Чарльз Буковски. Женщины
Я впервые в жизни выбросила книгу. Ранее мои руки не поднимались даже на собрание сочинений Ленина и сборники "Советское сельское хозяйство в цифрах". Книга в моём сознании была результатом труда автора, издателя, переводчика, в самом худшем случае заслуживающим донесения до ближайшей библиотеки. До сегодняшнего дня.
Прочитанные сто пятьдесят страниц творения "одного из крупнейших американских писателей ХХ века" (согласно аннотации) заслуживают только физического уничтожения. И я настаиваю на своём мнении.
Дело тут не столько в содержании сего издания, сколько в языке, которым это содержание передаётся. Жизнь, являющая собой лишь фон для приёма алкоголя и секса, меня не смущает. Меня смущает самый бесталанный из всех способов привлечения читательского внимания - мат, липкими струйками стекающий со страниц.
Полагаю, основным существительным, глаголом и прилагательным, используемым автором в оригинале произведения, было слово fuck(-ing). Вероятно также, что в Америке данное слово утратило силу своего воздействия ввиду его бесконтрольного употребления. Русский же ряд синонимов меня здорово коробит. Не то чтобы я была против мата в принципе. Но любое часто нарушаемое табу перестаёт быть таковым и спускается с высот запретного и притягательного до глубокой пошлости и безвкусия. Это не пикантное дополнение к постельной сцене и не выражение сжимающего сердце страха. Это не тянет даже на уместные иногда анекдоты "для взрослых". Это всего-навсего простой способ эпатировать публику, не имея ни яркой идеи, ни средств для её воплощения. И этот способ быстро - примерно на десятой странице - себя изживает. Увы, других возможностей заинтересовать читателя у Буковски не находится.
Дабы не травмировать своё чувство прекрасного и безобразного, Буковски был без сожалений отправлен в мусор. Чего и вам желаю, если, не приведи бог, у вас дома оказался экземпляр его писанины.
Прочитанные сто пятьдесят страниц творения "одного из крупнейших американских писателей ХХ века" (согласно аннотации) заслуживают только физического уничтожения. И я настаиваю на своём мнении.
Дело тут не столько в содержании сего издания, сколько в языке, которым это содержание передаётся. Жизнь, являющая собой лишь фон для приёма алкоголя и секса, меня не смущает. Меня смущает самый бесталанный из всех способов привлечения читательского внимания - мат, липкими струйками стекающий со страниц.
Полагаю, основным существительным, глаголом и прилагательным, используемым автором в оригинале произведения, было слово fuck(-ing). Вероятно также, что в Америке данное слово утратило силу своего воздействия ввиду его бесконтрольного употребления. Русский же ряд синонимов меня здорово коробит. Не то чтобы я была против мата в принципе. Но любое часто нарушаемое табу перестаёт быть таковым и спускается с высот запретного и притягательного до глубокой пошлости и безвкусия. Это не пикантное дополнение к постельной сцене и не выражение сжимающего сердце страха. Это не тянет даже на уместные иногда анекдоты "для взрослых". Это всего-навсего простой способ эпатировать публику, не имея ни яркой идеи, ни средств для её воплощения. И этот способ быстро - примерно на десятой странице - себя изживает. Увы, других возможностей заинтересовать читателя у Буковски не находится.
Дабы не травмировать своё чувство прекрасного и безобразного, Буковски был без сожалений отправлен в мусор. Чего и вам желаю, если, не приведи бог, у вас дома оказался экземпляр его писанины.