Не мытьём, так катаньем
"Культурная общественность" шумит, реагируя на отказ Олега Дормана принять "ТЭФИ" за фильм "Подстрочник" о жизни Лилианны Лунгиной. Многие недоумевают, так и не поняв причину отказа. Меньшинство горячо его поддерживает, видя в поступке Дормана протест против новых форм цензуры, продержавших этот "шедевр" 11 лет на полке. "Эхо Москвы", конечно, вместе с меньшинством. "Подстрочнику" они посвятили аж 3 публикации, а один из авторов, ставший широко известным после коитуса с матрасом, "остроумец" Шендерович, даже разглядел в недоумении большинства "лишнее указание на тот плинтус, возле которого валяется наша система координат" (sic!). "Плинтус" становится популярным...
... художественным образом. Кто-то хочет, чтобы его там похоронили, другой находит опустившейся ниже плинтуса общественную мораль. И подобный всеобъемлющий вывод сделан по всего одной выходке с не вполне ясными мотивами! Но самое смешное это "остроумец" Шендерович per se, мораль которого представляет собой один большой вопрос. Однако, как говорил мой хороший знакомый, если не умеешь что-то делать, то иди и учи этому других. Вот остроумец и учит тому, чего у него самого в помине нет. По поводу или без. Отказ Олега Дормана, хотя и претенциозен по форме, но определённо из разряда "без". Возня вокруг "Подстрочника" совершенно не соответствует масштабу этого "кинособытия". Ну да, есть такая социальная группа, вернее мирок людей, мнящих себя интеллектуалами, где о нём говорят с придыханием, а постоянное упоминание "евреев" воспринимается как отчаянная фронда. Ну да, главная героиня располагает к себе, хотя без меры занудна.
Ну да, история её скитаний "по Парижам" выслушивается не без интереса. Но всё вместе образует не более чем длинное повествование о вполне благополучной, и даже успешной, семье, о её конформистском существование, где никто не пострадал в круговерти советского водоворота, а все страхи были только из рассказов знакомых и соседей. Это как история из жизни тритонов, воспринимающих происходящее во Вселенной исключительно по тому, как это сказывается на судьбе обитателей их лужицы. Где, что, почему и зачем, находится за пределами их интересов. Масштаб понимания происходящего сужен до размеров личных обстоятельств жизни узкого круга знакомых. В общем, вполне камерная история, и всё было бы в полном порядке и соответствии, если бы фоном служила тихая и сонная жизнь далёкой глубинки, где событие это неожиданно ставшие известными обстоятельства развода сына градоначальника или строительство ещё одного моста через местную речушку. Но ведь на самом деле всё обстоит совсем не так. Фоном событий в биографии Лунгиной являются наиболее радикальные и драматические годы жизни её государства, - индустриализация, террор и война, - которые она, если и заметила, то только как раздражающие обстоятельства, препятствующие успешной личной карьере её самой и близких ей людей. Если продолжить аналогию с тритонами, то и для тех лесной пожар был бы только досадным случаем, мешающим нормальному созреванию отложенной ими икры, а сапог спешащего на этот пожар лесничего, нечаянно ступившего в их лужицу, казался абсолютным воплощением мирового зла. Конечно, тягучий рассказ Лунгиной это не гнусные пасквили о советском времени Подрабинека, Сванидзе и Ускова. Но, если приглядеться, те же яйца, только сбоку. Или, если хотите, те же яйца, только с макияжем. Физики говорят, что, если что-то должно случиться, оно случается. Подтекст повествования Лунгиной неотрывен от отвратительных и злобных киношаржей на русскую историю её сына, Павла Лунгина, и сетований на непопадание в знаменитости её мужа. Семён Лунгин был вполне заурядной фигурой в мире советского кино, умудрившийся при неясных обстоятельствах стать в тяжёлую годину войны студентом, а не солдатом, в своё время подстегнувшим карьеру вступлением в КПСС и если не ставшим знаменитым киномэтром, то совсем не из-за своего еврейского происхождения, как об этом постоянно твердит Лунгина, а из-за банального недостатка таланта.
Такое бывает не только с евреями, но только они свои неудачи объясняют юдофобией. В советской культуре евреев было хоть пруд пруди, в том числе и достигших очень высокого положения. Многие, правда, его не достигли, как, например, Семён Лунгин, но никаких особых причин для этого не было. Поэтому не надо делать из мухи слона, а довольствоваться тем, что есть. Тем более что в его фильмографии есть такое уродство, как сценарий фильма "Трое в лодке, не считая собаки". Это же надо уметь так изувечить знаменитую книгу, что в её экранизации даже великолепная троица, Миронов, Державин и Ширвиндт, выглядят посредственностями. Поступок Олега Дормана, хотя он был совершён намного позже, тоже неотрывен от подтекста истории жизни Лунгиной. Это та же претензия на исключительность. Только в данном конкретном случае выглядящая смешно. Снятый им фильм, конечно, антисоветский. Но "антисоветскости" в нём по "либеральным" меркам было маловато, ни на какие "эпохальные" разоблачения он не тянул, тем более что ко времени его появления уже был накоплен изрядный штабель вполне "эпохальных". Да и сам фильм оказался нудноватым сверх меры. Вот поэтому его и положили на полку до лучших времён. Сетовать на своё "еврейство" Дорман уже не может, поэтому просто устраивает скандал. Не мытьём, так катаньем.
PS - На верхней фотографии героиня фильма Лилианна Лунгина, на нижней Олег Дорман