Водичка из мозга
На самом деле, я хотел написать про море и рыбок. Главное, как говорится, начать
Жили у старой женщины
Две рыбы фугу.
Одна белая, другая серая - две веселых рыбы.
Последние слова Дилана Томаса, перед смертью, были: "Я выпил подряд восемнадцать порций неразбавленного виски. По-моему это рекорд". Возможно, он прожил бы чуть дольше, зная, что ошибся.
Рядовой Скаави выпил гораздо больше, причем часть виски попала в желудок через пулевое отверстие, проделанное немецкой пулей. Но Скаави знаменит вовсе не тем, что изобрел кратчайший путь для попадания алкоголя в кровь. Его ранили дважды, по разу на каждую Мировую Войну. Причем, оба раза - смертельно. Вторая пуля застряла у него в сердце.
Немец, стрелявший в Скаави и видевший, как он поднимается из грязи с дырой в груди, воспринял это как Знамение. Он молился всю оставшуюся жизнь. Все то время, что Скаави ковылял к нему. И еще немного, когда он вгонял ему между ребер штык. Немец сказал:“Боже…”
А мать Скаави говорила мало. Зато она два раза дала своему сыну жизнь. Первый раз, родив его, второй - вытащив из воды на берег, очистив легкие и запустив сердце. Это было перед войной. И вот что она сказала: “Сынок, не ходи воевать. Ты уже мертв”.
И вот Скаави, уже умерший однажды, и потом еще раз, (и еще!), вернулся домой. Через несколько месяцев он скончался от сердечного приступа во время оргазма. Так или иначе, немецкая пуля своего добилась. Перед смертью он сказал: “Черт…”
Фронтовой друг Скаави так и не доехал до дома. Несколько недель шатаясь по руинам Европы, среди остатков немецких подразделений СС, цыган, психов и заключенных, выбравшихся из разрушенных тюрем, он дошел до Берлина, где Советские войска оккупировали город и праздновали победу. Спрятавшись на верхних этажах сохранившегося отеля, однажды вечером он решил помочиться с балкона. Он не знал, что Советские солдаты вернули городу ток. Струя, попавшая на линию электропередач, убила его мгновенно. Война - это глупые, глупые смерти.
Как бы там ни было, на свет появился Скаави-младший. Он унаследовал, во-первых, невероятную удачу отца а, во-вторых, слабое сердце. Ни один пункт из двух не помог ему, когда, выходя из Банка спермы одним воскресным утром, он был сбит грузовиком. Мать Скаави-младшего была единственной, кто по-настоящему плакал на его похоронах.
И, возможно, она была единственной матерью, обратившейся в Банк спермы с требованием забеременеть от баночки, оставленной ее мертвым сыном.
Прошло некоторое время и, на свет переродился Скаави-младший-два - человек, чей дед был объективно мертв трижды, а отец, которым он приходился себе сам, по меньшей мере, однажды. Скаави-младший-два унаследовал все то, что было принято. А именно - невероятно слабое сердце.
Когда его мать сошла с ума и засунула голову между двух шестерней механизма подъема моста, он уже искал донора. Очередь на пересадку сердца тянулась медленно. Однажды, лечащий врач Скаави-младшего-два, сказал, что ему осталась неделя, в лучшем случае две.
Первую Скаави потратил, общаясь с бледным немцем, обещавшим достать донорское сердце на черном рынке.
Вторую, на операцию. Так, Скаави-младший-два, человек мертвый уже несколько поколений, сменил свой порядковый номер.
Его новое сердце родилось как раз тогда, когда душа Скаави-старшего полетела вверх, а миллионы сперматозоидов вниз. Оно росло и билось в теле незаконного эмигранта, влюбленного в девушку, чей путь заканчивался в сточной канаве, и проходил через миллионы часов платных изнасилований. Любовь-любовь. Стараясь изменить ее судьбу, незаконный эмигрант продал свое сердце бледному немцу. Когда деньги положили в конверт, сердце в пакет, а Скаави-младшего-два на операционный стол, история сделала еще один виток.
Скаави-последний слушал:
Туктук-туктук. Туктук-туктук.
И вместе с ритмом бьющегося сердца, ему в голову приходили мысли о стране, где он никогда не был, о девушке, которую никогда не видел, и чувство, что в его теле живет незаконный эмигрант.
Первую неделю Скаави потратил, общаясь с бледным немцем.
Вторую - на дорогу. Когда девушка, живущая далеко от сточных канав, увидела его, она ничего не сказала. Туктук-туктук. Этого было вполне достаточно. Тот, кто был внутри Скаави - жил. Хоть и был незаконным эмигрантом. Вместе! Так или иначе.
Через неделю, Скаави-последний лег на операционный стол. Девушка - следом. И когда легкие, печень и почки, упали в пакеты, а хирургический мусор отправился в сточную канаву, влюбленные, в каком-то смысле - воссоединились. И звали их - Скаави.
И жили они долго и счастливо. И умерли в один день!