14.03. с 18 до 24 часов пройдёт хлабутвила СОМНЕЗНАЧНО
Первый час - в Дисконнекте
___________Юрий Лейдерман
___________Струение и строение_____________
Строился редут.
К строителю подскочил ребятёнок:
- Дяинька, вы тут што деите?..
Ребятёнок ловко сглатывал некоторые согласные языка и смаковал после желудком, оттого ходил себе оторопелым и готовым удивляться.
Каскадно руганувшись, строитель посмотрел ребёночку в глаза и так и осел.
Осел или осёл? - с каблуков далеко вверх уходила мама, вопрос повис в воздухе, сером от цементной пыли и минаретной тени, а ребятёнок и строитель взирательно задумались Что-то назревало.
- Позвольте представить Вам: Паскуалино-Паскуадроза, - сказала мама ещё, а малыш едва не поперхнулся пиздашками.
- Не сразу так много бери, - срезонировала строго мама, и продолжила с каблуков обозревать строитело, невозмутимо, улыбка тронула её тонкие губы.
Эта улыбка тронулась к ней от строителя, струйкой перетекла, когда он уже окреп и поднялся. Тень минарета лежала у ног бедного строителя, без улыбки перехватило дыхание, ласковое солнышко тепло гладило его новую лысину, в этом промежутке уже всё светило и играло, а пыль и строение оседали окончательно.
- А, понимаю, - сказал ребёночек в глаза, и глаза увлажнились, - Вы не строитель. Вы разрушитель.
Весть об этом настигла разрушителя в самый неподходящий момент. В этот момент струение "теплысина - улыбка - тонкие гублуки", обвив, отменило как строителя, так и эту маму, так что в сухом остатке оставшемуся Паскуалино-Паскуадрозе пришлось в дальнейшем самому как-то думать, как проныре дать осесть: во-первых, пыли, во-вторых - строению, в-третьих - хоть кой-какому смыслу.
___________Юрий Лейдерман
___________Струение и строение_____________
Строился редут.
К строителю подскочил ребятёнок:
- Дяинька, вы тут што деите?..
Ребятёнок ловко сглатывал некоторые согласные языка и смаковал после желудком, оттого ходил себе оторопелым и готовым удивляться.
Каскадно руганувшись, строитель посмотрел ребёночку в глаза и так и осел.
Осел или осёл? - с каблуков далеко вверх уходила мама, вопрос повис в воздухе, сером от цементной пыли и минаретной тени, а ребятёнок и строитель взирательно задумались Что-то назревало.
- Позвольте представить Вам: Паскуалино-Паскуадроза, - сказала мама ещё, а малыш едва не поперхнулся пиздашками.
- Не сразу так много бери, - срезонировала строго мама, и продолжила с каблуков обозревать строитело, невозмутимо, улыбка тронула её тонкие губы.
Эта улыбка тронулась к ней от строителя, струйкой перетекла, когда он уже окреп и поднялся. Тень минарета лежала у ног бедного строителя, без улыбки перехватило дыхание, ласковое солнышко тепло гладило его новую лысину, в этом промежутке уже всё светило и играло, а пыль и строение оседали окончательно.
- А, понимаю, - сказал ребёночек в глаза, и глаза увлажнились, - Вы не строитель. Вы разрушитель.
Весть об этом настигла разрушителя в самый неподходящий момент. В этот момент струение "теплысина - улыбка - тонкие гублуки", обвив, отменило как строителя, так и эту маму, так что в сухом остатке оставшемуся Паскуалино-Паскуадрозе пришлось в дальнейшем самому как-то думать, как проныре дать осесть: во-первых, пыли, во-вторых - строению, в-третьих - хоть кой-какому смыслу.