Константин Богаевский, воссоздатель пейзажа Киммерии
В Севастопольском художественном музее много лет назад группа двенадцатилетних школьников остановилась у грандиозного полотна с изображением неведомого, сказочного ландшафта. Вершины высоких гор, похожие на башни древних крепостей, отвесные склоны, зияющие провалами пещер, отражаются в неподвижных водах залива, изрезавшего каменистые берега. Ведущий экскурсию старик рассказал своим неискушенным слушателям, что на картине изображено далекое прошлое древней страны, тысячелетия изваяли облик этой земли, что берега эти безлюдны и замки на вершинах утесов покинуты, что невозможно представить отряд пионеров, идущий по тропам этого края. И что картина эта завораживает зрителя своим волшебством, и хочется проникнуть внутрь и оказаться под высоким небом древней страны.
И вот тогда дрогнула простая душа одной из школьниц, и открылись глаза, и сделан был первый шаг к тому, что стало затем самым важным в жизни.
Называется это полотно "Южная страна. Пещерный город", и написано оно Константином Богаевским, художником из Феодосии, в 1908 году.
"Всюду, где есть жизнь, существует свиток, в который время вписывает себя" - таков эпиграф публикации Максимилиана Волошина в журнале "Аполлон" в 1912 году. Посвящена она творчеству художника Константина Богаевского. "На живом каждое пережитое мгновение отмечает свой знак. Из этих знаков складывается индивидуальное лицо человека, предмета, местности, страны. Точно так же исторический пейзаж стремится стать историческим портретом земли. Лицо земли складывается геологически, так же, как человеческое лицо - анатомически, и точно так же определяется морщинами, шрамами и ранами, оставленными на нем стихиями и людьми: знаками мгновений. В этом - смысл Исторического Пейзажа".
Волошин дает исчерпывающее определение сути художественной деятельности Богаевского:
"Для того чтобы дать почувствовать лик земли во всей его сложной жизни, художник должен перестрадать ту землю, которую он пишет. Он должен пережить историю каждой ее долины, каждого холма, каждого залива. Опыт сердца, исходившего тоской в ее сумерках, и опыт ступней, касавшихся всех ее тропинок, ему дают не меньше, чем впечатления глаза. В современной русской живописи воссоздателем исторического пейзажа является Константин Федорович Богаевский, а земля им изображаемая - Киммерия.
Киммерией я называю восточную область Крыма от древнего Сурожа (Судака) до Босфора Киммерийского (Керченского пролива), в отличие от Тавриды, западной его части (южного берега и Херсонеса Таврического)".
Киммерийская область
Сам Константин Богаевский всей своей жизнью подтвердил высокое звание художника Киммерии, в автобиографии он писал: "Киммериан печальная область..." - так именует наш край Одиссей. В своих композициях я пытаюсь передать образ этой Земли - величавый и прекрасный, торжественный и грустный. Этот пейзаж, насыщенный большим историческим прошлым, с своеобразным ритмом гор, напряженными складками холмов, носящий несколько суровый характер, служит для меня неисчерпаемым источником...".
И опять слово Волошину, поэту и живописцу киммерийской земли: "Искусство Богаевского целиком вышло из земли, на которой он родился. Для того чтобы понять его творчество, надо узнать эту землю; его душа сложилась соответственно ее холмам и долинам, а мечта развивалась, восполняя ее ущербы и населяя ее несуществующей жизнью. В ней и теперь можно увидать пейзаж, описанный Гомером. Когда корабль подходит к обрывистым и пустынным берегам этих унылых и торжественных заливов, то горы предстают повитые туманом и облаками, и в этой мрачной панораме можно угадать преддверье Киммерийской ночи, какою она представилась Одиссею... Дальние горы покрыты скудными лесами. Холмы постепенно переходят в степи, которые тянутся вплоть до Босфора Киммерийского, прерываемые только мертвыми озерами и невысокими сопками. Огонь и вода, вулканы и море источили ее рельефы, стерли ее плоскогорья и обнажили мощные и изломанные костяки ее хребтов".
Романтический пейзаж
Можно утверждать, что Волошин по существу открыл глаза современников на живопись Богаевского, считает исследователь творчества М. Волошина В.П. Купченко. И более того, по мнению Купченко, Волошину удалось дать ряд основополагающих формулировок для оценки творчества художника; многие его мысли почти все писавшие впоследствии о Богаевском вынуждены были повторять или прямо цитировать.
Личное знакомство Волошина с художником состоялось только в 1903 г. В 1906 г., в очередной приезд Волошина в Крым, произошло их настоящее сближение, перешедшее затем в прочную, до конца жизни, дружбу. Их объединяла страстная любовь к восточному Крыму, Киммерии.
В Коктебеле. Дом Максимилиана Волошина. 1905
Волошин так описывает истоки, начала, из которых развилась творческая жизнь художника: "К. Ф. Богаевский родился в Феодосии. Та складка земли, в которой она расположена, была местом человеческого жилья с доисторической древности. Холмы, ее окружающие, много раз одевались садами и виноградниками и вновь прикрывались на целые столетия саваном праха. Они как бы стерты ступнями народов, их попиравших, плоть их изъедена щелочью человеческих культур, они обожжены войнами и смертельно утомлены напряженностью изжитых веков. В годы детства Богаевского Феодосия была похожа на приморский городок южной Италии. Развалины генуэзских башен напоминали об ее историческом позавчера. Море соединило ее со средиземным миром, а бездорожье южных степей отделяло от России. Богаевский вырос в итальянско-немецкой семье генуэзского происхождения, связь которой со старой метрополией была еще так велика, что молодых людей еще посылали заканчивать образование в Геную...".
Сам художник пишет другу из путешествия по Италии: "...Как ни великолепна Италия, а ей Богу, лучше нашего Крыма, Феодосии, Кенегеза на земле нет уголка".
Феодосия
Осенний вечер
"Творчество начинается для Богаевского лишь тогда, когда материал, им усвоенный, забыт настолько, что начинает сам подыматься из глубины души, как внутреннее видение. Пейзажи, им созданные, он видел не внешней, а внутрь обращенной стороной глаза. Эта способность достигает у него силы ясновидения", - так говорит Волошин.
Непосредственные впечатления от пейзажей родного края, приметы давних времен, руины древних башен, вековые деревья, средневековые корабли претворялись в картинах художника в грандиозные симфонии фантастического преображения видимого. Богаевский очень любил стихи Михаила Лермонтова. Возможно, колеи дорог в живописных фантазиях художника, пробитые неведомыми и канувшими в небытии народами, это кремнистые пути в пустыне, которая внемлет Богу.
Подпись: Старый Крым. 1903
Волошин разделяет современное его публикации в "Аполлоне" творчество Богаевского на несколько периодов. Первый период (1900 - 1904 г.г.) назван Волошиным "Трагедией Земли".
Вглядитесь, предлагает поэт, в картину 1902 года "Древняя крепость". "В зеленовато-мертвенном сумраке по лбам тяжелого мыса лепятся над морем крепостные стены. Она безлесная, безлюдная, безрадостная. Волны нелюдимого моря тычутся в ее заливы, где груды еще не обглоданных голышей трутся глухо, как сухие кости."
Древняя крепость. 1902
"Он пишет в то время землю обнаженную, тяжелую, с мускулами, сведенными судорогой. По ее бурым и охряным скатам, размытым ливнями, чернеют язвы разрытых фундаментов; по тусклым равнинам до самого горизонта тянутся ряды камней, напоминающих татарские могильники."
Пустыня. Сказка. 1903
Изогнутые, переплетенные стволы деревьев (прародителей могучих можжевельников) распластались на скалистом берегу, отважное одинокое судно борется с волнами, и кажется, что это эллинский парусник пристает к суровым и печальным берегам Киммерии.
... И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
О. Мандельштам
Ночь у моря. 1903
Художник Рылов, близкий друг, товарищ по мастерской Куинджи, в которой учился Богаевский, рассказывал в своих воспоминаниях о его ранних работах: "Я их очень любил. Бывало, по вечерам он ставил на мольберт картину за картиной, привезенных им из Феодосии. Сидишь в кресле перед ними и точно перелетаешь из одной неведомой дикой страны в другую. Видишь угрюмые скалы, кривые дубки, взбирающиеся на утесы; бушуют морские волны у берега, громоздятся тучи грозовые над заброшенными пещерными городами, развалины крепостных стен генуэзских рисуются на скалах. Пустынные каменистые земли залиты знойным солнцем, или вечерними лучами, или же лунным фосфорическим светом".
Последние лучи. 1903
Кремнистые пути
Старый Крым. 1902
"Какая-то большая, сознательная грусть запала мне в душу. И в искусстве она объясняет меня самого. Хочется мне писать картины и в них пожаловаться на небо, которое забыло человека и чужое, и далекое оно ему блещет свысока", - писал Богаевский в 1907 году в письме другу. И художник изобразил это тревожное, скорбное небо в картинах"Солнце" и "Звезда Полынь". Солнце, одинокий гигант, обрушивает на мертвый город потоки ослепляющего света. Над безлюдными, покинутыми жилищами восходит в смертоносном сиянии звезда Полынь - символ гибели и отчаяния.
Солнце. 1906
Звезда Полынь. 1908
После полосы безвыходного отчаяния, после периода "бесплодных молитв" творчество Богаевского вступает в новую эпоху. В письмах к своим близким друзьям художник поверяет свои тогдашние настроения: "...У нас уже и акация отцвела - запаху было на весь город. Теперь же на фонтане Айвазовского, около харчевен и ресторанов пахнет тоже на весь город, шашлыками и чебуреками и феодосийцы не унывают и наслаждаются вовсю: едят шашлыки и чебуреки, запивая их пивом и бузой, слушают музыку на бульваре, ухаживают, любят и враждуют, плодятся и исчезают потом навеки, как и повсюду в этом непрочном мире. Грешный человек, люблю я эту жизнь, захолустную жизнь среднего человечка, люблю когда она вокруг меня протекает, беспритязательная, скромная, не тормоша тебя и не волнуя. ЗАТО как же и мечтается до забвения всего в таком болоте! Горит душа и тоскует. В мечтах создаешь себе другой неведомый, сказочно-далекий и прекрасный мир."
И вот найдены новые образы нездешних миров. Тема работ художника прежняя - древняя Киммерия, пустынная и безлюдная. Меняется внутреннее содержание пейзажа: трагедия земли под темным низким небом сменяется торжеством героического пейзажа, солнце Апокалипсиса превращается в сияние Золотого века.
Берег моря. 1907
В 1908 году написана картина "Южная страна. Пещерный город". "...Пишу сейчас большую картину, на ней - южный героический пейзаж в неведомой стране, замки на земле и на небе, тихое озеро, а может быть и море, справа и слева по бокам картины утесы, вдалеке парит орел, который должен чувствовать себя единственным владыкой и царем всей страны, расстилающейся под его крыльями". Видения древней страны навеяны ландшафтами Бахчисарая.
К этому времени меняется и художественная манера Богаевского. Рождаются пейзажи-гобелены, образцы художественной стилизации, с приглушенным колоритом, с раздельными, удлиненными мазками, которые и делают картины похожими на гобелен.
"Жертвенники" - одна из самых своеобразных работ периода героических пейзажей. В лучезарной фантазии узнаются очертания крутых склонов и плоской столообразной вершины горы Тепе-Кермен. Волошин называл картины Богаевского этого времени живописью сновидений. "Картины этого периода отличаются чистотой, глубоким ритмом и молитвенным подъемом духа. Но самая молитвенная из них - “Жертвенники”.
Жертвенники. 1907
Новый перелом в творчестве Богаевского наступает в 1909 году.
"Творчество Богаевского вступает в эпоху земной полноты форм и красок. Его религиозное отношение к миру углубляется. Он благословляет сущее и начинает постигать гармонию мировых смен и равновесий. Он становится творцом и свидетелем космических и земных трагедий и идиллий. Темы его прошлых периодов теперь вновь проходят перед ним. Но он видит те же пейзажи в новых преображениях... Скалистые холмы теперь (“Облако”, 1910) развертываются перед ним в эпической, спокойной полноте, осененные вечерними бронзовыми облаками."
"Торжественность утр и полудней, радостная грусть закатов, густые купола высоких деревьев, шумящие в темной лазури, холмистые дали с городами на вершинах холмов, сумерки в тихих лесистых долинах, бытие в настоящем, радость об умирающем - вот что подымается из цикла картин 1910 года."
Одной из последних работ дореволюционного периода, показанных Богаевским на выставках, была картина "Корабли. Вечернее солнце" 1912 года. Горы, море, светлые колонны храма на высоком утесе, вековые деревья, корабль с парусами, сияющими в закатных лучах, соединились в гармоничном единстве и напоминают пейзажные фоны мастеров Возрождения.
В экземпляр журнала "Аполлон", хранившийся у Волошина, в текст статьи о Богаевском была вложена позднейшая, относящаяся ко второй половине 1920-х г.г., рукописная вставка. В ней говорится: "... Работа эпохи полной художественной зрелости Богаевского была прервана 1914-м годом. Но такие периоды молчания не угашают творческого горения духа, а скорее сосредоточивают и обостряют его. Великолепный альбом литографий, выпущенный Богаевским в 1924 году, и композиции последних лет красноречиво говорят об этом".
Лист "Сугдайя" из альбома литографий напоминает иллюстрацию из старинного фолианта, в которой проступают черты крымского пейзажа. Башни генуэзской крепости сторожат подступы к киммерийским берегам, могучие облака клубятся над горами коктебельской стати.
Сугдайя. 1922
Волошин в своем дополнении к ранней статье дает портрет художника того времени: "Сейчас Богаевскому под шестьдесят лет. Он маленького роста, пропорционально сложенный, стройный, мускулистый и ловкий. Всякое ремесло спорится у него под руками. Замкнут. Молчалив. Одет с изысканностью. В мастерской безукоризненная чистота и порядок. Ни в обстановке, ни во внешности никаких показных признаков художника. Только глаза - усталые и грустные - говорят о том, как древняя земля в требовательной своей неотступности грезит свои сновидения в его сознании, месяцами не давая ему замкнуть глаз".
Неустанно воспроизводит художник образы Киммерии в разных обличьях ее вечной красоты. Один из частых сюжетов - облако, рожденное морской влагой. Над гористыми охристыми берегами у неподвижных сияющих вод восходит Облако космической мощи.
Облако. 1920-е
Пейзаж с деревьями 1924 года напоминает о счастливой эпохе героических пейзажей-гобеленов
В пейзаже с деревьями 1927 плавные округлые линии склонов невысоких холмов перекликаются с гладью моря, в котором отражается высокое небо, исполненное мира и благодати
Видение древней Каффы
Каффа (Старая Феодосия). 1927
Я верю, пишет Богаевский в одном из писем начала 30-х годов, Пан никогда не покидал нашу светлую землю, также, как дельфин наших вод. И пишет панораму старинного города, своей любимой Феодосии, располагая на длинном холсте изображения невысоких холмов со сторожевыми башнями, залива, силуэт Лысой горы, низенькие домишки в золотистом свете - маленькую вселенную у моря и среди гор, где Пан по прежнему, несмотря ни на какие людские затеи, играет на своей свирели из тростника, и музыку эту могут слышать те, кто имеет уши.
Феодосия. 1930
По-прежнему связывает крепкая дружба Богаевского и Волошина:
Мы, столь различные душою,
Единый пламень берегли,
И тесно связаны тоскою
Одних камней, одной земли,
Одни сверкали нам вдали
Созвездий пламенные диски,
И где бы ни скитались мы,
Но сердцу безысходно близки
Феодосийские холмы...
"В одиноких и по большей части молчаливых прогулках вдвоем среди ли пустынной равнины Борыку, или на вершинах Кара-Дага, или Сююри-Каи по вечерам, или лунными ночами мы, сколько я помню, никаких особенных бесед не вели о себе самих, оба мы любили один и тот же пейзаж и понимали в этом случае друг друга с полуслова, когда что-либо обращало наше внимание, и в душе каждый про себя творил свое самое главное и скрытое." (Письмо Богаевского, 1932 г.)
Крымский пейзаж с группой деревьев. 1931
Радуга. 1931
Чертов палец
... И там, вверяясь бытию,
Снискали мы одну ладью,
И зорко испытуя дали
И бег волнистых берегов
Крылатый парус напрягали
Вдоль Киммерийских берегов.
Волошин М.А. Другу
Крымский пейзаж. 1930-е
В первой половине 30-х годов Богаевский, как член "Союза советских художников", посетил строящиеся индустриальные гиганты - Днепрогэс, нефтяные промыслы Баку, Мариупольский порт... Художественное преображение увиденного на грандиозных стройках воплотилось в композиции-фантазии "Порт воображаемого города"
По возвращении из частых поездок, а побывал Богаевский в России, в Тарусе, и на Кавказе, и в Армении, всегда давала знать о себе тесная связанность с "Феодосийскими холмами". "... Я почувствовал себя необыкновенно счастливым, и как в молодости весело забилось мое старое сердце... Чудесная природа, божественная природа. Так хочется жить, чтобы неустанно ей молиться, - и никогда бы кажется не уезжал отсюда...".
Город в долине. 1935
Вернувшись в Феодосию в июле 1932 года, Богаевский пешком ходил в Коктебель, так как узнал, что Максимилиан Александрович Волошин плохо себя чувствовал. Это была одна из последних встреч с другом.
"Шел по горам Феодосийским, откуда открывается чудесный вид на сияющие горы Коктебеля, Отуз, Судака и дальше до Алуштинской Яйлы, а с противоположной стороны на пустынные берега Босфора Киммерийского с суровой горой Опук - вся Киммерия была перед моими глазами, та Киммерия, которую мы когда-то с милым Максом впервые открывали, он в поэзии, я - в живописи. ...Теперь я смотрел на всю эту красоту глубоко осиротевшим, и горы и море и пустынные Азовские степи стали тоже осиротевшими, - они теряют своего единственного вдохновенного певца. Кто их так поймет, кто их больше его будет любить?!"
Крымская Кампанья. 1938
В 40-х годах продолжается "неустанное моление" киммерийской земле с ее горными вершинами, складки которых как-будто вырублены могучей нездешней силой, с ее высоким небом, осененным облаками, прилетевшими из неведомых миров...
Горный пейзаж. 1940-е
Романтический пейзаж (Крымский пейзаж). 1942
И вот наступает вечер, "Вечер у моря". Прозрачны воды ручья, пришедшего к морю, величавы деревья, освещенные вечерним светом; набегающие на берег волны не нарушают окрестной тишины, далекие горы и тающие в небе облака будто застыли в ожидании предвечного покоя...
Вечер у моря. 1941
В конце 1942 года Богаевский пишет редкий для себя зимний пейзаж, акварельный эскиз "Феодосия зимой". Генуэзская башня, крепостные стены, старинная церковь, холмы - все запорошено снегом, а небо серое, хмурое... Возможно, это была одна из последних работ художника. 17 февраля 1943 года его жизнь трагически оборвалась от взрыва бомбы.
Константин Богаевский погиб в Феодосии, в той земле, "древней и скорбной Киммерии", сознанием которой, по словам М. Волошина, он действительно являлся. "По-прежнему он связан всеми корнями и жизненными нервами с Феодосией - городом, в котором он родился и который он выносил в себе. Вся его жизнь является строгим и суровым подвижничеством „старого мастера". А его художественная требовательность к самому себе однажды вырвала у него признание: "Каждое утро подхожу к мольберту, как к эшафоту"."
***
Фото произведений К. Богаевского взяты из открытых источников в Интернете; письма художника - см. книгу Р.Д. Бащенко. К.Ф. Богаевский.