Инфанта (черновичок)
- Инфанта?
Зов причудливым эхом отскочил от защищавших подворье стен, проскользнул в ворота и, прошелестев еловыми ветками окружающего монастырь леса, колокольчиком отзвенел меж скал. Солнце уже скрылось за тёмно-зелёной стеной, но закатные лучи, отразившись от заснеженных горных вершин, всё ещё красили светло-жёлтые стены нежно-розовым цветом, невольно напоминая столь любимый баварскими гравировщиками «альпийский вид». Для полноты образа не хватало разве что оленя, чутко всматривающегося в сгущающиеся в долине тени.
На дороге, совсем немного не доезжая до ворот, возле повозки стояли трое мужчин. Внимательный взгляд сразу бы определил статус двоих - господина, прибывшего издалека, и его держащего лошадь под уздцы слуги. Личность третьего же - точнее, те мельчайшие детали поведения и манер, что говорят о человеке больше, нежели заверенные королевской печатью верительные грамоты - одновременно сочетала в себе образы вышколенного мажордома и сурового судьи, могущего одним своим словом ломать или спасать человеческие судьбы.
- Инфанта?
Тишина вновь была ответом. Спустя минуту господин издалека, не дожидаясь третьего зова, решительно направился к монастырю. Следом за ним устремился и слуга а, чуть позже, и третий господин, с самым мрачным выражением лица.
У крыльца двухэтажного дома с красной черепичной крышей, судя по всему предназначавшемуся для послушниц, стояли две молодые девушки в необычных для южных Альп костюмах для игры в пэлотас. Старшая, разгорячённая и немного запыхавшаяся от недавней игры и младшая - тихая, бледная и, казалось, чем-то опечаленная.
- Инфанта Беренгария? - полуутвердительно-полувопросительно спросил господин издалека.
- Да, - коротко ответила младшая. Вблизи ей можно было бы дать не больше пятнадцати лет - худоба оттенялась подростковой угловатостью. - Роза, приготовьте нам с гостем скромный стол.
- Меня зовут сэр Александр Суон, - гость чуть кивнул старшей девушке, заходя в дом за Беренгарией. Его мрачный попутчик последовал за ним, предварительно пихнув в спину замешкавшегося слугу.
Внутри взору Александра предстала небольшая погружённая в полумрак комната. Почти пустая, если не считать резного стола на гнутых ножках и пары кресел, что казались более приличествующими анфиладам Эскуриала, нежели небольшому монастырю в глухомани Северной Италии. Пусть и известному в окрестных деревнях чудотворным крестом с гвоздём из Гроба Господня. Под стать мебели были и тяжёлый серебряный кувшин с двумя бокалами и массивным подсвечником.
Инфанта села, милостивым кивком позволив занять кресло и сэру Суону. Выждав приличествующее в свете мгновение, тот потянулся к кувшину, но был остановлен громоподобным «ГХРМ!!!» своего спутника.
- Помилуйте, я просто желал наполнить кубок многоуважаемой благородной владелицы этого дома... - сэр Суон выглядел искренне удивлённым.
- Представления Мартина об учтивости несколько отличаются от Ваших... - на лице инфанты не дрогнула ни одна жилка. Мартин, смерив гостя исполненным презрения взглядом, сам взял кувшин. «Мальчишка!» прочитал Александр по его губам.
- У Вашего поставщика отменный вкус! - дружелюбно улыбнулся гость. В неярком свете свечи казалось, что в углах комнаты скапливается темнота. Атмосфера этого места давила на него, наводя на мысли о Безумном Чаепитии. Откуда-то из полутьмы, вслед за скрипом двери, появилась Роза с подносом, на котором стояли две тарелки и миска с бараньими рёбрами.
- Нет, - неожиданно ответила хозяйка, отставляя опустошённый бокал. В уголке её рта осталась капля и служанка, не дожидаясь, пока та скатится, быстро промакнула губы хозяйки платком.
- Прошу прощения?..
- Вы пришли, чтобы задать вопрос... сделать предложение... Мой ответ - нет. Я не прибуду в Лондон.
Сэр Александр Суон медленно поднялся. Из под верхней губы появились два острых клыка.
- Возможно, Вам следует подумать, леди Беренгария? Ведь вовсе не обязательно находится в столице - в старой доброй Англии много приятных мест...
- Какая именно буква в слове «нет» Вам непонятна, сэр Суон?
Темнота в комнате стала буквально осязаемой. Александр с трудом встал. Ноги холодели, в ушах предательски стучали молоты, глаза слезились. Совсем некстати появилась мысль, что тогда, несколько лет назад, было почти так же...
Через пару шагов стало легче. Невидимый пресс ушёл, растворился в вечерних сумерках. За дверью пунцово-алым сияли альпийские вершины.
- Антонио!
Не услышав ответа возницы, Александр обернулся. Слуга недвижимой статуей стоял на коленях у стола, его рубаха будто бы истлела за несколько мгновений. За столом роза раскладывала по тарелкам жареные бараньи рёбра, аккуратно обкладывая их кусочками ананаса. Инфанта Беренгария в вытянутой руке держала у шеи Антонио свой кубок, в который, пульсирующей струёй, стекала кровь возницы. Мартин аккуратно придерживал голову бедняги, следя, чтобы ни капли не попало на драгоценный стол или одежду хозяйки.
- Увы, далеко не у всех моих поставщиков безупречный вкус. Удачного пути, сэр Суон!
Лошадь, почувствовавшая запах крови, шарахнулась от Александра. Почти в тот же момент как-то странно скрипнула ось, будто бы треснув пополам. Решив не связываться с возможным прощальным напутствием инфанты, сэр Суон молча направился по дороге пешком. Ярость буквально переполняла его.
«Ха! Мальчишка? Хотелось бы мне увидеть твои глаза, дрянь, когда из-за моря, что ты не можешь пересечь, по твою душу явятся с десяток подобных мне! Мы - будущее нашего рода, а вовсе не вы, прячущиеся по углам как мыши от метлы. Старые, боящиеся серебра, воды, распятия, солнечного света...»
За подобными мыслями он не сразу услышал приближающийся по дороге гомон. От деревни к монастырю шли люди. Общий гул перекрывала распеваемые хорошо поставленным голосом проповедника «Pater Noster» и «Furor Caelis».
«Точно, завтра же день Джона Баптиста! Деревенские вигилии...». Александр улыбнулся наивной вере итальянских крестьян в своего несуществующего бога. «Знали бы они, кто обитает в их монастыре!»
Лесная дорого вильнула, и сэр Суон оказался напротив толпы. С вилами, факелами, ружьями. Впереди, в окружении двух десятков монашек, бесстрашно шёл деревенский священник с выставленной перед грудью потрёпанной Библией...
- Вот упырь!!! - из толпы раздался срывающийся крик. - Его, его я видел! Сама Дева Мария послала мне видение на молебне, на площади!!!
«Бежать. Один, против толпы - не воин, будь он силён даже как десять вампиров, что скоро будут править Туманным Альбионом. Только бежать - солнце уже село, и спасение в выносливости и скорости. Поэтому, пока они ещё не осознали, развернуться - и в лес.»
Два шага. Силы не было. Собственное тело показалось Александру даже более слабым, нежели днём. Холод в пальцах, стук собственного сердца в ушах, слёзы из глаз.
«Мальчишка». Суон поднял голову к начавшим появляться звёздам и закричал в бессильной злобе. Месяц блеснул на клыках...
- Роза.
Девушка молча кивнула и вышла. Уже спустившийся из спальни инфанты Мартин задумчиво оглядел комнату.
Трагедия, одна из тех, о которых никогда не напишут в столичных газетах. Антонио, решивший уединиться во время вигилий с молодой девушкой на почти пустом по случаю праздника подворье (грех! страшный грех!). Бедная Роза, что найдёт своего возлюбленного мёртвым, нашедшим свою смерть от клыков богопротивной нечисти. И окровавленная постель молодой доньи Марии Альканте, что приехала из Толедо на поклонение чудотворному кресту, дабы излечиться от болезни - и, очевидно, также убитой безумным чудовищем.
Будет ли Роза замаливать свой грех не уберёгшей ребёнка дуэньи в монастыре, или ещё как - не важно. Но пока она носит свой нательный крест, иного она не вспомнит.
- Карпаты? - хозяйка любила горы.
- Нет... - взор инфанты затуманился. Так же, как и всегда, когда она «вспоминала неслучившееся». - Пожалуй, поближе к дому. Андорра.
Повозка скрылась из виду за десять минут до того, как люди подошли к монастырю.
Инфанта Беренгария Арагонская, дочь полузабытого королевского дома уже давно несуществующей страны, боялась воды не больше, чем серебра, с которого ела. Она просто ненавидела море.