пусть и толстая, и одета как говно ебаное - зато двоих родила! Вот так то! А ты зачем живёшь - не понятно. А у меня двое детей, в жизни смысл есть!»
Кто блять вообще сказал бабам, что смысл жизни в том, чтобы родить пару детей с водянистыми глазами и жидкими волосёнками - хуй знает. Кто вбил в их головы, что оплодотворение - это какая-то нереальная заслуга, доблесть и подвиг? Но бабы, в основной своей массе - верят в это и рожают. Ну и пусть рожают. Бабы - дуры.
Дети спрашивают у бабы «а когда мы будем какать» и баба, забыв об интересном разговоре про несправедливость и про мужиков-козлов, начинает орать на свой смысл жизни, вопрошая « о чём они только думали, что теперь нужно терпеть до следующей остановки!»
Уже засыпая, я слышу сакраментальное « водитель! Остановите, пожалуйста! Ребёнку надо в туалет!» А за окном проплывают очередные мотели и их обитатели, а угрюмый дядя всё рассказывает и рассказывает про свою трудную и несправедливую жизнь, а тётка с волосяной башней всё кивает и поддакивает.
Мне кажется - это отдельная реальность и они едут там всегда. Мир общественного транспорта. Не важно - автобус, поезд, самолёт. Всегда одни и те же лица. Одни и те же разговоры. Они вечно едут из ниоткуда в никуда.