Первый революционный флот лейтенанта Шмидта
Первая русская революция 1905-1907 годов стала уникальным событием не только потому, что впервые продемонстрировала востребованность реформ. Она также показала, как широки были протестные настроения во всем обществе: против сложившегося строя выступили не только рабочие, в среде которых прогрессивные взгляды пользовались особой популярностью, но и крестьяне, и часть армии - прежде всего, флот. Cобытия, развернувшиеся в конце ноября 1905 года в Севастополе, засвидетельствовали, с одной стороны, как сильно негодование народа, а с другой - что и в привилегированных кругах есть те, кто может поддержать его требования.
Все началось еще в октябре, когда политическая стачка распространилась по всей стране, затронув в том числе и Крым. Там против бастующих самодержавие бросило, как и всегда, верные армейские части, но страсти не утихали. Когда вечером 31 октября (по новому стилю) в Севастополе получили текст знаменитого манифеста, предусматривавшего создание Государственной Думы, началось всеобщее ликование, которое, впрочем, перешло вскоре в стихийный митинг протеста с политическими требованиями.
Возможно, прояви власть сдержанность, все было бы иначе... Но на толпу из 8-10 тысяч человек (по тем временам это очень много, особенно в сравнительно небольшом городе) бросили войска, и при разгоне от пуль погибли 8 демонстрантов, 50 были ранены. В тот же день отставной капитан второго ранга Петр Петрович Шмидт (в начале революции он организовал в Севастополе «Союз офицеров - друзей народа», участвовал в создании «Одесского общества взаимопомощи моряков торгового флота», вел пропаганду среди матросов и офицеров и называл себя внепартийным социалистом) обратился в местную думу, потребовав наказать виновных.
Обращение в думу осталось без внимания. Ничего не было сделано - причем не по злой воле: военные и гражданские власти никак не могли решить, кому чем заниматься, и бездействовали или перекладывали ответственность друг на друга. В этой ситуации на первом плане оказался именно Шмидт.
2 ноября в день похорон убитых, которые вылились в манифестацию с участием 40 тысяч человек, у могилы Пётр Шмидт произносит речь, которая буквально за пару дней делает его знаменитым на всю Россию: «У гроба подобает творить одни молитвы. Но да уподобятся молитве слова любви и святой клятвы, которую я хочу произнести здесь вместе с вами. Души усопших смотрят на нас и вопрошают безмолвно: «Что же вы сделаете с этим благом, которого мы лишены навсегда? Как вы воспользуетесь свободой? Можете ли вы обещать нам, что мы последние жертвы произвола?» И мы должны успокоить смятенные души усопших, мы должны поклясться им в этом. Клянёмся им в том, что мы никогда не уступим ни одной пяди завоёванных нами человеческих прав. Клянусь! Клянёмся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим на сохранение нашей свободы. Клянусь! Клянёмся им в том, что свою общественную работу мы всю отдадим на благо рабочего неимущего люда. Клянёмся им в том, что между нами не будет ни еврея, ни армянина, ни поляка, ни татарина, а что все мы отныне будем равные и свободные братья великой свободной России. Клянёмся им в том, что мы доведём их дело до конца и добьёмся всеобщего избирательного права. Клянусь!»
Реакцией на эту речь стали арест и возбуждение дела о, якобы, утере казенных средств. Но авторитет капитана был к тому времени настолько велик, что его освобождения потребовала даже Севастопольская дума, а городской голова Максимов предложил уступить ему свой пост. Впрочем, этот демарш привел лишь к тому, что власть полностью перешла к военным, после чего наступила полнейшая дестабилизация - забастовал практически весь город. Еще через пару дней рабочие Севастополя избрали Шмидта «пожизненным депутатом» Совета, потребовав по этой причине его освобождения, а еще чуть позже он смог незаметно покинуть госпиталь, в который был переведен из-за ухудшения здоровья.
Тем временем брожения перекинулись уже и на флотские экипажи - в первую очередь, на крейсер «Очаков», проходивший приемные испытания. Двигатели на нем устанавливали рабочие Сормовского завода, среди которых было несколько социал-демократов, развернувших активную агитацию. Грубость командира, скверная пища, нежелание выслушать требования экипажа стали главными причинами недовольства, которое после того, как матросов попытались не выпустить из казарм для участия в работе местного учредительного собрания, переросло в открытое восстание.
24 ноября был создан Совет матросских и солдатских депутатов, который решил назначить Шмидта командующим революционным Черноморским флотом. Были выдвинуты социальные и политические требования, и 27 ноября над «Очаковом» поднялся сигнал: «Командую флотом. Шмидт».
Тогда же мятежный офицер отправил Николаю II телеграмму: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от Вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более Вашим министрам. Командующий флотом П. Шмидт».
Восставшим удалось овладеть несколькими судами, их поддержали еще несколько экипажей, на кораблях взвились красные флаги, удалось освободить находившихся в плавучей тюрьме потемкинцев... Но, увы, тем все и закончилось. Еще за несколько дней до этих событий с боевых орудий были заблаговременно сняты замки, доставить обратно их не удалось, и когда в бухту были подтянуты оставшиеся лояльными корабли, участь восстания была предрешена.
Несмотря на отчаянное сопротивление, бой продлился всего 2 часа. Оставшиеся в живых - свыше 2000 человек - были арестованы. Шмидта, кондуктора Частника, матросов Антоненко и Гладкова в марте 1906 года расстреляли на острове Березань, 14 человек были приговорены к бессрочной каторге, 103 - к каторжным работам, 151 направили в дисциплинарные части, более 1000 подвергли наказанию без суда. Но порыв Шмидта и его товарищей не пропал даром: флот, краса и гордость императорской армии, наглядно продемонстрировал, что готов бороться за требования, которые разделяла вся прогрессивная Россия…
После Февральской революции останки Петра Петровича Шмидта были перезахоронены с воинскими почестями. Приказ о перезахоронении отдал будущий Верховный правитель России адмирал Александр Колчак. В мае 1917 года военный и морской министр Александр Керенский возложил на могильную плиту Шмидта офицерский Георгиевский крест.
Беспартийность Шмидта сыграла на руку его посмертной славе. После Октябрьской революции он остался среди самых почитаемых героев революционного движения, что стало причиной появления людей, выдававших себя за сыновей лейтенанта Шмидта.
Единственный сын Петра Шмидта, Евгений Шмидт, в 1906 году был освобождён из тюрьмы как несовершеннолетний. После Февральской революции Евгений Шмидт подал прошение Временному правительству о разрешении присоединить к носимой им фамилии слово «Очаковский». Молодой человек пояснил, что это желание вызвано стремлением сохранить в своём потомстве воспоминание об имени и трагической смерти его отца-революционера. В мае 1917 года такое разрешение сыну лейтенанта Шмидта было дано.
Октябрьскую революцию Шмидт-Очаковский не принял. Более того, он воевал в Белой армии, в ударных частях барона Врангеля, и покинул Россию после окончательного поражения Белого движения. Он скитался по разным странам; прибыл в Чехословакию, где в 1926 году выпустил книгу «Лейтенант Шмидт. Воспоминания сына», полную разочарования в идеалах революции. Книга, однако, успеха не имела. В среде эмиграции к сыну лейтенанта Шмидта относились даже не с подозрением, его просто не замечали. В 1930 году он перебрался в Париж, и последние двадцать лет его жизни ничем примечательным отмечены не были. Он жил в бедности и умер в Париже в декабре 1951 года.
Источник: Первый революционный флот лейтенанта Шмидта