Под шум прибоя.. Часть 1
Ну что же? Моя бессонница прогрессирует. И пока от нее есть только одна польза. Я пишу. Если честно, я уже не знаю, какое из "зол" наименьшее: когда я не сплю ночами, но купаюсь в тех эфимерных идеях,что мне шлет неизвестная Муза, или тогда, когда у меня "творческий" застой и я как последний старпер в 10 вечера иду спать) В общем, в любом случае.. плюс еще одна бессонная ночь и на свет родилось это.. В трех частях, которые я выложу все сразу одним днем. Не судите строго..
Картинку сама свояла в Photoshop'e.
Влад медленно шел по почти опустевшему пляжу, время от времени подкидывая мыском ноги мелкую гальку. Сбоку от него тихонько бились о берег небольшие волны, которые распугали редких любителей ночных купаний. Его взгляд то и дело цеплялся за брошенный отдыхающими мусор: то ему на пути попадался пластиковый стаканчик, то - пакет со съеденным початком кукурузы, то - металлические банки из-под пива. От всего этого хотелось громко выругаться, но сил на подобные душевные порывы в нем не было. Развернувшись лицом к морю, он смотрел, как медленно, но уверенно солнце опускается за горизонт. Ему всегда было непонятно, что это за выражение такое - «за горизонт», где то место, которые отделяет небо от земли или, как сейчас, от моря. Вдали виднелась тонкая линия, от которой по воде разбегалось отражение заката. Уцепившись за неё взором, Влад наблюдал, как солнце медленно прячется, уступая на небе место своей сестре - Луне. Лишь на миг солнечная дорожка смешалась с лунным отражением, и вот уже набережная погрузилась во тьму. Влад подставил свое лицо соленым брызгам и вечернему бризу, чувствуя, как оно медленно покрывается маленькими капельками, а легкие наполняются воздухом. Вдохнув полной грудью, он поднял лицо к небу, словно ища там ответы, а потом снова устремил взор на тонкую линию вдали.
Влад услышал в стороне от себя тонкий девичий смех и обернулся на звук. Почти под самой бетонной стеной, которая подпирала набережную, на песке сидела парочка, кутаясь в плед. Её голова покоилась на его плече, и она тихонько смеялась чему-то, сказанному, по всей видимости, ей на ухо. От этой сцены Влад поморщился и резко отвернулся. Черная гладь воды привлекала его сейчас гораздо больше, чем чье-то безоблачное счастье. Опустившись на песок, Влад снял шлепки и протянул ноги в сторону набегавших волн. Теплая вода облизывала его ступни, окутывая почти материнской заботой, суля покой в своих объятиях. Несмотря на предостережения, о которых говорили в вечерних новостях, Влад быстро скинул с себя шорты и футболку и с разбега бросился в море. Кто-то за его спиной прошептал «Сумасшедший», но ему было всё равно. Сейчас ему хотелось раствориться без остатка в черной воде, поднырнуть под волны, стать одной из капель в этом огромном, бескрайнем пространстве, и в конечном итоге оказаться там, «за горизонтом», где он уже не будет различим для человеческого взгляда. Но спустя какое-то время он услышал едва различимые крики на берегу. Видимо, единственный свидетель его безумного поступка всё же позвал кого-то на помощь. Влад не хотел сейчас внимания к себе в том объеме, который мог бы дать скандал вокруг его нелепого и по сути ребячьего поведения. Поэтому он немедленно развернулся в обратную сторону и уже через пять минут выходил из воды, подобно «Дядьке Черномору». Выслушав отповедь от блюстителя порядка, Влад пообещал больше так себя не вести, внутри улыбнувшись тому, насколько его нынешнее поведение походило на его детское ребячество, за которое его частенько ругала мама. Он быстро натянул одежду на мокрое тело и пошел в сторону от моря. Приблизившись к бетонной лестнице, ведущей на набережную, Влад показал большой палец девушке, которая смотрела на него во все глаза украдкой из-под головы своего спутника. Заручившись её улыбкой, он быстро вбежал по ступеням и окунулся в другой мир.
Здесь всё бурлило и клокотало от количества народу. Влад даже подивился на минуту тому, что там, внизу, около моря, ни криков, ни музыки, ни шума толпы почти не слышно, словно между морем и набережной была не бетонная стена, обрамленная мраморной балюстрадой, а шумовая защита вроде той, что у них стоят на трассах вдоль населенных пунктов.
На расстоянии, куда хватало взгляда, вдоль всей кромки моря тянулись бары, кафе, рестораны, диско-клубы и прочие заведения, которые предлагали отдыхающим стандартный набор развлечений: танцы, караоке, игровые автоматы, бильярд под открытым небом. Тут же можно было сделать фото с ручной обезьянкой или в историческом наряде, спеть на пару с какой-нибудь псевдо-звездой или банально напиться в любом из баров. Воспользовавшись этой спасительной мыслью, Влад пробрался сквозь толпу к единственному свободному столику, в большом количестве стоявших вдоль дороги. Крытая часть кафе была забита до отказа, а на маленьком свободном пяточке между барной стойкой и первым рядом столов уже изрядно подвыпившие гости отплясывали под разудалые напевы 90-х. Влад слегка скривился от такой музыкальной подборки, но выбора особого не было. Можно было, конечно, вернуться в номер и предаться там унынию, но почему-то ему казалось, что среди людей, в толпе, ему будет легче справиться с его внутренними демонами. Остановив рукой пробегающую мимо молоденькую официантку, он заказал 300 грамм водки и что-нибудь из закуски, крикнув девушке вдогонку «на ваш вкус». Через пять минут у него на столе стоял маленький запотевший графинчик, рюмка и нарезка из колбасы и сыра. «Да уж, докатился», - ухмыльнулся про себя Влад, наполняя рюмку до краев. Кто бы мог подумать, что свой отпуск он будет проводить именно так. А ведь какие они строили грандиозные планы! Воспоминания об этом причинили ему почти физическую боль, и он, не раздумывая, опрокинул в себя рюмку, занюхав рукой, на которой остался запах моря.
Лена всегда начинала готовиться к отпуску заранее, продумывая места которые ей хотелось увидеть, маршруты, пару раз они даже заранее бронировали себе комнаты, воспользовавшись контактами, которые оставались от поездок их друзей или знакомых. Лена жуть, как не любила его неорганизованность, переживая, что на месте что-то может пойти не так, если всё хорошенько не спланировать. В итоге место отдыха они, а точнее она, всегда выбирали чуть ли не за полгода, билеты покупали в первый же день продажи, а за две-три недели до планируемой даты отъезда она начинала штудировать интернет, изучая отзывы, предложения, а так же спектр услуг, которые предлагались в той или иной курортной зоне. Влад был очень далек от её грандиозных планов, вследствие чего всегда самоустранялся, предоставляя ей бразды правления и планирования их совместного отпуска. В этот раз изначально всё пошло как-то не так, и ему бы задуматься об этом, но он так привык за время их совместной жизни к её организованности, что просто всё списывал на тяжелые месяцы перед отпуском, не обращая внимания на то, что Лена стала какая-то непривычно тихая.
После работы она не бежала к компьютеру, чтобы снова и снова изучать местность, не звала его постоянно к себе, чтобы показать ему в очередной раз что-то её заинтересовавшее, от чего ему бы захотелось закатить глаза к небу и возжелать на мгновение себе менее организованную спутницу. Каждый вечер она молча проходила на кухню, разогревала ужин, к которому даже не притрагивалась, и уходила сразу в комнату, сворачивалась на диване и читала книгу. Она не реагировала, когда он намеренно включал громко телевизор, чтобы привлечь её внимание, лишь так же молча уходила на кухню, зажигала там вечерний свет и продолжала читать. Они даже не обсуждали даты поездки, хотя изначально договаривались на июнь, и его отпуск давно стоял в графике общих отпусков сотрудников. Ему хотя бы в этом месте насторожиться, но он всё так же наивно продолжал списывать всё на её занятость, усталость и загруженность на работе. А Лена тем временем всё больше походила на тень, отбрасываемую люстрой на пол, всё позже возвращалась с работы и становилась всё более молчаливой. Лишь в один из вечеров он не на шутку забеспокоился, когда она ни слова не говоря, сразу после ужина легла спать. И вознамерился на следующий же день с ней поговорить. Но всё пошло совсем не так, как он планировал.
Сначала его задержали на работе, потом в метро случилась какая-то авария, от чего ему пришлось добираться на перекладных, потом на остановке он встретил старого знакомого, который предложил зайти в соседний бар и пропустить по стаканчику пива, и Влад махнул на всё рукой, думая о том, что ни Лена, ни ситуация никуда не денутся, что он придет вечером, и они всё обсудят. Он вернулся домой в районе 10, удивившись тишине, которая, казалось, полностью поглотила их квартиру. А так же темноте. Лишь тонкая полоска света пробивалась из-под двери их спальни, а за ней был слышен тихий Ленин голос и звук её нервных шагов по ламинату. Почувствовав неладное, Влад не стал включать свет, а подкравшись, словно вор, на цыпочках к двери, прислушался к тому, что происходило в их спальне.
- Я не могу так больше. Правда! Да, я помню, ты мне говорила, что нужно дать время и себе, и ему. Я дала, - Влад чувствовал, как его сердце бешено бьется в груди, и боялся, как бы и Лена там, по ту сторону, этого не услышала. Временами она замолкала, и он понимал, что она слушает какого-то невидимого собеседника в телефонной трубке. - Ты говорила, что я просто запуталась, что мне нужно разобраться в себе. Все последние шесть месяцев я только и делала, что разбиралась в себе, - снова мучительная пауза, и снова он боится пошевелиться и дать понять, что уже дома. В тот момент ему почему-то казалось, что будет правильней, если он даст ей выговориться тому, с кем она разговаривала, хотя, уже тогда каким-то внутренним чувством предвкушал, что этот разговор может стать поворотным в их жизни. - Да, мам, я очень благодарна тебе за это предложение. Я не буду долго тебе надоедать. Это лишь на пару недель, пока я не найду себе жилье, - Влад почувствовал, как сдавило у него в груди и как тяжело стало дышать. Сейчас, сейчас он пойдет и громко хлопнет входной дверью, чтобы Лена его услышала, чтобы прервала этот мучительный для него разговор, чтобы не успела сказать самое страшное. Но он не мог пошевелиться. - Я скажу ему. Нет, не сегодня. Впереди выходные, и это будут страшные выходные, если он узнает всё накануне. Тем более мы ждем в гости его родителей. - пауза, - Да, я понимаю, что поступаю трусливо, но я не хочу всё говорить при них, не хочу делать ему еще больнее, - тишина, - ничего страшного, мам, я справлюсь, - снова пауза, - я взяла уже отгул на понедельник, чтобы спокойно и без лишних скандалов собрать свои вещи. - Еще одна пауза, во время которой Влад нервно хватал ртом воздух, боясь каждое мгновение, что вот сейчас Лена выйдет и застанет его за подслушиванием. Но она лишь продолжала нервными шагами мерить их небольшую спальню, в которой он собственноручно год назад сделал ремонт. - Да, мам, еще раз спасибо. Да-да, я попрошу Сергея, чтобы он мне помог в понедельник с переездом. Нет, мам, я точно решила и я не передумаю. Пока. Созвонимся.
Влад успел отпрянуть от двери как раз в тот момент, когда Лена вышла из спальни. Её глаза быстро охватили его местоположение, его тяжелое дыхание, его трясущиеся руки и блуждающий взор. Он боялся посмотреть на неё, еще больше боялся услышать то, что она могла сейчас сказать, поэтому в спасительном порыве принялся развязывать шнурки на ботинках, пряча в недрах своей куртки свое волнение. А Лена всё так же молча смотрела на него, опираясь плечом о дверной косяк. Когда тишина стала звенящей, а воздух вокруг них задрожал от внутреннего напряжения обоих, Лена тихо произнесла:
- Давно ты тут?
Он не знал, что говорить. Меньше всего ему хотелось говорить правда, но и соврать вряд ли бы получилось, так как весь его внешний вид уже сам по себе был ответом на её вопрос. Помявшись еще немного в дверях, он так же тихо задал ей встречный вопрос:
- Ты уходишь?
Сколько точно времени она молчала, тянув с ответом, он даже сейчас не смог бы с уверенностью сказать. В тот момент мир вокруг него словно остановился, даже стрелки на часах замерли, вторя его внутреннему состоянию. А потом его жизнь взорвалась.
- Да.
Весь остальной их диалог был нелепым с самого начала, так как Влад слишком хорошо знал её, чтобы стараться её в чем-то переубедить. Он зачем-то задавал ей глупые вопросы, ответы на которые уже знал, он спрашивал то, что не нужно было, и молчал о том, что больше всего хотелось сказать. В какой-то момент из его глаз скатилась предательская слеза, и Лена тут же оказалась рядом с ним, гладя его по руке.
- Почему? Ну почему? Что я сделал не так? У тебя появился другой? - Влад сам понимал, насколько нелеп его последний вопрос, ведь он с маниакальным упорством запрещал ей встречаться с неизвестными ему знакомыми, всегда встречал после, чтобы знать, где и с кем она проводит время, когда не дома. Он даже запретил ей ходить в спортзал, лишь бы она всегда была у него на виду. Единственное, что он не делал, - не проверял её мобильный, но с тех пор, как он почти полностью обрезал ей связь с внешним миром, вычеркнув из её жизни всех её знакомых своим навязчивым поведением, за исключением двух подруг, с которыми потом в обязательном порядке познакомился, её телефон молчал. Всегда. Лишь изредка ей звонила мама.
- Я ухожу не к кому-то, Влад, я ухожу ОТ ТЕБЯ, - выделив последнее слово, Лена поднялась с пола, и ушла на кухню, оставив его одного. Влад сидел на диване, сжимая и разжимая кулаки, осознавая всю свою беспомощность. Он слышал звук льющейся воды и снова и снова прислушивался к себе. Его внутреннее Я отказывалось верить в происходящее. Это был какой-то бред, нелепость. Это не могло произойти ТАК. «А как это должно было произойти?» - спросил он сам себя, понимая, что едва ли ему бы сказали об этом заранее, чтобы он успел морально подготовиться. Через пару минут Лена вернулась и начала одеваться, как то нелепо прячась от него, словно не с ним жила последние несколько лет.
-Ты куда? - Влад слушал свой голос со стороны и не узнал его. Он снова стал таким, каким был в юности - тонким, нервным, неуверенным и дрожащим.
- Поеду к маме. Так будет лучше. Раз ты узнал всё сам, - говоря это, Лена продолжала натягивать брюки и кофту.
- Но зачем? Останься! - «Господи! Что он говорит?!»
Лена резко обернулась и впилась в него взглядом.
- Как ты себе это представляешь? Что мы как ни в чем не бывало ляжем в одну постель после того, как ты узнал, что я ухожу?
- Да, - еле слышно ответил Влад, опустив голову на свои сложенные ладони.
- Не говори ерунды. И да, я сама всё скажу твоим родителями. Так бцдет правильней и честней.
Влад тем временем изучал узор на обоях, считал книжки за стеклом на полке, даже умудрился смахнуть пыль со стола. Всё, что угодно, лишь бы не смотреть на неё. Его взор выхватил висящий на стене календарь, на котором была обозначена дата - 1 апреля. Лишь на миг в его голове забилась спасительная мысль: «Это всё шутка. Дурацкий розыгрыш!» Лена проследила за его взглядом и тут же отвернулась, словно прочитав его мысли. Уже в коридоре, натягивая сапоги, она сказала:
- В понедельник я приеду за вещами. Прощу, пожалуйста, не жди меня тут. Не хочу лишних сцен и разговоров. Встретимся после и я отдам тебе ключи от квартиры, - Влад лишь молча кивнул ответ, но она этого уже не видела, повернувшись к нему спиной и одевая пальто. Через минуту хлопнула входная дверь, и он остался один в квартире.
То была самая длинная ночь в его жизни. И самые длинные выходные. Повинуясь какому-то внутреннему порыву он ничего не сказал родителям, словно продолжал в душе надеяться, что до понедельника что-то изменится. Но нет. Вернувшись с работы он застал лишь пустую квартиру, в которой больше ничего не напоминало о том, что последние несколько лет он жил тут не один. Исчезло всё: её книги, подаренные им игрушки, одежда из её шкафа и из общего. Она забрала даже магнитики с холодильника, которые ей дарили её знакомые. Влад долго озирался по сторонам в спальне, надеясь найти хоть что-то, чтобы напоминало о ней. А потом увидел его. Портрет. Их совместный, который они сделали в последней поездке. Она была на нем какая-то воздушная, легкая, словно героиня сказки. Влад знал, как она любила этот портер, и понимал, что она его не забыла, а оставила намеренно. В почти детском порыве он резким движением снял раму со стены и спрятал в стол. В его квартире больше не было жизни, не было смеха, не было её голоса, её запаха, ничего не было. А в голове у него беспрестанно стучала одна фраза: «Ты бесчисленное количество раз мне говорил, чтобы я делала выводы. Я сделала». Он не мог понять, что она хотела этим сказать. Силился, напрягался, но не понимал. За их совместную жизнь он настолько привык к тому, что она постоянно рядом, что всё время заполняет его пространство собой, что без неё вокруг него образовался вакуум, который хотелось сплюнуть. Только душевная пустота не уходит, увы, так просто.
Почти две недели Влад привыкал к новым звукам в своей квартире. Теперь она знал, как жужжит его холодильник, как капает вода из крана в ванной, как дует ветер в приоткрытое окно. В тот же понедельник, как она и обещала, она отдала ему ключи, и с тех пор он больше о ней ничего не слышал. Ему не хотелось отвечать не бесконечные вопросы родных и знакомых, поэтому он отключил телефон, а вечерами засыпал перед включенным телевизором. Через три недели после её ухода, возвращаясь с работы, он в непонятном для самого себе порыве заехал на вокзал и купил билеты до Симферополя. А спустя еще полтора месяца, сойдя с поезда, взял на автовокзале билет на ближайший рейс, приехал в Коктебель. Крымский воздух действовал на него успокаивающе, а тот факт, что тут его никто не знал, и, как следствие, никто не стал бы ни о чем его расспрашивать, окончательно его убедил в том, что он поступил правильно. Теперь Москва была далеко. Вместе с Леной. А он был один, сидел в кафе и пил холодную водку, чувствуя, как с каждой рюмкой его сердце начинает биться всё чаще и чаще.
Картинку сама свояла в Photoshop'e.
Влад медленно шел по почти опустевшему пляжу, время от времени подкидывая мыском ноги мелкую гальку. Сбоку от него тихонько бились о берег небольшие волны, которые распугали редких любителей ночных купаний. Его взгляд то и дело цеплялся за брошенный отдыхающими мусор: то ему на пути попадался пластиковый стаканчик, то - пакет со съеденным початком кукурузы, то - металлические банки из-под пива. От всего этого хотелось громко выругаться, но сил на подобные душевные порывы в нем не было. Развернувшись лицом к морю, он смотрел, как медленно, но уверенно солнце опускается за горизонт. Ему всегда было непонятно, что это за выражение такое - «за горизонт», где то место, которые отделяет небо от земли или, как сейчас, от моря. Вдали виднелась тонкая линия, от которой по воде разбегалось отражение заката. Уцепившись за неё взором, Влад наблюдал, как солнце медленно прячется, уступая на небе место своей сестре - Луне. Лишь на миг солнечная дорожка смешалась с лунным отражением, и вот уже набережная погрузилась во тьму. Влад подставил свое лицо соленым брызгам и вечернему бризу, чувствуя, как оно медленно покрывается маленькими капельками, а легкие наполняются воздухом. Вдохнув полной грудью, он поднял лицо к небу, словно ища там ответы, а потом снова устремил взор на тонкую линию вдали.
Влад услышал в стороне от себя тонкий девичий смех и обернулся на звук. Почти под самой бетонной стеной, которая подпирала набережную, на песке сидела парочка, кутаясь в плед. Её голова покоилась на его плече, и она тихонько смеялась чему-то, сказанному, по всей видимости, ей на ухо. От этой сцены Влад поморщился и резко отвернулся. Черная гладь воды привлекала его сейчас гораздо больше, чем чье-то безоблачное счастье. Опустившись на песок, Влад снял шлепки и протянул ноги в сторону набегавших волн. Теплая вода облизывала его ступни, окутывая почти материнской заботой, суля покой в своих объятиях. Несмотря на предостережения, о которых говорили в вечерних новостях, Влад быстро скинул с себя шорты и футболку и с разбега бросился в море. Кто-то за его спиной прошептал «Сумасшедший», но ему было всё равно. Сейчас ему хотелось раствориться без остатка в черной воде, поднырнуть под волны, стать одной из капель в этом огромном, бескрайнем пространстве, и в конечном итоге оказаться там, «за горизонтом», где он уже не будет различим для человеческого взгляда. Но спустя какое-то время он услышал едва различимые крики на берегу. Видимо, единственный свидетель его безумного поступка всё же позвал кого-то на помощь. Влад не хотел сейчас внимания к себе в том объеме, который мог бы дать скандал вокруг его нелепого и по сути ребячьего поведения. Поэтому он немедленно развернулся в обратную сторону и уже через пять минут выходил из воды, подобно «Дядьке Черномору». Выслушав отповедь от блюстителя порядка, Влад пообещал больше так себя не вести, внутри улыбнувшись тому, насколько его нынешнее поведение походило на его детское ребячество, за которое его частенько ругала мама. Он быстро натянул одежду на мокрое тело и пошел в сторону от моря. Приблизившись к бетонной лестнице, ведущей на набережную, Влад показал большой палец девушке, которая смотрела на него во все глаза украдкой из-под головы своего спутника. Заручившись её улыбкой, он быстро вбежал по ступеням и окунулся в другой мир.
Здесь всё бурлило и клокотало от количества народу. Влад даже подивился на минуту тому, что там, внизу, около моря, ни криков, ни музыки, ни шума толпы почти не слышно, словно между морем и набережной была не бетонная стена, обрамленная мраморной балюстрадой, а шумовая защита вроде той, что у них стоят на трассах вдоль населенных пунктов.
На расстоянии, куда хватало взгляда, вдоль всей кромки моря тянулись бары, кафе, рестораны, диско-клубы и прочие заведения, которые предлагали отдыхающим стандартный набор развлечений: танцы, караоке, игровые автоматы, бильярд под открытым небом. Тут же можно было сделать фото с ручной обезьянкой или в историческом наряде, спеть на пару с какой-нибудь псевдо-звездой или банально напиться в любом из баров. Воспользовавшись этой спасительной мыслью, Влад пробрался сквозь толпу к единственному свободному столику, в большом количестве стоявших вдоль дороги. Крытая часть кафе была забита до отказа, а на маленьком свободном пяточке между барной стойкой и первым рядом столов уже изрядно подвыпившие гости отплясывали под разудалые напевы 90-х. Влад слегка скривился от такой музыкальной подборки, но выбора особого не было. Можно было, конечно, вернуться в номер и предаться там унынию, но почему-то ему казалось, что среди людей, в толпе, ему будет легче справиться с его внутренними демонами. Остановив рукой пробегающую мимо молоденькую официантку, он заказал 300 грамм водки и что-нибудь из закуски, крикнув девушке вдогонку «на ваш вкус». Через пять минут у него на столе стоял маленький запотевший графинчик, рюмка и нарезка из колбасы и сыра. «Да уж, докатился», - ухмыльнулся про себя Влад, наполняя рюмку до краев. Кто бы мог подумать, что свой отпуск он будет проводить именно так. А ведь какие они строили грандиозные планы! Воспоминания об этом причинили ему почти физическую боль, и он, не раздумывая, опрокинул в себя рюмку, занюхав рукой, на которой остался запах моря.
Лена всегда начинала готовиться к отпуску заранее, продумывая места которые ей хотелось увидеть, маршруты, пару раз они даже заранее бронировали себе комнаты, воспользовавшись контактами, которые оставались от поездок их друзей или знакомых. Лена жуть, как не любила его неорганизованность, переживая, что на месте что-то может пойти не так, если всё хорошенько не спланировать. В итоге место отдыха они, а точнее она, всегда выбирали чуть ли не за полгода, билеты покупали в первый же день продажи, а за две-три недели до планируемой даты отъезда она начинала штудировать интернет, изучая отзывы, предложения, а так же спектр услуг, которые предлагались в той или иной курортной зоне. Влад был очень далек от её грандиозных планов, вследствие чего всегда самоустранялся, предоставляя ей бразды правления и планирования их совместного отпуска. В этот раз изначально всё пошло как-то не так, и ему бы задуматься об этом, но он так привык за время их совместной жизни к её организованности, что просто всё списывал на тяжелые месяцы перед отпуском, не обращая внимания на то, что Лена стала какая-то непривычно тихая.
После работы она не бежала к компьютеру, чтобы снова и снова изучать местность, не звала его постоянно к себе, чтобы показать ему в очередной раз что-то её заинтересовавшее, от чего ему бы захотелось закатить глаза к небу и возжелать на мгновение себе менее организованную спутницу. Каждый вечер она молча проходила на кухню, разогревала ужин, к которому даже не притрагивалась, и уходила сразу в комнату, сворачивалась на диване и читала книгу. Она не реагировала, когда он намеренно включал громко телевизор, чтобы привлечь её внимание, лишь так же молча уходила на кухню, зажигала там вечерний свет и продолжала читать. Они даже не обсуждали даты поездки, хотя изначально договаривались на июнь, и его отпуск давно стоял в графике общих отпусков сотрудников. Ему хотя бы в этом месте насторожиться, но он всё так же наивно продолжал списывать всё на её занятость, усталость и загруженность на работе. А Лена тем временем всё больше походила на тень, отбрасываемую люстрой на пол, всё позже возвращалась с работы и становилась всё более молчаливой. Лишь в один из вечеров он не на шутку забеспокоился, когда она ни слова не говоря, сразу после ужина легла спать. И вознамерился на следующий же день с ней поговорить. Но всё пошло совсем не так, как он планировал.
Сначала его задержали на работе, потом в метро случилась какая-то авария, от чего ему пришлось добираться на перекладных, потом на остановке он встретил старого знакомого, который предложил зайти в соседний бар и пропустить по стаканчику пива, и Влад махнул на всё рукой, думая о том, что ни Лена, ни ситуация никуда не денутся, что он придет вечером, и они всё обсудят. Он вернулся домой в районе 10, удивившись тишине, которая, казалось, полностью поглотила их квартиру. А так же темноте. Лишь тонкая полоска света пробивалась из-под двери их спальни, а за ней был слышен тихий Ленин голос и звук её нервных шагов по ламинату. Почувствовав неладное, Влад не стал включать свет, а подкравшись, словно вор, на цыпочках к двери, прислушался к тому, что происходило в их спальне.
- Я не могу так больше. Правда! Да, я помню, ты мне говорила, что нужно дать время и себе, и ему. Я дала, - Влад чувствовал, как его сердце бешено бьется в груди, и боялся, как бы и Лена там, по ту сторону, этого не услышала. Временами она замолкала, и он понимал, что она слушает какого-то невидимого собеседника в телефонной трубке. - Ты говорила, что я просто запуталась, что мне нужно разобраться в себе. Все последние шесть месяцев я только и делала, что разбиралась в себе, - снова мучительная пауза, и снова он боится пошевелиться и дать понять, что уже дома. В тот момент ему почему-то казалось, что будет правильней, если он даст ей выговориться тому, с кем она разговаривала, хотя, уже тогда каким-то внутренним чувством предвкушал, что этот разговор может стать поворотным в их жизни. - Да, мам, я очень благодарна тебе за это предложение. Я не буду долго тебе надоедать. Это лишь на пару недель, пока я не найду себе жилье, - Влад почувствовал, как сдавило у него в груди и как тяжело стало дышать. Сейчас, сейчас он пойдет и громко хлопнет входной дверью, чтобы Лена его услышала, чтобы прервала этот мучительный для него разговор, чтобы не успела сказать самое страшное. Но он не мог пошевелиться. - Я скажу ему. Нет, не сегодня. Впереди выходные, и это будут страшные выходные, если он узнает всё накануне. Тем более мы ждем в гости его родителей. - пауза, - Да, я понимаю, что поступаю трусливо, но я не хочу всё говорить при них, не хочу делать ему еще больнее, - тишина, - ничего страшного, мам, я справлюсь, - снова пауза, - я взяла уже отгул на понедельник, чтобы спокойно и без лишних скандалов собрать свои вещи. - Еще одна пауза, во время которой Влад нервно хватал ртом воздух, боясь каждое мгновение, что вот сейчас Лена выйдет и застанет его за подслушиванием. Но она лишь продолжала нервными шагами мерить их небольшую спальню, в которой он собственноручно год назад сделал ремонт. - Да, мам, еще раз спасибо. Да-да, я попрошу Сергея, чтобы он мне помог в понедельник с переездом. Нет, мам, я точно решила и я не передумаю. Пока. Созвонимся.
Влад успел отпрянуть от двери как раз в тот момент, когда Лена вышла из спальни. Её глаза быстро охватили его местоположение, его тяжелое дыхание, его трясущиеся руки и блуждающий взор. Он боялся посмотреть на неё, еще больше боялся услышать то, что она могла сейчас сказать, поэтому в спасительном порыве принялся развязывать шнурки на ботинках, пряча в недрах своей куртки свое волнение. А Лена всё так же молча смотрела на него, опираясь плечом о дверной косяк. Когда тишина стала звенящей, а воздух вокруг них задрожал от внутреннего напряжения обоих, Лена тихо произнесла:
- Давно ты тут?
Он не знал, что говорить. Меньше всего ему хотелось говорить правда, но и соврать вряд ли бы получилось, так как весь его внешний вид уже сам по себе был ответом на её вопрос. Помявшись еще немного в дверях, он так же тихо задал ей встречный вопрос:
- Ты уходишь?
Сколько точно времени она молчала, тянув с ответом, он даже сейчас не смог бы с уверенностью сказать. В тот момент мир вокруг него словно остановился, даже стрелки на часах замерли, вторя его внутреннему состоянию. А потом его жизнь взорвалась.
- Да.
Весь остальной их диалог был нелепым с самого начала, так как Влад слишком хорошо знал её, чтобы стараться её в чем-то переубедить. Он зачем-то задавал ей глупые вопросы, ответы на которые уже знал, он спрашивал то, что не нужно было, и молчал о том, что больше всего хотелось сказать. В какой-то момент из его глаз скатилась предательская слеза, и Лена тут же оказалась рядом с ним, гладя его по руке.
- Почему? Ну почему? Что я сделал не так? У тебя появился другой? - Влад сам понимал, насколько нелеп его последний вопрос, ведь он с маниакальным упорством запрещал ей встречаться с неизвестными ему знакомыми, всегда встречал после, чтобы знать, где и с кем она проводит время, когда не дома. Он даже запретил ей ходить в спортзал, лишь бы она всегда была у него на виду. Единственное, что он не делал, - не проверял её мобильный, но с тех пор, как он почти полностью обрезал ей связь с внешним миром, вычеркнув из её жизни всех её знакомых своим навязчивым поведением, за исключением двух подруг, с которыми потом в обязательном порядке познакомился, её телефон молчал. Всегда. Лишь изредка ей звонила мама.
- Я ухожу не к кому-то, Влад, я ухожу ОТ ТЕБЯ, - выделив последнее слово, Лена поднялась с пола, и ушла на кухню, оставив его одного. Влад сидел на диване, сжимая и разжимая кулаки, осознавая всю свою беспомощность. Он слышал звук льющейся воды и снова и снова прислушивался к себе. Его внутреннее Я отказывалось верить в происходящее. Это был какой-то бред, нелепость. Это не могло произойти ТАК. «А как это должно было произойти?» - спросил он сам себя, понимая, что едва ли ему бы сказали об этом заранее, чтобы он успел морально подготовиться. Через пару минут Лена вернулась и начала одеваться, как то нелепо прячась от него, словно не с ним жила последние несколько лет.
-Ты куда? - Влад слушал свой голос со стороны и не узнал его. Он снова стал таким, каким был в юности - тонким, нервным, неуверенным и дрожащим.
- Поеду к маме. Так будет лучше. Раз ты узнал всё сам, - говоря это, Лена продолжала натягивать брюки и кофту.
- Но зачем? Останься! - «Господи! Что он говорит?!»
Лена резко обернулась и впилась в него взглядом.
- Как ты себе это представляешь? Что мы как ни в чем не бывало ляжем в одну постель после того, как ты узнал, что я ухожу?
- Да, - еле слышно ответил Влад, опустив голову на свои сложенные ладони.
- Не говори ерунды. И да, я сама всё скажу твоим родителями. Так бцдет правильней и честней.
Влад тем временем изучал узор на обоях, считал книжки за стеклом на полке, даже умудрился смахнуть пыль со стола. Всё, что угодно, лишь бы не смотреть на неё. Его взор выхватил висящий на стене календарь, на котором была обозначена дата - 1 апреля. Лишь на миг в его голове забилась спасительная мысль: «Это всё шутка. Дурацкий розыгрыш!» Лена проследила за его взглядом и тут же отвернулась, словно прочитав его мысли. Уже в коридоре, натягивая сапоги, она сказала:
- В понедельник я приеду за вещами. Прощу, пожалуйста, не жди меня тут. Не хочу лишних сцен и разговоров. Встретимся после и я отдам тебе ключи от квартиры, - Влад лишь молча кивнул ответ, но она этого уже не видела, повернувшись к нему спиной и одевая пальто. Через минуту хлопнула входная дверь, и он остался один в квартире.
То была самая длинная ночь в его жизни. И самые длинные выходные. Повинуясь какому-то внутреннему порыву он ничего не сказал родителям, словно продолжал в душе надеяться, что до понедельника что-то изменится. Но нет. Вернувшись с работы он застал лишь пустую квартиру, в которой больше ничего не напоминало о том, что последние несколько лет он жил тут не один. Исчезло всё: её книги, подаренные им игрушки, одежда из её шкафа и из общего. Она забрала даже магнитики с холодильника, которые ей дарили её знакомые. Влад долго озирался по сторонам в спальне, надеясь найти хоть что-то, чтобы напоминало о ней. А потом увидел его. Портрет. Их совместный, который они сделали в последней поездке. Она была на нем какая-то воздушная, легкая, словно героиня сказки. Влад знал, как она любила этот портер, и понимал, что она его не забыла, а оставила намеренно. В почти детском порыве он резким движением снял раму со стены и спрятал в стол. В его квартире больше не было жизни, не было смеха, не было её голоса, её запаха, ничего не было. А в голове у него беспрестанно стучала одна фраза: «Ты бесчисленное количество раз мне говорил, чтобы я делала выводы. Я сделала». Он не мог понять, что она хотела этим сказать. Силился, напрягался, но не понимал. За их совместную жизнь он настолько привык к тому, что она постоянно рядом, что всё время заполняет его пространство собой, что без неё вокруг него образовался вакуум, который хотелось сплюнуть. Только душевная пустота не уходит, увы, так просто.
Почти две недели Влад привыкал к новым звукам в своей квартире. Теперь она знал, как жужжит его холодильник, как капает вода из крана в ванной, как дует ветер в приоткрытое окно. В тот же понедельник, как она и обещала, она отдала ему ключи, и с тех пор он больше о ней ничего не слышал. Ему не хотелось отвечать не бесконечные вопросы родных и знакомых, поэтому он отключил телефон, а вечерами засыпал перед включенным телевизором. Через три недели после её ухода, возвращаясь с работы, он в непонятном для самого себе порыве заехал на вокзал и купил билеты до Симферополя. А спустя еще полтора месяца, сойдя с поезда, взял на автовокзале билет на ближайший рейс, приехал в Коктебель. Крымский воздух действовал на него успокаивающе, а тот факт, что тут его никто не знал, и, как следствие, никто не стал бы ни о чем его расспрашивать, окончательно его убедил в том, что он поступил правильно. Теперь Москва была далеко. Вместе с Леной. А он был один, сидел в кафе и пил холодную водку, чувствуя, как с каждой рюмкой его сердце начинает биться всё чаще и чаще.