Как я поступил в МГИМО - 1
Вернувшись в родной город из Москвы с передачи «Умники и умницы», я сообщил знакомым и друзьям, что буду поступать в Московский Государственный Институт Международных Отношений. Многие пытались меня отговаривать. Аргумент был прост: «Ты, дескать, умный человек, сам понимаешь, там все по блату». Но краткий миг знакомства с институтом, ставший возможным благодаря передаче, показал мне такие ранее неведомые горизонты и просторы, которые очень захотелось покорить.
Дороги не выбирают
Это решение я принял почти сразу после съемок игры, когда на самолете летел обратно в Нальчик. Сказать, что в подавленном настроении - значит, ничего не сказать. Я не просто проиграл игру, я не смог ответить на вопросы, которые знал и усиленно проработал. Был ли виной тому страх, волнение, жуткий дискомфорт от света, заливавшего съемочную площадку? А может - давящая, режущая уши тишина в студии? Или элементарное невезение? Или меня смутила процедура, предшествующая выбору дорожек, когда всем предложили танцевать вальс? Что-что, а танцую я хуже медведя.
Плохо танцевали все, но мой вальс показался жюри самым безнадежным, поэтому и дорожка мне перепадала по остаточному принципу. Большинство выбирает желтую дорожку, наверное, и я бы так поступил. Но ее занял победитель. Согласно правилам игры на желтой дорожке было три этапа, и один раз можно ошибаться. Эта самая респектабельная дорожка - шансов, что обгонят, мало, да и ошибиться не страшно.
У другого моего соперника была возможность решать - играть на красной - самой быстрой, но не допускавшей права на ошибку, или на зеленой - самой длинной и на которой два раза можно неправильно отвечать на вопросы.
Я хотел, чтобы красная досталась мне. Конечно, выбирать красную (где нельзя ошибаться) - значит, либо быть безумно храбрым и уверенным в своих силах, либо рисковым, либо совершать заведомое самоубийство, чтобы сойти с дистанции. Не то, чтобы я был очень уверен в своих силах. Но так рассчитываешь только на себя, а не на ошибку соседа. Гораздо спокойнее играть, когда знаешь, что Тебя не обгонят.
Но мне досталась «блатная» зеленая, которая дольше всех вела к победе. И этот долгий и самый легкий путь оказался весьма тернистым. Я ошибся три раза подряд и сошел с дистанции. Впервые за всю историю игры, умники проиграли агон. В этом есть что-то обидное, неправильное, как если бы знатоки проиграли телезрителям. Но такова жизнь.
Первый вопрос
На первый вопрос я знал ответ. Если тема игры «Петр Первый», не сложно предугадать возможное задание по русскому языку - происхождение слова «ассамблея», поскольку именно Петр активно внедрял подобные светские вечеринки на русскую почву. К стыду признаться, я даже проговаривал тему ассамблеи с моей учительницей по русскому языку, заучивал учебник, объяснявший значение этого слова. Вопрос казался крайне легким, но на дорожке все сложилось иначе. Слова ведущего ввергли меня в ступор своей предсказуемостью. Наверное, сказалось волнение. В итоге вместо ответа я выдал какую-то ахинею - первую пришедшую в голову альтернативную идею. Штрафное очко.
Почему так произошло? Этот вопрос очень долго не давал мне покоя. К слову сказать, ситуация - довольно типичная: многие умники прокалывались как раз на самом элементарном, а после игры, застенчиво краснея, признавались, что доподлинно знали правильный ответ.
После двух лет пристального наблюдения за поведением умников на дорожках я смог объяснить случившееся самому себе. Когда человек находится в экстремальных игровых условиях, реальные знания играют меньшую роль, чем казалось бы. У человека есть две субъективные планки - верхняя и нижняя. Подсознание делится, таким образом, на три зоны. Все, что лежит выше верхней планки, эта та область, где человек заведомо не ответит. Во-первых, потому что не знает, во-вторых, для него это слишком сложно.
Между верхней и нижней планкой находится срединный пласт. Именно здесь находятся реальные знания. И на вопрос, который придется на срединный пласт сознания, человек ответит в любом случае. Даже когда он не знает точного ответа, его выручает интуиция.
Но есть и та часть, которая находится под нижней планкой, когда задаваемый вопрос кажется настолько элементарным, что вольно - невольно начинаешь искать подвох и придумывать интеллектуальные заморочки. В результате дается заведомо неверный ответ.
Данные планки есть у каждого, они крайне субъективны. У всех на разных высотах. И часто сталкиваешься с тем, что весьма достойные люди проигрывают из-за того, что нижняя планка задрана у них слишком высоко.
Как надо пить и правильно ходить
Второй вопрос звучал: «Как ходил Петр Первый?» Не больше, не меньше.
Эх, пройтись бы быстро, широко расставляя ноги, нервно подергивая головой и выкрикивая - «Виктория, это виктория», как любила, когда мы были маленькие, пародировать Петра моя двоюродная сестра Надя, пририсовывая себе еще и усы! Вместо этого я стал декламировать пушкинскую «Полтаву». - «Выходит Петр, лик его ужасен…». Штрафное очко. Почему!? Лишь просматривая передачу в записи, я увидел, что, читая стих, мерно отбиваю шаг на месте. А фраза «движенья быстры» куда-то испарилась. Приз получает коллега-теоретик, который всего лишь широкими шагами в темпе прошелся по площадке!
Вопросы не всегда бывают только на знания, но и на собранность, на сообразительность. Главное, внимательно слушать и точно понять, чего же от Тебя хотят. Например, в последующем агоне один из умников, игравший «Петра», попался еще обиднее. Юрий Павлович, наш замечательный ведущий, упал на колени и стал бить ему челом, вопрошая: «Довольны ли Вы мной, батюшка Государь». А молодой человек, изумленно тараща глаза, возьми и произнеси: «Да, я доволен!» Сначала я так и не понял, за что его сняли. А громовой голос сверху зачитал текст царева указа, запрещавший лизоблюдство и челобитие!
Всем проигравшим на втором, историческом этапе приходилось пить штрафную. Поскольку я отвечал раньше всех, мне досталась самая большая чаша, в которой был, по меньшей мере, литр, а то и все два какого-то коричневого напитка. Первая пришедшая в голову догадка повергла в состояние паники: «Это ж коньяк! А я же никогда еще не пил спиртного. Это же так отвратительно!» А Юрий Павлович требует все пить до дна!
Осторожно нюхаю и выдыхаю с облегчением - это пепси-кола! Я пил, пил, пил, казалось, это будет бесконечно. Никогда до этого я не видел столько пепси. Это сейчас пепси-колу можно купить в каждом киоске. В те времена ее еще почти не имелось в свободной продаже. Во всяком случае, в провинции. В Нальчике пепси продавалась только на ярмарке, которую устраивали 1 мая и 7 ноября по случаю больших коммунистических праздников.
«Штрафная» осталась в памяти как один из самых ярких моментов передачи. Наверное, это была реализация потаенной детской мечты - напиться пепси без всяких ограничений, пока не лопнешь! Мне напиток этот всегда очень нравился, но еще года два после такого количества я не мог пепси на дух выносить.
Орден «Шелкового умника»
Почти сразу я остался на дорожках один без конкурентов. Третий этап - география. Проблеск надежды, что сейчас удастся преломить ситуацию. Но вопрос звучит, как контрольный выстрел: «Флаги каких стран по цветам и по расположению соответствуют дорожкам передачи?»
О, катастрофа! Я много мог бы сказать по географии любого плана, но никогда не обращал внимания на госсимволику. В отличие от своих одноклассников, которые, следуя моде, на уроках вырисовывали в тетрадках разнообразные стяги. Очевидно, ведущий заметил мое растерянное лицо, поэтому облегчил задачу, переформулировав вопрос. В какой части света лежат эти страны. Это, конечно, поддавки, но… В голове два варианта - Азия и Африка. Жаль нельзя монетку бросить. Говорю Азия. Подсознательная аргументация - в Азии стран больше. Оказалось Африка.
Иду на трибуну с тяжелым сердцем. Я теоретик, я проиграл. Но еще не все потеряно. Сидя на трибуне, несколько раз пытаюсь ответить на вопросы. Но постоянно кто-то встает раньше меня. Опьянение колой проходит. В голове наступает необыкновенная ясность. Тело превращается в пружину, готовую вскочить, как только Юрий Павлович обратиться к теоретикам. И вот он настал звездный час. Вяземский задает нам вопрос, цитируя какой-то литературный текст. После третьего слова я понимаю, что читается отрывок из Мережковского, речь царевича Алексея, приговоренного отцом к смертной казни. Я вскакиваю, еще не зная, каким будет вопрос, но мне все равно. Я как берсек. Вяземский удивленно смотрит в мою сторону, говорит: «Вижу», дочитывает монолог и спрашивает меня откуда? Ответ максимально полон и четок: « Мережковский. Трилогия «Христос и Антихрист». Роман «Антихрист. Петр и Алексей» ». Это орден Шелкового умника. Первый и пока единственный мой орден, который, правда, не стыдно вписать в анкетную графу награды. Только вот одного ордена для победы недостаточно. Еще бы чуть-чуть. Но…
Игра завершена, но благодаря нашему проигрышу на дорожках есть одно вакантное место, на которое претендует почти десяток умников. У каждого, как и у меня, по одному ордену. Так что шанс еще есть. Юрий Павлович строит всех в ряд и задает вопросы по петровской эпохе. Кто отвечает правильно, выходит вперед, кто ошибается, идет назад.
Пытаюсь ответить, ошибаюсь. Итак, я окончательно вне игры.
Нарва и Полтава
А ведь так все хорошо начиналось. Я даже имел неосторожность заранее поверить в победу. Так получилось, что на предварительном тестировании, я показал один из самых высоких результатов. Сидела комиссия в составе Юрия Павловича, его замечательной супруги Татьяны Александровны Смирновой, а также нескольких преподавателей. Задавали вопросы на самые разные темы. В моих рассуждениях случались и казусы. Скажем, древнегреческого флотоводца Фемистокла назвал «Фемистколом». Но в целом ответы признали достойными, чтобы определить меня к тем, кто будет бороться на дорожках.
После собеседования у нас прошла тренировка - чтобы игроки могли адаптироваться на дорожках. В «ученье» я победил. Особенно запомнился вопрос, показать, как молились шведы в осажденной Нарве. Я встал на колени, руки ладонь к ладони на уровне груди. А Юрий Павлович спрашивает, чего же не креститесь. А у меня интуитивно вырвалось из груди: «А разве протестанты крестятся?» Оказалось, попал в точку, точнее пальцем в небо. Лютеране действительно не крестятся!
Помню, как мы беседовали с Юрием Павловичем перед передачей. Он задавал вопросы, а я отвечал. Помню такой, если Вам предложат работать за границей в посольстве, какую страну Вы предпочтете? Тогда я ответил твердо, что хочу жить и работать именно в России. Тогда Юрий Павлович переформулировал вопрос, «а что, если Родина призовет?» «Тогда я бы выбрал Францию или Полинезию».
Беседовали мы о многом. В частности о том, как важно было Петру не сложить после Нарвы руки, а продолжать борьбу. Какое это удовольствие говорить со столь тонким, эрудированным человеком! Остается ощущение нереальности происходящего. Ведь, когда я писал письмо в «Умники», не верил, что меня вызовут. Если честно: писал под нажимом мамы, с боем. Мама-то видела, что мне не составляет труда отвечать на вопросы различных интеллектуальных игр. Она считала, что я могу победить, записала вопросы и настояла, чтобы я на них ответил.
Письмо с горем пополам отправили, хотя я тут же про него и забыл: поскольку был убежден, что на телевидении - все по блату, и на деле никакого конкурса нет. Представьте мое удивление, когда в один прекрасный декабрьский день мне позвонили с почтамта и зачитали телеграмму с приглашением принять участие в «Умниках и умницах». От этого известия у меня на лбу выступил холодный пот. Я позвонил в Москву по телефону, указанному в телеграмме. Там все подтвердили, объяснили, что и как.
Поскольку тема игры была «Петр Первый», я обложился кучей книжек, посвященных правлению этого замечательного деятеля. Особенно мне запомнилась внушительная монография Павленко, написанная, впрочем, вполне доступным и понятным языком. Целый месяц в свободное от школы время я штудировал петровскую эпоху. Жаль, что на игре вся эта подготовка не пригодилась: спрашивали совсем о другом. Зато я намного лучше стал понимать смысл петровского периода. Эти знания весьма пригодились потом - при учебе в институте, а также при анализе различных философских, исторических и политологических концепций: на правление Петра Первого ссылаются очень многие исследователи и публицисты.
Большую помощь в подготовке и проведении передачи Юрию Павловичу оказывали его студенты: Руслан Пухов, Алексей Захаров, Владимир Легойда, Александр Кессель. Умники первого поколения ласково называли их между собой нашими няньками. Без этих ребят передача не могла бы состояться в принципе. Они встречали нас на вокзале и в аэропортах, размещали в гостинице, сопровождали по городу и в экскурсии по телецентру, поддерживали нас морально. Своим присутствием они создавали благожелательную атмосферу интеллектуального клуба. Во многом благодаря им зародилось братство умников в том виде, какое оно есть сейчас. Их поддержка и добрые слова очень способствовали тому, что почти все умники из глубинки приехали поступать в МГИМО. Уже будучи абитуриентом, помню, зашел к ребятам в гости. Они от всей души потчевали меня завтраком студента и советовали, как сдавать экзамены, на что обратить внимание, какой тактике поведения и общения придерживаться с экзаменаторами. Эти советы мне здорово помогли.
По окончании передачи нам всем подарили книги. Мне досталась про Московский Кремль. Юрий Павлович ее подписал. В его надписи были слова о Нарве и о Полтаве. Очень правильные слова. В них был стимул к действию. Ведь если рассматривать поражение на игре как своего рода Нарву, то успешную сдачу экзаменов можно было приравнять к Полтавской виктории. Я попросил Руслана, Сашу, Алешу и Володю тоже подписать книгу. Этот подарок я увез с собой в Нальчик, и автографы всех тех, кто делал эту передачу, были очень важны для меня как моральный стимул в грядущей борьбе, что эти люди доверяют мне, моим знаниям, искренне желают успеха в достижении заоблачной цели.
После Нарвы
Проигрыш - это всегда большой шок. А усугубляло горечь то обстоятельство, что мою бездарную игру увидят дома. Что же могут подумать друзья и знакомые, как я буду выглядеть в их глазах?
Возвращаемся в гостиницу «Останкинская». Кто-то предпочитает троллейбус. Я же иду пешком. Под ногами хрустит снег. В блеске фонарей снежинки медленно кружатся в сказочном хороводе. Только эта сказка уже не радует. В голове пустота. Гонишь прочь мысли, что предстоит сказать маме горькую весть о поражении. А ведь так хотелось бы ее порадовать!
Утром Светлана - сотрудница программы, проводила нас в аэропорт. Она разместила нас в зале для VIP. Там мы с мамой и дождались вылета. Света - как луч света. Прошло уже столько лет, а в душе столько теплоты к людям, которые делали программу. Боюсь кого-то забыть, но Светлане, Вере Ростиславовне, Лидии Геннадьевне и всем, всем, всем, кто делал «Умников» тогда и делает их сейчас, - мой низкий поклон.
И вот мы в пути. А гложет меня одна мысль, почему так случилось? Ответ был очень простой. Я приехал в Москву, чтобы участвовать. Порочный олимпийский принцип, что главное - не победа, а участие. А уехал из Москвы, зараженный стремлением поступить в МГИМО во что бы то ни стало. Победить.
Но проиграл не я один. Лишь единицы из нашей большой дружной команды иногородних умников первого поколения согласно правилам получили возможность бороться дальше. Большинству же, включая меня, оставалось лишь обменяться адресами, смотреть дома телевизор и искренне болеть за оставшихся наших.
Вечером после игры мы все собрались за праздничным столом. Будущее каждого представлялось очень неопределенным. Впереди предстояла борьба за поступление. А пока у нас выдалась минутка, чтобы снять напряжение прошедшего дня веселым, но очень пристойным застольем.
Так получилось, что мы, иногородние умники, играли отдельно от умников-москвичей. В силу солидарности я в дальнейшем болел за наших иногородних умников. Хотя мне очень импонировала игра москвичей - их могучий интеллект, эрудиция, образованность, находчивость. Среди москвичей выделилась группа явных фаворитов. Их было человек пять-шесть, и создавалось ощущение, что они просто наших «задавят». В конечном итоге четыре из пяти мест победителей гуманитарной викторины досталось именно представителям Москвы - Денису Богушу, Андрею Виноградову, Елене Ершовой и Ольге Беркович. Каждый из них был достоин этой великой победы. Андрей, правда, решил учиться на историческом факультете МГУ, куда поступил обычным путем, сдав все экзамены. Поэтому с Андреем мне так и не довелось толком пообщаться, но с остальными умниками у меня сложились очень доверительные отношения, а с Денисом - настоящая мужская дружба.
На фоне блестящей игры москвичей победа Кости Тулупова внешне могла показаться случайностью. Только вот правила построены так, что случайностей при определении победителей в принципе быть не может. Побеждают только сильнейшие. В финале Костя играл в самой невыигрышной позиции - теоретика с ограниченным правом голоса (если никем из играющих полноправных финалистов не будет дано правильного ответа). Помимо эрудиции победу Косте принесли его просто невероятные лингвистические способности. Согласитесь, чтобы, например, отвечать по-шведски, не зная шведского, нужно иметь не только сообразительность, но и развитую языковую интуицию. Это, что называется, дар от Бога. А поскольку первый вопрос был лингвистический, Костя с легкостью отвечал там, где спотыкались коллеги. В итоге уверенно вошел в пятерку лидеров.
Успех Кости был нашим общим триумфом. Это потом стало обычным делом, когда умники из регионов доминируют в списках победителей. Важно было начать. И здесь Костя был не просто победителем, он стал символом того, что обычному башковитому, талантливому парню - выходцу из провинции можно преуспеть, победить, стать студентом МГИМО.
К сожалению, всего призовых мест было пять, хотя достойным был каждый, вышедший в финал. Большинство финалистов могли бы поступить в МГИМО и собственными силами. Только вот подготовка к передаче занимает столько времени, что полноценно при такой нагрузке готовится еще и к вступительным экзаменам - почти невозможно.
На заре передачи - в 1993 году, ее участникам, даже тем, кто дошел до финала, вообще не предоставлялось никаких льгот при поступлении. Сейчас администрация института проявляет в этом вопросе гораздо большую гибкость. А тогда было очень обидно за наших финалистов - Марию Замаеву и Андрея Полунина. Четыре месяца напряженного игрового марафона не могли пройти бесследно: у них явно было недостаточно времени на достойную подготовку к экзаменам. Как и большинству умников, приехавших поступать в институт тем летом, им чуть-чуть не хватило баллов.
Маша тогда проявила незаурядную волю и бойцовские качества: ее не сломили неудачи. Она упорно готовилась в течение последующего года, трижды в неделю приезжая в Москву и обратно из города Алексина Тульской области, чтобы позаниматься с преподавателями французского. На следующий год она успешно сдала экзамены. Но когда год спустя я ее увидел, то с трудом мог узнать в ней прежнюю Машу. Она сильно похудела, осунулась. Казалось, от ее лица остались лишь по-прежнему красивые живые и умные глаза.
Внутри института изначально было много скептиков, которые оценивали передачу как возможность «поступить в МГИМО на халяву». И тут нельзя не сказать добрые слова о руководстве института, без воли которого эксперимент телевизионной олимпиады вряд ли воплотился бы в жизнь. Наш замечательный ректор Анатолий Васильевич Торкунов, проректоры, деканы, многие видные профессора, не говоря уже о руководстве МИД России поддержали «Умников» своим авторитетом и присутствием в ареопаге. Недовольные разговоры быстро сошли на нет. К слову сказать, передача весьма способствовала улучшению имиджа института. Теперь в глазах широкой общественности МГИМО воспринимается не только как вуз для элиты, но и как один из крупнейших научно-образовательных интеллектуальных центров России.
Ну, а что касается «халявы», то ее не бывает нигде. Особенно при поступлении в МГИМО. Уж сколько сил занимает подготовка к одной передаче! А ведь тем, кто доходит до финала, приходится участвовать в нескольких. При этом надо еще и успевать в школе: как-никак выпускной класс.
Любовь с первого взгляда
Сейчас покажется странным и удивительным, что, отправляясь в Москву на передачу, я не только не знал, что такое МГИМО и с чем его едят, я даже не подозревал о существовании такого вуза. Когда мне уже перед самой квалификационной комиссией сказали, что есть фактор поступления в МГИМО, я слегка удивился, но не придал этому большого значения. Но лучше один раз увидеть.
За день до передачи нашу группу умников повезли на экскурсию в МГИМО. Был солнечный февральский день. Мы добрались до Альма-матер на автобусе, кажется, от Юго-западной. То, что я увидел, просто потрясло мое воображение. Красивое современное здание. Длинные широкие коридоры. Просторные холлы. И аудитории, аудитории, аудитории. Лингофонные кабинеты с добротными партами-полукабинками, где от соседа ты отделен деревянной перегородкой, впереди сквозь стекло смотришь на преподавателя, а на столе находятся пульт управления и огромные наушники с микрофоном.
Сильное впечатление произвел спортзал, где студенты с азартом резались в настольный теннис. Понравилась столовая. Мне показалось, что никогда я не ел столь вкусной еды - макароны в молоке на первое и кашу на второе.
Но больше всего, конечно, поразила библиотека. Огромный зал с неимоверным количеством книг. Хотелось не вылезать отсюда ни за какие коврижки. Кончилось это дело тем, что все пошли на выход, а я остался. А когда кинулся вслед, понял, что МГИМО - настолько огромный вуз, что в нем немудрено потеряться. Но дорогу мне удалось найти относительно быстро. Немного поплутав, я вышел на гардероб, который тоже впечатлял своими размерами, взял куртку и побежал на выход.
Жизнь в МГИМО била ключом, но вся огромная масса людей подчинялась каким-то своим неведомым законам. Вокруг было много радостных, улыбчивых лиц. Наши няньки, проводя нас по течению, постоянно здоровались с кем-то из профессоров, перекидывались фразами с другими студентами. Казалось, они знают чуть ли ни весь институт.
В этой институтской толкучке поражали уверенность, целеустремленность, которая чувствовалась в каждом движении людей вокруг. В отличие от других ВУЗов здесь не было неопрятных, хипповатого вида, праздношатающихся студентов. Все подтянуты, большинство студентов в костюмах. А студентки также одевались очень стильно. Не в том плане, что кто-то блистал здесь супердорогими одежками. Отнюдь, все подчеркнуто опрятно, даже скромно, и по-деловому.
Институт крепко запал мне в душу. И тем обидней было поражение на игре. Я понял, что хочу поступать именно сюда. Стать частью этих людей. Что готов ради этого трудиться и заниматься до потери пульса.
Дома
Появившись в школе, я в первый же день был вынужден «держать отчет» перед одноклассниками. Подробно рассказал о поездке, о передаче, о телецентре, о тех знаменитых людях, которых повстречал. Поведал и о том, как во время блужданий по телецентру, мы набрели на редакцию программы «Спокойной ночи, малыши». Когда видишь целые полки, забитые Хрюшами, Степашками, Каркушами, Тимофеями, Буратино и пр. игрушечными ведущими программы, переживаешь волшебный миг. Потом с улыбкой и гордостью можно сказать: «Вот, здоровался с Хрюшей за руку!»
Одноклассники с большим интересом отнеслись к моему рассказу, никто не стал смеяться над неудачей, наоборот, каждый старался поддержать. Когда передачу показали в эфире, очень многие друзья и знакомые говорили мне и моим родным при личном общении или по телефону, что смотрелся я неплохо, и это позволило мне вернуть уверенность в собственных силах.
Школа № 2, ставшая в 1990 году школой-лицеем № 2 - по праву считалась одной из самых сильных школ в республике. Учился я в гуманитарно-юридическом классе. У нас были очень сильные учителя - всем им огромный поклон. Причем почти все без исключения были людьми с большой буквы. В лицейские времена моим ангелом-хранителем была наша завуч - Неля Андреевна Баева. На ее уроках меня всегда поражало, как доступно она может подать самый сложный материал. Именно Неля Андреевна посоветовала мне выбрать при лицейском распределении гуманитарно-юридический класс. Юридические дисциплины меня очень заинтересовали, другое дело, что наше образование в этой сфере в основном исчерпывалось уголовным правом.
Помимо лицея большую роль в моем становлении оказала музыкальная школа при музучилище г. Нальчика (отделение фортепьяно) и занятия во Дворце пионеров в кружке по радиоспорту под руководством знаменитого полярного летчика Валентина Андреевича Медведева. Именно под его наставничеством я освоил печатную машинку слепым десятипальцевым методом, и с тех пор отстукать на клавишах текст - для меня намного быстрее и проще, чем написать его от руки. Это здорово помогло мне потом - при написании рефератов и в работе журналиста и аналитика.
Вплоть до восьмого класса я очень не дружил с русским языком, а тройку по русскому считал большой удачей. Не знаю, почему так сложилось. Наверное, в начальных классах чего-то недополучил, а далее пошло по нарастающей. И тут бабушка попросила позаниматься со мной Монну Леонидовну Тимофееву. Монна Леонидовна - замечательный учитель-методист - тогда как раз вынуждена была уйти на пенсию. Но к работе с учениками она относилась не как к возможности дополнительного заработка. Она подходила к занятиям со всей душой, максимально стремилась учесть индивидуальность личности и неповторимость ее огрехов. За три года кропотливой работы по три и по два раза в неделю, я просто «выходил» безупречную грамотность и с тех пор не разу в сочинениях я не делал грамматических и пунктуационных ошибок.
Таковы были основы, заложенные в фундамент моего образования. Эти основы вполне позволяли строить амбициозные планы. Тем более, что по истории и географии - я считался лучшим во всей школе.
Итак, я приехал в Нальчик с твердой решимостью поступать. Я занимался круглые сутки - с утра до вечера с небольшими перерывами на еду.
Опять-таки большую помощь при подготовке оказали птенцы гнезда Юрия Павловича. Руслан и Алексей прислали мне в Нальчик справочник для поступающих в МГИМО, где были типовые билеты и вопросы, а также список экзаменов, которые нужно было сдавать. Это очень помогло при подготовке.
Приходилось посещать и школьные занятия, а учеба в лицее была довольно напряженной. Но к чести моих учителей, они поняли всю грандиозность миссии и не только не мешали, но и в чем-то даже содействовали мне.
В конце апреля я сел на поезд и поехал в Москву, готовится к поступлению на месте. С позиций сегодняшнего дня я понимаю, что поездка в Москву без сдачи выпускных, толком не окончив второй триместр, была чистой авантюрой. Но ставки в этой игре были слишком высоки. Я очень благодарен своим преподавателям и руководству лицея за то, что они зачли мне результаты экстерном. В аттестате у меня были все пятерки, а к аттестату прилагалась еще и благодарственная грамота за особые успехи в области истории и литературы.
Куда пойти учиться?
Собственно, к моменту участия в передаче, я не особенно задумывался, куда пойти учиться. Было расплывчатое желание поступать в Москву на истфак в историко-архивный институт (ныне РГГУ), хотелось также получить юридическое и экономическое образование в МГУ. Но мечта поступать в МГИМО захватила меня целиком. Любой ценой, если не в этом году, так в следующем, но поступить во что бы то ни стало.
Причем я понимал, если не удастся поступить с первого раза, то мне грозит армия, и с планами насчет МГИМО придется расстаться или надолго их отложить. По отношению к службе у меня никогда не было страха или позорного желания «откосить». Но я хотел продолжать учебу. Поэтому решил сдавать экзамены в два ВУЗа, чтобы перестраховаться - поступлю ли в МГИМО, не поступлю, а учиться где-то надо.
МГИМО и МГУ принимали только аттестат - поэтому от желания поступать одновременно в оба эти ВУЗа пришлось отказаться. Но в некоторых высших учебных заведений разрешалось сдавать и копии аттестатов. Я выбрал РГГУ.
Помню свой девиз в те дни - лучше поймать и синицу и журавля, чем остаться на второй год.
Мир сужается до точки
Впереди предстояла большая работа. Надо было готовиться к экзаменам. А экзамены представлялись очень сложными. И, прежде всего, иностранный язык. Уже небольшое общение с репетитором жестоко развеяло мои иллюзии в отношении собственного уровня. Как популярно объяснила моя преподавательница - необходимо упорно заниматься год, чтобы рассчитывать на «тройку» при поступлении в такой вуз, как МГИМО. Однако поскольку пессимистов в моем окружении и так хватало, я отнесся к ее мнению спокойно, только утроил силы на подготовку. С каким удовольствием я вспоминаю те уроки английского. Елена Викторовна - действительно выдающийся специалист, и ее наставления оказались поистине бесценными.
С утра до вечера я занимался английским. Вставал довольно рано - часов в семь, завтракал, а дальше за учебники. Ложился приблизительно в десять. Это однообразие нарушалось регулярными поездками к Елене Викторовне Солнцевой на другой конец Москвы. Весь мир, казалось, сузился до одной точки - экзамену по иностранному языку. Но это был сознательный выбор. Другое дело, что я даже не мог предполагать, на какую оценку мне удастся все сдать. Меня устраивал любой вариант, кроме неуда. Но был один вариант, о котором я даже не смел мечтать. У каждого человека есть внутренний голос. Когда я спросил свой внутренний голос, что же я все-таки получу, ответ был обескураживающий - конечно, пять. Я не раз представлял себе, какая у меня будет реакция, если мне удастся сдать английский язык в МГИМО на пять! Получалось, что кроме «большого спасибо» из меня ничего не выдавится. Слишком уж много будет эмоций.
А ночью мне снились горы. Как я поднимаюсь по их скалистым поросшим лесом и разнотравьем склонам. Как я вдыхаю этот чудный воздух и ощущаю, что живу. А дальше наступало утро, когда надо было учиться, учиться и учиться …
Скажу сразу, что не уделял другим предметам почти никакого внимания. Иностранный язык был самым слабым звеном, на фоне которого знания по другим предметам казались просто превосходными. Я понимал, что английский у меня на грани фола и что эту брешь надо ликвидировать всеми силами, а в остальном уже положиться на Всевышнего и удачу.
«Москва, как много в этом звуке…»
То, что я мог бросить все силы на учебу, - это заслуга многих людей и, прежде всего, моих родных. Мама была рядом со мной в незнакомой Москве, она готовила, стирала, занималась всеми заботами по дому. Была гидом, поскольку в свое время жила здесь довольно долго. Помог дядя, который предоставил в наше распоряжение квартиру в десяти минутах ходьбы от метро Сходненская. Тогда я еще не понимал толком, сколь важен квартирный вопрос в Москве и как сильно он нам помог. Сколь дорого, почти неподъемно снимать жилье в столице. А квартирка была чудесная - солнечная, уютная. Большая комната с кроватью, шифоньером, книжным шкафом, который легко превращался в письменный стол. И маленькой кухонкой. Перед домом росли деревья, и когда светило солнышко, тень от деревьев образовывала на полу причудливые узоры. В этой квартире мы будем жить еще два года!
Больше всего меня поражали в Москве цены. По сравнению с Нальчиком они просто обескураживали. Помню, зашли с мамой в «Макдональдс», так сказать, перекусить. А цена маленькой чашки молока была больше, чем цена литрового пакета в магазине. На вопрос почему, девушка кассир с наивной улыбкой ответила: «У нас вкуснее». Вполне достаточно, чтобы мы, как ошарашенные, вылетели из заведения. Стереотип по отношению к «Макдональдсу» у меня изменился лишь пару лет спустя, когда, побывав во Франции, я убедился, что на уровне западных цен, «Макдональдс» - просто дешевая забегаловка, где, однако, можно быстро и качественно перекусить. Но тогда (в 1993) все эти прелести западного мира были в новинку. А цены в Москве и провинции действительно так различались, что в первый месяц после приезда в столицу хождение по магазинам доставляло значительную душевную муку. Зато, какая была радость, пообвыкнув, возвращаться в Нальчик и окунаться в непринужденную суету местного рынка.
Дух Москвы - часы на метрополитене, задающие ритм столичной жизни - мира больший скоростей и расстояний. От дома до института добираться было приблизительно полтора часа, а до моей преподавательницы английского - целых два! Такие расстояния немыслимы для провинции. Например, Нальчик за полтора часа можно пешком пройти из конца в конец! Такой ритм и такие расстояния требуют выработки изрядной самодисциплины. Опаздывать нельзя, тем более, что больше пятнадцати минут никто никого не ждет.
(Продолжение следует)