Эрнест Хемингуэй. За рекой, в тени деревьев
По прочтении первых сорока страниц романа меня потихоньку начал охватывать экзистенциальный ужас (я считаю, что малопонятные слова добавляют тексту значительности). Это, значит, всему миру Хемингуэй - культовый писатель, а мне - скучная нудятина про славные военные операции пенсионера-полковника ВС США? Как так? Обидно до крайности.
В состоянии сей обиды на мир прочитались ещё сорок страниц. И вдруг оказалось, что полковник влюблён до смерти и рассуждает о даме своего многострадального сердца с поразительной честностью, полувековой мудростью и солдатской прямотой. И дело происходит в Венеции. На холодном ветру и под скрип изогнутых гондол в каналах. И девушка юна, и зимний город сер, и во рту возникает вкус того белого вина, которое они пьют из морозных бокалов в любимом баре.
И начинаешь просить вместе с ней: расскажи, расскажи ещё про то, как бывает на войне? Расскажи про Париж? Про солдат, про генералов? Не уходи, говори ещё. Говори...
Но роман заканчивается именно тогда, когда очень не хочется, чтобы он заканчивался. И ничто не может быть грустнее улыбки, которая остаётся на губах после.
В состоянии сей обиды на мир прочитались ещё сорок страниц. И вдруг оказалось, что полковник влюблён до смерти и рассуждает о даме своего многострадального сердца с поразительной честностью, полувековой мудростью и солдатской прямотой. И дело происходит в Венеции. На холодном ветру и под скрип изогнутых гондол в каналах. И девушка юна, и зимний город сер, и во рту возникает вкус того белого вина, которое они пьют из морозных бокалов в любимом баре.
И начинаешь просить вместе с ней: расскажи, расскажи ещё про то, как бывает на войне? Расскажи про Париж? Про солдат, про генералов? Не уходи, говори ещё. Говори...
Но роман заканчивается именно тогда, когда очень не хочется, чтобы он заканчивался. И ничто не может быть грустнее улыбки, которая остаётся на губах после.