Плащ, фламенко и суицид
Мне уже пару недель хочется написать об одной из песен Коэна - "Famous Blue Raincoat". Мне всегда казалось, что она лучше всего показывает Коэна-поэта, а не Коэна-певца-с-нереально-низким-и-хриплым-голосом. Но в минувшее воскресенье благодаря эфиру Джарвиса Кокера на BBC Radio 6, я узнал одну историю, которую покойный певец сам же и рассказал. Она так удивительна и хороша, что я решил пересказать ее здесь, а про любовный треугольник с плащом как-нибудь в другой раз.
Итак. В пятидесятые годы и в первой половине шестидесятых молодой канадский еврей Леонард Норман Коэн был более-менее известен в литературных кругах как поэт и автор пары романов. В конце шестидесятых он начинает петь, и в последующие полвека мир знает его прежде всего как автора-исполнителя. Официальная биография говорит, что это превращение случилось благодаря знакомству с Энди Уорхолом и окружавшими его музыкантами. Но в нескольких интервью в 90-х Коэн несколько раз упоминал про загадочного испанца, который повлиял на его музыкальный стиль больше, чем кто-либо в мире.
В 2011 году испанцы присудили Коэну премию Прица Астурийского. Получая награду, он в качестве торжественной речи рассказал эту загадочную историю полностью.
В начале 60-х Коэн приехал погостить к своей русской матери в Монреаль. Гуляя по окрестностям, он увидел группу молодых ребят, которые собрались вокруг испанского юноши с фламенко-гитарой и слушали, как он играет. Он тоже подошел послушать и был зачарован тем, как парень играет на инструменте. Леонард и сам немного умел играть на гитаре, он даже собирал в школе фолк-группу, но никогда не слышал такой прекрасной и романтичной музыки.
После импровизированного концерта Коэн заговорил с музыкантом, но обнаружлось, что испанец совершенно не знает английского, так что им пришлось объясняться на ломанном французском, который оба немного понимали. Писатель предложил юноше дать ему несколько уроков музыки, они договорились об оплате и времени. На следующий день юноша (я не знаю его имени: Коэн нигде его не называл, и у меня есть подозрение, что он сам его никогда не знал или забыл) пришел в дом Коэнов со своей гитарой. Он дал инструмент Леонарду и попросил сыграть что-нибудь. Через минуту он отобрал гитару обратно со словами "Ты совсем не умеешь играть". Он сыграл небольшую музыкальную фразу и попросил Коэна повторить её. Получилось тоже не очень. Он показал один аккорд, но писателю было сложно повторить даже его, поэтому учителю пришлось самому расставить пальцы ученика на струнах, правильно положить гитару на колени, показать каждое отдельное движение. Всё первое занятие ушло на этот единственный аккорд.
На следующий день испанец показал еще два аккорда, дело пошло чуть лучше, Коэн понял принцип и оттачивал технику. В начале третьего занятия музыкант дал Коэну еще три аккорда и сказал, что эти аккорды (общим числом шесть) лежат в основе практически любой мелодии фламенко. В конце урока он оставил свою гитару и сказал ученику, чтобы он продолжил практиковаться вечером. Всю оставшуюся часть дня Коэн играл эти шесть аккордов, ему уже казалось, что получается очень неплохо.
На следующий день испанец не пришел. Леонард обеспокоился и позвонил в гостиницу, где остановился юноша. Работник гостиницы, ответивший на звонок, уточнил - не является ли Коэн родственником постояльца. Как выяснилось, предыдущим вечером испанец совершил самоубийство.
Это известие потрясло Коэна. Он совершенно не знал юношу и не мог понять причин его поступка. Во время занятий музыкой ничего не говорило о его намерениях. Было также непонятно, зачем ему надо было ехать в далекую Канаду лишь затем, чтобы убить себя. В своем рассказе Леонард мрачно шутит: "Я лишь надеюсь, что не моя игра на гитаре стала причиной того, что он решил расстаться с жизнью".
Это странное и мрачное событие осталось в памяти Леонарда Коэна на всю жизнь, как и шесть аккордов фламенко, показанные на трёх уроках музыки. В конце торжественной речи в 2011 году он сказал: "Эти шесть аккордов легли в основу всей музыки, которую я написал за следующие пятьдесят лет. Если бы не они - не было бы Коэна-музыканта".
И вот теперь, пересказав своими словами эту странную историю, я предлагаю вам послушать одну из любимейших моих коэновских вещей - "Famous Blue Raincoat". Вполне может быть, что в музыке этой песни мы слышим того таинственного испанского юношу.
Итак. В пятидесятые годы и в первой половине шестидесятых молодой канадский еврей Леонард Норман Коэн был более-менее известен в литературных кругах как поэт и автор пары романов. В конце шестидесятых он начинает петь, и в последующие полвека мир знает его прежде всего как автора-исполнителя. Официальная биография говорит, что это превращение случилось благодаря знакомству с Энди Уорхолом и окружавшими его музыкантами. Но в нескольких интервью в 90-х Коэн несколько раз упоминал про загадочного испанца, который повлиял на его музыкальный стиль больше, чем кто-либо в мире.
В 2011 году испанцы присудили Коэну премию Прица Астурийского. Получая награду, он в качестве торжественной речи рассказал эту загадочную историю полностью.
В начале 60-х Коэн приехал погостить к своей русской матери в Монреаль. Гуляя по окрестностям, он увидел группу молодых ребят, которые собрались вокруг испанского юноши с фламенко-гитарой и слушали, как он играет. Он тоже подошел послушать и был зачарован тем, как парень играет на инструменте. Леонард и сам немного умел играть на гитаре, он даже собирал в школе фолк-группу, но никогда не слышал такой прекрасной и романтичной музыки.
После импровизированного концерта Коэн заговорил с музыкантом, но обнаружлось, что испанец совершенно не знает английского, так что им пришлось объясняться на ломанном французском, который оба немного понимали. Писатель предложил юноше дать ему несколько уроков музыки, они договорились об оплате и времени. На следующий день юноша (я не знаю его имени: Коэн нигде его не называл, и у меня есть подозрение, что он сам его никогда не знал или забыл) пришел в дом Коэнов со своей гитарой. Он дал инструмент Леонарду и попросил сыграть что-нибудь. Через минуту он отобрал гитару обратно со словами "Ты совсем не умеешь играть". Он сыграл небольшую музыкальную фразу и попросил Коэна повторить её. Получилось тоже не очень. Он показал один аккорд, но писателю было сложно повторить даже его, поэтому учителю пришлось самому расставить пальцы ученика на струнах, правильно положить гитару на колени, показать каждое отдельное движение. Всё первое занятие ушло на этот единственный аккорд.
На следующий день испанец показал еще два аккорда, дело пошло чуть лучше, Коэн понял принцип и оттачивал технику. В начале третьего занятия музыкант дал Коэну еще три аккорда и сказал, что эти аккорды (общим числом шесть) лежат в основе практически любой мелодии фламенко. В конце урока он оставил свою гитару и сказал ученику, чтобы он продолжил практиковаться вечером. Всю оставшуюся часть дня Коэн играл эти шесть аккордов, ему уже казалось, что получается очень неплохо.
На следующий день испанец не пришел. Леонард обеспокоился и позвонил в гостиницу, где остановился юноша. Работник гостиницы, ответивший на звонок, уточнил - не является ли Коэн родственником постояльца. Как выяснилось, предыдущим вечером испанец совершил самоубийство.
Это известие потрясло Коэна. Он совершенно не знал юношу и не мог понять причин его поступка. Во время занятий музыкой ничего не говорило о его намерениях. Было также непонятно, зачем ему надо было ехать в далекую Канаду лишь затем, чтобы убить себя. В своем рассказе Леонард мрачно шутит: "Я лишь надеюсь, что не моя игра на гитаре стала причиной того, что он решил расстаться с жизнью".
Это странное и мрачное событие осталось в памяти Леонарда Коэна на всю жизнь, как и шесть аккордов фламенко, показанные на трёх уроках музыки. В конце торжественной речи в 2011 году он сказал: "Эти шесть аккордов легли в основу всей музыки, которую я написал за следующие пятьдесят лет. Если бы не они - не было бы Коэна-музыканта".
И вот теперь, пересказав своими словами эту странную историю, я предлагаю вам послушать одну из любимейших моих коэновских вещей - "Famous Blue Raincoat". Вполне может быть, что в музыке этой песни мы слышим того таинственного испанского юношу.