Краков

[lviennka]

город краков - прекрасен, прекрасен, восхитителен людьми, которые дико и весело колбасятся под французские хиты 80х большой синеносой коммуной на улице в новогодний мороз на главной площади, ужравшись еще до нового року вдребадан, укладываясь потом отдыхать на скамеечках, поливаясь советским шампанским на морозе в минус десять под многоголосные шесть, пять, четыре, три, два, один, и szczęśliwego nowego roku! такие прекрасные пьяницы независимо от пола, которые настолько - как это сейчас по-русски.. а - изигоуинг в общении, да и само общение происходит на отличном русском языке времен гоголя, только со странным акцентом, поэтому-то язык и называется польским, и вавель красностенный, и костёлы, о которых я знала еще в детстве из любимых польских сказок, что они точно уж тёмные, монументальные, готические, а на поверку стоят светлостенные, золотоколонные, как в иллюстрациях к сказке о золотом петушке, и неимоверное количество кафе, ресторанчиков, трактирчиков, баров - с русскими пирожками, которые просто пельмени с тысячей всевозможных начинок, и седла барашков, и удивительные разновидности борща, и я снова впервые живу на этом свете, - и снова, и снова кафешек, все пьют тягучий горячий шоколад, обнимая бокалы озябшими пальчиками, не его название, но настоящий, всамделишный шоколад, и на все еще стройный тридцать восьмой сочувственно качают головой, пшепрашам, только огромный тридцатьшестой, проше пани, а я не плакала, когда оттуда уезжала, и лишь только потому, что дело это было сегодня в шесть утра, и я его, дело, едва-едва не сладко проспамши...

Второго января прошли молча, рука в руке, под теми самыми воротами "Arbeit macht frei", везде вокруг - окна домов и заученно переливаются новогодние лампочки на фоне бараков с трубами крематория, и нет той зоны в страшные сорок освенцимских километров аушвица-биркинау и больше миллиона людских душ, нет, только новый год на планете земля и темная морозная тишина над десятым бараком с ласковой надписью "schönungsblock", барак отдыха