Полная история моей любви.
Вспоминать надо только приятное. Иначе вслед за воспоминаниями печальной гостьей приходит разочарование, садится, как у Есенина, расправив небрежно сюртук, склоняет голову набок и читает долгую историю тех событий, что произошли в твоей жизни "не так".
Моя первая настоящая любовь пришлась на первые годы вуза. Я как сейчас помню девушку с детским лицом, почти прозрачной желтоватой кожей и светлыми, воздушными длинными волосами, вокруг которой стайка будущих филологинь образовала тесный круг. Она разворачивала газету, в нетерпении потряхивая прядями,а потом произнесла "Да где эта статья!" неожиданно грубым прокуренным голосом, звуки которого рассыпались галькой по осколкам прекрасного образа.
Я была очарована ею. После я оказалась с ней на лекции на соседних местах, заслушалась, засмотрелась, утонула в пряном запахе ее волос - и влюбилась. Обычно это так и происходит у молодежи, для которой не долетают взрослые гомофобные страхи, вырастающие в тесных социальных группках во всей своей махровой красе. Тот момент, когда ты не думаешь, мальчик это или девочка, не осознаешь объект влюбленности как конкретный биологический индивидуум, наступает внезапно, нежданно, заполняя все мысли настолько плотной вереницей образов, что реальность отступает куда-то на задворки фантазии. Тонкое запястье, длинные узкие кисти, острые ключицы, прядь волос, выбившаяся из туго завязанного хвостика, невесомый нежный русый пушок на шее сзади немного ниже линии роста волос, худые лодыжки, стройная фигура - эти приметы нечаянно сами закладываются в память, чтобы потом вырваться в самый неожиданный момент, заставляя сладко вздрагивать от случайного прикосновения к объекту фантазий.
Я не буду писать долгой и бурной истории наших отношений. Скажу лишь, что мне пришлось пройти через весь круг ее знакомых на факультете, чтобы оказаться рядом. Тогда я не знала еще о той забавной своей особенности привязывать к себе людей без слов, накрепко, лаской и тем своим непрестанным вниманием к настроениями человека и касаниями, когда обычная для меня манера общения через осязание - проклятье и счастье кинестетика - дает человеку ощущение защищенности и нужности. Прошел год с лишком до того памятного дня, когда в задней комнатке тесной хрущевки, заставленной старушечьими пережитками советских времен, на диване, за просмотром какого то кино, мы случайно пересекли ту невидимую грань, которую негласно держали со времени сближения. Неловкий поцелуй в узком луче майского света, пробивавшегося сквозь тонкую штору в комнате без дверей, отгороженной от основной стариковской залы только цветастой занавеской, положил начало тем сотням поцелуев, страстных, злых, восхищенных, быстрых, яростных, скрытых от всего мира, что держали наши отношения полтора с лишком года. Молодость и неопытность сыграли со мной злую шутку: верность принципам не была у моей девушки в цене. Она все время рвалась куда-то в поисках идеалов, неведомых и настолько далеких, что сама не знала, где их искать. Я же оставалась на заросшем травой перроне, тщетно вглядываясь в пролетавшие мимо поезда в поисках ускользавшей моей любви.Тогда неосознанно мстила ей тотальным контролем, заключавшемся не в слежении за ее распорядком дня, а в том, что я умею лучше всего: контроле эмоциональном, подтягивании ниточек в моменты, грозящие мне полной ее потерей. Позже, когда все связи между нами были разорваны окончательно и бесповоротно, она объяснит это все соционикой и нашим антагонизмом. А тогда, стоя на 14 этаже дома, в котором жила наша другая сокурсница, прижавшись лбом и пылающими щеками к холодному пыльному стеклу, я видела ее, легкой походкой прямо от меня шагавшей на свидание с мальчиком, которого ей так не хватало в постели. Я простила тогда ей все, я слишком ее любила.
Все закончилось ожидаемо скучно и просто: сработал второй мой защитный рефлекс, мне надоело ее ждать со случайных свиданий и гадать, когда же она отыщет мне замену. Эти дни или часы расставания память заботливо стерла из моей головы, оставив лишь светлый образ первых лет. Я помню, что случайный секс по привычке не вернул ни доверия, ни чувств, оставив прежнее гадковатое чувство потери. И я ушла своей дорогой, и она ушла со мной. Разорвав узы семейные, мы остались в каком то плане партнерами по разуму. Никогда ни в той жизни "до", ни в нынешней жизни "после" не встречался мне еще человек, с которым так свободной и легко я могла обсуждать то, что было нам интересно. И я, и она завели себе новые отношения, в которых я пробыла почти четыре года и которые пришлись на время создания моего дневника на Ли.ру, а она - два с лишком года, после череды влюбленностей найдя себя в крошечной мадам с ребенком и непростым характером.
Именно это знакомство породило единственные мои дневниковые бои без правил, которые хорошо помнят мои ныне немногочисленные ПЧ с 2007 года. Тогда-то второй раз рухнул мой мир: она отказалась от меня, отреклась, единственный близкий человек вне времен и перемен друзей, потому что ревность той и любовное ослепление этой оказались слишком велики. Урок я усвоила отлично, потому, когда два года спустя на экране моего телефона высветился такой знакомый до боли номер, отличный от моего только на одну последнюю цифру, я ответила на звонок не колеблясь. И мы снова стали общаться. Волосы она уже остригла, окончательно выбрав для себя любимый пол биологических организмов, стала резче, пугливее, осторожнее и жестче, по старой привычке равняя мир на эгоизм и себя. Но даже в тот быстрый шаг по улицам города после двухгодичной разлуки я узнавала в ней черты, которые всегда любила. Теперь я не подпускала ее ближе, это было бы слишком больно - быть отвергнутой во второй раз. Мы пересекались реже, чем мне хотелось, потому что я никогда не была в центре тусовки, а ее тянуло туда, как магнитом.
Осенью 2011 года я вернулась из Сургута в Омск. В январе я закончила самые долгие свои отношения, потом пожила в столице, потом успела совершить авантюру и снова оказалась в родном городе в смятенном и взъерошенном состоянии. Понемногу мы снова завязали общение. Оно было таким же отстраненным, натянутым, но все таки продолжалось.
В ноябре в мою жизнь внезапно, как и все предыдущие люди, ворвался товарищ, и я снова ощутила то родство касаний, ту знакомую почти нематериальную близость, которой не было у меня последние 5 лет. И я с головой ушла в эти отношения. Но той девушки не забыла.
Помню сейчас так же ясно, как носилась по городу 4 декабря весь вечер после работы в поисках подарка, как считала до того десятки из своей небольшой зарплаты, чтобы порадовать и поздравить ту, что научила меня любить. Мы сидели в кафе с ее новой пассией и ее парнем, с ее новым кругом знакомых, в котором я уже была не так нужна и не так интересна за утратой новизны. В этом оставалась суть ее жизни. Обо мне вспомнили неделей позже. Оказалось, что ее знакомая, расставшись после длительной жизни с девушкой, собиралась приехать в Омск пожить и искала временный угол для ночевок и разделения хозяйства. Я обещала подумать. И думала несколько дней. Все эти дни мне представлялось, как я пускаю в дом чужого человека, как мы с товарищем перестаем видеться так часто и наедине и потому рушатся едва зародившиеся отношения, вспоминала свою ненужность на празднике жизни тогда, среди прекрасных любящих ее новых знакомых - и отказала. Третий раз в жизни я выбрала себя, оставшись с товарищем и потеряв ее окончательно. Потом было единственное и последнее сообщение: "Теперь то я знаю, кто мне по-настоящему близок, а с кем можно только посидеть в кафе!"
Вспоминать надо только приятное. Вспоминать позднее утро, запах ее кофе, волосы, рассыпанные по подушке, ее русую голову на моих коленях, наши шутки, наши глупости, наши ночные бесконечные прогулки. Но рядом с ними мне всегда видится одинокая грустная фигурка в подъездном окне многоэтажки, которая просила мир никогда больше не повторять с ней таких шуток.
Никогда, слышишь?
Я больше не слушаю НС и Арбенину, я больше не ношу колец,я почти не пишу стихов, в которых осталась для меня она, та, которая всегда была по другую сторону пропасти.
Ты - свежесть терпких пряных трав
В ущельях древнего Востока.
Всю пылкость знойную вобрав,
Ты - сладость чистого истока,
Воды звенящей ключевой,
Бегущей звонкою струею.
Ты - свет небес над головой.
Неброской ясной красотою
Безбрежной выси голубой
Полна,как нежностью святой.
Ты - бег неседланных коней,
С их гибкой резвостью манеры.
Ты - вне всех статей и мастей,
Сама - как мера каждой меры.