ЭМИЛИ ДИКИНСОН. ПЕРЕВОДЫ.
Оригинал взят у jaga_lux в ЭМИЛИ ДИКИНСОН. ПЕРЕВОДЫ.
Наследство Эмили Дикинсон так обширно, а ее переводов на русский, и тем более украинский, так мало - капля в море, можно сказать, что чем больше их будет, тем лучше.
Представляю два ее стихотворения в собственном переводе на украинский - одно широкоизвестное, другое, в общем-то, мало. Мне интересны отзывы всех, интересующихся поэзией и переводами.
Стихотворение о Daisy имеет несколько трактовок: космическую, сакральную, эротическую, а также некоторые относят его к детским стихам, о цветочках и природе.
Но особенность цветка ромашки-маргаритки следить за сиянием солнца и сразу никнуть, как только солнце прячется за тучами, или вообще садится - подмечена точно и тонко. А можно ли так жить? Только при одном этом условии - следовать за Солнцем? Однако мы же помним, что люди, и вообще все живое - дети солнечного света, вся Земля погружена в его свет, и мы живем в лучах, несущих жизнь. Так о чем же пишет поэт? О любви? о жизни и смерти? или о бесконечной ночи, полной любви и единения ...?
Emily Dickinson
The Daisy follows soft the Sun
Стокротка вслід за Сонцем йде -
Жде, аж Осяйний не зайде -
і мліє біля ніг -
Зрання Він бачить зваби глод -
„Нащо забралась за поріг?”
Кохання - мед, мій Лорд!
Ми як та Квітка - Ти наш Світ!
Пробач, що потай, в зореліт -
на Заході розлук -
жагой будуєм долі міст -
Де згода - зліт - і Аметист -
Це Ніч можливостей!
volna ©
(From Time And Eternity)
Series 1
106
The Daisy follows soft the Sun-
And when his golden walk is done-
Sits shyly at his feet-
He-waking-finds the flower there-
Wherefore-Marauder-art thou here?
Because, Sir, love is sweet!
We are the Flower-Thou the Sun!
Forgive us, if as days decline-
We nearer steal to Thee!
Enamored of the parting West-
The peace-the flight-the Amethyst-
Night's possibility!
другий варіант - вільний переклад
За Сонцем ніжно Квітка йде -
Жде, поки золоте Світило не зайде -
і тулиться до ніг
Він зранку бачить квітки слід
„Нащо, злодюжка, ти забралась за поріг?”
Кохать - то насолода, Сер!
Ми як та Квітка - Сонце Ти!
І нас ти вибачити мусиш -
За те, що ми на схилі дня -
До Тебе тягнемося крадькома -
Роззброєнні на Заході розлуки -
Де мир - політ - і Аметист - -
Це Ніч можливостей!
volna ©
Важна символика цветка, по имени которого названно стихотворение "daisy" - у нас понимается как название и маргаритки, и ромашки - стокротки. И как символы они практически равны.
Родовое название этих растений Bellis было дано еще Плинием и происходит от латинского слова "красивый, прекрасный".
Во многих странах маргаритку называют "око дня", так как цветок этот раскрывается одним из первых на восходе солнца. От этого-то названия (Day's eye) в Англии, где особенно любят это растение, образовалось уменьшительное имя Daisy (Дэзи), которым англичане называют маргаритки.
The name daisy comes from the flower’s old name, “day’s eye.”
The yellow disc of the daisy flower was thought to symbolize the orb of the sun. - символизирует солнце и его корону, лучи.
Traditionally, daisy flowers were sacred to the Virgin Mary. - посвящаются Богоматери, или Деве Марии.
Название "маргаритка" растение получило от греческого слова margarites, что значит "жемчужина". Название это очень удачное и образное: мелкие белые цветочки диких маргариток на лужайке очень напоминают рассыпанные жемчужины.
Во многих европейских странах с древних времен существовал обычай гадать на маргаритках "любит - не любит" ("Маргаритка, маленький цветочек, красный по краям и с зеленой каймою, открой судьбу моей любви..." - из народной французской песенки). Это привело к тому, что в немецком языке существовало еще и такое название маргаритки, как "мерка любви".
У многих народов маргаритка издавна является эмблемой доброты и сердечности, на языке цветов она обозначает чистоту, невинность, верную любовь, С ней связаны легенды, предания и праздники.
Особо маргаритки были популярны в Европе в Средние века. Средневековые рыцари, получавшие от своей возлюбленной согласие на брак, чеканили на щите цветущие маргаритки. Если прекрасная дама еще не решила, какой дать ответ, она дарила рыцарю венок из маргариток. В Германии в средние века маргаритками украшали кубки, из которых рыцари пили вино в честь богини весны. И самым достойным украшением для статуй этой богини также считали маргаритки.
Но и символика камня - а у Дикинсон есть свой маленький сад камней - в этом стихотворении не менее определяюща для понимания. Ведь цветок, или цветы (мы) стремится полететь к Аметисту, где его ждет та возможность, которую дарит Ночь.
А может - убежать при помощи охраняющего Аметиста? Слово "flight" имеет оба значения, а камень может символизировать обуздание страсти, покой и умиротворение. Тогда смысл меняется на противоположный - сначала подкрадываемся тихонько, а потом убегаем в ночь.
Об аметисте можно прочитать ниже, более подробно.
Emily Dickinson -Poem
26. It's all I have to bring today
Це все, що маю принести -
Ось це, і серця жаль -
Ось це, і серце, і степи -
Ланів широку даль -
Рахунок пильно перевір -
Тут пам’ять не порука -
Ось це, мій жаль, і Бджоли в рій -
На Конюшині в луках.
volna ©
It's all I have to bring today -
This, and my heart beside -
This, and my heart, and all the fields -
And all the meadows wide -
Be sure you count - should I forget-
Some one the sum could tell -
This, and my heart, and all the Bees -
Which in the Clover dwell.
Переводы на русский
Вот все, что я могу вам дать,
Лишь это - и печаль,
Лишь это - и в придачу Луг,
и луговую даль.
Пересчитайте еще раз,
Чтоб мне не быть в долгу -
Печаль - Луг - и этих Пчел,
Жужжащих на Лугу.
Перевод Г.Кружкова, Э.Дикинсо, Лирика. Из-во ЭКСМО-Персс, 2001
Вот все, что я должна была
сегодня принести -
плюс мое сердце - и поля,
что встретились в пути.
А если что забыла я,
то не сойдется сумма.
Вот сердце, клевера поля -
в густом пчелином шуме.
с английского из сети/ пустогаров
106
Цветок следит за солнцем взглядом,
И к вечеру, заметив рядом
С собой глаза цветка,
Оно ворчит, склонившись низко:
"Зачем ко мне садишься близко?"
"Затем, что жизнь сладка!"
Мы все - цветы, а Ты - светило!
Прости нас, если не хватило
Нам дня тебя любить, -
Мы влюблены в твои закаты,
В твои полеты и агаты,
И в полночь впереди!
Перевод: Леонид Ситник
Краткие заметки
Среди разных литературных приемов, которые мы можем найти в поэзии Эмили Дикинсон,
наличествуют так называемые пропуски /deletion, причем они могут быть как понятные/“recoverable”, так и непонятные/ “nonrecoverable”, как их называет английский исследователь Самюэл Левин. Не знаю, как они называются в нашем литературоведении, т.к. не читала трудов дикинсоведов. Просто хочу сказать несколько слов об особенностях грамматики стихотворений Эмили Дикинсон, обуславливающих трудности перевода.
Понятные пропуски включают вспомогательные глаголы, повторное подлежащее или местоимение, не влияющие на контекст стиха, и не путающие грамматику языка. Иногда пропускаются даже целые вводные структуры - однако часто это не представляет никаких проблем для читателя, понятно и без первой части предложения - тут следует учитывать, что в английском языке смысл предложения тяготеет к концу.
Однако, пропуски неопределяемые могут привнести в стихотворение двойной смысл, как с точки зрения синтаксиса, так и логики. Тут не помогут никакие интерпретации «согласно контексту» - ведь именно сам стих не содержит необходимых объяснений. Таким образом, читателю приходится размышлять, предполагать, и искать объяснения содержания данного стиха, связывая его с другими работами Дикинсон. Таким образом, создавая эллиптические метафоры, Поэт сознательно исключает те слова и целые фразы, которые, по ее мнению, не являются необходимыми для понимания смыслов ее поэзии. Это создает эффект загадки, которую можно интерпретировать различными путями - а может это и было тем, чего добивалась Эмили Дикинсон? Чтобы мы поломали себе голову?
Если же мы будем еще глубже вникать в технику стиха, которая создает эффект двойственности - то пунктуация является очевидным приемом. Особенно тире - трудно сказать, когда она его использует, чтобы обозначить паузу, а когда для замены глагола. Тире можно использовать для связывания предыдущей и последующей строк, или наоборот - отмены этого связывания...
На морфосинтаксическом уровне, Дикинсон пропускает не только окончания глаголов, которые позволяют определить залог, время, или лицо, но также и флекции, образующие наречия, а также прилагательные, стирая таким образом разницу между частями речи. А это является базовым для английского языка, и так имеющим минимальное количество окончаний, и ввергает читателя в пучину поисков сути стихов. Чтобы прояснить для себя содержание, приходится искать смысл знаков, скупо рассыпанных в тексте.
Читателю приходится научиться следовать аналогии, вникать в значение символа - а когда, возможно, станет понятно хотя бы направление к ясному пониманию стиха, нестандартные грамматические формы могут подсказать другое понимание, драматическое или саркастическое.
Вот, например, стихотворение 106 - мы не знаем, оно религиозное, космическое или эротическое, именно вследствие особенностей языка. Но когда в конце первой строфы вдруг появляется сладкая любовь и обращение Сэр (хозяин, или мужчина?) - интерпретация меняется радикально, и теперь мы не знаем, о чем идет речь - о цветке, или об эротическом опыте?
Так что мой перевод, впрочем, как и любой другой, можно рассматривать единственно как интерпретационный.
Эмили Дикинсон
Как поэт, Эмили Дикинсон начинала с двух огромных недостатков --
невероятной легкости стихотворчества и увлечения дурными образцами. Позже
она должна была запоем читать Шекспира, Милтона, Герберта, великих
английских поэтов своего века, и известно, какое влияние они оказали на ее
язык, но известно также, насколько мало затронуло это влияние стихотворные
формы, которые она использовала.
Исходным пунктом для нее были
сентиментальные надписи, что делают на подарках, христианский ежегодник,
газеты, светские журналы -- любимое чтение священников, утонченных дам и
чувствительных натур.
Но даже в сборниках церковных гимнов влияние на нее
оказывали, по всей видимости, далеко не лучшие поэты. И хотя она ввела
несколько поразительных новшеств в том, что касается форм, не менее
поразительным является то, что она не сделала даже попытки уйти от
шестистопной строфической схемы, с которой начинала.
Я предпочитаю видеть в
этом еще одну иллюстрацию застоя в ее развитии, который мы обнаруживаем
повсюду. Она проявляла необычайную смелость в том, что она делала в рамках
этих схем (она скоро порвала их швы), но форма поэзии и до некоторой степени
сорт поэзии, которой она восхищалась девочкой, остались неизменными в
стихах, которые она писала до самого конца.
В апреле 1862 года (ей шел тогда 32-й год) она писала полковнику
Хиггинсону: "Я не сочиняла стихов, за исключением одного или двух, до
прошлой зимы, сэр". До сих пор очень мало стихотворений с уверенностью
датированы более ранним периодом, но мне кажется, что здесь она имела в виду
отбор: не сочиняла стихов высшего сознательного уровня.
Есть немало
стихотворений, написанных приблизительно в это время и, несомненно, ранее
(здесь, естественно, мы касаемся любимейшего пункта составителей антологий),
таких как "If I Can Stop One Heart from Breaking", или "I Taste a Liquor
Never Brewed", или "To Fight Aloud Is Very Brave", которые говорят о наличии
достаточно большого опыта в стихотворчестве. Переходы от одной строфы к
другой очень искусны и предполагают обширную практику, на людях или в тайне.
Мне кажется несомненным, что когда около 1861 года Эмили Дикинсон собралась
писать самым серьезным образом, она должна была не только выбираться из
западни природной способности к стихотворчеству, но и бороться с уже давно
выработавшейся способностью к внешней эффектности -- в легком пафосе и
легкой эпиграмме.
Как раз перед тем, как послать первые образцы своих работ полковнику
Хиггинсону, она выиграла решающую битву со своим навыком к легкости. Она
нашла мужество писать стихи, "оскорблявшие разум" ее современников.
Полковника Хиггинсона шокировало не то, что она иногда прибегала к "плохим"
рифмам (столь частым в поэзии миссис Браунинг), и не то, что она подменяла
рифму ассонансами, и даже не то, что она подчас отказывалась от рифмы вообще
(подобные приемы он принимал у Уолта Уитмана, чьи работы он рекомендовал ей
для чтения), но то, что все эти неправильности соединялись и были глубоко
внедрены в наиболее традиционную из всех стихотворных форм.
По прошествии многих лет мы можем набраться смелости и воспроизвести
ход ее борьбы. Новая волна захлестнула все ее существо; ей захотелось
сказать со страстью то, что до этого она говорила играючи, говорила с
кокетством. Новые высоты -- особенно в новых странах -- взывают к новым
формам.
Детская привязанность, тем не менее, мешала ей отказаться от
строфических схем ее раннего чтения. Она отвернулась от правильных рифм, от вечных "кровь-любовь" и "слезы-грезы", не потому, что ей было лень возиться с ними, а потому что правильные рифмы казались внешним выражением внутреннего консерватизма. Она называла правильные рифмы "прозой" - "они затыкают меня в прозе" - и в том же стихотворении она называла их
"рабством".
Одно из ее изобретений наглядно демонстрирует нам, насколько осознавала она то, что делала. Она искусно предлагала нам ряд все более правильных рифм, чтобы наше ухо ждало следующей, и затем в завершающем стихе отказывалась от рифмы вообще. Стихотворение "Of Tribulation These Are They" предлагает нам "white-designate", "times-palms", "soil-mile", "road-Saved!"
(курсив ее). Создается эффект поехавшей над нашими головами крыши. В
стихотворение вторгается несопоставимое. В "I'll Tell Thee All -- How Blank
It Grew" она распахивает все окна в заключение словами "outvisions
paradise", нерифмованными после трех строф необыкновенно правильных рифм.
"Учитель" выговаривал ей за дерзость, но она стояла на своем. Она не
снизошла до объяснений или защиты. Нежелание полковника публиковать ее
работы показало ей, что он не считает ее поэтом, сколь ни поражали бы его
отдельные фразы. Она продолжала изредка включать стихотворения в письма к
друзьям, но они, видимо, не просили ее показать "побольше".
Надежда на
поддержку и мысли о современной аудитории становились все более отдаленными.
И все же мысль о возможности литературной славы, окончательного торжества,
никогда не оставляла ее. Стихотворение за стихотворением она насмехалась над
известностью. Она сравнивала ее с аукционом и с кваканьем лягушек; но
одновременно она приветствовала славу как посвящение в сан, как "жизненный
свет" поэта.
Что могла она предпринять в этой ситуации? Она делала пять
шагов вперед и два шага назад. Написать две тысячи стихов -- это немалый шаг
в направлении литературных притязаний, однако состояние, в котором она
оставила их, -- не менее явной отступление. Она обращалась к потомкам, чтобы
засвидетельствовать, насколько ей безразлично его одобрение, но она не
уничтожила своего труда.
Она не уничтожила даже наброски, черновики,
написанные на краю стола. Если бы она переписала все начисто, это означало
бы пять шагов вперед и один шаг назад; если бы она распорядилась, чтобы ее
работы были сожжены другими, это было бы три шага назад.
Я уверен, что она зашла даже дальше в своем желании показать
безразличие к нашему мнению; она не столько оскорбила наш разум, сколько
посмеялась над ним. Читая наиболее достоверные ее тексты, мы с удивлением
обнаруживаем, что стихотворение за стихотворением с грехом пополам
заканчивается какой-нибудь банальностью или начинается очень сухо, а потом
карабкается к восторженности.
Никто не говорит, что она была свободна от
огрехов суждения или вкуса, но последние три слова в "How Many Times These
Low Feet Staggered" или последняя строка в "They Put Us Far Apart" являются,
с точки зрения поэзии, самым вызывающим цинизмом -- первые как безвкусица,
вторая как какофония.
Иными словами, Эмили Дикинсон часто писала нарочно плохо. Она
действительно не искала вашего или моего одобрения, одобрения людей, не
способных отделить второстепенного от главного. Она подчеркнуто отстранилась
от наших человеческих, человеческих, человеческих суждений и пересудов.
Как
мы видели, она обожглась, если не сгорела, на слишком человеческом в
семейных взаимоотношениях. Затем она была оставлена -- "предана", как она
сама называет это -- человеком (а я предпочитаю думать, последовательно
целым рядом людей), которого она любила больше всего.
Она закрылась от нас
-- в своем доме; и даже в своем доме она закрылась: несколько старых друзей
должны были разговаривать с ней через полуоткрытую дверь. Ее взгляд на людей
становился все более и более абстрактным. Она не отвергла нас окончательно,
но ей все больше нравилась мысль, что наша ценность значительно повышается,
когда мы умираем. Ей хватило смелости взглянуть в лицо тому факту, что,
возможно, нет никакой другой жизни: в стихотворении "Their Height in Heaven
Comforts Not" она признает, что все это лишь "дом предположений... на
границе полей возможного".
Но только такая компания необремененных ничем
земным могла бы понять, о чем она говорит. Всех остальных Эмили постаралась
одурачить. В стихотворении, которое начинается со слов "Труд, сделанный для
Вечности, для главной части Времени", речь в первую очередь все-таки не о
книгах, которые продаются в магазинах.
Торнтон Уайлдер (один из моих любимых писателей)
Аметист
Аметист считается камнем, который способен избавить человека от вредных привычек и любого вида невоздержанности. Довольно странное свойство, но именно оно является определяющим для аметиста. Особенно в древности выделяли способность камня спасать от опьянения. Владелец такого камня, даже употребив большое количество алкогольного напитка, якобы не пьянел. Аметист называли «камнем трезвости». Считается, что своим названием камень обязан древней легенде о греческих мифологических героях - Дионисе, боге любви и виноделия, и нимфе Аметас.
Так, в схожих древнегреческой и древнеримской легендах рассказывается о нимфе Аметис, отвергшей любовь пьяного бога вина Диониса (римский Бахус). Нимфа попросила защиты у богини охоты Артемиды (Дианы), которая превратила Аметис в белокаменную колонну. Пытаясь оживить нимфу, Дионис окропил её виноградным соком, но колонна так и не ожила, лишь стала багряно-фиолетовой.
Другое свойство камня, еще более необычное - это исправление недостатков жены или мужа. В средние века считалось к счастью дарить аметист любимым.
Аметист символизирует миролюбие, честность, искренность, доброжелательность. Считалось, что камень сгладить и успокоить тревогу, волнение, внутреннее беспокойство. Владелец аметиста обретает душевное равновесие. Камень придает бодрость, активность, целеустремленность тому, кто его носит. Помогает упорядочить мысли и разумно все обдумать.
Прогоняет прочь иллюзии, стимулирует интеллектуальное развитие и направляет способности человека в нужное русло. Отгоняет прочь негативные суждения. Аметист считают камнем мира и равновесия.
У народов Европы аметист символизирует искренность и добросердечие. В Индии камень является символом миролюбия. А в Древнем Египте - счастья, здоровья и верной любви.
В средние века аметист был популярен как камень священников. Им часто украшали предметы церковного обихода, например, вставляли в митры, кресты, и одежду священников. Популярность камня объяснялась тем, что аметист считали камнем обуздания страстей. В католических странах во время посвящения в сан кардинала посвященному вручали кольцо с аметистом. Отсюда католики стали называть камень «епископским», а православные - «архиерейским».
Приписывали камню и лечебные свойства. Так, аметист мог омолодить владельца, сгладить морщины, вывести веснушки. Мог помочь он и в исправлении речевых пороков. Женщине, которую считали бесплодной, мог подарить счастье материнства. Полагали, что аметист может служить противоядием при отравлениях, успокаивать головные боли, прояснять разум, оберегать от кожных заболеваний и ран. Аметист рекомендовали при слабой нервной системе и для снятия стресса, улучшения кровообращения. В целом же аметист приносит своему владельцу крепкое здоровье.
Важно знать, что аметист нельзя носить постоянно. Сила камня проявляется лишь, если украшать себя им периодически. Другим важным условием для использования камня в виде украшения является его оправка исключительно в серебро и никогда в золото. Оправка в золото аметиста возможна лишь в сочетании с другими камнями. Например, на окладах икон аметисты в золоте, но там же и присутствуют другие камни. Это условие обязательно.
Название камня происходит от древнегреческого слова «ametistos», что значит противодействующий опьянению, неопьяняющий. Другой вариант происхождения слова от древнееврейского «ахлама» - аметист.
аметист
Аметист - один из самых ценных самоцветов камней из группы кварцевых минералов. Это камень, который принято дарить любимым. Считается, что он способен вызвать любовь к дарителю. Также гармонизирует семейные отношения и не дает развиваться порокам. Камень аметист выявляет и считывает скрытую информацию. Делает ее доступной сознанию.
В Тибете маги считали его главным камнем медитации, созерцания: расширяет горизонт восприятия; развивает способность наводить иллюзии и грезы Способствует вдохновению, создает состояние медитативного покоя, уравновешенности, внутренней гармонии, смягчает злобу, приносит удачу и счастье тем, кто чист и искренен.
Камень иногда называли «вдовьим», т.к. он способен помочь женщине пережить боль расставания с партнером. Считается, что если вы изменили партнеру, а на вас был аметист, то камень выдаст вас. Укрепляет слабую ауру или помогает защитить ее в период «лечения», обеспечивает подъем общего уровня энергетики.
Аметист стимулирует интуицию и пробуждает чувства, но и в то же время успокаивает страсти, эмоциональное возбуждение и гнев.
Этот камень помогает управлять своими эмоциями, хорош при бессоннице.
Аметист, расположенный в центе лба, активизирует внутреннее зрение.
Считается, что это одухотворённый камень, чей цвет символизирует страсть, истину и любовь Христа.
В Древнем Риме аметист называли «благословенным камнем», считали, что он приносит удачу, покой и благо, успокаивает нервы и улаживает распри.
В средние века его называли «апостольским камнем».
Камень и зодиак
Согласно большинству европейских астрологических календарей, этот камень может быть полезен людям, родившимся во второй половине февраля - первой половине марта. Как талисман аметист особенно подходит родившимся в 17-й, 18-й и 27-й лунные дни, а также водолеям и рыбам. Очень сильное воздействие оказывает также на козерогов, скорпионов и овнов. Лучшее воздействие аметист оказывает по вторникам, четвергам и субботам
Знаменитый астроном XV века Доминико Навара писал: "..когда Солнце вступает в знак Рыб, родятся необычные люди. Часто они несут с собой на свет Божий дары муз - поэзию и музыку. Аметисты приносят им счастье".
"Аметистос", упоминаемый в Библии - искажённое временем название того же камня "ахламог", взятое из Торы (аметист был
одним из 12-ти магических камней, вставленных в наперстник иудейского первосвященника. Таким образом это один из двенадцати почитаемых с глубочайшей древности т.наз. "Библейских" камней. "Библейскими" камнями называют 12 камней-самоцветов, упоминающихся в Библии в книгах Ветхого и Нового Завета.
Из Библии известно, что наперсник Первосвященника, в котором он отправлял богослужение, был украшен самоцветными камнями. Сам наперсник представлял собой полотняную суму, в которой находились таинственные Урим и Тумим, с чьей помощью Первосвященник разъяснял древним евреям повеления Иеговы, касающиеся деяний на благо детей Израилевых. Сума была украшена камнями. Всего их было двенадцать, вероятно, овально-уплощённой формы, камни были заключены в филигранные золотые оправы, и на них были выгравированы названия двенадцати колен Израилевых.
Вот как эти камни описаны в Библии (Исход, глава 28):
*28. 17. И вставь в него оправленные камни в четыре ряда. Рядом: рубин, топаз, изумруд, - это первый ряд.
*28. 18. Второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз.
*28. 19. Третий ряд: яхонт, агат и аметист.
*28. 20. Четвертый ряд: хризолит, оникс и яспис. В золотых гнёздах должны быть вставлены они.
*28. 21. Сих камней должно быть двенадцать, по числу сынов Израилевых, по именам их; на каждом, как на печати, должно
быть вырезано по одному имени из числа двенадцати колен.
Перечень камней также присутствует в главе 39 той же книги. Упоминание о нём находим и в Евангелии, в Апокалипсисе
(Откровение Иоанна Богослова), в главе 21.
Высшие церковные иерархи всегда особо ценили аметист, традиционно носили перстни с аметистом, считая его библейским камнем, наделённым особой силой. В христианской традиции он символизирует скромность и смирение. Наряду с красным гранатом и бирюзой аметистовыми вставками украшали и украшают поныне золотые и серебряные ризы православных икон.
В средневековой Европе при посвящении в сан кардинала католическому прелату вручалось кольцо с аметистом.
The legend of the origin of amethyst comes from the Greeks. Dionysus, the god of intoxication, was angered one day by an insult from a mortal and swore revenge on the next mortal he encountered. After, creating tigers to carry out his wish, unsuspecting Amethyst, a beautiful
young maiden on her way to pay tribute to the goddess Diana appeared. But Diana turned Amethyst into a stature of pure crystalline quartz to protect her from Dionysus' tigers. At the sight of the beautiful statue, Dionysus is said to have wept tears of wine, staining the quartz purple and creating the gem amethyst.
The color purple is traditionally the color of royalty and amethyst has been used since the dawn of history to adorn the rich and powerful monarchs and rulers. Fine amethysts are featured in the British Crown Jewels and were also a favorite of Catherine the Great and Egyptian royalty.
Amethyst is mentioned in the Bible as one of the 12 stones adorning the breastplate of the high priests of Yahweh. Because amethyst was thought to encourage celibacy and symbolize piety, it was an important the ornament of Catholic and other churches of the Middle Ages. It was, considered to be the stone of bishops, who still often wear amethyst rings. In Tibet, amethyst is considered to be sacred to Buddha and rosaries are often
fashioned from it. Amethyst is the birthstone for February.
Есть несколько легенд о возникновении на земле маргаритки.
Вот одна из них:
Рассказывают, что богатый старик полюбил очень красивую девушку. Он всюду преследовал ее, дарил богатые подарки ее родителям, чтобы они отдали ему дочь. Девушка убегала, пряталась от него и, наконец, потеряв надежду на спасение, попросила защиты у земли, и земля превратила ее в маргаритку, цветущую почти круглый год.
А эта легенда связана с земной жизнью Богоматери. Пресвятая Богородица захотела однажды зимой порадовать маленького Иисуса. Но не нашла ни одного цветка и решила сделать его сама. Из шелка и ниток Богородица сшила маргаритки. Иисусу они очень понравились и он хранил их у себя всю долгую зиму. А когда наступила весна, то маленький Иисус посадил их в землю и стал поливать. Цветы стали расти, и зацвели по всей земле, и не было места, где их нельзя было найти.
Еще одна легенда повествует, что по преданию, графиня Маргарита дала гвоздику на счастье своему жениху рыцарю Орландо, отправившемуся в Святую Землю для освобождения Гроба Господня от сарацин. Орландо пал в битве и один из рыцарей передал Маргарите найденный на нем локон ее белокурых волос и иссохший цветок гвоздики, превратившийся от крови Орландо из белой в красный. В цветке уже образовались семена, и Маргарита посеяла их в память о своем женихе.
В журнале "В мире растений" опубликована такая интереснуя информация о маргаритке: Людовик IX (1215-1270), возглавлявший походы рыцарей-крестоносцев, в честь своей жены Маргариты приказал изготовить себе особый перстень, на котором был изображен венок из маргариток и лилий. Кстати, можно даже говорить о некоем обычае, существовавшем в царствующих домах Европы, по которому считалось верхом изящества дарить вельможным дамам по имени Маргарита украшения, дорогие безделушки с изображением маргаритки, обыгрывать одинаковость имен в каламбурах и мадригалах.
В Англии маргаритка пользуется всеобщей любовью и воспета во многих народных песнях. Поэт Монтгомери о ней сказал: "Роза царствует лишь лето, а маргаритка не увядает никогда". И действительно, в сыром климате Англии цветущую маргаритку можно видеть почти круглый год.
http://www.liveinternet.ru/users/2670115/post90904112/
Наследство Эмили Дикинсон так обширно, а ее переводов на русский, и тем более украинский, так мало - капля в море, можно сказать, что чем больше их будет, тем лучше.
Представляю два ее стихотворения в собственном переводе на украинский - одно широкоизвестное, другое, в общем-то, мало. Мне интересны отзывы всех, интересующихся поэзией и переводами.
Стихотворение о Daisy имеет несколько трактовок: космическую, сакральную, эротическую, а также некоторые относят его к детским стихам, о цветочках и природе.
Но особенность цветка ромашки-маргаритки следить за сиянием солнца и сразу никнуть, как только солнце прячется за тучами, или вообще садится - подмечена точно и тонко. А можно ли так жить? Только при одном этом условии - следовать за Солнцем? Однако мы же помним, что люди, и вообще все живое - дети солнечного света, вся Земля погружена в его свет, и мы живем в лучах, несущих жизнь. Так о чем же пишет поэт? О любви? о жизни и смерти? или о бесконечной ночи, полной любви и единения ...?
Emily Dickinson
The Daisy follows soft the Sun
Стокротка вслід за Сонцем йде -
Жде, аж Осяйний не зайде -
і мліє біля ніг -
Зрання Він бачить зваби глод -
„Нащо забралась за поріг?”
Кохання - мед, мій Лорд!
Ми як та Квітка - Ти наш Світ!
Пробач, що потай, в зореліт -
на Заході розлук -
жагой будуєм долі міст -
Де згода - зліт - і Аметист -
Це Ніч можливостей!
volna ©
(From Time And Eternity)
Series 1
106
The Daisy follows soft the Sun-
And when his golden walk is done-
Sits shyly at his feet-
He-waking-finds the flower there-
Wherefore-Marauder-art thou here?
Because, Sir, love is sweet!
We are the Flower-Thou the Sun!
Forgive us, if as days decline-
We nearer steal to Thee!
Enamored of the parting West-
The peace-the flight-the Amethyst-
Night's possibility!
другий варіант - вільний переклад
За Сонцем ніжно Квітка йде -
Жде, поки золоте Світило не зайде -
і тулиться до ніг
Він зранку бачить квітки слід
„Нащо, злодюжка, ти забралась за поріг?”
Кохать - то насолода, Сер!
Ми як та Квітка - Сонце Ти!
І нас ти вибачити мусиш -
За те, що ми на схилі дня -
До Тебе тягнемося крадькома -
Роззброєнні на Заході розлуки -
Де мир - політ - і Аметист - -
Це Ніч можливостей!
volna ©
Важна символика цветка, по имени которого названно стихотворение "daisy" - у нас понимается как название и маргаритки, и ромашки - стокротки. И как символы они практически равны.
Родовое название этих растений Bellis было дано еще Плинием и происходит от латинского слова "красивый, прекрасный".
Во многих странах маргаритку называют "око дня", так как цветок этот раскрывается одним из первых на восходе солнца. От этого-то названия (Day's eye) в Англии, где особенно любят это растение, образовалось уменьшительное имя Daisy (Дэзи), которым англичане называют маргаритки.
The name daisy comes from the flower’s old name, “day’s eye.”
The yellow disc of the daisy flower was thought to symbolize the orb of the sun. - символизирует солнце и его корону, лучи.
Traditionally, daisy flowers were sacred to the Virgin Mary. - посвящаются Богоматери, или Деве Марии.
Название "маргаритка" растение получило от греческого слова margarites, что значит "жемчужина". Название это очень удачное и образное: мелкие белые цветочки диких маргариток на лужайке очень напоминают рассыпанные жемчужины.
Во многих европейских странах с древних времен существовал обычай гадать на маргаритках "любит - не любит" ("Маргаритка, маленький цветочек, красный по краям и с зеленой каймою, открой судьбу моей любви..." - из народной французской песенки). Это привело к тому, что в немецком языке существовало еще и такое название маргаритки, как "мерка любви".
У многих народов маргаритка издавна является эмблемой доброты и сердечности, на языке цветов она обозначает чистоту, невинность, верную любовь, С ней связаны легенды, предания и праздники.
Особо маргаритки были популярны в Европе в Средние века. Средневековые рыцари, получавшие от своей возлюбленной согласие на брак, чеканили на щите цветущие маргаритки. Если прекрасная дама еще не решила, какой дать ответ, она дарила рыцарю венок из маргариток. В Германии в средние века маргаритками украшали кубки, из которых рыцари пили вино в честь богини весны. И самым достойным украшением для статуй этой богини также считали маргаритки.
Но и символика камня - а у Дикинсон есть свой маленький сад камней - в этом стихотворении не менее определяюща для понимания. Ведь цветок, или цветы (мы) стремится полететь к Аметисту, где его ждет та возможность, которую дарит Ночь.
А может - убежать при помощи охраняющего Аметиста? Слово "flight" имеет оба значения, а камень может символизировать обуздание страсти, покой и умиротворение. Тогда смысл меняется на противоположный - сначала подкрадываемся тихонько, а потом убегаем в ночь.
Об аметисте можно прочитать ниже, более подробно.
Emily Dickinson -Poem
26. It's all I have to bring today
Це все, що маю принести -
Ось це, і серця жаль -
Ось це, і серце, і степи -
Ланів широку даль -
Рахунок пильно перевір -
Тут пам’ять не порука -
Ось це, мій жаль, і Бджоли в рій -
На Конюшині в луках.
volna ©
It's all I have to bring today -
This, and my heart beside -
This, and my heart, and all the fields -
And all the meadows wide -
Be sure you count - should I forget-
Some one the sum could tell -
This, and my heart, and all the Bees -
Which in the Clover dwell.
Переводы на русский
Вот все, что я могу вам дать,
Лишь это - и печаль,
Лишь это - и в придачу Луг,
и луговую даль.
Пересчитайте еще раз,
Чтоб мне не быть в долгу -
Печаль - Луг - и этих Пчел,
Жужжащих на Лугу.
Перевод Г.Кружкова, Э.Дикинсо, Лирика. Из-во ЭКСМО-Персс, 2001
Вот все, что я должна была
сегодня принести -
плюс мое сердце - и поля,
что встретились в пути.
А если что забыла я,
то не сойдется сумма.
Вот сердце, клевера поля -
в густом пчелином шуме.
с английского из сети/ пустогаров
106
Цветок следит за солнцем взглядом,
И к вечеру, заметив рядом
С собой глаза цветка,
Оно ворчит, склонившись низко:
"Зачем ко мне садишься близко?"
"Затем, что жизнь сладка!"
Мы все - цветы, а Ты - светило!
Прости нас, если не хватило
Нам дня тебя любить, -
Мы влюблены в твои закаты,
В твои полеты и агаты,
И в полночь впереди!
Перевод: Леонид Ситник
Краткие заметки
Среди разных литературных приемов, которые мы можем найти в поэзии Эмили Дикинсон,
наличествуют так называемые пропуски /deletion, причем они могут быть как понятные/“recoverable”, так и непонятные/ “nonrecoverable”, как их называет английский исследователь Самюэл Левин. Не знаю, как они называются в нашем литературоведении, т.к. не читала трудов дикинсоведов. Просто хочу сказать несколько слов об особенностях грамматики стихотворений Эмили Дикинсон, обуславливающих трудности перевода.
Понятные пропуски включают вспомогательные глаголы, повторное подлежащее или местоимение, не влияющие на контекст стиха, и не путающие грамматику языка. Иногда пропускаются даже целые вводные структуры - однако часто это не представляет никаких проблем для читателя, понятно и без первой части предложения - тут следует учитывать, что в английском языке смысл предложения тяготеет к концу.
Однако, пропуски неопределяемые могут привнести в стихотворение двойной смысл, как с точки зрения синтаксиса, так и логики. Тут не помогут никакие интерпретации «согласно контексту» - ведь именно сам стих не содержит необходимых объяснений. Таким образом, читателю приходится размышлять, предполагать, и искать объяснения содержания данного стиха, связывая его с другими работами Дикинсон. Таким образом, создавая эллиптические метафоры, Поэт сознательно исключает те слова и целые фразы, которые, по ее мнению, не являются необходимыми для понимания смыслов ее поэзии. Это создает эффект загадки, которую можно интерпретировать различными путями - а может это и было тем, чего добивалась Эмили Дикинсон? Чтобы мы поломали себе голову?
Если же мы будем еще глубже вникать в технику стиха, которая создает эффект двойственности - то пунктуация является очевидным приемом. Особенно тире - трудно сказать, когда она его использует, чтобы обозначить паузу, а когда для замены глагола. Тире можно использовать для связывания предыдущей и последующей строк, или наоборот - отмены этого связывания...
На морфосинтаксическом уровне, Дикинсон пропускает не только окончания глаголов, которые позволяют определить залог, время, или лицо, но также и флекции, образующие наречия, а также прилагательные, стирая таким образом разницу между частями речи. А это является базовым для английского языка, и так имеющим минимальное количество окончаний, и ввергает читателя в пучину поисков сути стихов. Чтобы прояснить для себя содержание, приходится искать смысл знаков, скупо рассыпанных в тексте.
Читателю приходится научиться следовать аналогии, вникать в значение символа - а когда, возможно, станет понятно хотя бы направление к ясному пониманию стиха, нестандартные грамматические формы могут подсказать другое понимание, драматическое или саркастическое.
Вот, например, стихотворение 106 - мы не знаем, оно религиозное, космическое или эротическое, именно вследствие особенностей языка. Но когда в конце первой строфы вдруг появляется сладкая любовь и обращение Сэр (хозяин, или мужчина?) - интерпретация меняется радикально, и теперь мы не знаем, о чем идет речь - о цветке, или об эротическом опыте?
Так что мой перевод, впрочем, как и любой другой, можно рассматривать единственно как интерпретационный.
Эмили Дикинсон
Как поэт, Эмили Дикинсон начинала с двух огромных недостатков --
невероятной легкости стихотворчества и увлечения дурными образцами. Позже
она должна была запоем читать Шекспира, Милтона, Герберта, великих
английских поэтов своего века, и известно, какое влияние они оказали на ее
язык, но известно также, насколько мало затронуло это влияние стихотворные
формы, которые она использовала.
Исходным пунктом для нее были
сентиментальные надписи, что делают на подарках, христианский ежегодник,
газеты, светские журналы -- любимое чтение священников, утонченных дам и
чувствительных натур.
Но даже в сборниках церковных гимнов влияние на нее
оказывали, по всей видимости, далеко не лучшие поэты. И хотя она ввела
несколько поразительных новшеств в том, что касается форм, не менее
поразительным является то, что она не сделала даже попытки уйти от
шестистопной строфической схемы, с которой начинала.
Я предпочитаю видеть в
этом еще одну иллюстрацию застоя в ее развитии, который мы обнаруживаем
повсюду. Она проявляла необычайную смелость в том, что она делала в рамках
этих схем (она скоро порвала их швы), но форма поэзии и до некоторой степени
сорт поэзии, которой она восхищалась девочкой, остались неизменными в
стихах, которые она писала до самого конца.
В апреле 1862 года (ей шел тогда 32-й год) она писала полковнику
Хиггинсону: "Я не сочиняла стихов, за исключением одного или двух, до
прошлой зимы, сэр". До сих пор очень мало стихотворений с уверенностью
датированы более ранним периодом, но мне кажется, что здесь она имела в виду
отбор: не сочиняла стихов высшего сознательного уровня.
Есть немало
стихотворений, написанных приблизительно в это время и, несомненно, ранее
(здесь, естественно, мы касаемся любимейшего пункта составителей антологий),
таких как "If I Can Stop One Heart from Breaking", или "I Taste a Liquor
Never Brewed", или "To Fight Aloud Is Very Brave", которые говорят о наличии
достаточно большого опыта в стихотворчестве. Переходы от одной строфы к
другой очень искусны и предполагают обширную практику, на людях или в тайне.
Мне кажется несомненным, что когда около 1861 года Эмили Дикинсон собралась
писать самым серьезным образом, она должна была не только выбираться из
западни природной способности к стихотворчеству, но и бороться с уже давно
выработавшейся способностью к внешней эффектности -- в легком пафосе и
легкой эпиграмме.
Как раз перед тем, как послать первые образцы своих работ полковнику
Хиггинсону, она выиграла решающую битву со своим навыком к легкости. Она
нашла мужество писать стихи, "оскорблявшие разум" ее современников.
Полковника Хиггинсона шокировало не то, что она иногда прибегала к "плохим"
рифмам (столь частым в поэзии миссис Браунинг), и не то, что она подменяла
рифму ассонансами, и даже не то, что она подчас отказывалась от рифмы вообще
(подобные приемы он принимал у Уолта Уитмана, чьи работы он рекомендовал ей
для чтения), но то, что все эти неправильности соединялись и были глубоко
внедрены в наиболее традиционную из всех стихотворных форм.
По прошествии многих лет мы можем набраться смелости и воспроизвести
ход ее борьбы. Новая волна захлестнула все ее существо; ей захотелось
сказать со страстью то, что до этого она говорила играючи, говорила с
кокетством. Новые высоты -- особенно в новых странах -- взывают к новым
формам.
Детская привязанность, тем не менее, мешала ей отказаться от
строфических схем ее раннего чтения. Она отвернулась от правильных рифм, от вечных "кровь-любовь" и "слезы-грезы", не потому, что ей было лень возиться с ними, а потому что правильные рифмы казались внешним выражением внутреннего консерватизма. Она называла правильные рифмы "прозой" - "они затыкают меня в прозе" - и в том же стихотворении она называла их
"рабством".
Одно из ее изобретений наглядно демонстрирует нам, насколько осознавала она то, что делала. Она искусно предлагала нам ряд все более правильных рифм, чтобы наше ухо ждало следующей, и затем в завершающем стихе отказывалась от рифмы вообще. Стихотворение "Of Tribulation These Are They" предлагает нам "white-designate", "times-palms", "soil-mile", "road-Saved!"
(курсив ее). Создается эффект поехавшей над нашими головами крыши. В
стихотворение вторгается несопоставимое. В "I'll Tell Thee All -- How Blank
It Grew" она распахивает все окна в заключение словами "outvisions
paradise", нерифмованными после трех строф необыкновенно правильных рифм.
"Учитель" выговаривал ей за дерзость, но она стояла на своем. Она не
снизошла до объяснений или защиты. Нежелание полковника публиковать ее
работы показало ей, что он не считает ее поэтом, сколь ни поражали бы его
отдельные фразы. Она продолжала изредка включать стихотворения в письма к
друзьям, но они, видимо, не просили ее показать "побольше".
Надежда на
поддержку и мысли о современной аудитории становились все более отдаленными.
И все же мысль о возможности литературной славы, окончательного торжества,
никогда не оставляла ее. Стихотворение за стихотворением она насмехалась над
известностью. Она сравнивала ее с аукционом и с кваканьем лягушек; но
одновременно она приветствовала славу как посвящение в сан, как "жизненный
свет" поэта.
Что могла она предпринять в этой ситуации? Она делала пять
шагов вперед и два шага назад. Написать две тысячи стихов -- это немалый шаг
в направлении литературных притязаний, однако состояние, в котором она
оставила их, -- не менее явной отступление. Она обращалась к потомкам, чтобы
засвидетельствовать, насколько ей безразлично его одобрение, но она не
уничтожила своего труда.
Она не уничтожила даже наброски, черновики,
написанные на краю стола. Если бы она переписала все начисто, это означало
бы пять шагов вперед и один шаг назад; если бы она распорядилась, чтобы ее
работы были сожжены другими, это было бы три шага назад.
Я уверен, что она зашла даже дальше в своем желании показать
безразличие к нашему мнению; она не столько оскорбила наш разум, сколько
посмеялась над ним. Читая наиболее достоверные ее тексты, мы с удивлением
обнаруживаем, что стихотворение за стихотворением с грехом пополам
заканчивается какой-нибудь банальностью или начинается очень сухо, а потом
карабкается к восторженности.
Никто не говорит, что она была свободна от
огрехов суждения или вкуса, но последние три слова в "How Many Times These
Low Feet Staggered" или последняя строка в "They Put Us Far Apart" являются,
с точки зрения поэзии, самым вызывающим цинизмом -- первые как безвкусица,
вторая как какофония.
Иными словами, Эмили Дикинсон часто писала нарочно плохо. Она
действительно не искала вашего или моего одобрения, одобрения людей, не
способных отделить второстепенного от главного. Она подчеркнуто отстранилась
от наших человеческих, человеческих, человеческих суждений и пересудов.
Как
мы видели, она обожглась, если не сгорела, на слишком человеческом в
семейных взаимоотношениях. Затем она была оставлена -- "предана", как она
сама называет это -- человеком (а я предпочитаю думать, последовательно
целым рядом людей), которого она любила больше всего.
Она закрылась от нас
-- в своем доме; и даже в своем доме она закрылась: несколько старых друзей
должны были разговаривать с ней через полуоткрытую дверь. Ее взгляд на людей
становился все более и более абстрактным. Она не отвергла нас окончательно,
но ей все больше нравилась мысль, что наша ценность значительно повышается,
когда мы умираем. Ей хватило смелости взглянуть в лицо тому факту, что,
возможно, нет никакой другой жизни: в стихотворении "Their Height in Heaven
Comforts Not" она признает, что все это лишь "дом предположений... на
границе полей возможного".
Но только такая компания необремененных ничем
земным могла бы понять, о чем она говорит. Всех остальных Эмили постаралась
одурачить. В стихотворении, которое начинается со слов "Труд, сделанный для
Вечности, для главной части Времени", речь в первую очередь все-таки не о
книгах, которые продаются в магазинах.
Торнтон Уайлдер (один из моих любимых писателей)
Аметист
Аметист считается камнем, который способен избавить человека от вредных привычек и любого вида невоздержанности. Довольно странное свойство, но именно оно является определяющим для аметиста. Особенно в древности выделяли способность камня спасать от опьянения. Владелец такого камня, даже употребив большое количество алкогольного напитка, якобы не пьянел. Аметист называли «камнем трезвости». Считается, что своим названием камень обязан древней легенде о греческих мифологических героях - Дионисе, боге любви и виноделия, и нимфе Аметас.
Так, в схожих древнегреческой и древнеримской легендах рассказывается о нимфе Аметис, отвергшей любовь пьяного бога вина Диониса (римский Бахус). Нимфа попросила защиты у богини охоты Артемиды (Дианы), которая превратила Аметис в белокаменную колонну. Пытаясь оживить нимфу, Дионис окропил её виноградным соком, но колонна так и не ожила, лишь стала багряно-фиолетовой.
Другое свойство камня, еще более необычное - это исправление недостатков жены или мужа. В средние века считалось к счастью дарить аметист любимым.
Аметист символизирует миролюбие, честность, искренность, доброжелательность. Считалось, что камень сгладить и успокоить тревогу, волнение, внутреннее беспокойство. Владелец аметиста обретает душевное равновесие. Камень придает бодрость, активность, целеустремленность тому, кто его носит. Помогает упорядочить мысли и разумно все обдумать.
Прогоняет прочь иллюзии, стимулирует интеллектуальное развитие и направляет способности человека в нужное русло. Отгоняет прочь негативные суждения. Аметист считают камнем мира и равновесия.
У народов Европы аметист символизирует искренность и добросердечие. В Индии камень является символом миролюбия. А в Древнем Египте - счастья, здоровья и верной любви.
В средние века аметист был популярен как камень священников. Им часто украшали предметы церковного обихода, например, вставляли в митры, кресты, и одежду священников. Популярность камня объяснялась тем, что аметист считали камнем обуздания страстей. В католических странах во время посвящения в сан кардинала посвященному вручали кольцо с аметистом. Отсюда католики стали называть камень «епископским», а православные - «архиерейским».
Приписывали камню и лечебные свойства. Так, аметист мог омолодить владельца, сгладить морщины, вывести веснушки. Мог помочь он и в исправлении речевых пороков. Женщине, которую считали бесплодной, мог подарить счастье материнства. Полагали, что аметист может служить противоядием при отравлениях, успокаивать головные боли, прояснять разум, оберегать от кожных заболеваний и ран. Аметист рекомендовали при слабой нервной системе и для снятия стресса, улучшения кровообращения. В целом же аметист приносит своему владельцу крепкое здоровье.
Важно знать, что аметист нельзя носить постоянно. Сила камня проявляется лишь, если украшать себя им периодически. Другим важным условием для использования камня в виде украшения является его оправка исключительно в серебро и никогда в золото. Оправка в золото аметиста возможна лишь в сочетании с другими камнями. Например, на окладах икон аметисты в золоте, но там же и присутствуют другие камни. Это условие обязательно.
Название камня происходит от древнегреческого слова «ametistos», что значит противодействующий опьянению, неопьяняющий. Другой вариант происхождения слова от древнееврейского «ахлама» - аметист.
аметист
Аметист - один из самых ценных самоцветов камней из группы кварцевых минералов. Это камень, который принято дарить любимым. Считается, что он способен вызвать любовь к дарителю. Также гармонизирует семейные отношения и не дает развиваться порокам. Камень аметист выявляет и считывает скрытую информацию. Делает ее доступной сознанию.
В Тибете маги считали его главным камнем медитации, созерцания: расширяет горизонт восприятия; развивает способность наводить иллюзии и грезы Способствует вдохновению, создает состояние медитативного покоя, уравновешенности, внутренней гармонии, смягчает злобу, приносит удачу и счастье тем, кто чист и искренен.
Камень иногда называли «вдовьим», т.к. он способен помочь женщине пережить боль расставания с партнером. Считается, что если вы изменили партнеру, а на вас был аметист, то камень выдаст вас. Укрепляет слабую ауру или помогает защитить ее в период «лечения», обеспечивает подъем общего уровня энергетики.
Аметист стимулирует интуицию и пробуждает чувства, но и в то же время успокаивает страсти, эмоциональное возбуждение и гнев.
Этот камень помогает управлять своими эмоциями, хорош при бессоннице.
Аметист, расположенный в центе лба, активизирует внутреннее зрение.
Считается, что это одухотворённый камень, чей цвет символизирует страсть, истину и любовь Христа.
В Древнем Риме аметист называли «благословенным камнем», считали, что он приносит удачу, покой и благо, успокаивает нервы и улаживает распри.
В средние века его называли «апостольским камнем».
Камень и зодиак
Согласно большинству европейских астрологических календарей, этот камень может быть полезен людям, родившимся во второй половине февраля - первой половине марта. Как талисман аметист особенно подходит родившимся в 17-й, 18-й и 27-й лунные дни, а также водолеям и рыбам. Очень сильное воздействие оказывает также на козерогов, скорпионов и овнов. Лучшее воздействие аметист оказывает по вторникам, четвергам и субботам
Знаменитый астроном XV века Доминико Навара писал: "..когда Солнце вступает в знак Рыб, родятся необычные люди. Часто они несут с собой на свет Божий дары муз - поэзию и музыку. Аметисты приносят им счастье".
"Аметистос", упоминаемый в Библии - искажённое временем название того же камня "ахламог", взятое из Торы (аметист был
одним из 12-ти магических камней, вставленных в наперстник иудейского первосвященника. Таким образом это один из двенадцати почитаемых с глубочайшей древности т.наз. "Библейских" камней. "Библейскими" камнями называют 12 камней-самоцветов, упоминающихся в Библии в книгах Ветхого и Нового Завета.
Из Библии известно, что наперсник Первосвященника, в котором он отправлял богослужение, был украшен самоцветными камнями. Сам наперсник представлял собой полотняную суму, в которой находились таинственные Урим и Тумим, с чьей помощью Первосвященник разъяснял древним евреям повеления Иеговы, касающиеся деяний на благо детей Израилевых. Сума была украшена камнями. Всего их было двенадцать, вероятно, овально-уплощённой формы, камни были заключены в филигранные золотые оправы, и на них были выгравированы названия двенадцати колен Израилевых.
Вот как эти камни описаны в Библии (Исход, глава 28):
*28. 17. И вставь в него оправленные камни в четыре ряда. Рядом: рубин, топаз, изумруд, - это первый ряд.
*28. 18. Второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз.
*28. 19. Третий ряд: яхонт, агат и аметист.
*28. 20. Четвертый ряд: хризолит, оникс и яспис. В золотых гнёздах должны быть вставлены они.
*28. 21. Сих камней должно быть двенадцать, по числу сынов Израилевых, по именам их; на каждом, как на печати, должно
быть вырезано по одному имени из числа двенадцати колен.
Перечень камней также присутствует в главе 39 той же книги. Упоминание о нём находим и в Евангелии, в Апокалипсисе
(Откровение Иоанна Богослова), в главе 21.
Высшие церковные иерархи всегда особо ценили аметист, традиционно носили перстни с аметистом, считая его библейским камнем, наделённым особой силой. В христианской традиции он символизирует скромность и смирение. Наряду с красным гранатом и бирюзой аметистовыми вставками украшали и украшают поныне золотые и серебряные ризы православных икон.
В средневековой Европе при посвящении в сан кардинала католическому прелату вручалось кольцо с аметистом.
The legend of the origin of amethyst comes from the Greeks. Dionysus, the god of intoxication, was angered one day by an insult from a mortal and swore revenge on the next mortal he encountered. After, creating tigers to carry out his wish, unsuspecting Amethyst, a beautiful
young maiden on her way to pay tribute to the goddess Diana appeared. But Diana turned Amethyst into a stature of pure crystalline quartz to protect her from Dionysus' tigers. At the sight of the beautiful statue, Dionysus is said to have wept tears of wine, staining the quartz purple and creating the gem amethyst.
The color purple is traditionally the color of royalty and amethyst has been used since the dawn of history to adorn the rich and powerful monarchs and rulers. Fine amethysts are featured in the British Crown Jewels and were also a favorite of Catherine the Great and Egyptian royalty.
Amethyst is mentioned in the Bible as one of the 12 stones adorning the breastplate of the high priests of Yahweh. Because amethyst was thought to encourage celibacy and symbolize piety, it was an important the ornament of Catholic and other churches of the Middle Ages. It was, considered to be the stone of bishops, who still often wear amethyst rings. In Tibet, amethyst is considered to be sacred to Buddha and rosaries are often
fashioned from it. Amethyst is the birthstone for February.
Есть несколько легенд о возникновении на земле маргаритки.
Вот одна из них:
Рассказывают, что богатый старик полюбил очень красивую девушку. Он всюду преследовал ее, дарил богатые подарки ее родителям, чтобы они отдали ему дочь. Девушка убегала, пряталась от него и, наконец, потеряв надежду на спасение, попросила защиты у земли, и земля превратила ее в маргаритку, цветущую почти круглый год.
А эта легенда связана с земной жизнью Богоматери. Пресвятая Богородица захотела однажды зимой порадовать маленького Иисуса. Но не нашла ни одного цветка и решила сделать его сама. Из шелка и ниток Богородица сшила маргаритки. Иисусу они очень понравились и он хранил их у себя всю долгую зиму. А когда наступила весна, то маленький Иисус посадил их в землю и стал поливать. Цветы стали расти, и зацвели по всей земле, и не было места, где их нельзя было найти.
Еще одна легенда повествует, что по преданию, графиня Маргарита дала гвоздику на счастье своему жениху рыцарю Орландо, отправившемуся в Святую Землю для освобождения Гроба Господня от сарацин. Орландо пал в битве и один из рыцарей передал Маргарите найденный на нем локон ее белокурых волос и иссохший цветок гвоздики, превратившийся от крови Орландо из белой в красный. В цветке уже образовались семена, и Маргарита посеяла их в память о своем женихе.
В журнале "В мире растений" опубликована такая интереснуя информация о маргаритке: Людовик IX (1215-1270), возглавлявший походы рыцарей-крестоносцев, в честь своей жены Маргариты приказал изготовить себе особый перстень, на котором был изображен венок из маргариток и лилий. Кстати, можно даже говорить о некоем обычае, существовавшем в царствующих домах Европы, по которому считалось верхом изящества дарить вельможным дамам по имени Маргарита украшения, дорогие безделушки с изображением маргаритки, обыгрывать одинаковость имен в каламбурах и мадригалах.
В Англии маргаритка пользуется всеобщей любовью и воспета во многих народных песнях. Поэт Монтгомери о ней сказал: "Роза царствует лишь лето, а маргаритка не увядает никогда". И действительно, в сыром климате Англии цветущую маргаритку можно видеть почти круглый год.
http://www.liveinternet.ru/users/2670115/post90904112/