Не надо отчаиваться
Те мрачные дни сентября 93-го были на редкость пасмурными и промозглыми. Бесконечный холодный дождь, сырость, холод. Вместо неба асфальтовая, серая тверть плющила к такой же серой земле. Будто ад на яву и черти с резиновыми дубинками. Назначила нам, грешным, небесная канцелярия испытание… Но ничего - как-то выдюжили. Второго октября был последний пасмурный день. Он закончился очень обнадёживающе.
И как награда нам за стойкость и терпение утро третьего октября было солнечным. В бездонном бледно-голубом небе ни облачка. Тепло, хорошо… Но противостояние на земле продолжалось и ожесточение росло с каждым часом. Только настроение у сторон поменялось. Теперь ельциноиды боялись и нервничали. С двумя товарищами пришёл на Смоленскую, к МИДу, там где убили вчера инвалида. Hа асфальте осталась большая лужа крови. Густая, запёкшаяся как варенье, а рядом, на низеньком чугунном заборчике картонный плакатик - «Здесь убили инвалида» и пара букетов.
Только пришли, не успели по скорбеть над зверски замученном соотечественнике, как появились мощные отряды щитоносцев из ОМСДОНа и принялись разгонять «угрозу демократии» - этот самый картонный плакатик и три десятка «бунтовщиков», по большей части старушек. Погибших, как правило, оплакивают в основном старые женщины. Но у страха глаза велики. И вурдалаки нас вытолкали щитами от того места на тротуар Садового Кольца, а так испугавшую их картонку разметали со злобными рыками, вляпываясь в густую, липкую, тягучую лужу…
Делать нечего - решили: Пойдём на Октябрьскую площадь. Там будет митинг, может, чем поможем товарищам в окружении. Им там тяжело сейчас. Город будоражили слухи - во-всю говорили о готовившейся провокации. Ельциноиды собирались устроить провокацию и силой взять Дом Советов. Как раз сегодня - 3 октября. Приехали на метро. Уже за дверями станции все подходы к памятнику Ленину перекрывали шеренги вурдалаков в бронниках, касках, со щитами. Выходивших из метро сторонников Верховного Совета встречали злобные колючие взгляды и наглые, с матом, вопросы - «х… вы здесь делаете? Чё потеряли, в натуре, блин? Вон пошли!» И люди, проходя сквозь строй предателей втягивали головы в плечи, молча шли по Ленинскому проспекту, ища хоть какие-то проходы на площадь к памятнику. Разбредались по углам и подворотням. Впечатление было такое, что на митинг пришло совсем мало народу.
На противоположной стороне проезжей части небольшая - человек триста - группа сторонников «Трудовой России» попыталась прорваться к памятнику. Их зверски избивали, никого не стесняясь. Очень быстро, в считанные минуты, отмолотили и загнали во двор центральной библиотеки иностранной литературы. Одного старика убили. Он лежал на тротуаре, с торца дома библиотеки. Позже подъехала «Скорая», его положили на носилки и долго не уезжали. Медики, вурдалаки, побитые старики-анпиловцы, о чём-то говорили. И никто старался не смотреть на тело рядом со «Скорой». Все ждали Илью Константинова и Уражцева. Эти двое, после того, как покалечили Алксниса, были главными «бунтовщиками» за кольцом окружения. Мы кружили по тротуару и прикидывали в полголоса что после начала, наверное, попробуем двинуться от центра по Ленинскому. Никто тогда не предполагал, что начнётся через совсем не большой промежуток времени.
Наконец появились Константинов и Уражцев, через мегафон начали звать людей строиться в колонну и идти маршем по Ленинскому. И заждавшиеся добровольцы пошли. И как пошли… Наше число стремительно увеличивалось. Будто люди выходили через порталы параллельной реальности. Много, очень народу поглотили закоулки вокруг станции «Октябрьская». А теперь они выплёскивали его на тротуар. В считанные секунды разбухшая людская масса оттеснила цепи вурдалаков с тротуара у станции на бордюр. За спинами Константинова и Уражцева образовалась колонна, быстрым шагом, вышедшая на проезжую часть в устье Ленинского проспекта.
Наши визави предприняли своё последнее ответное решение. Перекрывавшие пространство над выходом из тоннеля, выпускавшего Садовое Кольцо к мосту, шеренги вурдалаков бегом добежали до устья Ленинского и отсекли разраставшуюся колонну от площади. Но люди всё прибывали. Им уже не хватало места, и они бросились в образовавшийся разрыв, стремясь догнать колонну, уходившую с площади. Но дорогу им преградила шеренга вурдалаков. Октябрьская заполнилась народом стремительно. Колонна остановилась. Концевые демонстранты увидели строившихся бегом вурдалаков-щитоносцев и развернулись, готовясь отразить атаку. Ведь их много дней безжалостно били. А сзади на эту шеренгу набегали, другие демонстранты. Их оказалось слишком много…
Вот, так, в считанные минуты оперативная обстановка на площади изменилась на 180 градусов. Так же, как день назад, 2 октября. Ельциноиды имели свои планы. Они были коварные и очень жестокие. Но вот с нашей стороны ответных шагов не предусматривалось. Стоило предпринять хоть что-то, как «либеральные женерали» роняли челюсти и разевали варежки, впав в ступор. С той секунды, когда шеренги вурдалаков разом оказались в окружении добровольцев, никаких признаков единого командования карательной операцией не появлялось вплоть до начала бойни в «Останкино». В гражданской войне паника сильна, как никакой другой.
Теперь уже мы строго спрашивали у предателей - «А вы чё здесь делаете?» Обложенные со всех сторон, они потели холодным потом и испуганно втягивали головы в плечи. Огромная масса людей закружила на Октябрьской площади как лава в кратере вулкана. Люди всё прибывали. Было видно, как по опустевшему Садовому Кольцу группа анпиловцев пошла к черепахе щитоносцев, перекрывавших Крымский мост. Остальные демонстранты двинулись за ними. Мы собирались помочь нашим товарищам в окружённом Доме Советов - такая возможность появилась. До последнего препятствия идти оказалось не далеко. События развивались быстро. Когда народ захватил Октябрьскую, черепаху, перекрывавшую мост только собирали. Чтобы она могла устоять под напором сторонников конституции, за ней надо было поставить баррикаду из грузовиков. Но времени на это уже не было…
Голова колонны подошла к черепахе. Вурдалаков в ней было довольно много. Это была, ставшая обычной для тогдашних уличных столкновений банда непонятного сброда. Кто в гражданском, кто в милицейской форме, кто ОМОНовской, но все в касках, бронниках, со щитами и дубинками. Не верьте тем, кто говорит что они «разошлись и пропустили». Они не могли этого сделать. Черепаха стояла на мосту, чтобы разойтись, надо было с него прыгать на асфальт с 10-метровой высоты. Вурдалаки оказались на нашем пути, бежать им было некуда, и они дрались с добровольцами. Не за Ельцина - за свои жизни.
Голова колонны двигалась довольно быстро. Я оказался в колонне в метрах пятнадцати-двадцати от первой шеренги. Всё видел, но в схватке принять участие не успел. Едва первые добровольцы подошли к черепахе, как началась сеча. Их пытались бить дубинками, но они были уже опытные - наука предыдущих избиений пошла впрок. Хватали щиты снизу и переворачивали вместе с их носителями и тоже били. Схватка была ожесточённая, но черепаха рассыпалась быстро. Невозможно было сдержать такую массу людей. Вурдалаков беспощадно месили, кого-то погрузили через перила моста. По реке поплыли каски. Однако ополченцы, которые оказались за пределами котла спасли десятки избитых, перепуганных ельциноидов от толпы - закрывая их спинами дали убежать по лестницам моста прочь. А колонна с рёвом ринулась по мосту. Я забрался на высоченный бордюр на cамой середине моста и посмотрел назад. Октябрьская площадь как жерло вулкана извергала людскую лаву к мосту, а голова колонны уже добежала до путепровода у «Парка Культуры». По пустынной набережной с противоположной стороны реки прочь от моста стремительно уносились несколько «Икарусов» с вурдалаками. Они не успели к рукопашной и теперь драпали. Спрыгнул на дорогу, и, подхватив щит с асфальта, побежал вместе со всеми вперед. Теперь нельзя было останавливаться - только вперед.
Никто нас не пропускал и не ждал. До Зубовского бульвара по Кольцу колонна добежала, не встретив ни одного ельциноида. На Садовом Кольце тогда шли строительные работы. посреди дороги от Зубовского бульвара стояли бетонные блоки, какие-то агрегаты, разбросаны обрезки арматуры. Подхватил такой обрезок и я. У Зубовского нас попробовали остановить. УАЗ и два ПАЗа с ОМОНом неслись нам навстречу по Кольцу. Увидев огромную колонну - в ней было не меньше 120 тысяч человек, омоновцы остановились, построили черепаху, упиравшуюся в котлован посреди дороги. С ними даже не стали драться - голова колонны превратилась в клещи - черепаху охватили с флангов, расстреляли ураганом камней и погнали перед собой.
Вместе вурдалаками удирали и машины, в которые они не успели сесть. Происходящего ельциноиды еще не осознали и какой-то кекс, через громкоговоритель бубнил - «Граждане не нарушайте общественный порядок!» В машины тем временем полетели не только камни, но и первая бутылка с бензином. Корма одного из ПАЗиков загорелась и машины дали по газам, оставив незадачливых седоков. Им досталось за все дни, когда людей безнаказанно избивали. Самые быстрые, уже приближались к Смоленской площади. На Кольце, перегороженном блоками, стояли фронтальные погрузчики, грузовики. Их начали захватывать. Подбежал к КАМАЗу с КУНГом и хотел выбить стекло в водительской дверце - чтобы те, кто бежал следом догадались, что машину надо захватывать. Но двое мужиков, лет по 35-40 крикнули мне - не надо, вот водитель, он сейчас откроет и заведёт. Мужик лет 35, жилистый, черноволосый, усатый, чем-то похожий на Леся Сердюка занялся замком дверцы, и я побежал дальше.
На Смоленке нас уже ждали. Садовое Кольцо на месте наших баррикад перегородила мощная черепаха. С левого фланга за ней урчали два автоводомёта. В нас стали стрелять газовыми гранатами. От «черёмухи» пошли слёзы, запершило горло, дышать стало трудно. Колонна остановилась, подалась назад полукругом. Надо было отдышаться и подождать тех, кто спешил сзади. Было видно, что в шеренгах у многих вурдалаков были не только помповики, но и автоматы. Черепаха росла. К ней подходили подкрепления. На освободившуюся площадь выкатился водомёт, второй двинулся за ним. первый водомёт успел пустить воду, но…
С нашей стороны на площадь выкатился тот самый КАМАЗ с КУНГом. Чернявый усач лихо развернул машину задом и начал сдавать на водомёт. Струя воды бессильно била по КУНГу. КАМАЗ ударил водомёт, ещё раз ударил. Ствольщик упал в кабину, водомёт заглох и КАМАЗ покатил его перед собой, и через несколько секунд ударил его кормой второй водомёт. Тот тоже заглох и принялся жалобно бибикать - так нельзя, не по правилам - мы людишек калечим… В это мгновение несколько десятков мужиков облепили водомёты и начали бить обрезками арматуры по стёклам кабин, между прутьев решёток. Экипажи водомётов получали своё и закрывались руками. А водила толкал КАМАЗом водомёты на черепаху. Скоро они разорвали её левый фланг. Колонна заревела в десятки тысяч глоток «Ура!!!» и рванулась на левый фланг черепахи. Нет, они нас не собирались никуда пропускать. Потому что это было поражение, за которое спрос был сразу. Не отходя от кассы… Рубились как татары на Куликовском поле - без пощады, но недолго. Черепаха распалась и ельциноиды, превратившись в испуганное стадо, побежали. А навстречу нам шли машины с подкреплениями. Панкратов собирался этим подкреплением усилить черепаху и их машинами перегородить Садовое Кольцо. Но они не успели - горе побеждённым. Машины уже расходились елочкой к тротуарам, как их остановило стадо бегущих вурдалаков. А следом бежали добровольцы. Они вышвыривали из кабин водителей, выгоняли из кузовов перепуганных вурдалаков, разворачивались и ехали к Дому Советов - выручать окружённых.
На Новом Арбате, затопленном огромной массой людей уже не было организованного сопротивления. Несколько сот вурдалаков, оскальзываясь на косогоре, спешили прочь. Ещё несколько сот ельциноидов, насмерть перепуганных прячась за щитами жались под пандус здания СЭВа. А первые добровольцы, уже прижав колючку металлическими ограждениями газонов, карабкались через поливалки. Мне надо было к своему батальону. С другой стороны поливалок я оказался одним из первых. Передо мной оказался десяток ОМСДОНовцев, закрывавшихся щитами. Крикнул им, что если сдадутся, в обиду не дам, выведу к начальству. Но побледневшие как штукатурка парни, дружно, в ногу бежали от меня спинами вперед, как в обратной съёмке, не теряя строя. Чёрт с ними, надо на Горбатый мост. В этот момент пошла обливная стрельба. Вооружённые вурдалаки в мэрии стреляли во всех в подряд. Залёг на газон. Рядом по асфальту полз старик волоча простреленную, окровавленную ногу. Но стрельба продолжалась не долго. Из Дома на шум боя пробежал одинокий ополченец с автоматом и едва он добежал до того места всё стихло. Прибежал на баррикаду доложился Сан Санычу, что прибыл, что не мог прорваться…
Обнимались с ребятами, что-то говорили друг другу. Сергей Золоторьян сказал, что видели вчера дымы. Что сегодня в полдень вурдалаки из оцепления скалясь злобно обещали, что скоро справятся с ними, а за сорок минут до прорыва всё их воинство вдруг сняли и куда-то погнали срочно. На Смоленку, останавливать прорыв. Саныч построил нас и дальнейшее мы наблюдали с Горбатого моста. Поливалки завели и разогнали. На Площадь Свободной России хлынул поток людей. Перед Горбатым оказался бронетранспортёр. Вооружённые ополченцы обложили его и начали вежливо стучаться прикладами автоматов - сдавайтесь ребята. Те, кто в броне, не захотели. Попробовали перекрыть дорогу бронетранспортёру поливалкой, но она пустая, без воды он её оттолкнул. Бросили бутылку с бензином, но водитель потушил огонь облачком фреона и броня унеслась под крики и улюлюканье.
Вскоре Макашов повёл вооружённых ополченцев брать мэрию. Вооружённые ополченцы провели в 20-й подъезд группу солдат срочников - человек 250 - не больше. Набившая площадь публика возмущалась, но мужики держали слово и никого к своим пленным не допутили. Едва они скрылись в подъезде, в Девятинском переулке показался отряд спецназовцев - оказалось, группа из 230 человек 21-й Софринской бригады перешла на нашу сторону. Было братание. Волнительный момент. Потом за их спинами какая-то короткая стрельба. «Добрые люди», удирая из мэрии, расстеляли солдат-срочников, сдавшихся нашим в гостинице «Мир». К раненым побежали наши медики. Пока меня не было, на баррикадах многое изменилось за Горбатым мостом появиль медицинская палатка с красными крестами. Парней наши врачи спасали, но уже вечером СМИ лили крокодиловы слёзы по «невинноубиенным» злыми «комуно-фашистами» мальчикам…
Опять забурлил митинг у 20-го подъезда. Казалось, что уже всё - мы победили… Мужики рассказывали про свою жизнь в окружении. Спали они посменно уже не на мокрых камнях на улице, а на «фешенебельных» ковровых дорожках. Додуматься до такой мелочи сразу было видно сложно. Продукты через подземные коммуникации в Дом Советов таскали ребята-спелеологи. Оказывается, я с ними общался, пока был на Горбатом. Они поначалу прибились к нам. Что их можно использовать как-то более рационально, чем таскать мороженную курятину, по щиколотки в вонючей воде начальство поняло не сразу. В последние дни они стали выводить из окружения через коммуникации разведчиков. Третьего октября их забрало начальство и решило как-то по-другому использовать.
Приободрившиеся горе-вожди наглотавшись свежего воздуха и народного энтузиазма, начали «руководить» - Хасбулатов призвал публику взять Кремль. Узнав, что хвост колонны, которому не досталось схваток, тумаков и подвигов рванул брать «Останкино» кто-то из предводителей предложил - таки взять «Останкино» и «вырвать из народного тела отравленную иглу». Зиц-президент Руцкой призвал публику саму организоваться и вооружиться и усё взять. Непонятно было, зачем тогда они с Хасбулатовым нам нужны, но в состоянии всеобщей пьянящей эйфории об этом не подумали. Ещё засветло с площади к «Останкино» двинулась колонна, в которой было сотни две организованных ополченцев, которые хоть знали кто их командиры и ещё несколько сот случайно подвернувшихся людей. В те часы захватывали автобусы и шли на «Останкино». Позже мы узнали, что Руцкой отправил в телецентр Макашова. Тот попробовал объяснить, что это глупость, но Руцкой был и.о. президента и приказал Макашову ехать.
Тот привёл в «Останкино» с собой группу с 18 автоматами и одним единственным гранатомётом РПГ-7. Больше вооружённых людей в Останкино не было. Макашов хорошо понимал, что с таким войском силой телецентр не взять и действовал разумно. Уговорил начальника охраны передать телецентр представителям и.о. президента Руцкого. Но в «Останкино» окопались головорезы «Витязя» во главе с полковником Лысюком, а с другой стороны был безбашенный Виктор Анпилов. У Лысюка был приказ стрелять обязательно, желательно при первых силовых действиях восставших. Пока шли переговоры, стрелять было не слишком удобно, но Виктор Иванович не подкачал. Едва управляемый анпиловцем «Зил» пробил стеклянную стену, бандиты Лысюка открыли ураганный огонь. Первыми погибли ополченцы из вооружённый группы Макашова. Они смогли дать в ответ всего несколько очередей, уже с асфальта, в ответ. Там погибли Наташа Петухова и Алексей Шумский - те самые спелеологи. У них не было оружия, но бандиты Лысюка не видели людей - только цели…
После отправки колонны безоружных ополченцев в «Останкино» больше никаких активных действий и.о. президента Руцкой и его окружение не предпринимали. Большинство «командёров» оставшееся время занималось своими проблемами. Судьбой ополченцев, сотрудников Дома Советов, не организованных защитников Верховного Совета большинство этих господ не интересовалось. Сначала мы узнали что в «Останкино» идёт бой, потом, что там бойня. Всю ночь «Скорые» возили раненых из Останкино в Верховный Совет. Многие боялись отправляться в институт Склифосовского, опасаясь карателей, как потом оказалось не зря. Однако и Дом Советов для раненых оказался ловушкой и братской могилой. А мы стояли на мосту и понимали, что обстановка опять изменилась и наше высокопоставленное начальство не знает что делать. За всю ту страшную ночь, через Горбатый мост прошёл только депутат, назначенный и.о. министра иностранных дел. Он ходил в посольство США и как потом сам признался, вёл переговоры о предоставлении убежища. Себе естественно, не для нас же.
Сан Саныч изо всех сил убеждал нас, что «идёт Тульская дивизия, на подходе другие дивизии» и тому подобное. Он был мужественным и честным человеком, но что делать не знал. Пошёл слух, что перед самым началом вражьей атаки нам, таки раздадут, оружие, которое во множестве хранится в бездонных бункерах Дома Советов. Потом станет известно, что весной 1993 года 9000 стволов и огромное количество боеприпасов были вывезены из подвалов Дома, когда ельциноиды поняли, что их главные враги сидят в Верховном Совете. Нас группками вызывали в Спортзал. В подвале, под роспись выдавали противогазы. Они были в деревянных зелёных ящиках. Как выглядят ящики с оружием, никто из нас не знал. Многие, после поверили в байку про автоматы, спрятанные в подвалах. Что из тех зелёных ящиков вынимали противогазы, а не автоматы видели не многие.
Ждать гибели ничего не предпринимая, было невыносимо и мы с Сергеем Золоторьяном пошли на разведку. Рядом с въездом в Девятинский переулок нашли карман, в котором мог бы укрыться гранатомётчик, чтобы обстрелять Бэтээры ельциноидов, когда они пойдут по переулку к Горбатому Мосту. Сергей пошёл к командиру полка Маркову с докладом о результате разведки. Доблестный «командЫр» приказал ему остановить бэтээры, узнать, кто в них едет, доложить ему, а он думать будет. Сергей закончил рассказ о своём докладе многоэтажной фразой, которую не выдержит ни какая бумага. Потом стало известно, что Марков заведовал гарнизонным клубом…
А нам надо было что-то делать. Ведь утром бэтээры обязательно пойдут по переулку. Делать было больше нечего, и мы пошли к баркашовцу, стоявшему на посту у гостиницы «Мир». Парень был молодой, крепкий. В камуфляже, в матерчатой спецназовской сфере, с рацией, пистолетом и автоматом. Сергей начал ему объяснять ситуацию, что надо радировать его начальству, чтобы поставили гранатомётчика, чтобы жёг вражьи бэтээры, а мы ему место укажем… Баркашовцев было 74 человека. Они держались особняком и смотрели все эти дни на остальных свысока. Но та ночь должна была стать последней в наших жизнях и обижать товарища по братской могиле парень не хотел.
- Понимаешь, мужик - неожиданно мягко, с извиняющими интонациями прервал он Сергея - позвонить я конечно могу… Но… Всё что ты на мне видишь, я сегодня в четыре часа снял с омоновца в мэрии. Я туда первым ворвался с половиной кирпича в руке. Омоновец в меня из-за угла очередь пустил, а я заорал, что тех, кто не сдастся, мы расстреляем и он испугался. Всё мне сам отдал…
У баркашовцев тоже не было запасов оружия. Никто ни к чему не был готов. Мы распрощались с бойцом, извинившись за напрасное беспокойство, и побрели на баррикаду. Там уже было известно, что Зюганов разрешил через своих доверенных лиц членам КПРФ расходиться с баррикад. Они естественно от своих товарищей эту новость скрывать не стали. Позже мы узнали, что Анпилов в два часа ночи прибежал из Останкино в Дом Советов, забрал деньги, любовницу и рванул в Тульскую область ночевать в стогах с не наглядной певуньей своей… Тихо ушёл. По-английски, никого не предупредив, а ведь в 93-м его людей на баррикадах было больше. У активистов РКРП разрешения спасаться не было - они остались. И большинство других осталось. На баррикады пришла группа женщин из соседних домов. Спросили, чем могут нам помочь. Многие дали свои телефоны и просили позвонить сказать домашним, что ещё живы. Сергей сказал, что надо поспать немного - день завтра будет трудный.
Но толком заснуть не удалось. Лежал в спальнике, на полу подвала спортзала с закрытыми глазами. Встали уже засветло. Умылись кое-как, съели напополам ломоть мяса. Пошли на мост. Там недалеко от баррикад стояло два десятка бутылок с «зажигательной» смесью. Никто ни к чему не был готов. Уже совсем скоро появились несколько бронетранспортёров с бандой Котенёва. Обстреливая беспорядочно Дом Советов и его защитников, пронеслись по набережной, заехали в переулок с противоположной стороны Дома и упёрлись в тупик…
Ни сдать задом и выехать из ловушки, ни развернуться, ни один из этих деятелей не смог. Постояли какое-то время и начали экспериментировать с маховиками и кнопками в башнях бэтээров. Я тем временем метался, чтобы узнать дадут ли оружие или нет. Подбежал к Сан Санычу и спросил - Так будут давать оружие. или нет? Он не смог ничего мне ответить. Ему было очень стыдно. Наш командир выбрался из бассейна, в котором ополченцы сидели и грелись у костра, поправил ремень, фуражку пошёл на мост. Встал на самом верху - ждать, когда его убьют. Он потом нам рассказал, что надеялся, что когда его убьют, мы сможем без командира батальона спасать свои жизни. Правда пришлось подождать. Котенёвские «ветераны Афгана» оказались каптенармусами и аферистами. Они крутили башни бэтээров, беспорядочно пуляли в пространство. Наконец, разобравшись в маховиках и кнопках, гад, сидевший в башне первой машины с третьей попытки расстрелял людей стоявших на мосту. Ранило Сан Саныча и Погодина. Ребята полезли на мост, утащили их в относительно безопасное место, перевязывать.
В этот момент подошла ещё одна колонна бронетехники. БМП-1 ворвалась внутрь баррикад, на площадь. Водитель сидел по-походному - головой наружу, но все, кроме нашего командира без оружия. Начали кидать бутылки. Две попали на крышу десантного отделения БМП, разбились, но смесь оказалась очень «горючая»… Сергей Золоторьян стремительным рывком проскочил за кормой БМП и забежал в подъезд. А я пошёл к проходу в баррикадах. Перебрался наружу и увидел, что командира нашего выносят. Одни передали другим через баррикаду. Хотел им помочь, но оказался лишним. Мужики положили его на щит и понесли. А он без сознания, того и глади соскользнёт со щита и те шестеро ополченцев понесли его медленно, ступая в ногу. Вместе с другими, кто не нёс раненого, пошёл вдоль забора стадиона к высотке у метро. И тут мы услышали надсадный вой - бэтээры пошли по Девятинскому переулку на баррикады, как мы с Сергеем и подумали. Все побежали, втягивая головы в плечи. Добежал до угла забора, повернулся и понял, что побежали не все…
Те шестеро мужиков несли Саныча на щите. Медленно, красиво вышагивая в ногу. Будто ничего не было вокруг… Стало стыдно. Дождался, когда его принесут. Положили аккуратно на траву. К Сан Санычу подошёл человек в белом халате и начал что-то делать. А щё через пол-минуты прибежал другой Сергей с нашей баррикады. Запыхавшийся, он радовался, что остался жив. Что-то говорил, и вдруг увидел Сан Саныча на траве.
- Это кто?
- Командир наш. Раненый.
Сергею тоже стало стыдно и совсем не по себе. Он тихонько заплакал, привалился к кирпичной стене и заговорил что-то бессвязное - Мы живы, а он здесь лежит. Всё - думаю - ещё одного убьют. Начал Серёжу уговаривать - Пойдём, здесь санитар, он ему поможет. Кое-как уговорил. Повёл, почти силой к лестнице. В этот момент по улице опять загудели бронетранспортёры и я поволок Сергея уже безо всяких церемоний. На верху, у гаражей остановились. Сергей закурил и сказал посмотреть, чем всё кончится. Но пули ковыряли кирпичи и у нас над головами. А внутренний голос подсказывал, что нам, закопченным, без документов и здесь делать нечего. Увёл Сергея и от туда. Как оказалось не зря. Через полчаса на том месте вурдалаки схватили нескольких баррикадников, уходивших после нас. Для меня и Сергея побоище закончилось, но только для нас.
Сан Саныча спас Митяй, которого самого чуть самого не убил бэтээр, от которого мы спасались. Митяй нашёл машину, погрузил раненого комбата, не забыл забрать список личного состава, от греха подальше и доставил в Склиф при полном параде - в форме и портупее. Но там тоже были советские люди. Они сами избавились от ненужных девайсов, а потом помалкивали две недели. Хотя рисковали. По коридорам Склифа ходили расстрельные команды и убивали, тех, кто попал в списки.
Сергей Золоторьян побежал в Дом, потому что думал, что будут выдавать оружие из тех самых ящиков. Что в них противогазы он не знал. Там ужаса и фантасмагории было куда больше. С внешней стороны люди отстреливались из немногих автоматов, в некоторых внутренних комнатах пили водку и тискали женщин в последний раз. В какой-то момент он высунулся из окна и увидел у медицинской палатки кучу тряпья, из которого торчали, руки, ноги, головы и спросил у отстреливавшегося из автомата казака:
- Что они там делают?
- А они из одежды выпрыгнуть не успели…
Уточнять, почему не успели, Серёжа не стал - так всё понял. Видел, как плыла кровь по полу из закрытых комнат, в которых погибали люди. Видел, как получив пулю в живот, ополченец падает от окна и захлёбываясь кровью, бьётся в предсмертной агонии. А за его автомат ухватились сразу трое:
- Я! Сейчас моя очередь!
- Нет, я!
- Дай сюда!
К каждому автомату очереди. Попробовал встать в одну из очередей. Из окна стрелял капитан второго ранга, за ним стоял старший лейтенант, тоже в военно-морской форме. Оба похожи друг на друга. Может даже, отец и сын. У старлея был из оружия только кухонный нож. Сергей достал свой перочинный ножик и пристроился к ним третьим. Но кавторанг лишил его надежд:
- Иди отсюда мужик. Тебе здесь ничего не светит. Патронов всего полтора рожка осталось.
Пришлось уходить и искать себе какое-нибудь другое задание. Носил пластиковые бутылки с водой. К вечеру сказали всем, кто был в Доме - сдаёмся. Сдались «Альфе». Её бойцы вывели их из горящего здания. Но самое страшное оказалось ещё впереди. Альфисты их отпустили, но стоило им отойти немного, на них началась охота. Из тьмы подворотен пьяные голоса заорали - Стой! Сюда! Большинство людей бросились в рассыпную. Пытались прятаться в подъездах.
Но жильцы их не пускали. Их оказывается, всех вурдалаки предупредили, что если кого из Дома спрячут - всю семью расстреляют вместе с бунтовщиком. Сергей вместе с тремя незнакомыми мужиками забился наверх. Палачи позаботились, чтобы спрятаться было негде. На дверях технической комнатки лифта наклеили бумажную полоску, чтобы было видно, что если бумажная полоска порвана, значит, там кто-то спрятался. Но на их счастье эта полоска сама отклеилась наполовину. Они забились в кабину вчетвером, так что можно было только стоять и плотно закрыли дверцы изнутри. Так и стояли, обливаясь холодным потом, слушали предсмертные крики и стоны людей. Стрельбу и гогот палачей и ждали своей очереди. Но им повезло. За ними не пришли. А том дворе убили более 150 человек - тому есть свидетельства.
Было ещё много чего. Кто-то сидел в «Матросской Тишине», кого-то пытали много часов, подвесив за руки на наручниках к шведской стенке, в спортзале Малой Спортивной Арены Лужников. Много чего было. Кто-то погиб. Но те, кто выжил, помнят о тех днях, каждый год собираются у импровизированного памятника, помянуть павших и ждут, когда снова наступит час Икс. Теперь у нас есть опыт. Не надо отчаиваться…