Проза 2018 года
* * * [2 января 2018]
Прочитали «Божественную Комедию».
* * * [19 января 2018]
Сварил узбекский плов. С бараниной, барбарисом и кусочками айвы.
* * * [24 января 2018]
Заказал в армянском интернет-магазине двенадцать сортов сыра. Каждого по сто грамм. Доставка курьером. Наслаждаемся.
* * * [2 февраля 2018]
Акростих Пушкина («В беспечных радостях, в живом очарованье...»).
Не дописано, потому что четвёртая строка должна ером начинаться, а нету таких слов в русском языке.
* * * [3 февраля 2018]
И ещё один, совсем уже удивительный, акростих Пушкина: «Одел в паи».
(«О чем, прозаик, ты хлопочешь?..»)
* * * [16 февраля 2018]
Отличный поэт оказался феерическим мудаком.
А ведь, наверно, и про меня кто-нибудь так думает.
* * * [8 марта 2018]
Еду в метро, подключил планшет к вай-фаю, пялюсь в фейсбук, и вдруг любимый актёр и режиссёр подходит, здоровается и приглашает на премьеру! Вот, вышел уже, на станции «Библиотека имени Л». А я еду дальше, на «Юго-Западную». Реальность существует, и она удивительна.
* * * [14 марта 2018]
Поставил мат компьютеру на 6-м ходу! Играя чёрными. На своём обычном 4-м уровне (из восьми). Получать я от него получал несколько раз такие быстрые маты. Но сам выигрываю обычно медленно и нудно, а тут!.. Страшно доволен.
* * * [7 апреля 2018]
Кабы мне энергию Кузьмина, да Марины Волковой, да нашего Володи Орлова. Вместе взятых. Страшно подумать, сколько пользы было бы от меня русской поэзии.
* * * [7 апреля 2018]
Ну поставьте уже «Короля Лира» с Рамзесом Джабраиловым. В роли короля Лира, а не какого-нибудь 2-го гонца.
* * * [16 апреля 2018]
Вот же ж я лох. Пошёл в театр на любимого актёра. Великого, я считаю. Которого в последний раз видел на сцене 39 лет назад. Вдвоём пошли, с Асей. Она о нём знала только по моим рассказам. Я ей давно уже все уши прожужжал. Купил билеты в 5-й ряд партера. Дорогущие. На Яндекс-Афише. Через страницу, ему, этому актёру, посвящённую. А оказалось - второй состав. И актёра этого не было. (Хотя спектакль нам всё равно понравился.) Я ещё прихватил с собой пару своих книжек. Хотел подбежать к сцене после спектакля, во время поклонов, и ему подарить. Обычно цветы дарят, а я собирался - книжки. По дороге туда, едучи в метро, накалякал на них прочувствованные дарственные надписи...
* * * [16 апреля 2018]
Сегодня я окончательно потерял, но вскоре вновь обрёл веру в людей.
* * * [19 апреля 2018]
Когда на своём поэтическом вечере видишь в зале Виктора Коваля, Льва Рубинштейна, Владимира Друка, Юлия Гуголева и Петра Горьева, начинает казаться, будто бы твои стишки и в самом деле не такая уж чепуха.
* * * [24 апреля 2018]
Сочинил панторифму «мышлением / мышь лени ем». Прежде чем постить, по привычке проверил гуглом - и обломался: оказывается, уже было. И у кого же? Да у меня и было, лет 12 назад. И даже в журнале печаталось.
Со мной так часто бывает.
* * * [15 мая 2018]
Меня перепащивают Вера Полозкова и Яков Кротов, меня лайкнула Дарья Серенко, меня прокомментировал Сева Новгородцев!
Я звизда!
* * * [31 мая 2018, 19:00]
Привет, друзья! В метро удалось войти в интернет! Но скоро мне уже выходить! До свиданья, друзья!
* * * [7 июня 2018]
Ого, дольник у Жуковского. В 1817 году! Лет за 90 до того, как подобный стих стал обычным для русской поэзии. Это, правда, перевод, из Гёте. Но всё равно. Нормальный такой блоковско-ахматовский размерчик: «На ту <блин> знакомую гору / Сто раз я <блин> в день прихожу...» («Жалоба пастуха»).
Ой, погуглил, а это, оказывается, общеизвестно, опять я, наивный стиховед, открыл Америку.
* * * [20 июня 2018]
Кажется, я превращаю свой фейсбук в подобие открытого черновика. С одной стороны, стыдно, качество страдает, черновик же. А с другой, может быть, интересно. Вычеркнуть завсегда успеем. Не знаю, развивать эту тенденцию или ну её?
* * * [4 июля 2018]
Сочинять палиндромы гораздо легче, чем не палиндромы. Примерно вдвое. Я не шучу.
Так же как рифмованные стихи легче придумывать, чем верлибры.
Там половину работы за тебя язык делает, а тут всё сам, сам.
* * * [5 июля 2018]
О ПЕРЕПИСЧИКЕ СТИХОВ В МОСКОВСКОМ МЕТРО И НАЗЕМНОМ ТРАНСПОРТЕ в 1989-1996 годах
Моя поэтическая жизнедеятельность тесно связана с антологической (так, через «а»). Я подготовил три поэтические антологии (одну единолично, другие - вместе с коллегами), сейчас готовлю четвёртую. Своим главным учителем в этой сфере считаю человека, который примерно с 1989 по 1996 год регулярно в одиночку, от руки, исписывал стихами стены множества поездов, а иногда и станций московского метро, а также автобусы, троллейбусы и трамваи. Маленькими стихотворениями, палиндромами и другими краткими текстами (иногда фрагментами), выбранными из разнообразных источников - чаще всего, вероятно, из детских книжек, мультфильмов и кинофильмов, иногда из городского фольклора. Переписывал он их, как правило, простым карандашом, характерным аккуратным округлым почерком, напоминающим прописи для младших классов. Авторство текстов не указывал, но и сам тоже никак не подписывался. Тексты были выбраны оригинально, с некоторой изумительной странноватостью и большим вкусом. В те годы я постоянно обсуждал эти надписи и таинственную личность переписчика со своими друзьями и знакомыми. Надписи почти всем попадались, но о переписчике не удавалось узнать абсолютно ничего.
В 2007 году, т.е. через 18 лет после появления надписей и через 11 после их исчезновения, я написал об этом в ЖЖ. Поэт Григорий Дашевский сказал: «Они просто спасали иногда в метро». И вообще многие откликнулись. Тогда же, в комментах, кое-что прояснилось.
Но лишь совсем недавно, полтора месяца назад, я нашёл этого человека.
Его зовут Леонид Зубковский. Он младше меня на 8 лет. В детстве и отрочестве учился игре на фортепьяно в музыкальной школе при училище Гнесиных. Давно покинул Москву (кажется, лет 15 назад) и живёт в небольшом американском городе Рестоне, недалеко от Вашингтона.
Прошу вас, дорогие читатели, быть на его счёт поделикатнее, он человек очень тонкий и необычный.
Чем-то он напомнил мне моих друзей и любимых художников из «Особых мастерских».
Вот он рассказывает про белочку [ссылка на видео].
Почти тридцать лет я говорил, что «хочу видеть этого человека», и вот я вижу его. Какое счастье.
* * * [8 июля 2018]
С утра напевал на мотив «Большой крокодилы»:
чевой-то я не понял
а всё сейчас вот понял
чевой-то я не понял
ля-ля-ля-ля-ля-ля
Теперь - на мотив «Если снова над миром грянет гром»:
туть проблема не в ентом мля в другом
туть проблема в другом
туть проблема не в ентом
туть проблема в другом
* * * [8 июля 2018]
Я древний человек. Я видел на сцене Раневскую, Высоцкого, Леонова, Андрея Миронова...
* * * [20 июля 2018]
Почему-то я очень люблю детей. Понимаю, что, во-первых, это банально, во-вторых, ну, что ли, как-то нечестно, в-третьих, просто глупо (я же знаю, как дети бывают жестоки и всё такое)... Но ничего не могу с собой поделать.
* * * [24 июля 2018]
Ср.:
Верь - теленку из подойника
Улыбается карась.
(Есенин, последние строки «Акростиха» Рюрику Ивневу, 1919, опубл. 1926)
Жареная рыбка,
Дорогой карась,
Где ж ваша улыбка,
Что была вчерась?
(Олейников, «Карась», 1927)
* * * [24 июля 2018]
Однажды Есенин и Хармс в лесу нечаянно напугали друг друга. Есенину было девянадцать лет, а Хармсу всего восемь. Есенин тогда сразу же написал стихотворение «Что это такое?», а Хармс - гораздо позже - «Что это было?».
* * * [27 июля 2018]
«Фазан красив. Ума ни унции» - это, к сожалению, и о себе самом оказалось.
И обо мне.
* * * [1 августа 2018]
Был на «Юго-Западной». Вышел на балкон. Сердце сжалось.
* * * [23 августа 2018]
- Почему вы не соблюдаете условия нашего договора?!
- Ну там же после каждого пункта - смайлик. Один - скобочка, два - скобочка...
* * * [29 августа 2018]
Центон-панторифма из переводов стиха Шиллера «Und es wallet und siedet und brauset und zischt» (из баллады «Der Taucher»), выполненных, соответственно, Жуковским и Боратынским:
И воет, и свищет, и бьет, и шипит,
И валит и хлещет, ревет и кипит!
Второй стих известен из «Письма из Флоренции в Симбирск» (1833, опубл. в 1835) Александра Ивановича Тургенева. Там он приводится вместе с оригинальным без указания автора и переводчика. Из предшествующего фрагмента письма может сложиться ошибочное представление, что это стих Гёте. Недоразумение развеяно Дарьей Хитровой, она же атрибутирует приведённый Тургеневым русский перевод Боратынскому и указывает на его сходство с соответствующим стихом перевода Жуковского («Кубок», 1825-1831). Об этом, и гораздо подробнее - в её статье «Неизвестный стих Баратынского» (Тыняновский сборник. Выпуск 12. X, XI, XII Тыняновские чтения. М.: Водолей, 2006. С. 207-213).
* * * [6 сентября 2018]
Хотел пошутить: «википедически образованные», да гугл кажет, что так уже давно все шутят. Всё равно пошучу вместе со всеми:
википедически образованные
* * * [7 сентября 2018]
Какая-то тётя хочет общаться со мной в созданном ею чате, куда она включила также Генри Резника и Германа Стерлигова. Пишет какой-то бред, я вообще ничего не понял. Отклонил, конечно.
* * * [8 сентября 2018]
А вот эта опечатка (видимо, глюк файнридера) мне даже понравилась:
«Отношение Хл. к Бурдюку было неоднозначным» (В.П. Григорьев).
* * * [13 сентября 2018]
Боже, какой п-ц хочет со мной дружить.
Видел я е-тов, сам е-нат... Думал, меня уж не удивить этим. Но ему удалось.
* * * [19 сентября 2018]
Я очень люблю обычный чёрный молотый перец.
Ну, просто захотелось так начать стихотворение.
Какой-нибудь длинный нудноватый верлибр.
Вот я и начал.
Но теперь надо продолжать.
Можно, например, рассказать о том, что
В отрочестве и ранней юности я ненавидел предисловия.
Из принадлежавших мне книг я их аккуратно выреза́л и выбрасывал.
Предварительно просмотрев.
Я выреза́л все предисловия, за исключением авторских.
Если бы предисловие мне понравилось, я бы его всё равно вы́резал, но сохранил отдельно от книги, в специальной папочке.
Но таких случаев, кажется, не было.
А вот к послесловиям я почему-то относился спокойно.
Равнодушно.
Я их не выреза́л.
Зато и просматривал я их далеко не всегда.
В отличие от предисловий.
Впоследствии это особое отношение к предисловиям у меня прошло.
И теперь мне даже странно, что это я был такой бешеный.
А при чём тут перец?
Не знаю.
«До́лжно смотреть, чтобы приисканные идеи приличны были к самой теме, однако не надлежит всегда тех отбрасывать, которые кажутся от темы далековаты, ибо оне иногда, будучи сопряжены по правилам следующия главы́, могут составить изрядные и к теме приличные сложенные идеи» (Ломоносов).
* * * [7 октября 2018]
Мамусик напевает:
Наши турки немцев бьют,
Немец в панике бежит,
Он бежит, кричит: «Ой, мама-джан!»
Затем мамусик читает стихотворение:
Моку́н пошёл на базар,
Три копейки показал.
«Хочешь бери, хочешь нет,
Клянусь папа, больше нет».
И объясняет мне, что «мокун» по-армянски мышка.
* * * [18 октября 2018]
В «Пятёрочке», пока я выбирал картошку, морковку и другие продукты, какой-то юноша, выбиравший пиво, поглядывал на меня восторженно. Поклонник - подумал я и улыбнулся в ответ. У кассы я опять его встретил. Он был уже не один, а со старшим товарищем, оба они уставились на меня, и юноша, явно меня подразумевая, всё так же восторженно воскликнул: «Это же Пабло Эскобар!»
* * * [21 октября 2018]
Я почти всегда прошу продавца выбрать мне арбуз. И он почти всегда выбирает плохой.
Когда я сам выбираю арбуз, почти всегда оказывается хороший.
И всё равно я почти всегда прошу продавца выбрать мне арбуз.
* * * [октябрь-ноябрь 2018]
Корпус моих стихотворений настолько разнообразен, что трудно поверить, что всё это написал один человек. Я бы и сам вряд ли поверил, если бы не знал, что это я.
И это разнообразие не слишком связано с хронологией. Отчасти связано, но главные причины не в ней. Главное - то, что в поэзии мне всегда хотелось двигаться во всех направлениях сразу.
Так что написанное мною можно поделить на множество разделов и подразделов, очень разных. В каких-то из ячеек этой таблицы окажутся тысячи текстов, а в каких-то всего лишь один или два, но все эти части важны для настоящего понимания того, чем я занимаюсь.
Читатель, как правило, сперва сталкивается с какой-нибудь одной моей ипостасью, мысленно ставит мои стихи на какую-то полочку, потом вдруг сталкивается с совершенно другой и так далее. Для кого-то я современный Чуковский, для кого-то современный Хлебников, для кого-то новый Барков... Все знают, что я минималист, и очень удивляются, натыкаясь на мои длинные стихотворения, написанные в более-менее традиционной манере. Стихи у меня в основном смешные, и эта юмористическая составляющая сразу бросается в глаза, а другие важные их свойства открываются со временем, постепенно. Кто-то воспринимает меня исключительно как автора-исполнителя, слэмера, вроде барда без гитары. Кто-то как палиндромиста (насчёт моих стихов многим кажется, что они так тоже могут, а насчёт палиндромов так никому не кажется). Для кого-то мои стихи существуют прежде всего в сочетании с картинками, - их иллюстрировали многие замечательные художники. Кое-что фактически уходит в фольклор: люди слышат это и повторяют, а позже, иногда через много лет, узнают, что я автор. В результате выясняется, что ни на какие полочки я не помещаюсь, мне особая полочка требуется. Которую читатель сам должен ещё построить. В собственной голове.
В ранней юности я бросил писать стихи и почти не писал десять лет - из страха вольного и невольного подражания своим тогдашним поэтическим кумирам. К 1990 году, когда мне уже было почти 28, этот страх вдруг прошёл, и я начал фонтанировать стихами. Небольшой свод написанного ранее и сохранившегося по-своему любопытен, но это что-то такое внутриутробное. Впрочем, даже он весьма разношёрстен. А начало 1990 года - для меня точка отсчёта.
Мои поэтические кумиры к этому времени сменились, вернее, оказались изрядно потеснены неофициальными поэтами, которых я в юности почти не знал. Проблема подражания никуда не делась, но я научился с нею обращаться. Например, просто о ней не думать. Или думать так, что это не мешало, а помогало. Что-то получалось «совсем как у Олега Григорьева», «как у Пригова», «как у Введенского», а иногда - в духе моих отроческих стихов, «как у Пастернака»... Это меня уже не пугало. Ведь тот, кто похож на всех, не похож ни на кого. Не думаю, что это универсальная формула, но в моём случае она срабатывает.
Возможно, это связано с какими-то особенностями моей личности. Мне разные люди часто говорят, что я на кого-то похож, имея в виду просто мою внешность. У меня гигантский список таких моих «двойников» образовался, и кого там только нет - от Пушкина (по мнению, например, Нины Искренко) до Карла Маркса.
Кое в чём я нечаянно «изобретал велосипед». Форма, до которой я додумался самостоятельно и которая мне казалась совершенно моей, оригинальной - медитативный свободный стих, основанный отчасти на интонации, отчасти визуальный, с повторами, паузами, значимыми пробелами, пустотами, обыгрывающая расположение машинописного текста на странице, - как выяснилось через пару месяцев моего активного сочинительства, уже существовала в русской поэзии и десятилетиями гениально разрабатывалась Всеволодом Некрасовым. Другая культивируемая мною форма - сверхкраткий лирический верлибр-наблюдение, своего рода «фотография души», - Иваном Ахметьевым. Но к тому времени, когда я это узнал, я уже так раскочегарился, что это меня не остановило. Напротив, я был рад, что, оказывается, я не один такой. Как ни парадоксально, страх подражательства окончательно улетучился. Я почувствовал, что тонкие и не сразу уловимые различия в рамках очевидной схожести, как на рисунках-загадках «Найди несколько отличий», в искусстве могут быть значимы и интересны, сквозь эту рябь схожести-несхожести проглядывает собственное лицо. В то же время всё это стимулировало и другие стороны моего сочинительства, подталкивало делать именно то, что мне хотелось и о чём я уже сказал: идти во всех направлениях сразу.
Стихи в чьей-то чужой манере - для меня это было не эпигонство и даже, в сущности, не оммаж, а просто способ говорения. И всё же если бы я этим и ограничивался, наподобие сорокинского мутанта-стилизатора, мне бы, наверно, быстро надоело.
Сильнейшим было влияние О. Григорьева. Но его поэтику короткого стихотворения-случая, сюжетного или языкового оксюморона, я стремился ещё более обострить, радикализировать, сокращая объём подобного текста совсем уже до нескольких слов.
Мне нравилось скрещивать разные, иногда противоположные стили, формы и жанры, действовать на их границах, там иногда происходило что-то особенно интересное.
Изрядная часть моих текстов - краткие каламбуры, которые, что называется, носятся в воздухе. Если бы я их не сочинил, это сделал бы кто-то другой. Подобное приходит в голову разным людям, проскакивает экспромтами в разговорах. Просто никто не записывает. Вернее, тогда, три десятка лет назад, в доинтернетную эпоху, не записывали. А я стал записывать. И вообще планомерно копать этот пласт языка. В плане авторства это зона риска. Поначалу я огорчался, обнаруживая прямые пересечения такого рода с другими авторами, но с годами смирился. Какой-то процент нечаянного повторения чужого в этом жанре неизбежен. Главное, чтобы он был не чрезмерен, а в моём случае это условие выполняется: совсем уж очевидных вещей я, как правило, не записываю. И всё же в этой сфере, по существу близкой к фольклору, к пословицам и поговоркам, я ощущаю себя не только и не столько автором, сколько каталогизатором, антологистом.
Рефлексией на проблемы поэтической схожести и размытого авторства в моём творчестве стал плаги-арт. Вместо того, чтобы пытаться сгладить, завуалировать эти проблемы, я, наоборот, решил довести их до абсурда. В феврале 1990 года я написал стихотворение «Парус»: «Белеет парус одинокий» и т. д. - слово в слово как у Лермонтова. Ясно было, что, несмотря на текстовую идентичность, это два совершенно разных стихотворения - лермонтовское и моё. (Кстати, на самом деле у Лермонтова не «одинокий», а «одинокой», но это неважно.) Отчасти этот жест стал воплощением сюжета известного рассказа Борхеса «Пьер Менар, автор "Дон Кихота"» (в чём тоже проявился плагиартизм). Мне тогда казалось, что это одноразовая акция, но, как ни странно, я и позже время от времени практиковал нечто подобное, и в конце концов всё это сложилось в некую серию. Там есть и плагиат плагиата, плагиат в квадрате. И ложный плагиат. И ещё много всего.
Есть у меня стихотворения-перфомансы. Некоторые из них вообще не имеют текстовой записи и существуют только в моём исполнении - это стихи без слов, молчанки, наподобие «Поэмы конца» Василиска Гнедова. В одном из перфомансов цикла «Человеческие поэмы» я вдыхал выдохи всех желающих и, наоборот, сам предлагал желающим вдохнуть мой выдох. Для каких-то стихотворений текстовая запись существует, но она очень условна и без моей помощи вряд ли может быть верно прочитана. Такова, например, мычалка, записанная в виде повторяющейся буквы «м»: я издаю несколько неопределённых звуков наподобие «м-м-м...» или «э-э-э...», как бы собираясь что-то сказать, но так ничего и не говорю.
* * * [11 ноября 2018]
Моя первая любовь была глухонемая девочка-татарка, соседка, моя ровесница, нам было по два-три года, её звали Неля, и я ей тоже нравился.
* * * [13 ноября 2018]
На похоронах Холина было всего лишь десять-двенадцать человек. Меня это поразило. Ведь он один из лучших русских поэтов XX века. И это, кажется, общеизвестно. Почему так получилось? Не знаю. Но я там был.
* * * [18 ноября 2018]
Браузер настойчиво демонстрирует мне рекламную ссылку «Коттеджный поселок "Бонифаций"».
* * * [20 ноября 2018]
Сергей Образцов сказал мне: «Алло!».
Высоцкий сказал мне: «Здравствуйте».
Никулин сказал мне: «А где Серёжа?».
Другой Никулин сказал мне: «Я так воспитан».
Тимур Пулатов сказал мне: «Здесь сделаем нары. И позовём актрис с Таганки». А ещё: «В новом казане надо обжарить лук и выбросить, казан помыть, и тогда можно готовить». А ещё: «Вообще-то это квартира Битова».
Юрий Петрович Коваленко сказал мне: «Я отдал ей бело́к, а от этого температура падает».
Блаженный Иоанн (Вениамин Береславский) сказал мне: «Молодой Пастернак!». А ещё: «Герман скорбями идёт».
Михаил Израилевич Котляревский сказал мне: «Представь, что тебе отрубили голову и играют ею в футбол».
Дима Тимченко сказал мне: «Спасибо говорили в старину».
Саша Попов сказал мне: «А почему ты не пишешь?».
Параджанов сказал мне: «Персонаж Ильфа и Петрова». А ещё: «Я тебя не понял. Ну, снял человек двадцать лет назад какую-то хуйню... Вот когда ты сам напишешь «Войну и мир», тогда приходи».
Слава Сурков сказал мне: «На нас наехали бандиты. Было очень страшно. Я пошёл в КГБ, и всё затихло. Они все едят из одной миски, только чавканье слышно». А ещё: «Хочу написать рассказ о человеке, который просыпается, умывается, завтракает, одевается, идёт на службу, а потом опять просыпается и так далее до бесконечности».
Янка сказала мне: «Ну что, опять кисляк смандячил?». А ещё: «И так мне, Ваня, стало обидно». А ещё: «Эх вы, молодой человек!».
Егор Летов сказал мне: «Привет, сестрёнка!». А ещё (о фильме «Рок»): «Бенефис Гребенщикова».
Багира сказала мне: «Ты слышишь? Кто-то кричит!».
Евгения Дебрянская сказала мне: «Я помашу вам платочком».
Рамзес Джабраилов дал мне свой телефон, но позвонить ему я так и не решился.
Пригов сказал мне, вернее, не мне, но при мне и обо мне, так что я слышал: «Вот подлец!». А ещё, уже просто мне: «На что вы живёте?». А ещё Пригов сказал мне, что Айзенберг сказал ему: «Не надо ебать Муму». Не знаю, зачем мне это сказал Пригов, но это нейдёт у меня из головы.
Аверинцев сказал мне: «Не смею вам стихи Баркова благопристойно перевесть и даже имени такого не смею громко произнесть».
Маковский сказал (не мне, но я слышал): «Бонифаций гений!».
Гершуни сказал мне: «Вы капитан нашего корабля».
Вознесенский сказал мне: «Это для дураков было написано». А ещё: «Может быть, в "Истоках"?». А ещё - не мне, но обо мне: «Лидер полигранистов».
Некрасов сказал мне: «А потому что не надо выёбываться». А ещё: «Ваша подборка - лучшая в книге». А ещё: «Це гарно».
Холин сказал мне: «О, Бонифаций!». А ещё: «Везут нам всякое говно, а у нас самих его достаточно».
Кривулин сказал мне: «Вы всё правильно делаете».
Иртеньев сказал мне: «Я надеюсь, ты к ним не слишком кроваво относишься?».
Нина Искренко сказала мне: «Когда вы вышли на сцену, я подумала: Пушкин!». А ещё: «Я не хотела, это Бунимович».
Бренер сказал мне: «Ну как, нормально? Не недобор?».
Митя Шагин сказал мне: «Это войдёт в анналы». А ещё: «Поганец!» (и облобызал меня троекратно).
Солженицын мне ничего не сказал, но однажды мы ехали с ним в одном троллейбусе.
Виктор Ерофеев сказал мне: «Надо ещё жёстче!».
Межиров сказал мне: «Я ничего не могу».
Авалиани сказал, вернее, пропел нам с Ахметьевым: «Три тигра, три тигра, три тигра!».
Гаврильчик сказал мне: «Нам без этого нельзя».
Ерёменко сказал мне: «Я просто смотрю телевизор». А ещё: «Послушай, друг! Я всё внимательно прочитал и не понимаю: зачем ты хочешь это печатать?».
Евтушенко сказал мне (о нашей антологии): «Вы большое дело делаете». А ещё: «Будет переиздание?».
Оскар Рабин сказал мне: «По-русски не говорят "жабка"».
Юлий Ким сказал мне: «А ведь хорошая песня, я совсем забыл о ней, надо будет её попеть».
(Текст будет дополняться.)
* * * [30 ноября 2018]
На киоске записка: «Замёрзла! Ушла на обед. Вернусь к 14:00».
* * * [5 декабря 2018]
Однажды поэт Лукомников и художница Ася зашли в «Ашан» и купили там чёрную-чёрную булочку.
* * * [6 декабря 2018]
[1]
«Сейчас» имеет некоторую продолжительность. Примерно полсекунды. Но эта продолжительность вариативна. Скажем так, примерно от десятой доли секунды до полной секунды. Эта продолжительность зависит от происходящих событий. Внешних и внутренних. Особенно очевидно это при наблюдении за полётом мухи. Таковая муха неравномерными отрезками своего непредсказуемого зигзагообразного полёта определяет продолжительность «сейчас» в сознании наблюдателя.
Это моя мысль тридцатисемилетней давности.
* * * [2]
Сны мы видим всё время. Но когда не спим, мы их не замечаем. Потому что всё остальное очень отвлекает.
Это моя мысль примерно двадцативосьмилетней давности.
* * * [3]
А вот что пришло мне в голову вчера или позавчера. На каждом, условно говоря, четвёртом такте моя мысль делает прыжок далеко в сторону. Совершенно непредсказуемую. А потом опять возвращается к текущей основной теме. Поэтому, когда я слушаю, например, музыку или стихи, или смотрю кино, или, например, разговаривая с вами, слушаю вашу речь, есть фрагменты, которых я вообще практически не слышу. Вернее, не воспринимаю. Вернее, отчасти воспринимаю, но не непосредственно. Моё сознание задним числом их восстанавливает условно-приблизительно, по контексту. Штопает, как дырки в свитере. Иногда удачно, а иногда и не очень. При этом понять по моей физиономии, слышу я вас или не слышу, практически невозможно. Во время разговора я сохраняю внимательное выражение лица. Всё это я знаю о себе давно, ещё смолоду. Но вчера или позавчера я вдруг подумал, что это не баг, а фича. Вот эти регулярные иррациональные отскоки мысли от темы. Не недостаток, а достоинство, замечательная особенность моего мозга. Помогающая и успеть больше, успеть многое, вроде бы почти ничего не делая. И помогающая мне как поэту сопрягать далековатые понятия.
* * * [10 декабря 2018]
Я всё-таки не поэт, вернее, поэт, конечно, но гораздо важнее то, что я «поэт» в кавычках, я «как бы поэт», я - игровая программа для привлечения интереса к поэзии. Поэтому я слэмер, поэтому я перформер, поэтому я «детский», поэтому я с картинками, поэтому я фольклор, поэтому я антологист и чтец-декламатор... Программа пробуждения интереса к поэзии у людей, особо ею не интересующихся. И в моём случае это не уничижительная характеристика, это именно «больше чем поэт», а не меньше. :)
* * * [16-17 декабря 2018]
Я давно уже перестал (у жопе?!)...
Я уже давно (у жида?!!)...
В общем, перестал понимать что бы то ни было.
Однако с радостью («сра»?!), ой, тойсть, с удовольствием, ой...
(муки фонетического перфекциониста)
* * * [24 декабря 2018]
Во Владимире было сыро, холодно, срывался снег, Анатолия Гаврилова нигде не было, к вечеру Лукомников совсем позеленел, ночь провел на вокзале, а утром уехал домой. Шутка. Вернее, аллюзия на любимый рассказ. Ночь я провёл в гостинице. И домой уехал не утром, а вечером, и выступил дважды, как и планировалось, причём первое из этих выступлений очень необычное и интересное для меня самого получилось. Кажется, моё самое эмоциональное выступление в жизни, если не считать некоторых совсем коротеньких. В общем, я доволен поездкой. Спасибо, Полина Вахотина и Евгений Карпов! Хотя встретиться с любимым писателем, Анатолием Гавриловым, к сожалению, не удалось.
Прочитали «Божественную Комедию».
* * * [19 января 2018]
Сварил узбекский плов. С бараниной, барбарисом и кусочками айвы.
* * * [24 января 2018]
Заказал в армянском интернет-магазине двенадцать сортов сыра. Каждого по сто грамм. Доставка курьером. Наслаждаемся.
* * * [2 февраля 2018]
Акростих Пушкина («В беспечных радостях, в живом очарованье...»).
Не дописано, потому что четвёртая строка должна ером начинаться, а нету таких слов в русском языке.
* * * [3 февраля 2018]
И ещё один, совсем уже удивительный, акростих Пушкина: «Одел в паи».
(«О чем, прозаик, ты хлопочешь?..»)
* * * [16 февраля 2018]
Отличный поэт оказался феерическим мудаком.
А ведь, наверно, и про меня кто-нибудь так думает.
* * * [8 марта 2018]
Еду в метро, подключил планшет к вай-фаю, пялюсь в фейсбук, и вдруг любимый актёр и режиссёр подходит, здоровается и приглашает на премьеру! Вот, вышел уже, на станции «Библиотека имени Л». А я еду дальше, на «Юго-Западную». Реальность существует, и она удивительна.
* * * [14 марта 2018]
Поставил мат компьютеру на 6-м ходу! Играя чёрными. На своём обычном 4-м уровне (из восьми). Получать я от него получал несколько раз такие быстрые маты. Но сам выигрываю обычно медленно и нудно, а тут!.. Страшно доволен.
* * * [7 апреля 2018]
Кабы мне энергию Кузьмина, да Марины Волковой, да нашего Володи Орлова. Вместе взятых. Страшно подумать, сколько пользы было бы от меня русской поэзии.
* * * [7 апреля 2018]
Ну поставьте уже «Короля Лира» с Рамзесом Джабраиловым. В роли короля Лира, а не какого-нибудь 2-го гонца.
* * * [16 апреля 2018]
Вот же ж я лох. Пошёл в театр на любимого актёра. Великого, я считаю. Которого в последний раз видел на сцене 39 лет назад. Вдвоём пошли, с Асей. Она о нём знала только по моим рассказам. Я ей давно уже все уши прожужжал. Купил билеты в 5-й ряд партера. Дорогущие. На Яндекс-Афише. Через страницу, ему, этому актёру, посвящённую. А оказалось - второй состав. И актёра этого не было. (Хотя спектакль нам всё равно понравился.) Я ещё прихватил с собой пару своих книжек. Хотел подбежать к сцене после спектакля, во время поклонов, и ему подарить. Обычно цветы дарят, а я собирался - книжки. По дороге туда, едучи в метро, накалякал на них прочувствованные дарственные надписи...
* * * [16 апреля 2018]
Сегодня я окончательно потерял, но вскоре вновь обрёл веру в людей.
* * * [19 апреля 2018]
Когда на своём поэтическом вечере видишь в зале Виктора Коваля, Льва Рубинштейна, Владимира Друка, Юлия Гуголева и Петра Горьева, начинает казаться, будто бы твои стишки и в самом деле не такая уж чепуха.
* * * [24 апреля 2018]
Сочинил панторифму «мышлением / мышь лени ем». Прежде чем постить, по привычке проверил гуглом - и обломался: оказывается, уже было. И у кого же? Да у меня и было, лет 12 назад. И даже в журнале печаталось.
Со мной так часто бывает.
* * * [15 мая 2018]
Меня перепащивают Вера Полозкова и Яков Кротов, меня лайкнула Дарья Серенко, меня прокомментировал Сева Новгородцев!
Я звизда!
* * * [31 мая 2018, 19:00]
Привет, друзья! В метро удалось войти в интернет! Но скоро мне уже выходить! До свиданья, друзья!
* * * [7 июня 2018]
Ого, дольник у Жуковского. В 1817 году! Лет за 90 до того, как подобный стих стал обычным для русской поэзии. Это, правда, перевод, из Гёте. Но всё равно. Нормальный такой блоковско-ахматовский размерчик: «На ту <блин> знакомую гору / Сто раз я <блин> в день прихожу...» («Жалоба пастуха»).
Ой, погуглил, а это, оказывается, общеизвестно, опять я, наивный стиховед, открыл Америку.
* * * [20 июня 2018]
Кажется, я превращаю свой фейсбук в подобие открытого черновика. С одной стороны, стыдно, качество страдает, черновик же. А с другой, может быть, интересно. Вычеркнуть завсегда успеем. Не знаю, развивать эту тенденцию или ну её?
* * * [4 июля 2018]
Сочинять палиндромы гораздо легче, чем не палиндромы. Примерно вдвое. Я не шучу.
Так же как рифмованные стихи легче придумывать, чем верлибры.
Там половину работы за тебя язык делает, а тут всё сам, сам.
* * * [5 июля 2018]
О ПЕРЕПИСЧИКЕ СТИХОВ В МОСКОВСКОМ МЕТРО И НАЗЕМНОМ ТРАНСПОРТЕ в 1989-1996 годах
Моя поэтическая жизнедеятельность тесно связана с антологической (так, через «а»). Я подготовил три поэтические антологии (одну единолично, другие - вместе с коллегами), сейчас готовлю четвёртую. Своим главным учителем в этой сфере считаю человека, который примерно с 1989 по 1996 год регулярно в одиночку, от руки, исписывал стихами стены множества поездов, а иногда и станций московского метро, а также автобусы, троллейбусы и трамваи. Маленькими стихотворениями, палиндромами и другими краткими текстами (иногда фрагментами), выбранными из разнообразных источников - чаще всего, вероятно, из детских книжек, мультфильмов и кинофильмов, иногда из городского фольклора. Переписывал он их, как правило, простым карандашом, характерным аккуратным округлым почерком, напоминающим прописи для младших классов. Авторство текстов не указывал, но и сам тоже никак не подписывался. Тексты были выбраны оригинально, с некоторой изумительной странноватостью и большим вкусом. В те годы я постоянно обсуждал эти надписи и таинственную личность переписчика со своими друзьями и знакомыми. Надписи почти всем попадались, но о переписчике не удавалось узнать абсолютно ничего.
В 2007 году, т.е. через 18 лет после появления надписей и через 11 после их исчезновения, я написал об этом в ЖЖ. Поэт Григорий Дашевский сказал: «Они просто спасали иногда в метро». И вообще многие откликнулись. Тогда же, в комментах, кое-что прояснилось.
Но лишь совсем недавно, полтора месяца назад, я нашёл этого человека.
Его зовут Леонид Зубковский. Он младше меня на 8 лет. В детстве и отрочестве учился игре на фортепьяно в музыкальной школе при училище Гнесиных. Давно покинул Москву (кажется, лет 15 назад) и живёт в небольшом американском городе Рестоне, недалеко от Вашингтона.
Прошу вас, дорогие читатели, быть на его счёт поделикатнее, он человек очень тонкий и необычный.
Чем-то он напомнил мне моих друзей и любимых художников из «Особых мастерских».
Вот он рассказывает про белочку [ссылка на видео].
Почти тридцать лет я говорил, что «хочу видеть этого человека», и вот я вижу его. Какое счастье.
* * * [8 июля 2018]
С утра напевал на мотив «Большой крокодилы»:
чевой-то я не понял
а всё сейчас вот понял
чевой-то я не понял
ля-ля-ля-ля-ля-ля
Теперь - на мотив «Если снова над миром грянет гром»:
туть проблема не в ентом мля в другом
туть проблема в другом
туть проблема не в ентом
туть проблема в другом
* * * [8 июля 2018]
Я древний человек. Я видел на сцене Раневскую, Высоцкого, Леонова, Андрея Миронова...
* * * [20 июля 2018]
Почему-то я очень люблю детей. Понимаю, что, во-первых, это банально, во-вторых, ну, что ли, как-то нечестно, в-третьих, просто глупо (я же знаю, как дети бывают жестоки и всё такое)... Но ничего не могу с собой поделать.
* * * [24 июля 2018]
Ср.:
Верь - теленку из подойника
Улыбается карась.
(Есенин, последние строки «Акростиха» Рюрику Ивневу, 1919, опубл. 1926)
Жареная рыбка,
Дорогой карась,
Где ж ваша улыбка,
Что была вчерась?
(Олейников, «Карась», 1927)
* * * [24 июля 2018]
Однажды Есенин и Хармс в лесу нечаянно напугали друг друга. Есенину было девянадцать лет, а Хармсу всего восемь. Есенин тогда сразу же написал стихотворение «Что это такое?», а Хармс - гораздо позже - «Что это было?».
* * * [27 июля 2018]
«Фазан красив. Ума ни унции» - это, к сожалению, и о себе самом оказалось.
И обо мне.
* * * [1 августа 2018]
Был на «Юго-Западной». Вышел на балкон. Сердце сжалось.
* * * [23 августа 2018]
- Почему вы не соблюдаете условия нашего договора?!
- Ну там же после каждого пункта - смайлик. Один - скобочка, два - скобочка...
* * * [29 августа 2018]
Центон-панторифма из переводов стиха Шиллера «Und es wallet und siedet und brauset und zischt» (из баллады «Der Taucher»), выполненных, соответственно, Жуковским и Боратынским:
И воет, и свищет, и бьет, и шипит,
И валит и хлещет, ревет и кипит!
Второй стих известен из «Письма из Флоренции в Симбирск» (1833, опубл. в 1835) Александра Ивановича Тургенева. Там он приводится вместе с оригинальным без указания автора и переводчика. Из предшествующего фрагмента письма может сложиться ошибочное представление, что это стих Гёте. Недоразумение развеяно Дарьей Хитровой, она же атрибутирует приведённый Тургеневым русский перевод Боратынскому и указывает на его сходство с соответствующим стихом перевода Жуковского («Кубок», 1825-1831). Об этом, и гораздо подробнее - в её статье «Неизвестный стих Баратынского» (Тыняновский сборник. Выпуск 12. X, XI, XII Тыняновские чтения. М.: Водолей, 2006. С. 207-213).
* * * [6 сентября 2018]
Хотел пошутить: «википедически образованные», да гугл кажет, что так уже давно все шутят. Всё равно пошучу вместе со всеми:
википедически образованные
* * * [7 сентября 2018]
Какая-то тётя хочет общаться со мной в созданном ею чате, куда она включила также Генри Резника и Германа Стерлигова. Пишет какой-то бред, я вообще ничего не понял. Отклонил, конечно.
* * * [8 сентября 2018]
А вот эта опечатка (видимо, глюк файнридера) мне даже понравилась:
«Отношение Хл. к Бурдюку было неоднозначным» (В.П. Григорьев).
* * * [13 сентября 2018]
Боже, какой п-ц хочет со мной дружить.
Видел я е-тов, сам е-нат... Думал, меня уж не удивить этим. Но ему удалось.
* * * [19 сентября 2018]
Я очень люблю обычный чёрный молотый перец.
Ну, просто захотелось так начать стихотворение.
Какой-нибудь длинный нудноватый верлибр.
Вот я и начал.
Но теперь надо продолжать.
Можно, например, рассказать о том, что
В отрочестве и ранней юности я ненавидел предисловия.
Из принадлежавших мне книг я их аккуратно выреза́л и выбрасывал.
Предварительно просмотрев.
Я выреза́л все предисловия, за исключением авторских.
Если бы предисловие мне понравилось, я бы его всё равно вы́резал, но сохранил отдельно от книги, в специальной папочке.
Но таких случаев, кажется, не было.
А вот к послесловиям я почему-то относился спокойно.
Равнодушно.
Я их не выреза́л.
Зато и просматривал я их далеко не всегда.
В отличие от предисловий.
Впоследствии это особое отношение к предисловиям у меня прошло.
И теперь мне даже странно, что это я был такой бешеный.
А при чём тут перец?
Не знаю.
«До́лжно смотреть, чтобы приисканные идеи приличны были к самой теме, однако не надлежит всегда тех отбрасывать, которые кажутся от темы далековаты, ибо оне иногда, будучи сопряжены по правилам следующия главы́, могут составить изрядные и к теме приличные сложенные идеи» (Ломоносов).
* * * [7 октября 2018]
Мамусик напевает:
Наши турки немцев бьют,
Немец в панике бежит,
Он бежит, кричит: «Ой, мама-джан!»
Затем мамусик читает стихотворение:
Моку́н пошёл на базар,
Три копейки показал.
«Хочешь бери, хочешь нет,
Клянусь папа, больше нет».
И объясняет мне, что «мокун» по-армянски мышка.
* * * [18 октября 2018]
В «Пятёрочке», пока я выбирал картошку, морковку и другие продукты, какой-то юноша, выбиравший пиво, поглядывал на меня восторженно. Поклонник - подумал я и улыбнулся в ответ. У кассы я опять его встретил. Он был уже не один, а со старшим товарищем, оба они уставились на меня, и юноша, явно меня подразумевая, всё так же восторженно воскликнул: «Это же Пабло Эскобар!»
* * * [21 октября 2018]
Я почти всегда прошу продавца выбрать мне арбуз. И он почти всегда выбирает плохой.
Когда я сам выбираю арбуз, почти всегда оказывается хороший.
И всё равно я почти всегда прошу продавца выбрать мне арбуз.
* * * [октябрь-ноябрь 2018]
Корпус моих стихотворений настолько разнообразен, что трудно поверить, что всё это написал один человек. Я бы и сам вряд ли поверил, если бы не знал, что это я.
И это разнообразие не слишком связано с хронологией. Отчасти связано, но главные причины не в ней. Главное - то, что в поэзии мне всегда хотелось двигаться во всех направлениях сразу.
Так что написанное мною можно поделить на множество разделов и подразделов, очень разных. В каких-то из ячеек этой таблицы окажутся тысячи текстов, а в каких-то всего лишь один или два, но все эти части важны для настоящего понимания того, чем я занимаюсь.
Читатель, как правило, сперва сталкивается с какой-нибудь одной моей ипостасью, мысленно ставит мои стихи на какую-то полочку, потом вдруг сталкивается с совершенно другой и так далее. Для кого-то я современный Чуковский, для кого-то современный Хлебников, для кого-то новый Барков... Все знают, что я минималист, и очень удивляются, натыкаясь на мои длинные стихотворения, написанные в более-менее традиционной манере. Стихи у меня в основном смешные, и эта юмористическая составляющая сразу бросается в глаза, а другие важные их свойства открываются со временем, постепенно. Кто-то воспринимает меня исключительно как автора-исполнителя, слэмера, вроде барда без гитары. Кто-то как палиндромиста (насчёт моих стихов многим кажется, что они так тоже могут, а насчёт палиндромов так никому не кажется). Для кого-то мои стихи существуют прежде всего в сочетании с картинками, - их иллюстрировали многие замечательные художники. Кое-что фактически уходит в фольклор: люди слышат это и повторяют, а позже, иногда через много лет, узнают, что я автор. В результате выясняется, что ни на какие полочки я не помещаюсь, мне особая полочка требуется. Которую читатель сам должен ещё построить. В собственной голове.
В ранней юности я бросил писать стихи и почти не писал десять лет - из страха вольного и невольного подражания своим тогдашним поэтическим кумирам. К 1990 году, когда мне уже было почти 28, этот страх вдруг прошёл, и я начал фонтанировать стихами. Небольшой свод написанного ранее и сохранившегося по-своему любопытен, но это что-то такое внутриутробное. Впрочем, даже он весьма разношёрстен. А начало 1990 года - для меня точка отсчёта.
Мои поэтические кумиры к этому времени сменились, вернее, оказались изрядно потеснены неофициальными поэтами, которых я в юности почти не знал. Проблема подражания никуда не делась, но я научился с нею обращаться. Например, просто о ней не думать. Или думать так, что это не мешало, а помогало. Что-то получалось «совсем как у Олега Григорьева», «как у Пригова», «как у Введенского», а иногда - в духе моих отроческих стихов, «как у Пастернака»... Это меня уже не пугало. Ведь тот, кто похож на всех, не похож ни на кого. Не думаю, что это универсальная формула, но в моём случае она срабатывает.
Возможно, это связано с какими-то особенностями моей личности. Мне разные люди часто говорят, что я на кого-то похож, имея в виду просто мою внешность. У меня гигантский список таких моих «двойников» образовался, и кого там только нет - от Пушкина (по мнению, например, Нины Искренко) до Карла Маркса.
Кое в чём я нечаянно «изобретал велосипед». Форма, до которой я додумался самостоятельно и которая мне казалась совершенно моей, оригинальной - медитативный свободный стих, основанный отчасти на интонации, отчасти визуальный, с повторами, паузами, значимыми пробелами, пустотами, обыгрывающая расположение машинописного текста на странице, - как выяснилось через пару месяцев моего активного сочинительства, уже существовала в русской поэзии и десятилетиями гениально разрабатывалась Всеволодом Некрасовым. Другая культивируемая мною форма - сверхкраткий лирический верлибр-наблюдение, своего рода «фотография души», - Иваном Ахметьевым. Но к тому времени, когда я это узнал, я уже так раскочегарился, что это меня не остановило. Напротив, я был рад, что, оказывается, я не один такой. Как ни парадоксально, страх подражательства окончательно улетучился. Я почувствовал, что тонкие и не сразу уловимые различия в рамках очевидной схожести, как на рисунках-загадках «Найди несколько отличий», в искусстве могут быть значимы и интересны, сквозь эту рябь схожести-несхожести проглядывает собственное лицо. В то же время всё это стимулировало и другие стороны моего сочинительства, подталкивало делать именно то, что мне хотелось и о чём я уже сказал: идти во всех направлениях сразу.
Стихи в чьей-то чужой манере - для меня это было не эпигонство и даже, в сущности, не оммаж, а просто способ говорения. И всё же если бы я этим и ограничивался, наподобие сорокинского мутанта-стилизатора, мне бы, наверно, быстро надоело.
Сильнейшим было влияние О. Григорьева. Но его поэтику короткого стихотворения-случая, сюжетного или языкового оксюморона, я стремился ещё более обострить, радикализировать, сокращая объём подобного текста совсем уже до нескольких слов.
Мне нравилось скрещивать разные, иногда противоположные стили, формы и жанры, действовать на их границах, там иногда происходило что-то особенно интересное.
Изрядная часть моих текстов - краткие каламбуры, которые, что называется, носятся в воздухе. Если бы я их не сочинил, это сделал бы кто-то другой. Подобное приходит в голову разным людям, проскакивает экспромтами в разговорах. Просто никто не записывает. Вернее, тогда, три десятка лет назад, в доинтернетную эпоху, не записывали. А я стал записывать. И вообще планомерно копать этот пласт языка. В плане авторства это зона риска. Поначалу я огорчался, обнаруживая прямые пересечения такого рода с другими авторами, но с годами смирился. Какой-то процент нечаянного повторения чужого в этом жанре неизбежен. Главное, чтобы он был не чрезмерен, а в моём случае это условие выполняется: совсем уж очевидных вещей я, как правило, не записываю. И всё же в этой сфере, по существу близкой к фольклору, к пословицам и поговоркам, я ощущаю себя не только и не столько автором, сколько каталогизатором, антологистом.
Рефлексией на проблемы поэтической схожести и размытого авторства в моём творчестве стал плаги-арт. Вместо того, чтобы пытаться сгладить, завуалировать эти проблемы, я, наоборот, решил довести их до абсурда. В феврале 1990 года я написал стихотворение «Парус»: «Белеет парус одинокий» и т. д. - слово в слово как у Лермонтова. Ясно было, что, несмотря на текстовую идентичность, это два совершенно разных стихотворения - лермонтовское и моё. (Кстати, на самом деле у Лермонтова не «одинокий», а «одинокой», но это неважно.) Отчасти этот жест стал воплощением сюжета известного рассказа Борхеса «Пьер Менар, автор "Дон Кихота"» (в чём тоже проявился плагиартизм). Мне тогда казалось, что это одноразовая акция, но, как ни странно, я и позже время от времени практиковал нечто подобное, и в конце концов всё это сложилось в некую серию. Там есть и плагиат плагиата, плагиат в квадрате. И ложный плагиат. И ещё много всего.
Есть у меня стихотворения-перфомансы. Некоторые из них вообще не имеют текстовой записи и существуют только в моём исполнении - это стихи без слов, молчанки, наподобие «Поэмы конца» Василиска Гнедова. В одном из перфомансов цикла «Человеческие поэмы» я вдыхал выдохи всех желающих и, наоборот, сам предлагал желающим вдохнуть мой выдох. Для каких-то стихотворений текстовая запись существует, но она очень условна и без моей помощи вряд ли может быть верно прочитана. Такова, например, мычалка, записанная в виде повторяющейся буквы «м»: я издаю несколько неопределённых звуков наподобие «м-м-м...» или «э-э-э...», как бы собираясь что-то сказать, но так ничего и не говорю.
* * * [11 ноября 2018]
Моя первая любовь была глухонемая девочка-татарка, соседка, моя ровесница, нам было по два-три года, её звали Неля, и я ей тоже нравился.
* * * [13 ноября 2018]
На похоронах Холина было всего лишь десять-двенадцать человек. Меня это поразило. Ведь он один из лучших русских поэтов XX века. И это, кажется, общеизвестно. Почему так получилось? Не знаю. Но я там был.
* * * [18 ноября 2018]
Браузер настойчиво демонстрирует мне рекламную ссылку «Коттеджный поселок "Бонифаций"».
* * * [20 ноября 2018]
Сергей Образцов сказал мне: «Алло!».
Высоцкий сказал мне: «Здравствуйте».
Никулин сказал мне: «А где Серёжа?».
Другой Никулин сказал мне: «Я так воспитан».
Тимур Пулатов сказал мне: «Здесь сделаем нары. И позовём актрис с Таганки». А ещё: «В новом казане надо обжарить лук и выбросить, казан помыть, и тогда можно готовить». А ещё: «Вообще-то это квартира Битова».
Юрий Петрович Коваленко сказал мне: «Я отдал ей бело́к, а от этого температура падает».
Блаженный Иоанн (Вениамин Береславский) сказал мне: «Молодой Пастернак!». А ещё: «Герман скорбями идёт».
Михаил Израилевич Котляревский сказал мне: «Представь, что тебе отрубили голову и играют ею в футбол».
Дима Тимченко сказал мне: «Спасибо говорили в старину».
Саша Попов сказал мне: «А почему ты не пишешь?».
Параджанов сказал мне: «Персонаж Ильфа и Петрова». А ещё: «Я тебя не понял. Ну, снял человек двадцать лет назад какую-то хуйню... Вот когда ты сам напишешь «Войну и мир», тогда приходи».
Слава Сурков сказал мне: «На нас наехали бандиты. Было очень страшно. Я пошёл в КГБ, и всё затихло. Они все едят из одной миски, только чавканье слышно». А ещё: «Хочу написать рассказ о человеке, который просыпается, умывается, завтракает, одевается, идёт на службу, а потом опять просыпается и так далее до бесконечности».
Янка сказала мне: «Ну что, опять кисляк смандячил?». А ещё: «И так мне, Ваня, стало обидно». А ещё: «Эх вы, молодой человек!».
Егор Летов сказал мне: «Привет, сестрёнка!». А ещё (о фильме «Рок»): «Бенефис Гребенщикова».
Багира сказала мне: «Ты слышишь? Кто-то кричит!».
Евгения Дебрянская сказала мне: «Я помашу вам платочком».
Рамзес Джабраилов дал мне свой телефон, но позвонить ему я так и не решился.
Пригов сказал мне, вернее, не мне, но при мне и обо мне, так что я слышал: «Вот подлец!». А ещё, уже просто мне: «На что вы живёте?». А ещё Пригов сказал мне, что Айзенберг сказал ему: «Не надо ебать Муму». Не знаю, зачем мне это сказал Пригов, но это нейдёт у меня из головы.
Аверинцев сказал мне: «Не смею вам стихи Баркова благопристойно перевесть и даже имени такого не смею громко произнесть».
Маковский сказал (не мне, но я слышал): «Бонифаций гений!».
Гершуни сказал мне: «Вы капитан нашего корабля».
Вознесенский сказал мне: «Это для дураков было написано». А ещё: «Может быть, в "Истоках"?». А ещё - не мне, но обо мне: «Лидер полигранистов».
Некрасов сказал мне: «А потому что не надо выёбываться». А ещё: «Ваша подборка - лучшая в книге». А ещё: «Це гарно».
Холин сказал мне: «О, Бонифаций!». А ещё: «Везут нам всякое говно, а у нас самих его достаточно».
Кривулин сказал мне: «Вы всё правильно делаете».
Иртеньев сказал мне: «Я надеюсь, ты к ним не слишком кроваво относишься?».
Нина Искренко сказала мне: «Когда вы вышли на сцену, я подумала: Пушкин!». А ещё: «Я не хотела, это Бунимович».
Бренер сказал мне: «Ну как, нормально? Не недобор?».
Митя Шагин сказал мне: «Это войдёт в анналы». А ещё: «Поганец!» (и облобызал меня троекратно).
Солженицын мне ничего не сказал, но однажды мы ехали с ним в одном троллейбусе.
Виктор Ерофеев сказал мне: «Надо ещё жёстче!».
Межиров сказал мне: «Я ничего не могу».
Авалиани сказал, вернее, пропел нам с Ахметьевым: «Три тигра, три тигра, три тигра!».
Гаврильчик сказал мне: «Нам без этого нельзя».
Ерёменко сказал мне: «Я просто смотрю телевизор». А ещё: «Послушай, друг! Я всё внимательно прочитал и не понимаю: зачем ты хочешь это печатать?».
Евтушенко сказал мне (о нашей антологии): «Вы большое дело делаете». А ещё: «Будет переиздание?».
Оскар Рабин сказал мне: «По-русски не говорят "жабка"».
Юлий Ким сказал мне: «А ведь хорошая песня, я совсем забыл о ней, надо будет её попеть».
(Текст будет дополняться.)
* * * [30 ноября 2018]
На киоске записка: «Замёрзла! Ушла на обед. Вернусь к 14:00».
* * * [5 декабря 2018]
Однажды поэт Лукомников и художница Ася зашли в «Ашан» и купили там чёрную-чёрную булочку.
* * * [6 декабря 2018]
[1]
«Сейчас» имеет некоторую продолжительность. Примерно полсекунды. Но эта продолжительность вариативна. Скажем так, примерно от десятой доли секунды до полной секунды. Эта продолжительность зависит от происходящих событий. Внешних и внутренних. Особенно очевидно это при наблюдении за полётом мухи. Таковая муха неравномерными отрезками своего непредсказуемого зигзагообразного полёта определяет продолжительность «сейчас» в сознании наблюдателя.
Это моя мысль тридцатисемилетней давности.
* * * [2]
Сны мы видим всё время. Но когда не спим, мы их не замечаем. Потому что всё остальное очень отвлекает.
Это моя мысль примерно двадцативосьмилетней давности.
* * * [3]
А вот что пришло мне в голову вчера или позавчера. На каждом, условно говоря, четвёртом такте моя мысль делает прыжок далеко в сторону. Совершенно непредсказуемую. А потом опять возвращается к текущей основной теме. Поэтому, когда я слушаю, например, музыку или стихи, или смотрю кино, или, например, разговаривая с вами, слушаю вашу речь, есть фрагменты, которых я вообще практически не слышу. Вернее, не воспринимаю. Вернее, отчасти воспринимаю, но не непосредственно. Моё сознание задним числом их восстанавливает условно-приблизительно, по контексту. Штопает, как дырки в свитере. Иногда удачно, а иногда и не очень. При этом понять по моей физиономии, слышу я вас или не слышу, практически невозможно. Во время разговора я сохраняю внимательное выражение лица. Всё это я знаю о себе давно, ещё смолоду. Но вчера или позавчера я вдруг подумал, что это не баг, а фича. Вот эти регулярные иррациональные отскоки мысли от темы. Не недостаток, а достоинство, замечательная особенность моего мозга. Помогающая и успеть больше, успеть многое, вроде бы почти ничего не делая. И помогающая мне как поэту сопрягать далековатые понятия.
* * * [10 декабря 2018]
Я всё-таки не поэт, вернее, поэт, конечно, но гораздо важнее то, что я «поэт» в кавычках, я «как бы поэт», я - игровая программа для привлечения интереса к поэзии. Поэтому я слэмер, поэтому я перформер, поэтому я «детский», поэтому я с картинками, поэтому я фольклор, поэтому я антологист и чтец-декламатор... Программа пробуждения интереса к поэзии у людей, особо ею не интересующихся. И в моём случае это не уничижительная характеристика, это именно «больше чем поэт», а не меньше. :)
* * * [16-17 декабря 2018]
Я давно уже перестал (у жопе?!)...
Я уже давно (у жида?!!)...
В общем, перестал понимать что бы то ни было.
Однако с радостью («сра»?!), ой, тойсть, с удовольствием, ой...
(муки фонетического перфекциониста)
* * * [24 декабря 2018]
Во Владимире было сыро, холодно, срывался снег, Анатолия Гаврилова нигде не было, к вечеру Лукомников совсем позеленел, ночь провел на вокзале, а утром уехал домой. Шутка. Вернее, аллюзия на любимый рассказ. Ночь я провёл в гостинице. И домой уехал не утром, а вечером, и выступил дважды, как и планировалось, причём первое из этих выступлений очень необычное и интересное для меня самого получилось. Кажется, моё самое эмоциональное выступление в жизни, если не считать некоторых совсем коротеньких. В общем, я доволен поездкой. Спасибо, Полина Вахотина и Евгений Карпов! Хотя встретиться с любимым писателем, Анатолием Гавриловым, к сожалению, не удалось.