Репин. Крестный ход в Курской губернии: что на самом деле изображено на картине
большое разрешение
Крестный ход в Курской губернии (1880-1883) - одна из самых знаменитых картин Ильи Репина. Традиционно считается, что картина изображает крестный ход, сопровождающий чудотворную Курскую Коренную икону Божией Матери, переносимую ежегодно, в 9-ю пятницу по Пасхе, из Знаменского собора в Курске в Коренную пустынь, где икона пребывала до 12-го (24-го) сентября, после чего возвращалась в Курск. Однодневный крестный ход собирал во второй половине XIX века от 30 до 60 тысяч участников и был в числе наиболее популярных религиозных шествий в России.
Распространенное объяснение картины появилось немедленно как только она была выставлена, и устойчиво сохраняется до нашего времени. Консервативная (но независимая) газета "Новое время" излагала дело так:
Как же можно сказать, что эта картина есть непристрастное изображение русской жизни, когда она в главных своих фигурах есть только лишь одно обличение, притом несправедливое, сильно преувеличенное... Можно ли допустить, чтобы верховой урядник мог забраться в самую тесноту толпы и не в городе, а среди большой дороги и со всего взмаху бить народ плетью по головам, тем более в то время, когда тут же, вблизи него и духовенство, и представители полицейской власти, и почетные лица города... Вот, мол, смотрите, какие они папуасы, говорит автор, какое их благочестие: бедный, несчастный народ бьют нагайкой, икону охраняют палкой, и никто из этих папуасов не чувствует, до какой степени он груб и дик, допуская подобное зверское самоуправство. Вот, по-моему, точка зрения художника. Дальше две женщины несут пустой киот от образа, и несут с такой бережливостью и благоговением, точно киот есть такая же святыня, как и образ. В этом изображении проглядывает та же мысль художника: вот, мол, какое у глупых женщин благоговение к пустому ящику, какое невежественное понятие о святыне в наш просвещенный век... Засим, не говоря уже о выборе типа, лица и фигуры барыни, несущей самый образ, выборе, сделанном тоже с явным намерением дополнить «идею»: такая, мол, надменная безобразная рожа, видимо, почетная личность в городе, пользуется высокой честью нести в своих руках святыню... Нет, эта картина не беспристрастное изображение русской жизни, а только изобличение взглядов художника на эту жизнь.
Да, и на наш взгляд художник критично отнесся к изображаемому шествию. "Чистая" публика, охраняемая конной стражей от "серой", представляет собой некоторого рода фрик-шоу, одно лицо нелепей другого. Охрана свирепствует. Чем проще персонажи картины, тем они симпатичнее Репину. Мужики, несущие икону, выглядят уже достойно. Горбун, отгоняемый от иконы, вызывает сочувствие. В общем, перед нами полотно, сочетающее великолепие живописной техники и традиционное передвижнически-народническое отношение к изображаемому: очевидно, что автор в бога не особенно верует (во всяком случае, не считает нужным таскаться огромной толпой за иконами), а социальное расслоение его расстраивает.
Но мы, как всегда, поведем наш рассказ не о том, что видно и очевидно, а о том, что сложнее заметить нетренированным взглядом.
1. Картина - не фотография. Мы знаем церемониал крестных ходов с Коренной иконой, утвержденный еще в 1830-е годы, и это позволяет нам понять, что художник достаточно вольно обошелся с тем, что он видел. Из шествия изъяты все его элементы и участники, которые казались Репину вредными для композиции. Например, в реальном крестном ходе участвовало множество кавалеристов Казанского драгунского полка. Но, видимо, Репин считал нужным подчеркнуть роль полиции, а армия казалась ему несоответствующей направлению картины - и вот драгуны исчезли. Вслед за драгунами исчезли и иные неуместные объекты - например, значки ремесленных цехов Курска. В то же время, несомый на носилках золотой артефакт в центре картины не упомянут в церемониале и я не могу найти ему объяснения. Во всяком случае, его не следует принимать за Коренную икону - во всех крестных ходах (и в наше время тоже) главную святыню традиционно несут впереди, перед ней носятся только кресты, хоругви и церковные фонари.
Кстати, объект на носилках справа на переднем плане - это тоже не Коренная икона. Это большой фонарь с зажженными свечами, особо устроенный для этой церемонии. Его несли сразу же за иконой, которая, следовательно, не попала в картину.
2. Духовенство поразбежалось. Курск и Коренную пустынь разделяет 29 километров. Путь этот, запросто проходимый любым крестьянином за день, казался непосильным для неприученного к физической нагрузке духовенства. Курский архиерей не сопровождал икону даже до городской черты Курска. У городской черты отчаливало и курское духовенство. Для дальнейшего сопровождения иконы путь разбивался на четыре отрезка, на каждом из которых икону сопровождало сельское духовенство: благочинный, шесть священников и четыре диакона. И только у самого монастыря крестный ход встречала братия с архимандритом.
Репин, не придерживаясь фотографической точности, еще более усилил эту ноту: на картине мы видим всего лишь двух священников, двух иеромонахов и диакона. В сравнении с несметной толпой простого народа духовенство почти что отсутствует. При этом, по-видимому, четыре священника на являются официальными участниками процессии и идут в толпе. В общем, из одиннадцати духовных лиц, назначенных сопровождать икону, десять куда-то слиняли, оставив дьякона отдуваться за всех.
Репин попал в самую точку: духовенство, а в особенности ученое, академическое, мало одобряло религиозный стиль простого народа, связанный с почитанием артефактов. Архиереи, начиная с елизаветинской эпохи, относились к мощам, иконам, крестным ходам, лобызанию святынь и пр. с позиций, напоминающих англиканскую Низкую церковь: нам самим это не интересно и кажется ненужным, но если кто-то верит, то мы мешаться не будем. Как наиболее известные эпизоды этого подспудного конфликта можно вспомнить смерть московского митрополита Амвросия, растерзанного в 1771 году в клочья ревнителями православия за то, что во время эпидемии чумы воспретил народу целование Боголюбской иконы, а также явное сопротивление духовенства канонизации Серафима Саровского в 1903. Кстати сказать, и сам крестный ход был запрещен курским епископом с 1767 по 1791 год: архиерею было неприятно, что духовенство курского собора и братия Коренной пустыни собачатся между собой по поводу разделения доходов, получаемых от святыни.
Освободив полотно от духовных лиц, Репин говорит зрителю: перед вами вера простого народа и правящего класса (которые при этом не могут объединиться в вере и преодолеть социальные барьеры), но не вера духовенства. Баре, мужики и полиция прилежно тащатся по жаре за святыней, волоча за собой привычные конфликты; духовенство же тем временем куда-то слилось, самоустранившись из народной жизни.
3. Очень мало полиции. Полиция на картине - отличная иллюстрация принципа "правда жизни не есть правда искусства". Картина кажется переполненной полицейскими, которые кого-то бьют, стращают и не пущают. На самом же деле на всю огромную толпу приходится четыре чина полиции: становой пристав, его помощник и два урядника (это нижние чины). Все прочие конные и пешие люди с бляхами - это выборные должностные лица сельских обществ, сельские старосты либо сотские. И не мудрено: по нормативам той эпохи на 2500 человек сельского населения приходился лишь один штатный чин полиции. Вся прочая сельская полиция - нечто вроде дружинников, которых привлекли к охране правопорядка принудительно - от выбора в сельские старосты и сотские нельзя было отказаться, а сотским часто даже и не платили, а вот распоряжения полиции (например, явится для сопровождения церковной процессии) они были обязаны выполнять.
В нашу эпоху при появлении на улице старичка с написанным от руки плакатиком "миру-мир" в течение трех минут возникает автобус с омоном и десять сотрудников центра "Э" в штатском. Не так была устроена старая Россия: толпа в тридцать тысяч человек спокойно шла через полуезда в сопровождении четырех полицейских. Не зная будущего, современники (и Репин в их числе) наивно считали Россию страной, переполненной полицией, что и отразилось на нашем полотне в полной мере.
Заметим, что икону было от чего охранять. В 1898 году двинутый на всю голову юноша Анатолий Уфимцев устроил в Знаменском соборе взрыв с целью уничтожить икону. Государь император не продемонстрировал рвения в защите чувств верующих от кощунников, ожидаемого от властей сегодня: учитывая, что идиот устроил взрыв ночью, чтобы не пострадали люди, царь повелел прекратить уголовное преследование и просто сослал его на пять лет в Акмолинск.
4. Лес. Процессия проходит мимо пригорка, на котором совсем недавно рос лес, срубленный самым варварским образом. Вместо того, чтобы провести в разновозрастном лесу выборочную рубку зрелых деревьев, весь лес просто свели под корень. Это - проявление огромной экологической проблемы той эпохи, обезлесения Центральной России. Сельское население быстро росло, и крестьяне, остро нуждавшиеся в земле (равно как и помещики, остро нуждавшиеся в деньгах), приступили к бесхозяйственному и вредоносному уничтожению лесов с последующей распашкой земли. Результаты не заставили себя ожидать: климат попортился, засухи усилились, реки стали более полноводными весной и маловодными зимой. В широком смысле, вязкая жара, хорошо переданная художником (разумеется, все крестьяне и помещики в процессии надеются на то, что икона пошлет им дождь, необходимый для урожая), и есть следствие видимого нами вырубания леска.
5. Бедность. На переднем плане мы видим фонарь, который несут мужики, явно приодевшиеся по праздничному случаю: на них добротные синие кафтаны, подпоясанные пестрыми кушаками. Видны ноги пятерых из них, и все они в лаптях. Невозможно поверить, что эти люди имели сапоги, но не надели их. Охранник, преграждающий путь горбуну, тоже в лаптях. И только более важный староста, сопровождающий толстую барыню с иконой, является счастливым обладателем сапог.
источник