(no subject)
Я забыла, что жизнь всегда стоит того, чтобы жить.
Я целую фильтр 18 сигарет, выпиваю 4 чашки растворимого и одну свежесваренную в день. Мне нравится говорить о своих достижениях, слушать похвалу и отрицать. Меня возбуждает молодость, меня распаляет возможность свободы. Я знаю все смыслы дорог, где провести вечер субботы, с кем выгодно дружить, чем задеть массы. Я остроумна там, где нет сдачи и скромна, где мне необходим острый язык и уверенность. У меня вообще нет уверенности: я - самое уязвимое место Джека, пока не начну хлестать по самолюбию детскими мотивациями и симулякром гордости.
Я употребляю наркотики. Чаще, чем хотелось бы моему рыхлому организму. И оправдываю себя тем, что это несерьезно, хотя внутри себя я давно знаю, что перешла все недозволенные грани. Я люблю детей и мечтаю, что когда-нибудь мой ребенок не узнает, сколько раз я сжигала слизистую.
Много вру себе. Я собираю сумку: пудра, наушники, 2 гигабайта врак, чтобы утихомирить своё эго. Я говорю ему: "Эй, завали, будь проще, делай, как нравится, carpe diem, думать будем завтра!", но судное завтра не наступает никогда.
Дни - как нуга, как мед, они тянутся. Стираются числа, часы: я превратила каждый день в веселье, веселье стало рутиной. Мне стало скучно. Не-вы-но-си-мо скучно со своим "я". Душно, серо, гадко. Я просыпаюсь и думаю: "Ничего не хочу. Умереть ли?"
На мягких лапах, из ладони в ладонь, от каждого миллилитра спермы до эйдосов, от прелого молчания до истеричных криков в хмельном водовороте - мне 19 лет. Через 8 лет во мне сдох Моррисон, Кобейн и Джоплин.
Каждая секунда - это глоток, это возможность. Ты беги, Форрест, а я поцелую 19 сигарету на ночь и через три секунды встану прочно на ноги.
Три, два, один.
Я целую фильтр 18 сигарет, выпиваю 4 чашки растворимого и одну свежесваренную в день. Мне нравится говорить о своих достижениях, слушать похвалу и отрицать. Меня возбуждает молодость, меня распаляет возможность свободы. Я знаю все смыслы дорог, где провести вечер субботы, с кем выгодно дружить, чем задеть массы. Я остроумна там, где нет сдачи и скромна, где мне необходим острый язык и уверенность. У меня вообще нет уверенности: я - самое уязвимое место Джека, пока не начну хлестать по самолюбию детскими мотивациями и симулякром гордости.
Я употребляю наркотики. Чаще, чем хотелось бы моему рыхлому организму. И оправдываю себя тем, что это несерьезно, хотя внутри себя я давно знаю, что перешла все недозволенные грани. Я люблю детей и мечтаю, что когда-нибудь мой ребенок не узнает, сколько раз я сжигала слизистую.
Много вру себе. Я собираю сумку: пудра, наушники, 2 гигабайта врак, чтобы утихомирить своё эго. Я говорю ему: "Эй, завали, будь проще, делай, как нравится, carpe diem, думать будем завтра!", но судное завтра не наступает никогда.
Дни - как нуга, как мед, они тянутся. Стираются числа, часы: я превратила каждый день в веселье, веселье стало рутиной. Мне стало скучно. Не-вы-но-си-мо скучно со своим "я". Душно, серо, гадко. Я просыпаюсь и думаю: "Ничего не хочу. Умереть ли?"
На мягких лапах, из ладони в ладонь, от каждого миллилитра спермы до эйдосов, от прелого молчания до истеричных криков в хмельном водовороте - мне 19 лет. Через 8 лет во мне сдох Моррисон, Кобейн и Джоплин.
Каждая секунда - это глоток, это возможность. Ты беги, Форрест, а я поцелую 19 сигарету на ночь и через три секунды встану прочно на ноги.
Три, два, один.